Всего. Лишь. Через. Минуту.
Он облизывает меня снова, и его язык задевает мой клитор. И я ничего не могу поделать, когда постыдный пронзительный стон срывается с моих губ. Мой клитор особенно чувствителен, и до этого момента мужчина избегал его.
Рогатый вскидывает голову, и в его взгляде я вижу то, что могу принять исключительно за удивление. Я вся дрожу, когда эти странные глаза смотрят на меня. Я прижимаю здоровую руку ко рту, преисполненная решимости не произвести еще один шум, испугав его. А что, если он разозлится и, так сказать, забодает меня этими гигантскими рогами?
Но он лишь на мгновение выглядел озадаченным. В то время как я смотрю, его большие пальцы раскрывают мои складочки, и он внимательно меня изучает. Сгорая от унижения, я пытаюсь плотно сдвинуть ноги. Да пошло оно все! Однако его большие руки резко перемещаются и удерживают мои ноги, не дав мне сдвинуться, и мужчина снова раскрывает мои складочки. Он выглядит шокированным - по-настоящему шокированным - при виде моего клитора. Он говорит что-то, что походит на саса, и это определенно вопрос.
Я снова пробую сомкнуть ноги и подняться.
- Сейчас не время для урока анатомии, приятель.
Крупный инопланетянин строгим словом прижимает меня обратно вниз на меха.
Я хватаю его за руки, но он куда сильнее и решительней меня. Он удерживает мои бедра широко разведенными друг от друга, и я не могу не заметить, что его рука огромна, как бейсбольная перчатка. Насколько высок этот парень? Его рука снова раскрывает складочки моей киски, и к моему чрезвычайному унижению, он касается моего клитора, словно собирается укусить его.
Я остаюсь совершенно неподвижной.
Это не устраивает его. Он бормочет что-то, а затем начинает потирать капюшон клитора, будто пытаясь понять правильное прикосновение, чтобы заставить меня снова отреагировать.
И неожиданно для себя я начинаю отвечать. Я закрываю глаза, чтобы мне не пришлось видеть его лицо, а синий мужчина продолжает прикасаться ко мне, очень осторожно поглаживая мой напряженный комочек. У меня довольно неплохо получается контролировать свою реакцию, даже при том, что от каждого прикосновения его пальцев мне хотеть стонать.
Я чувствую горячий рот на своем клиторе, мужчина начинает его нежно посасывать, и мое дыхание прерывается.
Мои бедра под ним поднимаются, и я громко стону.
Инопланетянин бормочет что-то, что звучит радостно, и продолжает облизывать и сосать клитор, пока мои бедра не начинают дрожать. Я сейчас кончу! Черт его побери! Черт побери, его и то, что он заставляет меня чувствовать себя невероятно. Бугорки и шершавости на его языке двигаются по клитору, и все мое тело содрогается от наслаждения, а затем я бурно кончаю. Снова и снова моя киска сжимается, и оргазм поглощает меня, все мое тело дрожит и напрягается от его напора.
Обессиленная, я опускаюсь на меха и закрываю ладонью глаза, потирая свое лицо.
Отлично, значит, я только что это сделала. У меня только что был оргазм от инопланетянина. Понятия не имею, как я объясню это Лиз и остальным.
Рогатый говорит что-то еще, и я открываю один глаз, чтобы посмотреть на него. Выражение его лица свирепое, и ни с чем не спутаешь гордость в его мужественном взгляде на его нечеловеческом лице. Он доволен, что заставил меня кончить. Я указываю на него пальцем.
- Ты - кретин, - бормочу я.
В ответ он говорит что-то еще, затем хватает меня за бедра и поворачивает на живот.
Я знаю, что будет дальше. И даже, несмотря на то, что я только что кончила, девушки должны соблюдать границы. Я не хочу заниматься сексом. С оральным все в порядке до тех пор, пока я - получатель, но именно секс - слишком много и слишком быстро. Я поворачиваюсь в его руках, а затем пинаю, попав куда-то в мускулистую грудь.
Такое чувство, что я сломала ее - свою ногу, то есть. Не его грудную клетку, конечно.
Такое чувство, будто я пнула железо. Я скулю от боли и падаю на покрывало из меха, моя нога пульсирует, и боль от лодыжки выстреливает по всему моему телу.
Но когда я смотрю вверх, то вижу ярость инопланетянина.
Часть 2
ВЭКТАЛ
Моя пара, резонанс моего кхай, новый смысл моего существования, только что приставила свою крошечную, странную ножку к моей груди и лягнула. Такое впечатление, будто она не хочет спариваться.
Ее странные, умершие глаза расширились от страха, никакого обнадеживающего свечения в них нет. Хочу ей сказать, что с ней все будет в порядке. Что теперь она моя, и я буду заботиться о ней. Что мы убьем одного из тех чудовищных са-кoхчк и вытащим из его глубин новый кхай, чтобы ей больше не приходилось страдать.
Но я озадачен, зачем бы ей причинять себе боль? Я потираю свою грудь там, куда она пнула меня своей крошечной ножкой. Без кожаной одежды ее тело кажется еще меньше, и она такая мягкая и без твердых выпуклостей. Она, кажется, тоже об этом забыла, так как окинула меня возмущенным взглядом, а затем завыла от боли и схватилась за свою ногу.
Не понимаю, что с ней. Быть может, отсутствие у нее кхай влияет на ее чувства?
- Я не причиню тебе вреда, - говорю я ей медленно, потому что она выглядит испуганной. - Ты теперь моя пара.
- Тхт хрт дммт!
- Дай мне осмотреть твою ногу, - требую я. Более того, если у нее нет кхай, она, скорей всего, не излечится должным образом. Когда она не перестает смотреть на меня испуганно, я протягиваю вперед руку и кладу на ее лодыжку.
Она рычит что-то и снова нападает на меня. Ее ручка сжимается в кулак, и она бьет им меня по лицу, разбив мою губу о мои же зубы. Вспышка боли, вызванная ударом, заставляет меня зарычать.
Она немедленно замолкает, отодвигается назад, поднимая руки, чтобы попытаться прикрыться.
Ее реакция вызывает у меня отвращение.
Эта женщина, это маленькое существо, которая в два раза меньше ростом ша-кхай, моя пара. Неужели она могла подумать, что я причинил бы ей боль? Но даже сейчас она съеживается, как будто ожидает удара. Гнев наполняет меня, потому что это - не нормальная реакция.
В прошлом кто-то причинял боль моей паре.
Я протягиваю руку вперед и поворачиваю ее бледное лицо к себе. Она сопротивляется, а ее глаза снова закрываются, и она начинает дрожать. Я разглядываю ее маленькие, ровные черты лица. Ее цвет кожи обычный, за исключением пестрого кровоподтека вдоль одной стороны. Это свидетельство того, о чем я подозреваю.
- Кто это с тобой сделал? - спрашиваю я.
Она дрожит, но не отвечает мне. Она не немая. Она издает звуки, и я сомневаюсь, что она ударилась головой. Или, возможно, ее люди говорят на нелепом языке твердых слогов, которыми она заполняет мои уши. Он абсолютно не похож на мой язык.
Но опять же, она не имеет ничего общего с ша-кхай. Не следует ожидать схожие черты.
Тем не менее, я очарован ею. Мужчины моего племени говорят, что нет удовольствия, похожего на вкус созвучной пары на твоих губах, и они оказались правы. Погрузиться лицом между ее ног было одним из самых подлинных удовольствий, которые я когда-либо испытывал, и я хочу почувствовать это снова.
Однако, из ее реакции и того, как она съеживается, совершенно ясно, что я - единственный, кто себя так чувствует. Я озадачен ее реакцией, но это, должно быть, из-за отсутствия у нее необходимого кхай. Она не чувствует резонанс, как я.
Она не чувствует нужду, подобную зубной боли, утвердить пару "как свою". Она не чувствует опустошенность одинокой души. Как она может? Внутри нее нет кхай, чтобы резонировать.
Очевидно, боги прислали ее ко мне, чтобы я мог научиться терпению. Я печально улыбаюсь. Это не самая сильная моя черта.
- Ладно, малышка, - говорю ей и поглаживаю пальцами ее странную, гладкую кожу. - Мы с тобой должны будем вместе научиться терпению.
- Днт ннерстнд джев.
Ее слова быстро и легко вылетают из ее проворного рта, и я замечаю, что ее клыки исчезли, и мое сердце в груди, мой кхай, прекращает свой резонанс. Несмотря на ее жалкие попытки оттолкнуть меня, я отгибаю ее губы, исследуя зубы. Они сломаны?
Но нет, по-видимому, ее маленькие зубы именно такие: целые и даже близко не такие большие как мои передние клыки. Странное существо.
Я отпускаю ее, а она шлепает меня по рукам и негодующе смотрит, сузив глаза.
- Фкоффвтх тхт.
Ее тело совершенно отличается от ша-кхай. Она мягкая и в большинстве мест безволосая, и я не видел хвоста. А еще есть тот странный сосок между ее ног. Я нахожу его возбуждающим, потому что он заставляет меня думать о том, какая она на вкус. Я снова хочу почувствовать ее своим языком. Даже сейчас при воспоминании у меня текут слюнки, и мой кхай вибрирует в груди.
Так что я просто присаживаюсь поудобнее и наблюдаю за ней, чтобы увидеть, что она будет делать дальше.
Она собирает свои странные кожаные одежды вокруг себя, полная решимости прикрыть свое маленькое, мягкое тело. Ей холодно? Мои защитные инстинкты просыпаются, и я поворачиваюсь к костру и подкидываю в него большую часть заготовленных дров. Мне нужно будет срубить дерево и снова пополнить здесь запасы для следующего охотника, но это задача, которую я с удовольствием сделаю ради своей пары. Я хочу, чтобы ей было тепло и уютно.
Как только я развел огонь, она пододвигается к нему и протягивает руки поближе к пламени. Они выглядят… странно.
- У тебя по пять пальцев, - говорю я ей и поднимаю свою руку. У меня четыре. Это - еще одно различие между нами. Я очарован и немного возмущен из-за этих дополнительных пальцев.
Она рукой дотрагивается до своей груди.
- Шжжеорши, - она снова хлопает по своей груди и смотрит на меня. - Ыма Шжжеорши.
Теперь что-то не так с ее грудью? Она пытается мне сказать, что ее кхай не стало? Это столь же очевидно как ее тускло-белые глаза.
- Да, я знаю, - говорю я ей. - Не бойся. Мы выполним церемонию, когда вернемся домой к племени.
- Шжжеорши, - снова говорит она, хлопая по своей груди, а затем протягивает руку и хлопает по моей груди, выжидательно смотря на меня.
Она спрашивает о моем резонансе? Я прижимаю ее маленькую руку к своей груди, чтобы она почувствовала, как мой кхай вибрирует. Резко рванув прочь от испуга, она смотрит на меня широко открытыми глазами.
- Фхтвс тхт? Тфтсхер ыма?
- Резонанс, - объясняю я ей, и мой кхай гудит при ее прикосновении.
Она смотрит на меня таким шокированным взглядом, что я начинаю испытывать чувство неловкости. Когда она снова кладет руку мне на грудь, и я резонирую, она отдергивает руку так быстро, будто коснулась чего-то ледяного.
- Хыее цыее цнт пру новнсце тхт, - говорит она и снова прижимает руку к моей груди, затем обратно к своей. - Шжжеорши.
- Шжжеорши, - повторяю я эхом.
Ее лицо светлеет.
- Йс! - она радостно хлопает по своей груди. - Шжжеорши!
Она не пыталась рассказать мне о своем кхай или отсутствии у нее резонанса. Это - ее имя.
Она снова касается своей груди и выжидающе смотрит на меня.
Расстроенный, я касаюсь своей собственной груди.
- Вэктал.
Она выпячивает челюсть и пытается произнести мое имя правильно. Выходит больше как "Хптэл". Ей не удается добиться правильного проглатывания первого слога. Ничего страшного. Это только начало.
- Хптэл, - говорит она радостно и снова похлопывает по своему плечу. - Шжжеорши.
Ее собственное имя состоит из искаженных слогов, но я пытаюсь его произнести, чтобы сделать ее счастливой. Она - Шжжеорши.
Однако Шжжеорши для меня загадка. У нее нет хвоста, нет меха. Она носит странную кожаную одежду и безоружная разгуливает по опасным охотничьим угодьям. Она слабая и мягкая, у нее нет кхай, и она не знает ни слова нашего языка.
Всему этому нет никакого смысла. Но как же Шжжеорши тогда смогла оказаться здесь? У каждого живого существа есть кхай. Мои люди, ша-кхай, являются единственными разумными существами в мире. Есть мэтлаксы, но они покрыты волосами и не умнее камней. Они еще даже не освоили огонь.
Шжжеорши разумна. Она не вздрагивает от огня как мэтлак. Она распознает его. И она носит переработанную кожу. Ее ботинки намного лучше, чем что-либо, что я видел раньше. Шжжеорши пришла откуда-то.
Но откуда? Я не могу спросить ее об этом. Мы едва можем общаться.
Но затем что-то мне подсказывает, что… она не резонирует. Она не чувствует того же, что я, потому что у нее нет кхай. Возможно, у нее его никогда и не было.
Вдруг, меня поражает чувство потери настолько сильно, что неосознанно я обнажаю зубы. Этого… этого не может быть. Как так случилось, что она не может мне резонировать? Тогда получается, мы вовсе не связаны? Выглядит так, будто я спустя долгое время нашел свою вторую половинку…, а она для меня мертва. От этой мысли я задыхаюсь. Отсутствие кхай - смертный приговор. От вида Шжжеорши такой полной жизни и такой обреченной моя душа страдает.
Но нет. Она - моя пара. Моя вторая половинка. Я сделаю все, что необходимо, чтобы удержать ее.
ДЖОРДЖИ
У него есть огонь. Это большой плюс в моем понимании. Я потираю руки, приближаясь к огню и греясь в его тепле. Это отгоняет холод с внешней стороны. Ветер свистит через откидную дверную створку, и я замечаю, что снаружи темнеет, но в этой пещере я хорошо разогрелась, пока сидела возле огня. С чувством вины я думаю о Лиз, Кайре и других. Несомненно, они могут оставаться в тепле, прижимаясь друг к другу, не так ли?
Я смотрю вверх, как Хптэл или скорее Вэктал начинает вышагивать по небольшой пещере. Он выглядит обеспокоенным, и от этого я начинаю немного нервничать. Такое ощущение, что я сделала что-то не так, но у меня нет ни малейшего понятия, что именно. Он продолжает тихо мурлыкать, ранее мне казалось, что он счастлив. Однако, видимо, я ошиблась.
У меня в животе громко урчит, и я прижимаю к нему ладонь. Настало время перекусить морской водорослью. Я проверяю карманы своего украденного комбинезона, но ничего не нахожу и начинаю поддаваться панике. Итак, я потеряла и свою еду, и оружие. Все, что у меня осталось, - обувь, которая жмет мне ноги, и комбинезон. Блин, хреновая у меня получилась разведочная вылазка. Уф.
Синий мужик подходит и становится на колени рядом со мной, я же инстинктивно отодвигаюсь, настороженно смотря на него. Совсем недавно я просто наслаждалась способностями его рта, но я понимаю, чего он хочет, и с опаской отношусь к тому, что он стоит слишком близко.
Но он лишь жестом указывает на мой живот.
- Кууууск?
Это слово состоит из разных тональностей, которые у меня не получится воспроизвести. Такое впечатление, будто он производит какую-то странную вибрирующую штуку на задней стенке гортани.
- Проголодалась, - говорю я ему и поглаживаю свой живот, имитируя прием пищи.
Он указывает на мои зубы и задает еще один вопрос. Отлично. Что-то в них его тревожит. Я обнажаю их, чтобы показать ему, что с ними все хорошо, а мне в ответ он обнажает свои собственные.
Клыки. Понятно, у него клыки. Его клыки - в три раза крупнее моих, и выглядят они довольно-таки зверскими. Теперь понятно, почему он озадачен моими короткими, тупыми зубами.
- Надеюсь, твои для пережевывания овощей, - говорю я ему весело.
Мужчина стягивает меховую накидку и, Господи, как же я рада видеть, что это его одежда, а не часть его самого. Рога я переживу, наверное. Однако, я счастлива, что этот косматый мех - не его.
Еще раз взглянув на его тело, вижу, что он не такой огромный, как я думала раньше, большая часть тела была скрыта одеждой. Тем не менее, не замаскируешь, что он ростом в семь футов (Прим.: 2.13 м).
Я с подозрением слежу за каждым его движением, в то время как он раздевается.
- Надеюсь, ты не перепутал урчание моего живота с временем для похоти.
Меховая накидка отправляется на пол пещеры, и мои глаза широко распахиваются от открывшегося вида. По-моему, это настоящая кожа, и вся она одинаково нежно синевато-серого оттенка, напоминающая хмурое небо в ненастный день. Его руки обнажены, а грудь покрыта жилетом, который, казалось, был сделан исключительно из перевязанных ремней и карманов. В нем приспособлен ряд зловеще выглядящих ножей, сделанных из костей, прикрепленных ремнями к его груди. У него много обнаженной плоти вопреки бушующей снаружи снежной буре, и мне интересно, насколько теплая та дурацкая накидка.
И удастся ли мне украсть ее.
- Пожалуй, это не слишком хорошая идея, Джорджи, - рассуждаю я вслух. - На данный момент этот парень - твой единственный помощник.
Пусть даже он всего лишь хочет лизать мою киску. Я плотно сжимаю свои бедра от воспоминаний об этом и стараюсь не покраснеть. Я снова поглядываю на инопланетянина. Его руки обнажены и демонстрируют сумасшедшее количество рельефных мышц. Они огромные и устрашающие, могу себе представить, что грудные мышцы под кожаным жилетом столь же ошеломляющие.
Вэктал стягивает ремень с одного плеча, и я вижу, что вдобавок к бесчисленным застежкам и ножнам, у него через плечо перекинут рюкзак. Мой желудок снова урчит. У него там может быть еда.
Нормальная еда. Не морские водоросли.
У меня текут слюнки, и я плотно сжимаю вместе ладошки лишь бы сдержаться и не потянуться к нему. Я никогда за всю свою жизнь не была настолько голодной. Мужчина открывает свой мешок и достает что-то вроде кожаного пузыря, который, должно быть, служит мешком для воды, наряду с обернутым в кожу свертком. Он вручает его мне, и я быстро его разворачиваю. Внутри обертки находится несколько толстых кусков того, что выглядит как мясо, смешанное с чем-то вроде овсянки. Наверное, походный провиант. Меня трясет, и я поднимаю глаза на него.
- Это мне?
- Кууус-ках, - он говорит на своем странном языке, руками имитируя разрывание на куски и поедание его.
От радости мне тут же захотелось расцеловать его, с клыками и всем остальным.
- Спасибо, - благодарю я и разрываю большой кусок. Мне плевать, если я кажусь прожорливой. Я просто умираю с голода. Я запихиваю целые куски в рот и пытаюсь пережевать.
В ту же секунду я понимаю, какая это была ошибка.
На вкус это… ну ладно, ужасно, и это самое приличное слово, что приходит на ум. Такое ощущение, что у меня во рту упаковка перцев халапеньо*, смешанного с ужасной, мучной текстурой. Специи столь острые, что у меня тут же потёк нос и заслезились глаза. Меня душит кашель, я отчаянно пытаюсь проглотить кусок, которым у меня полон рот, но он ужасно жжет мой язык. В конце концов, я давлюсь и выплевываю половину еды в свою руку, а инопланетянин все это время продолжает с интересом наблюдать.
*Прим. Халапеньо - средних размеров перец чили, который ценится за ощущения при его поедании от "тёплого" до "горячего".
Это ужасно. Я давлюсь и кашляю еще мгновение до тех пор, пока он не толкает мне в руку кожаный мешок и рявкает короткое слово. Я осторожно делаю глоток, боясь вкуса жидкости. К моему облегчению, вода прохладная и бодрящая, с нотками цитрусового вкуса. Я с наслаждением жадно пью, и кашель, душивший меня, медленно стихает.
Я отодвигаю холодную еду обратно ему и мотаю головой. Даже если бы я и захотела это съесть - а мне и вправду очень хочется - я не могу. От одной лишь мысли о том, чтобы положить себе в рот даже маленький кусочек, у меня сводит челюсть. Мой желудок издает жалкий протест.