Джалал! – в глазах Джодхи появился ужас, но смотрела она не на императора, а куда-то за его спину.
Резко обернувшись, Джалал почувствовал, как волосы встают дыбом. Джодхе было от чего забыть его титул и назвать по имени – на поляну медленно выходила большущая тигрица, причем двигалась она с той стороны, где стоял их мушкет. Никаких шансов успеть к оружию раньше хищника у Джалала не было, а при нем только большой кинжал.
Джалал постарался заслонить собой Джодху:
Лезь на дерево, я задержу ее. Джодха, скорей лезь на дерево и кричи, зови на помощь.
Все остальное происходило как в тумане. Джодха не полезла на дерево и даже кричать не стала – бесполезно. Когда Джалал пошел на тигрицу с одним кинжалом, девушка рванулась к мушкету. Ей никогда не приходилось стрелять, хотя она не раз видела, как это делают.
Только бы не было осечки!
Но пару мгновений спустя она поняла, что сложней не выстрелить, а не попасть при этом в Джалала, потому что император и тигрица сцепились и сплелись в единый рычащий клубок. Выжить в схватке с сильной тигрицей мало шансов у самых сильных мужчин. Тигрица в несколько раз тяжелей и намного больше ростом, чем император, и для нее удары кинжалом лишь раздражитель. Свернуть же шею большому зверю и вовсе невозможно.
Джалал просто не мог одолеть большую тигрицу, а Джодха не могла ему помочь. Она пыталась прицелиться из мушкета, однако рисковала убить Джалала, а не зверя. Отбросив в сторону мушкет, она схватила лук, так надежней. Три стрелы на сей раз легли точно в цель – шею красавицы-тигрицы. Животное взревело, рванулось в сторону самой Джодхи. Девушка уже видела раскрытую пасть с массивными клыками, налитые кровью от боли глаза. И выпустила следующие три стрелы прямо в эту разинутую пасть. Животное рванулось вверх и навстречу этим стрелам и словно остановилось на излете, но все еще было живо и опасно. А в запасе оставалась только одна стрела.
Тигрица пыталась подняться, Джодхе пришлось сделать усилие, чтобы остаться на месте. Она прицелилась и выпустила последнюю стрелу в глаз тигрицы, постаравшись, чтобы усилие получилось максимальным.
Тигрица рухнула с семью стрелами, торчащими из шеи, пасти и левого глаза, но при этом придавила и без того сильно пострадавшего от ее когтей Джалала. Забыв о том, что животное еще живо, Джодха бросилась вытаскивать из-под массивного туловища императора. Только теперь она закричала, зовя на помощь.
Первой прибежала Рампати, кому же еще?
Помоги, нужно поскорей оттащить эту тушу.
Рабыня не задавала вопросов, вдвоем они сумели отвалить тушу тигрицы и уложить Джалала на траве ровно. Он дышал, но был сильно изранен.
Почему вы не выстрелили из мушкета?
Она появилась оттуда, – Джодха показала на место, где в траве валялся мушкет.
Только теперь Рампати заметила кучу стрел.
Ого! Кто это, вы?
Я, но их нужно вытащить.
Зачем?
– Пусть считают, что это император победил тигрицу. И ему самому нужна срочная помощь.
Потом они тащили Джалала на палантине Джодхи к лагерю, помогали промыть раны, Джодха готовила мазь и накладывала на эти раны, забыв обо всем – о том, что перед ней человек, которого она совсем недавно мечтала убить, что император обнажен по пояс, что за ней наблюдает немало настороженных глаз… Вообще-то, было опасно лечить Джалала, малейшую ошибку, да и просто ухудшение его состояния (хотя куда уж хуже?) поставили бы ей в вину.
Но для Джодхи безразлично все, кроме одного: Джалал должен выжить!
В Агру отправлен гонец за лекарем, но важна каждая минута, потому Атка-хан и согласился на то, чтобы королева ухаживала за мужем и лечила его. Джодха и не спрашивала, она распоряжалась Рампати и Моти так, словно никого другого рядом не было вообще.
Даже очень поспешив, лекарь появится в лагере через три дня, а важен каждый час. И Джодха сидела у постели мужа, меняла на лбу влажную ткань, смоченную охлаждающим составом, протирала запекшиеся губы, капала в рот настой, меняла повязки на ранах, снова протирала, смазывала и меняла примочки…
Джодха потеряла счет часам и минутам, когда в лагере наконец появился императорский лекарь. Он недовольно посмотрел на королеву, внимательно осмотрел самого Джалала, удивился:
Кто придумал прикладывать эту мазь?
Я, – Джодхе было все равно, она сильно устала и не боялась уже никого и ничего.
Откуда вам известен ее состав?
Из Амера. Я училась обрабатывать раны.
А поили вы императора чем, опиумом?
Нет, – помотала головой Джодха и перечислила все, что сочла нужным добавить в напиток, который поддерживал силы Джалала.
Я преклоняюсь перед вашими знаниями, королева Джодха. Вижу, что вы и впрямь знаете, как обрабатывать раны. А противоядие было какое-то?
Было, – Джодха снова перечисляла, отрешенно глядя в пустоту. Три бессонные ночи сделали свое дело, она жила словно во сне.
Да, чтобы лечить ранения от когтей тигрицы, так и следовало поступить. – Лекарь оглянулся на Атка-хана: – Я мог не спешить, рядом с Его величеством столь опытный и мудрый лекарь, что делает необязательным присутствие всех других. Теперь остается только ждать, но, думаю, уже недолго. Большего сделать было нельзя, Ее высочество справилась даже лучше меня.
Ваше высочество, – склонился к едва живой Джодхе Атка-хан, – вам нужно отдохнуть, здесь лекарь, он вас сменит.
Она лишь помотала головой:
Нет, еще не время. Если к утру император перестанет гореть, как в огне, и уснет спокойно, я отдохну.
Лекарь едва заметно кивнул визирю. Тот вздохнул;
Хорошо, королева Джодха, но, может, вам самой следует что-то выпить, чтобы не потерять последние силы?
Я уже выпила…
Она старалась не заснуть, изо всех сил старалась. Таращила глаза на огонь, кусала губы, щипала себя, в конце концов решила сделать надрез, например, на ноге, и посыпать его солью и перцем, чтобы боль не позволила забыться. Три ночи без сна и столько переживаний не могли не сказаться…
Саднящий надрез, конечно, помог, но только на время. Джодха была настолько измучена, что физическая боль слилась с душевной, стала неотделимой и перестала мучить. И тогда она принялась тихонько разговаривать. Убедившись, что ее никто не слышит, стала уговаривать Кришну помочь Джалалу и ей;
Бог Кришна, я понимаю, что он не верит в тебя, но это же не помешает тебе помочь императору? Ты помогаешь всем живущим на земле. Император не возносит тебе молитв и не приносит даров, но это за него сделаю я, поверь, обязательно сделаю. Я вознесу тысячи молитв и поднесу богатые дары, устрою праздник, только помоги ему выжить. Знаешь, бог Кришна, ты можешь не помогать пока мне, лучше обрати свою благосклонность на моего мужа.
И вдруг…
Вы все же считаете меня своим мужем?
Джодха ахнула:
Ва0е величество, вы очнулись?!
Джалал открыл глаза:
Давно. Я даже слышал, как лекарь хвалил ваши способности к врачеванию.
Но почему же вы?…
Джалал тихонько сжал ее пальцы своими:
Я благодарен вам и за спасение, и за врачевание, и за мольбы к Кришне. При такой поддержке я обязательно выздоровею.
Он потратил слишком много сил на разговор, потому снова покрылся потом. Джодха приложила палец к губам:
Ваше величество, помолчите. Вам не стоит разговаривать.
Он чуть улыбнулся:
При одном условии.
Каком?
Джалал сделал знак, чтобы она наклонилась. Джодха заподозрила подвох, но все же склонилась к мужу.
Ниже…
Что, Ваше величество?
Его лицо с наложенной на раны мазью, запекшимися от жара губами и блестящими глазами совсем рядом. Волосы Джодхи коснулись его руки…
Повторите, что я ваш муж.
Ваше величество!
Он не позволил ей выпрямиться, пальцы потянули за накидку вниз.
Королева Джодха, почему вы не желаете повторить то, что только что говорили своему богу Кришне?
Ваше величество, вы слишком слабы, вам нельзя разговаривать!
Так не заставляйте меня тратить последние силы, скажите то, о чем я прошу.
Что именно?
Что я ваш муж…
Да.
Это не ответ.
Вы мой муж.
Я напомню вам об этом, когда залечу раны…
Джодха все же выпрямилась, возмущенно задышала, а Джалал сделал вид, что впал в забытье, даже тихонько застонал, но из-под ресниц блестели лукавые глаза.
Услышав, что у постели императора что-то происходит, лекарь поспешил приблизиться.
Хорошо, Ваше величество, очень хорошо. Королева Джодха, опасность миновала, вы можете отдохнуть.
Джодха отправилась к себе, ей действительно требовался отдых. У постели императора остались его верный слуга Хосров, все еще сильно хромавший, и лекарь. Немного погодя к ним присоединился приехавший Адхам-хан.
Он пригодился, когда лекарь сказал, что императору нужно сменить не только повязки на ранах, но и постель под ним:
Его величество так потел, что лежит почти в луже. Его нужно осторожно перевернуть, чтобы можно было перестелить то, что под ним.
Я приподниму, а вы меняйте.
И одежду нужно сменить, она тоже мокрая.
Никто не обратил внимания на то, как внезапно замер Адхам-хан, когда Джалала переодевали, потом склонился ближе к нему, словно не веря своим глазам, и поспешил поскорей уйти, когда все закончилось.
Состояние Джалала больше не вызывало опасений, потому через день его было решено отвезти обратно в Агру, хотя и с предосторожностями. Адхам-хан почему-то уехал раньше… Джодху с Моти отправили тоже под охраной впереди.
В Агре паниковали, королева Хамида ужасалась, Рукия шипела на Джодху, что это она виновата в нападении тигрицы, Гульбадан Бегум то и дело прикладывала руки к щекам, и только Махам Анга вела себя так, словно ее все это не касалось. Кормилица словно была поглощена какими-то своими заботами.
Из-за суматохи никто не заметил, что Адхам-хан вернулся раньше остальных и что они с Махам Ангой не смотрят друг на дружку. Не до того.
Моти в первый же день после возвращения в Агру отправилась к Адхам-хану поговорить, ведь они не смогли увидеться в лагере, а так хотелось… И сам Адхам-хан выказывал желание. Почему же он уехал так неожиданно, даже не подождав их с Джодхой?
Вернулась в покои Джодхи сама не своя, на все расспросы королевы отвечала односложно:
Нет, все в порядке. Я не больна, просто сильно устала и испугалась…
К Адхам-хану больше не ходила, да и он не искал встреч со вчерашней любовью. Джодха решила, что между ними произошло неприятное объяснение и виновата в этом Махам Анга, судя по тому, как кормилица императора смотрит на Моти, а та избегает встречи с ней.
"Ну и хорошо, Адхам-хан вовсе не для Моти! – решила Джодха. – Конечно, Моти обидно, но все переболит, она совсем юная, ее счастье впереди".
Джодха давно была убеждена, что рядом с Адхам-ханом подругу ничего хорошего не ждет, но Моти влюблена, как тут помешаешь? Однако Моти все равно вела себя странно, словно боялась Адхам-хана и Махам Ангу. Наверняка эти двое чем-то пригрозили девушке.
Моти, ты ничего не хочешь мне рассказать?
Подруга испугалась:
Нет-нет, Джодха, о чем ты?
Вы разорвали отношения с Адхам-ханом?
Да. Нет! Не знаю…
Что случилось? Ну-ка, рассказывай. Моти, здесь нас с тобой только двое, если тебе нужна помощь, ты можешь обратиться только ко мне. Я не против твоих отношений с Адхам-ханом, но если их не будет, тоже не расстроюсь. Он не для тебя. Расскажи мне, что случилось, тебе станет легче. Дело ведь в Адхам-хане и Махам Анге? Ты из-за них так страдаешь?
Моти вдруг залилась слезами.
Моти, здесь никого нет, никто не услышит, только я, а я никому ничего не расскажу. Что случилось?
Наконец ей удалось вытянуть из девушки признание. Оказалось, что никакого разрыва отношений с Адхам-ханом не было, потому что сам молочный брат императора вовсе не считал их отношения таковыми. Адхам-хан просто хотел воспользоваться невинностью девушки, не больше.
Он так тебе и сказал?
Нет, он сказал это своей матери.
А как ты об этом узнала?
Моти еще поплакала, прежде чем признаться, что отправилась к возлюбленному уже готовой на все, но не увиделась с ним потому, что оказалась невольной свидетельницей беседы матери с сыном.
Моти, подумай, нужен ли тебе человек, который просто хотел тобой попользоваться, да еще и рассказал об этом матери?
Девушка кивала головой, но не успокаивалась. Это заставило Джодху заподозрить неладное:
Моти, ты рассказала мне не все!
По тому, как снова залилась слезами подруга, Джодха поняла, что права. Она попробовала успокоить:
Ты все же отдалась Адхам-хану? Даже если это так, но ты теперь не хочешь с ним жить, это ничего, мы что-нибудь придумаем. Только не плачь.
Между нами ничего не было, рани Джодха.
Почему же ты так плачешь? Неужели столь сильно любишь?
Нет, больше нет! Он презирал меня, и они с Махам Ангой хотели использовать меня против тебя.
Что?!
Да, Джодха, хотели, но…
Что еще?
Джодха, они опасны для императора.
Кто, Адхам-хан и Махам Анга? Моти, что ты? Это же его ближайшие родственники, если не считать королеву Хамиду и Гульбадан Бегуму.
Моти, видно, на что-то решилась, она замотала головой:
Джодха, я знала, что ты мне не поверишь, знала.
Хорошо, успокойся и все расскажи. Я попробую поверить. Так что ты слышала?
Что ты сделаешь после этого?
Там будет видно. Постараюсь поговорить с императором.
Он тоже не поверит. Меня обвинят во лжи и накажут!
Я никому не скажу, от кого услышала. Но если ты не расскажешь и случится что-то плохое, то вина обязательно ляжет на тебя.
После некоторых уговоров Моти решилась:
У них заговор против императора. Но сначала нужно уничтожить Атка-хана, чтобы тот не смог отдать приказ схватить заговорщиков. Потом убьют самого Джалала.
И кто это должен сделать, Адхам-хан?
Да.
Моти, сама подумай, что ты такое говоришь? Совсем недавно император лежал без сознания и почти во власти Адхам-хана. Если тот хотел убить Джалала, кто мешал сделать это там в лагере? Вместо этого Адхам-хан быстро уехал в Агру. Я понимаю, что ты на него обижена, но нельзя же оговаривать человека из-за собственной обиды.
Я больше ничего не скажу, что бы ни случилось!
Моти, ты зря обижаешься на меня, хотя я подумаю над безопасностью императора. Спасибо за откровенность.
Ответом был странный взгляд подруги, но Джодха больше не желала разговаривать на эту тему. Адхам-хан и Махам Анга намерены убить Джалала? Глупости! Они могли бы сделать это давно. Да и зачем, если их собственное благополучие зависит от Джалала?
Джодха не слишком любила Махам Ангу, да и Адхам-хана тоже, но поверить в то, что эти двое способны составить заговор против императора, не могла.
С Моти они на эту тему больше не разговаривали. Для себя Джодха решила, что девушка все выдумала из-за обиды. Такого за Моти никогда не замечалось, она, как все раджпуты, считала ложь недостойной, но чего только влюбленность не делает с людьми. Одному Джодха была, несомненно, рада – Моти больше не встречалась с сыном Махам Анги и не вздыхала по нему. Да и сам Адхам-хан словно забыл о красавице-раджпутке, потеряв интерес к неуступчивой девушке.
Джалал быстро шел на поправку. Довольно скоро он был уже в состоянии ходить сам, правда, всегда сопровождаемый верным Хосровом.
Джодха по-прежнему готовила еду и частенько угощала сладостями гарем. Однажды она попросила Хосрова отнести поднос с угощением и императору:
Только, пожалуйста, проследите, чтобы никто не касался еды. А еще попробуйте, прежде чем дать императору.
Тот помнил, как королева выхаживала раненого мужа, улыбнулся:
Королева Джодха, кто же сможет заподозрить вас в желании отравить Его величество?
Не я, но кто-то из тех, кто имеет возможность войти к нему в комнату. У императора немало врагов даже в ближайшем окружении.
Сказала и ужаснулась, потому что Хосров буквально побледнел.
Вы что-то знаете, Хосров?
Нет, что вы! Но вы правы, императора не раз пытались отравить. Потому я прослежу, чтобы никто не подходил к еде.
Джалал полному сладостей подносу удивился:
Что это?
Это угощение, приготовленное королевой Джодхой.
Я не люблю сладости, но попробую. Ммм… вкусно.
Да, Ваше величество, так говорят все женщины гарема, они каждый день объедаются всякой всячиной, как бы не растолстели.
Забежавший в спальню Джалала Рахим, обрадовался:
Ой, это все сделала моя вторая мама Джодха, я знаю! Можно, я возьму ладду?
Бери, сладкоежка! – рассмеялся Джалал. – И расскажи-ка мне, где это ты пробовал ладду королевы Джодхи.
Она каждый день готовит целые подносы сладостей и всяких вкусных угощений.
Пора и мне попробовать.
Конечно, попробуй! Это вкусно.
Рахима увела Салима, выговорившая мальчику за слишком большое количество сладкого:
С тех пор как королева Джодха стала угощать всех сладостями, Рахим съел их столько!.. Он хитрит и помимо покоев Джодхи успевает выклянчить ладду у всех остальных.
Рахим, у тебя будут болеть зубы. Они станут черными и выпадут. За беззубого никто не выйдет замуж.
Мальчик только отмахнулся от замечания императора. Джалал улыбнулся:
На свете есть хоть один человек, которому безразлично мое мнение.
И тут же подумал, что таких двое, вторая – виновница переедания Рахима Джодха.
Хосров, позови-ка ко мне королеву Джодху.
Сейчас? – удивился слуга.
Я непонятно сказал?
Просто у них сегодня какой-то праздник, королева собиралась участвовать и даже… – Хосров явно намеревался выдать какую-то тайну, – петь и танцевать, Ваше величество.
А ты откуда знаешь, тебя пригласили? – притворно сердито нахмурил брови Джалал.
Слуга замахал руками:
Что вы, Ваше величество! Я просто слышал, как они говорили между собой. К тому же праздник женский, туда мужчинам нельзя.
Значит, нельзя? Хосров, проследи-ка, чтобы никто не входил в мою комнату, пока я не вернусь.
Ваше величество, вы собрались на женский праздник? Они пригрозили мне перепачкать краской, если я из любопытства суну туда нос.
Пусть только попробуют! Охраняй.
В покоях Джодхи женщины действительно собрались на какой-то праздник. Вход охраняла Рампати, увидев императора, она попыталась остановить его:
Ваше величество, вам туда нельзя.
Тот приложил палец к губам:
Я только посмотрю, как будет танцевать королева Джодха.
Рампати вздохнула:
Тогда поспешите, это уже сейчас. Но постарайтесь не попадаться на глаза, а то ведь не разберутся, кто вы…
Я знаю, что могут вымазать в краске.
Он действительно постарался остаться незамеченным, но вовсе не потому, что боялся быть перепачканным, – хотелось посмотреть на Джодху, когда та не подозревает о его присутствии.