- Ну, так, любимая, - почесал тот пятерней свой затылок. - Вряд ли в хозяйстве держали раньше "зорек ясных" или "немеркнущих звезд". Хотя, я где-то подобные клички слышал. У коров.
- Я тебя сейчас пришибу, ценитель "скотской красоты".
- А я-то здесь причем? - взъелся тот. - Ваши ведь семейные традиции. У нас - все гораздо проще: пришли, руки пожали и ушли.
- Ага-а, - протянула я, вспомнив, и в правду, потрясенные лица родителей Ника, оставшиеся внизу. - Все равно, не буду.
- Ну, как зна… а если я отредактирую текст?
- В каком смысле?
- Ну, кое-что заменю, сглажу?
- О-о… Я не знаю, - закатила я к световому шару глаза. - А дальше?
- Что, "дальше"?
- Ну, если невеста соглашается, то ставит на стол к принесенной сватами водке рюмки, все дружно ее пьют и едут смотреть хозяйство жениха.
- Как это? Куда… едут?
- Видимо, в Бадук. Не в пещеру же твою? Хотя, я б туда, честно говоря, не заезжая в другие места.
- Угу, - прищурился мой жених. - Ты это - серьезно?
- Серьезно… Так что с "хозяйством" то?
- Ну, раз надо. Предупрежден, значит, вооружен, - мужественно выкатил Ник грудь.
И в результате, действительно, "кое-что отредактировал":
- А не в этом ли доме живет… птичка?
- И что за "птичка" сия? - игриво уточнила у него моя тетка.
Отец Ника, господин Роберт, с благородной проседью в бакенбардах и гриве, замер, скосясь на впряженного в это дело за компанию Году. Тот уверенно скривившись, взмахнул рукой. Мой жених воодушевленно изрек:
- Точно, не курица и не гусыня, - разнос с пустыми рюмками в моих руках угрожающе брякнул. - А многокрылая! Та, что счастье мне принесет. Я ее из клетки выпустить пришел.
- Ну-у, - подбоченилась вошедшая в раж тетя Гортензия (с ней у меня после отдельная беседа была). - Эту птичку в клетке и семья удержать не смогла. Уж больно у нее клюв крепкий. И лоб. А ты, славный молодец Николас, и подавно.
- А у нас новая клетка есть - моанитовая! - смело уточнил Года.
- Мы ее будем прикармливать, - пообещал господин Роберт, видно, имея в виду кулинарные таланты сына и свой в Бадуке ресторан.
- И чем именно? - сглотнул слюну отлученный с утра от стола папа.
- Чем именно? - прошелся по "фамильному" затылку отец Ника. - Соленый язык, грибочки по-тинаррски, куриный рулет с зеленью, сыр во фритюре, паштет из печени…
- А мороженое с черничным вареньем и мармеладом у вас есть? - пискнула с рук мамы Варвара, обтирающая платочком ее слезу (вот почему та молчит).
- Это - конечно, Варюша! Так, может сразу тогда к нам?
- А чего тянуть?
- Людвиг?! - заговорила.
- Гортензия? - с мольбой в глазах всем нашим скопом.
- О-ой, - растерялась та от поворота в сюжете. - Так а…
- Я замуж согласна!
- Уф-ф! - это мой жених отчего-то громко выдохнул.
- Так стоим то мы тогда что?! - пристукнул своей тростью Года.
В общем, про меня с пустыми рюмками в итоге все позабыли. Почти все:
- Любимая? Как тебе "часть первая"? - со смехом протолкался ко мне сквозь толпу отбывающих в Бадук Ник.
- Как? - тоже выдохнула я. - Выпить… хочется. Давай с тобой?
- А, давай. Потом их нагоним, когда про нас вспомнят.
На этом "фольклорную часть" свадебного забега все посчитали закрытой. Оставив из нее лишь "самую пару крупиц" (это - мамины слова) без всяких отсылов к теме хозподворья (мое главное условие). А вот что касается остального…
- Вы не знаете, к чему снится, что тебя топят?
- Нет, Катаржина, дядя Горн из Лучей, это не тот, который в детстве в молотилку упал, а… что ты, Агаточка, сказала?
- Доча, ты о чем? - взглянула на меня поверх очков мама.
- Ну-у, мне в последний месяц часто сон снится, будто Ник меня пытается утопить. Не по-настоящему, а в шутку. А до этого мы с ним обязательно силами меряемся.
- Силами?
- Ага.
- Та-ак, - и вовсе стянула мама свои линзы. - Давай, рассказывай всё.
Ну, я им и рассказала. Зато выводы получила совсем не те, что ждала:
- И не мог он тебя в Море радуг утащить, - мечтательно вздохнула моя тетка, а на мой немой вопрос снизошла. - Купаться, плескаться со своим возлюбленным в чистой, до того, как вы ее сами сбаламутили, воде, значит… о-о, погрузиться в пучину страсти. Это - хорошо, Агаточка. Это - очень хорошо.
- Ага? А вот…
- А меня вот, другое больше интересует, - вступила со своим анализом моя мама. - Обычно сон повторяется либо, как предвестник определенного события, либо в виде предупрежденья. То есть, знака. И в твоем случае, я думаю, имеет место второе.
- Ага? Это…
- В следующий раз надо слушать и глядеть по сторонам во сне внимательно. Где-то он обязательно должен быть.
- Кто? - открыли мы вместе с теткой рты.
- Твой знак. Где-то ты его, доча, просвистела.
- Ага… - а вот с управлением снами у меня всегда был напряг. И во время учебы и сейчас.
Да я вообще не про то хотела. Это - отступление. Есть у меня заботы и по круче иллюзорных волн. И основной из них была - Варя.
Сразу после возвращения из Джингара камушек ее трофейный с геройским папашей внутри был под подпись сдан в Прокурат и отчасти забыт. А какой смысл мусолить эту тему в семье, если она - жутко болезненная? Выводы сделаны, признания и откровения - произнесены. Остается лишь жить дальше, имея все вышесказанное в виду (раз в неделю личные занятия по управлению энергией у канцлера Исбурга). Но, это - одна часть забот. Второй неожиданно стало снятие над Варварой госнадзора. И вот тут мне открылась самая большая "неожиданность" - место повышения по службе рыцаря Ксении Штоль. Нет, не до этой "дальнозоркой" структуры, а гораздо ощутимее.
- И что теперь нам с Ником делать со всем этим - ума не приложу, - приложила я ладонь к пылающему вместе со щеками лбу.
Канцлер Исбург, сидящий в своем неизменном, весьма вышарканном мускулистой хозяйской спиной и задом кресле, скривился в пасмурное окно:
- Да, дело сложное.
- Но, почему?
- Да потому что, Агата - межгосударственное. Мать Варвары - гражданка Бередни и осуждена была на ссылку в Грязные земли по решению их суда.
- Но, за убийство нашего гражданина, - прихлопнула я ладонь к столешнице. - Разве не так? Нет убиенного - нет состава преступления. К тому же, за убийство демона ни в одном государстве Алантара даже в каталажку не потащат, а, наоборот, руку пожмут. В худшем случае.
- "В худшем случае", - не отрываясь от голых деревьев за стеклом, повторил канцлер. - В худшем… Что Николас говорит?
- Николас? - вспомнила я и слова его, и сжатые кулаки, да и постеснялась повторять - бывший мой педагог, все ж. - Я боюсь, как бы мне накануне собственной свадьбы без жениха не остаться, - лишь выдохнула зло и ожесточенно заскребла ногтем чернильное пятнышко на красном сукне стола. Вот сколько лет стол этот помню, оно - всегда на месте. Тоже, видно… "традиция"…
- Да-а… - вздохнул тем временем ее ценитель и, вдруг, неожиданно выдал. - Агата, а ты прессу читаешь?
- Что? - удивленно сузила я глаза. - Не-ет… А зачем?
- В сегодняшнем "Куполградском фонаре" на второй странице статья интересная есть, - уткнув взгляд в тоже пятнышко, буркнул он. - Занимательная статья. Обязательно ее прочитай. А потом мы с тобой снова… увидимся. Когда у нас следующее занятие с Варварой?
- В следующую среду, - совсем опешила я. - Так, а…
- О, а я и забыл: ты ведь теперь здесь работаешь. Вот же… и самому в отставку пора. Значит, завтра и приходи, как прочитаешь. И скажи: как тебе в родном заведении?..
А как мне "в родном заведении"? Недурно. Если отбросить соседство по преподавательской с престарелой госпожой Лэшок (ехидство которой до сих пор - в цвету) и все перипетии с тоже бывшей моей "родной конторой". И вот уж мне этот канцлер Исбург, педагог-иносказатель! Это Нику хорошо такие намеки на обстоятельства с умным видом втирать. Он, в отличие от меня, прекрасно в столичной "мути" гребет. А вот я…
А я так и сидела сейчас с этой статьей, перегнутой пополам и отброшенной на самый край стола, в зале для кадетов таверны "Бесхвостый дракон". Вот эту "традицию" можно теперь и нарушить. Да только не тянет меня в соседнюю, "преподавательскую трапезальню". Здесь как-то уютнее, что ли: и стол родной, с теми же, семилетней давности, бороздами, и зал сейчас, в разгар утренних занятий, почти пуст.
- Доброго дня! - вот насчет "пустоты" я точно, съурочила:
- И тебе того ж. По старой памяти меня нашел? Я ведь…
- Угу, больше на меня не работаешь, - упал Глеб на противоположную скамью от стола. - А что, так просто нельзя? Может я соскучился?
- Ты?.. Тебе скучать некогда. Ты у нас - весь в политике, чтоб ее.
- У-ух, - демонстративно выдохнул некромант, повернув голову к моей свежей прессе, и удивленно хмыкнул. - Читала?
- Ага, - ткнула я вилкой в кусок мяса.
- И что?
- Да ничего. Не поняла там ничего.
- А что надо было там понять?
- Глеб, я в тебя сейчас этим куском вместе с вилкой запущу.
- Да ладно тебе, - на всякий случай откинулся назад некромант. - Лучше, давай: спрашивай меня.
- Спрашивать? - а что, в самом-то деле? Если он мне не объяснит, то кто тогда лучше?.. И спросила. - Вот скажи мне: какая связь между воссоединением алмазной корпорации "Грань" и снятием с Варвары госнадзора?
- "Какая связь"… - с расстановкой повторил за мной некромант и неожиданно хмыкнул. - Представь себе, Агата, не такая уж и длинная. Я сейчас расскажу, - и качнулся ко мне через стол. - В чем все дело… "Грань" эта, лет сто, как процветающая по всему нашему континенту, прошлым летом, вдруг, дала внутри себя трещину. И развалилась на две составляющие ее семьи. Тут же подоспели конкуренты, скупившие под эту ситуацию часть вполне перспективных в плане добычи алмазов шахт и, ей бы и вовсе сгинуть, если б не этот торжественный момент, как раз описанный в данной статье.
- Так она семейная получается? - брякнула я вилку обратно в тарелку.
- Угу. Еще какая.
- А почему тогда распалась?
- Видишь ли: одна из ее сторон, вдруг, перестала внушать доверие своим постоянным покупателям. Оскандалилась, попросту. А в деле, где часть договоров годами заключается под одно "честное слово", это - непростительный ляп.
- Глеб, я все равно ничего не поняла.
- Слушай дальше, - взмахнул он рукой. - Почти полгода ушло на восстановление доброго имени. Сколько алмазов ради этого продали по дешевке, я не знаю, но, наконец, свершилось и "Грань" воссоединилась под прежним общим клеймом. Аллилуйя!
- Не богохульствуй. И-и?
- И теперь - главное. Фамилия одной из сторон - Бенгальские. А другой - Сирок… Тебе она ни о ком не…
- Сирок? - выдохнула я. - Тысь моя майка. Ну так… а как же он?
- Не он, а его родной брат.
- Родной брат бывшего Верховного рыцаря Прокурата?
- Совершенно верно, Агата.
- Того, что в спешке ушел в отставку после инцидента с Велиаром?
- Угу. Но, это еще не все, - довольно откинулся на спинку скамьи Глеб. - Ты знаешь, как звучит девичья фамилия матери Ксении Штоль?
- Неужели? - выкатила я глаза.
Некромант скрестил на груди руки:
- Тоже Сирок. Она - их двоюродная сестра.
- Чтоб меня демони супрезел аних.
- Аних, аних, - зашёлся в смехе Глеб. - А теперь представь себе картину: дело инкуба Ясона всплывает на пересмотр, причем, межгосударственный. Вслед за ним непременно туда же - его бывший "мутный" покровитель. И всё вновь повторяется для только что, с таким трудом воссоединенного общего семейного "блага"… Ксения Штоль решает: давать ли ему ход?
- Ага, - почесав лоб, выдохнула я. - Она. В ее компетенции рассмотрение данного…вопроса… Да, тысь моя майка! Глеб!
- Что, ненавистница политики, преследуемая ей?
- А делать то теперь нам…
- Сложно.
- Будто я сама то не знаю. И… - вдруг, дошло до меня. - Ник…
- Конечно, он - в курсе. И, видимо, "кипит"?
- Еще как "кипит". Боюсь, как бы "крышку"… не сорвало. Вот теперь, по-настоящему боюсь, - потрясенно глянула я на Глеба.
- Та-ак, - медленно поднялся тот из-за стола. - На какое число вам назначили оглашение вердикта?
- Что? - рассеянно прищурилась я. - А, на двадцатое марта. Через день после свадьбы.
- Понятно, - протянул некромант. - Я-то на нее…
- Тебя повторно пригласить? С поклонами?
- Не надо, - оскалился Глеб. - Открытки достаточно. И мой тебе совет.
- Как моего "дважды бывшего начальника"?
- Как "погруженного на дно политики некроманта". Забудь.
- Что?
- Пока забудь. И готовься к своей свадьбе. А я попробую… по своим каналам. И… ты сейчас никуда не спешишь?
- Тысь моя майка! - подорвалась я из-за стола, зашарив по карманам. - Мне ж Варю из гимназии через пять минут! У нее танцы вот-вот… О-о!
Глеб, глядя на меня, лишь кудрявой головой покачал…
"Забудь"… Забыть… Всю следующую неделю у меня этот процесс получался с трудом. Хотя некромантский совет слово в слово был повторен и канцлером Исбургом. А потом жизнь нас с Ником так закрутила, что…
- А как меня зовут?
- Ты меня пугаешь, любимая. Вставай.
- Тысь моя майка.
- Что?.. Платье? Туфли? Серьги?..
- Не-ет… Сегодня же…
- День нашей свадьбы. И мне уже пора. Осталось лишь последнее.
Вот ради этого "последнего" я окончательно все на свете забыла. Ради одного этого поцелуя. Утром, наспех, уже убегая, чтоб больше никогда в жизни не расстаться…
- Я тебя никому не отдам.
- Ух ты… Вообще то, это - мой текст. Зато теперь я спокоен.
И ушел прямо в рассветную мартовскую муть.
Но, сам день нашей свадьбы выдался на удивление солнечным. И родственники мои, два дня, как оккупировавшие все этажи нашего родового гнезда, тоже лучились и переливались яркими тонами своих праздничных нарядов, но краше всех была Варвара, которая, кажется и спала всю ночь в обнимку с корзиной "цветочницы". Ей в пару был срочно выдвинут и "паж", серьезный Ников кадет, Игнат, прибывший сразу после казарменной побудки. И дети сейчас, едва познакомившись, путались у всех под ногами. Один - с подушечкой для обручальных колец. Другая - со своей, пока пустующей, корзинкой. Пока Софико не увлекла их в самый дальний уголок накормить (спасибо ей, а то я сама… н-да).
- Деточка, счастья тебе, - подхватила меня за длинный кружевной подол старушенция с красными намалеванными губами.
- Спасибо… мама, а кто это?
- Ой, я вас не успела познакомить. Это - твоя двоюродная бабка по отцу из Медянска, Доротея.
- А-а.
- Чтоб здоровья на много чад и в доме без чада, - подмахнул к нам крепыш с глазами, скошенными прямиком в курносый нос.
- И вам… спасибо.
- А это - твой дядя по моей линии, тот, который в детстве в молотилку упал. Он плохо слышит… Мы потом все вместе их с женихом поздравим!
- Мама! Я-то слышу хорошо.
- Ой, а ты пойди пока куда-нибудь, не провоцируй народ своим… с-своим…
- Мама!
- Я не буду, доча. Не буду…
- Тетя Катаржина, вам платочек принести?
- Ох, Варенька… Софико! А где те розы, что надо срочно на лепестки Вареньке порвать?
- Славек и Кети этим как раз занимаются!
- Агаточка, дай ленточку в волосах поправлю. И вообще, переплести бы их еще раз.
- Тетя Гортензия, кыш! Фу!
- Едут!.. Едут!!! - я еще удивиться успела, до того, как сердце мое упало вниз на два этажа, что самым первым этот факт разглядел мой дядя из молотилки. Да, тьфу! А откуда он? - Приехали! Вы-во-ди!..
Ник, внизу, у самого основания нашей скрипучей лестницы, показался мне рыцарем-спасителем в своих надраенных до блеска черных доспехах, а глаза его, гранитно-серые, которые вечно смеются… и почему я так долго к этому мигу шла? Да ради одного этого зрелища…
- Ты - прекрасней всех на свете. И… я тебя никому не отдам.
- Ага, - с последней ступени уткнувшись в его холодный после улицы нос. - Теперь это - твой текст… Веди.
От Гусельниц до Бадука - всего тринадцать с половиной миль. Мы их промахнули в одно морозное дыхание на двоих. Вдвоем в украшенной цветами и лентами крытой коляске. А у входа в городское здание бадукской управы нас уже ждал коридор из выстроенных в струнку рыцарей Прокурата. Вся родная комтурия Ника со своими пафосными шлемами в одной руке и вскинутыми в салютах мечами - в другой. И как же это… красиво. До того красиво, что весь наш семейный "шабаш" моментально проникся и притих (может, боялись, что мечами зашибут?). А вот нотариус, ждущий нас в большом гулком зале, струхнул не таясь. Но, Года его плечом поддержал (или путь заслонил до спасительной внутренней двери). Так, что ритуал бракосочетания начался без заминок: гости вдоль узкой дорожки, Варвара, сеющая лепестки роз, Игнат, строевым маршем с подушечкой и заключающими - мы с папой, тихо шмыгающим носом. Ах, да, еще - музыка. Но, я музыкантов не разглядела.
- Вы что-то имеете сказать своему жениху?
- Имею. Вообще-то, по традиции, он мне должен первым сказать.
- Ах, извините… Вы что-то имеете сказать своей…
- И таки я ей скажу, - под хихиканье Вари, болтающей уже пустой корзиной. - Любимая, клянусь тебе в своей преданности. И обещаю оберегать от всех несчастий.
- Ты еще хотел…
- Что, Варя?
- Ты еще…
- Я помню. Агата, ты - моя Дама сердца навеки.
- У вас - всё?
- Я могу еще…
- Я понял. А вы теперь имеете…
- Да. Я теперь "имею" все, чего только хотела. Ты со мной и это - самое главное. Все остальное мы разделим напополам, но, душа моя без остатка - твоя… Ма-ма…
- Я не буду, доча, не буду…
- Тетя Гортензия, тетя Нинон, тетя Софико… у меня столько платочков нет…
- Ну а теперь, пока мы не потопли в общем море восторга и умиленья, поставьте свои подписи вот здесь и здесь, обменяйтесь кольцами и… а… ну… можете и с заключительного поцелуя начать… Чего уж там? И так не свадьба, а полная оккупация города…
- Ну, хватит вам опять целоваться… Как всегда…
Как вместил нас целиком, всей "оккупацией" ресторан родителей Ника - загадка, но, танцевали мы в шатре во дворе. Кстати, во время танцев всплыла очередная наша семейная традиция, оглашенная мамой. Я весь процесс еще пыталась… нет, не контролировать, просто, отмечать, но вот момент ее появления почему-то просмотрела. Просто, вынырнула прямо ниоткуда и заголосила:
- А теперь платный танец!
- Кому мне заплатить?!
- Людвиг, не со мной танец, а с Агатой. И… не мешай. Кто первый?!
- Мама?
- Доча, традиция… Так-так, господа, в очередь.
И куда это Ник теперь делся? Это ж - беспредел. Но, танцевать, все ж, пришлось. И, если бывшие коллеги мои это делали без ущерба для ног, то вот с родственниками пришлось потерпеть. Зато в конце концов, познакомились (дядя мой, тот, что в детстве упал, из Либряны оказался. Ювелир… хороший, наверно). А когда очередь дошла и до Глеба…
- Вы позволите мне?