Похоже, что в суждениях о "призвании" ключевым должно стать слово "дружина", потому что призванные князья, по сообщению "Повести временных лет", взяли с собой "всю русь", вариант - "дружину многу". "В первой половине X в. термины "русь", "русский", скорее всего, подразумевали военно-торговую верхушку древнерусского общества, полиэтничные великокняжеские дружины во главе с "русским" Великим князем", - "союз княжеской защиты" (Никольский, 2004. С. 14, 23). Отметим, что слово "дружина" является общим для славяно-балто-германских языков: ст. - слав, другъ, лит. draugas, гот. gadrauhts, "воин"; гот. driugan, русск. "дружина", герм. *druht "княжеская дружина" (Непокупный, Быховец, Буниятова, 1989.С. 43–44), которое имеет, однако, только смысловую близость с др. - русск. русь, "царь и дружина". В то же время эта общая лексема может быть сильным возражением против гипотезы о славяноязычном происхождении призванных на Русь первых князей.
На выручку приходит общегерм. *druxti-na-z "вождь druxt-i-z" "дружины", "откуда христианское обозначение "Господа", то есть "Бога"; ср. др. - сканд. Drottinn, англа-сакс. Dryhten" (Соссюр, 1977. С. 263). Если первые русские князья были скандинавами, тогда остается необъ-ясненным, почему не произошло заимствования древнескандинавского термина Drottenn "вождь дружины" в древнерусский, и он не применялся для христианского обозначения "Господа", то есть "Бога". Но как было, так и осталось: "господин", "господь", то есть "владелец, хозяин, повелитель". И дальше термина дружка, включенного в ряд войско, полк, тысяцкий, атаман, дружина, дело почему-то не пошло (Непокупный, Быховец, Буниятова, 1989. С. 44)).
В древнеисландском есть близкое по форме к слову русь, но имеющее примечательную особенность в содержании, слово orrosta и производные в разных склонениях orustu, urustu "битва, сражение" (Мельникова, 1977. С. 202). Если даже это чисто случайное звуковое совпадение, в нем, как бы то ни было, легко увидеть значение слова русь - война. В летописных текстах о "призвании" мы находим на этот счет важные свидетельства. Так, Краткий Ипатьевский летописец конца XV - начала XVI вв. повествует о том, что призванные князья Рюрик, Синеус и Трувор, "вземше с собою дружину многу" (в Лаврентьевской летописи "всю Русь"), пришли и сели на княжение в Новгороде, Белоозере и Изборске, затем "начаша воевати всюду, и от тех варяг прозвася Русь и земля Русская" (Краткий Ипатьевский. 1984. С. 170). Здесь "битва, сражение" и "русь" получают как бы генетическую связь.
Еще одним подтверждением этой гипотезы является исторический факт о древнем населении полуострова Самбии на территории Пруссии, говорящий сам за себя. Античные авторы, начиная со Страбона и заканчивая Иорданом, упоминают древнее население полуострова Самбия под названием "осилии" или "ости" ("эстии"). Между тем, в начале IX в. население, пришедшее с юго-востока, запада и севера Европы, участвует в развитии местной дружины и в создании института военных вождей. В результате появляется вместо "эстиев" этноним "пруссы", который впервые встречается во второй половине IX в. в сочинении, носящим название "Баварский географ" (Кулаков, 1990. С.5, 7, 45, 46) - в форме "Брусы". Таким образом, создание дружины во главе с вождем, отразилось во второй части этнонима эстиев - (Б)русы (пруссы?).
Теперь, с учетом всего сказанного здесь о руси, можно процитировать мнение А. Брюкнера о проблеме названия "русь": "Тот, кто удачно объяснит название "Руси", овладеет ключом к решению начал ее истории" (Трубачев, 1993. С. 3) Но в начале истории Руси, как уже сказано, был "сильный отклик "Рос", изданный теми (мужами), которые приняли прорицание согласно некоему совету или по божественному воодушевлению" стать "распорядителями" того народа, послы которого "призвали" их идти княжить к ним, того народа, который поддался демократическому движению самоуправления, и люди "почаша сами в собе володети", и охватило их бессмысленное бешенство междоусобиц.
После этого "сильного отклика "Рос"" "распорядители" стали носить имя "Рос" или "Рус". Карпозилос замечает по этому поводу: "До сих пор мы не имеем в источниках другого объяснения происхождения этого названия" (Карпозилос, 1988. С. 118). А из летописей мы знаем, что "и от техъ варягъ прозвася Русская земля… ти (и) суть людье ноугородьци от рода варяжьска, преже бо беша словени".
Сходный с этим сильным откликом "Рос" на прорицание божества, смысл которого можно понять как "О, царь!", приводит Секст Эмпирик из несохранившейся трагедии Софокла, когда пастухи в какой-то ситуации, обращаясь к царю и богу Баалу, издают возглас или сильный отклик "по-фригийски" io Ballen - "О, царь!" (Секст. Против грамматиков, 317–319). Соответствие этому событию имеется в трагедии Эсхила "Персы", когда хор, обращаясь к душе умершего Дария, восклицает: "О, Баал… царь незлобивый, Дарий-отец, явись!" (Эсхил. Персы, 658–662).
Но что это может дать для нашей задачи объяснения значения названия "Русь"? Дело в том, что те "варяги", о которых идет здесь речь, ославяненные руги-русы, могли иметь общие культы со славянам и "состоять в родстве" со своими богами. Средневековый немецкий хронист Гельмольд приводит следующие сведения о прибалтийских славянах: верят "что они от крови его (божества) происходят, и каждый из них тем важнее, чем ближе он стоит к этому виду богов" (Кузьмин, 1988. С. 181). Здесь, прежде всего, бросается в глаза неразличимое целое - ближайший "родственник бога", прежде всего, конечно, rех ("царь, король"), и сам бог. Поэтому можно было сказать, что "царь - это бог". Эта логика слияния в единое бога и царя, а в нашем случае князя, позволяла перенести отклик, обращенный к богу "О, Рус!" или "О, светлый!", "О, царь!", на получивших прорицание мужей русое и на их дружину русь - "светлые, царские". Отсюда - "русские светлые князья" в договорах с греками. В "Слове о полку Игореве" храбрые русичи с отчественным суффиксом - ич нечто другое - это "одного отца дети или отцовские дети", то есть "арийцы". Ф.И. Буслаев пишет: "Слово Арии (как бы Арьичи, с отчественным окончанием ич) есть не иначе что как отцовские дети (как бы отчичи), потому что Ари или Арья значит отец или глава семейства" (Буслаев. Т. I., 1908. С. 495). Таким образом, русичи - "кровные родственники" бога, которому восклицали "О, Рус!" - "О, светлый!" или "О, царь!". Но в контексте "Слова о полку Игореве" русичи - это силы (войско) Дажь-Божа внука, предводителя русичей Игоря, потомка Владимира Красное Солнце-Дажь-Бога, "одного отца дети" - Крестителя Руси Великого князя Киевского Владимира. Заметим, что форма русичи встречена в единственном источнике - в "Слове о полку Игореве".
После смерти братьев-соправителей, Синеуса и Трувора, Рюрик становится основателем царской власти в России. Кстати, он единственный из троих призванных князей, во второй части имени которого есть окончание - rik "царь". Рюрик становится тем "нарядником", на отсутствие которого, по одной из летописных версий, жаловались призываемым князьям послы новгородских племен. "Нарядник" от глагола "наряжати", по определению исследователя институтов десятских и сотских в древнерусском государстве В.А. Кучкина. Правда, по отношению к сотским, он "означает организовывать людей для исполнения каких-то физических работ и руководство какими-то натуральными повинностями населения". На самом деле, у них были обширные права и обязанности, они, пишет Кучкин, "выступали как организаторы княжеского хозяйства" (Кучкин, 2004. С. 43, 44). "Нарядник" Рюрик - организатор первоначального дружинного государства и "распорядитель" народа.
Возможно, в эпоху Рюрика стало складываться дружинное право, право корпоративное, отразившееся в древнейшей Правде, "Законе Русском", с его "монархическим" принципом - существование одной плоскости правовых отношений: горизонтальной (дружинник - дружинник), в то время как "взаимоотношения между князем и дружинниками не нашли отражения в древнейших записях правовых норм, - в противоположность ранним судебникам англо-саксонской Англии, Дании, Норвегии и Швеции" (Никольский, 2004. С. 45). Но помимо дружинного права Руси существуют реальные связи призванных "распорядителей народа" с венетско-ругско-славянским миром, опирающиеся на особую церемонию возведения на престол нового правителя - князя, которая существовала уже в середине VIII в. у альпийских словен, родословие которых возводят к венетам (Ронин, Иванов, 1989. С. 167, 173). Носителями обряда были косезы: близкий к князю привилегированный слой кметов, "крестьян-воинов". Косезы обладали наследственным правом "принимать" и утверждать от имени "страны" ее нового властителя. Они избирали "лучших" и "мудрейших" из своей среды. Наиболее уважаемый среди избранных руководил церемонией. Он, сидя на камне на поле, ожидал, когда будущий правитель явится в крестьянской одежде на поле. После этого он задавал сидевшим вокруг него косезам-соприсяжникам ритуальные вопросы о качествах будущего князя. Косезы отвечали, одобряя нового князя. Затем они сажали нового князя на лошадь и трижды обводили вокруг камня. Участники и зрители, мужчины и женщины, восхваляли бога в ритуальных гимнах. Затем крестьянин на камне уступал место князю.
Признаем, что князя в словенском ритуале сажали на камень, что камень в этом случае служил как бы столом, престолом, сидением. Однако для того, чтобы лучше почувствовать его связь с древнерусским обычаем возведения на престол нового правителя в начале христианства на Руси, вспомним выражения о вокняжении: (князь) "сел на столе" (летопись), о самом правлении: "Владимир на столе" (надпись на сребрениках Владимира), - это реальная связь между венетским и русским обычаями, так как русского князя сажали в буквальном смысле на стол в церкви, где совершалось возведение на престол нового князя. Только в одном случае - "поклонный" камень в поле, в другом - стол в христианском храме. Объяснений не нужно, достаточно самоочевидной истины, тем более, что др. - русск. столь "престол, сидение".
Византийский историк второй половины X в. Лев Диакон сохранил от того времени в своей "Истории" связь Святослава Игоревича и его соратников-товарищей с "венетским" обычаем возведения на престол нового правителя, - крестьянскую одежду Святослава и его "друзей" во время встречи с императором Цимисхием. "Одеяние его было белым и отличалось от одежды его приближенных только чистотой. Сидя в ладье на скамье для гребцов, он поговорил немного с государем об условиях мира и уехал" (Лев Диакон, 1988. С. 82, 213, примечание 57).
Теперь попытаемся под другим углом взглянуть на действия Олега, когда он прибил свой щит к вратам Царь-града и заявил требование побежденным грекам о том, чтобы они сшили для кораблей руси "парусы паволочиты" (из паволоки), - не как на прихоть и безумную роскошь новопришельцев к славенам, "новых русских", а как на сакральное действие, в том числе и действие со щитом. Дело в том, что "под именем паволок разумелись дорогие ткани красного цвета - порфиры, парчи, багры и т. п." (Срезневский. Т. 2. Стлб. 855–856). Это заставляет живо представить языческие храмы красного цвета у лютичей-вильцов и вагров-ободритов, иллиро-венетских племен, а красные паруса на кораблях руси Олега как посвящение своим богам. В то же время на вопрос о том, какова была сакральная функция щита у руси, пришедшей с Олегом к Царьграду, допустимо, на наш взгляд, ответить примерами из индоевропейской мифологии - у хеттов, а также в Эгейском мире и у ободритов. Так, например, хеттский Цитхарийя - это бог-щит (МНМ. II. 1988. С. 590. Стлб. 3). А в микенскую эпоху существовала особая связь большого щита в форме восьмерки с женским божеством войны, которое обнаруживает черты сходства с Афиной (Цибенко, 1985. С. 203). Но что ближе всего к нашей к цели - у ободритов в XII в. был языческий храм в Вольгасте, северо-западнее впадения Одера в Балтийское море, напротив острова Рюген, в котором вместо идолов находился гигантский деревянный щит, висевший на стене, покрытый золотыми листами, украшенными чеканкой. На нем было изображение Яровита (Ярилы), напоминающее греческого бога Марса. Местные жители, увидев вынесенный миссионерами наружу этот щит, упали на колени, считая, что появился бог войны Яровит (Геровит) (Гимбутас, 2004. С. 190).
Завершив этот обзор, мы готовы сказать, что в действиях Олега, прибившего свой щит к вратам Царьграда, заключалась сакральная функция щита, связанного с богом войны Яровитом - Олег посвятил свой щит этому божеству в знак победы.
Мы, русские, не знаем о себе в начальный период нашей истории, сбитые с толку современным обилием гипотез о междоусобицах, кидающих читателей из стороны в сторону, от норманнов Скандинавии к номадам Северного Причерноморья. Эти "гипотезы" не играют никакой роли в борьбе народа за национальное самосознание. Поэтому не обойдем молчанием сообщения о ритуальных действиях руси Святослава перед решающей битвой. Его воины ночью подобрали убитых, разожгли много костров и сожгли трупы, "заколов при этом по обычаю предков множество пленных, мужчин и женщин. Совершив эту кровавую жертву, они задушили [несколько] грудных младенцев и петухов, топя их в водах Истра" (Дуная. -Л.Г.) (Лев Диакон, 1988. С. 78). Но эти "обычаи предков", как об этом говорят комментаторы к сообщению Льва Диакона, засвидетельствованы многими источниками у славян, а не у норманнов или степняков - ив том числе у славян прибалтийских и западных (Сюзюмов, Иванов, 1988. С. 209–210, примечания № 24–27). Существовали эти обычаи также у мирмидонцев, дружинников Ахилла: Радуйся, храбрый Патрокл!.. / Окрест костра твоего обезглавлю двенадцать славнейших / Юных троянских сынов, за смерть твою отомщая (II. XXIII, 18, 22–23).
"Царство Русь" (в европейских хрониках "Королевство Русь") с "большим городом Киевом" (Титмар Мерзебургский), который по величине и значению "соперничал с царствующим Константинополем" (Адам Бременский), делал знаменитыми тех, кто жил в нем. Так, по скандинавской рунической надписи № 92, Халльфинд известен на родине тем, что живет на Руси (в Гардах), сообщает его мать Хертруд (Мельникова, 1977. С. 117). "Царская раса" правителей "дружинного Русского государства X - первой половины XI вв." (Никольский, 2004. С. 41) привлекала к себе внимание королевских семей Скандинавии, имевших "обычай предков" отдавать своих детей на воспитание в чужие семьи, - привлекала сильными, мужественными, знатными правителями, практиковавшими справедливость, "закон Русский", и которые могли сказать о себе словами Тереса, царя фракийцев-одриссов, что если они не воюют, то им кажется, что они мало отличаются от своих конюхов (Златковская, 1971. С. 220). В 972 г. норвежская королева Астрид отправилась на Русь со своим трехлетним сыном Олавом. Однако в пути на них напали морские разбойники, эстонские викинги, они захватили Олава и продали его в рабство, разлучив с матерью (Джаксон, 1981. С. 39). В 1029 г. норвежский конунг Олав отправился на Русь вместе с корлевой Астрид, малолетним сыном Магнусм и пятнадцатью спутниками. Провел там зиму, а когда пустился в обратный путь, чтобы стать правителем Норвегии, то "оставил своего сына на воспитание у конунга Ярицлейва" (у Великого князя Киевского Ярослава) (Джаксон, 1994. С. 44, 52). Необходимо при этом отметить, что сам Олав отроком воспитывался при дворе Владимира Святославича, "конунга Гардов" (Новгородской Руси) (Назаренко, 2001. С. 393). Подобные же действия со стороны русских князей, с целью воспитания их детей в семьях скандинавских правителей, не известны.
В силу слияния в единое и неразличимое целое языческого бога и его ближайшего "кровного родственника" князя, имя Рос/Рус переходило на князей и на определенный класс вооруженного народа, преданного царю (князю), сражающегося под его руководством и составляющего с ним одно целое: дружину - русь. Как, например, мирмидонцы, гетайры Ахилла, верные его друзья - "волки" с "неукротимыми сердцами", "свирепые осы… бойцы", они участвуют в совместных трапезах с царем; а в мирное время они- крестьяне-пахари (II. XVI, 155–168, 257–269; XXII, 4–7). Или кмети-"волки" Всеволода, брата Игоря в "Слове о полку Игоеве". Именно эта древняя традиция утверждает нас в мысли, что русь - война.
Литература
Алексеев С.В. История славян в V–VIII веках. М., 2004. - С. 154.
Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. М., 1995.
Буданова В.П. Готы в эпоху великого переселения народов. М, 1990.
Буслаев Ф.К Сочинения по археологии и истории искусства. Т. I. СПб., 1908.
Высоцкий С А. Киевские граффити XI–XVII вв. Киев, 1985.
Герберштейн С. Записки о Московии. М.: Моск. ун-т, 1988. С. 58. Примечание "Л".
Гимбутас М. Славяне. М., 2004.
Джаксон Т.Н. Исландские королевские саги как источник по истории народов Восточной Прибалтики (VII–XII вв.) // Летописи и хроники. 1980. М… 1981.
Джаксон Т.Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе. М., 1994.
Добродомов ИГ. Происхождение и значение слова къметь в "Слове о полку Игореве" // Сб. "Честному и грозному Ивану Васильевичу". К 70-летию Ивана Васильевича Левочкина. М., 2004.
Златковская Т.Д. Возникновение государства у фракийцев. М.,1971.
Иванов Вяч. Вс. Древнебалканские названия священного царя и символика царского ритуала // Палеобалканистика и античность. 1988.
Карпозилос (Янина) А. Рос-Дромиты и проблема похода Олега против Константинополя // Византийский временник, 49,1988.
Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1991.
Королюк В Д. Славяне и восточные романцы. М., 1985.
Краткий Ипатьевски летописец конца XV - начала XVI в. // Летописи и хроники. 1984. М., 1984.
Кузьмин А.Г. Падение Перуна. М., 1988.
Кулаков В.И Древности пруссов VI–XIII вв. Свод археологических источников. М., 1990.
Кучкин В.А. Указные грамоты соцких // Сб. "Честному и грозному Ивану Васильевичу". К 70-летию Ивана Васильевича Левочкина. М., 2004. - С. 43, 44.
Лавров П.А. Материалы по истории возникновения древнейшей славянской письменности. Труды славянской комиссии. Т. 1. Академия наук СССР. Л., 1930.
Лебедев Г. Славянский царь Дир // "Родина", № 11–12,2002.
Лев Диакон. История. М., 1988.
Литаврин Г.Г., Шушерина В.П., Ронин В.К Комментарий к тексту гл. 13, 27 "Об управлении империей" Константина Багрянородного. М., 1991.
Макаев Э.А. Язык древнейших рунических надписей. М., 2002.
Мельникова Е.А. Скандинавские рунические надписи. М., 1977.
Мифы народов мира. Т. 2. М., 1988. - С. 306–307,590, стлб. 3
Мюллер Л. О принципах реконструкции и перевода Несторовой летописи // Средневековая Русь. Вып. 4. М, 2004.
Назаренко А.В. Немецкие латиноязычные источники IX-
XI веков. Серия: Древнейшие источники по истории Восточной Европы (ДИ). М.,1993.