- Я действительно не понимаю, почему ты рассталась с Саймоном…
Вот оно, проклятое слово на "С".
Обычно мне нравится, когда мои прогнозы сбываются, но природная прозорливость не избавит меня от бесконечного потока упреков и рассуждений на тему "и как это я могла упустить такой лакомый кусочек".
Ничего не могу сказать об этом. Честно говоря, я не знаю, как меня вообще угораздило пойти с ним на первое свидание.
Он на восемь лет старше меня.
Когда я познакомилась с ним, он казался таким зрелым и надежным. Думаю, мне понравилась его уверенность в себе. У него была хорошая работа, симпатичная квартира, дорогая машина, отличное образование и то, что я сочла взрослым отношением к жизни.
Все, чего, по-видимому, не хватало мне.
Правда, скоро я поняла, что Саймон был просто ребенком, прикидывающимся взрослым. Большим, дурно воспитанным ребенком.
Избалованным, высокомерным, капризным и невероятно незрелым.
- Очаровательный молодой человек, - продолжала заливаться соловьем мама. - Я думала, что по возвращении ты возобновишь ваши отношения.
- Очень сомневаюсь, что он этого хочет. - Я улыбнулась протягивающему мне меню официанту.
- Уверена, ты ошибаешься. - Она сверкнула на меня дорогущими зубами. - Ты по-прежнему очень ему небезразлична.
- Да? Откуда ты знаешь?
- За последние пару лет мы несколько раз сталкивались, совершенно случайно. Он интересовался, как ты поживаешь… конечно, рассказать мне было особенно нечего, но он, по крайней мере, пытался…
Двойной укол, я совсем забыла, как хорошо они ей удаются.
- Кажется, в последний раз я встретила его именно в этом ресторане, - продолжила она.
Я могла бы заподозрить неладное: шикарный ресторан, столик на четверых, долгая прелюдия… но такого коварства я не ожидала даже от моей мамы. Во всяком случае, не в первую же встречу.
Тут, словно по сигналу, в дверях появилась знакомая фигура и стала пробираться к нам между столиков, а я попыталась соскользнуть под скатерть, вслед за бокалом, который только что уронила от потрясения.
Он набрал вес. Он всегда был крупным, довольно мускулистым, словно регбист, но теперь у него выросло, прямо скажем, солидное брюшко. А вот волос стало заметно меньше. От висков светлые кудряшки начинали редеть, образуя ближе ко лбу сиротливую плешку. Бледно-голубые глаза запутались в паутине морщин. С нашей последней встречи прошло два года, но, судя по его виду, можно было сказать, что все десять. Когда мы начали встречаться, ему был тридцать один год и меня еще прельщала мысль о более взрослом партнере: надежном, уверенном, обеспеченном. Не мальчике, но муже.
Теперь он неуклонно приближался к среднему возрасту и выглядел не привлекательно-взрослым, а просто старым.
За это время я тоже повзрослела и внезапно поняла: то, что я принимала за заботу и надежность, было на самом деле стремлением контролировать и самоуверенностью.
Он изо всех сил старался казаться бизнесменом до кончиков ногтей, хотя на самом деле так и остался школьником-переростком, который, как только его оставят в офисе одного, сует свой член в ксерокс.
То, что ему пришлось бы не раз нажать кнопку увеличения, чтобы получить более-менее приличное изображение, никак не повлияло на мое решение расстаться с ним, честно.
Не успела я призвать на помощь свои актерские способности, как на авансцену вышла мама. Она в долю секунды взметнулась со своего места и перешла в режим извержения эмоций.
- Боже мой, подумать только, какая встреча! Это же Саймон! Помяни только сексуального дьяволенка, и он тут как тут! Мы только что говорили о тебе, правда, Аннабел, дорогая? Наверное, у тебя уши горели, и вот ты здесь, в своей прекрасной плоти! Что за приятный сюрприз!
Да уж, сюрприз, нечего сказать. Так же неожиданно, как выскакивающие из-за кресел гости в день рождения.
Его актерство производит еще более жалкое впечатление, чем мамино.
Саймон. Гхм (с нервным видом прочищает горло). Я заглянул сюда на минутку, чтобы перекусить (звучит слоено фраза из курса английского нулевого уровня, прочитанная перед лицом хихикающих одноклассников и полного энтузиазма учителя).
Мама. Почему бы тебе не присоединиться к нам?
Саймон (полностью одеревенел, читает по шпаргалке). О нет, получится, что я навязался.
Мама (с необыкновенным гостеприимством:). Навязался? Об этом не может быть и речи, ты доставишь нам удовольствие, пожалуйста, присаживайся.
Саймон. Конечно, если вы уверены, что я не помешаю (сама вежливость).
Мама. Мы будем только рады, не правда ли. Аннабел, дорогая?
Я бы лучше разделила на завтрак одни соты с роем пчел.
- Ну, я не знаю, было бы невежливо отрывать Саймона от его друзей. Ты же не думаешь, что он обедает один, мама.
В десятку!
Они явно не придумали приемлемого объяснения неожиданному появлению одинокого Саймона именно в том ресторане, где обедаем мы.
Плоховато подготовилась.
Мама дала слабину.
Обычно она так тщательно все продумывает, но, с другой стороны, у нее было не так много времени на подготовку, я позвонила ей только вчера вечером. Должно быть, она сразу бросилась названивать вы знаете кому, чтобы спланировать "случайную" встречу.
Зачем тратить так много сил?
Видимо, она считает, что на нее возложена миссия: время уходит, а дочка по-прежнему не желает жить по плану.
Она потеряла целых два года и теперь решила обеспечить меня мужем, домом и работой в течение одного обеда.
Самое страшное, что она вполне на это способна, уж я-то знаю.
С моим содействием, конечно. Но кто сказал, что я собираюсь идти на чертово сотрудничество? Это она считает Саймона таким замечательным, а не я.
Послушать ее, так он просто идеальный зять. Такой собранный, деловой, способный поддержать разговор о корпоративных отношениях, мировой политике или искусстве на трех языках.
В любом случае обо всем этом ему придется говорить только с мамой. Что касается меня, то по- французски я могу неплохо ругаться, ну а мои знания о корпоративных отношениях поместятся на обороте почтовой марки.
Дохлый номер. Даже если бы мне нравился этот парень, а это не так, мы абсолютно не подходим друг другу. Я люблю развлекаться, напиваться и плясать до упаду, а он бы сидел в углу в пальто, собравшись на выход часов в десять.
В его стиле возвращаться домой с работы, совершать круг на велосипеде миль в пять, опять возвращаться домой, съедать ужин из здоровой пищи и ложиться спать в разумное время, чтобы перед работой иметь возможность зайти в спортзал.
Я, если вообще добираюсь до дома, заваливаюсь на диван с пиццей и какой-нибудь выпивкой, допоздна смотрю всякую дрянь по телевизору, а утром несусь на работу - на сборы пять минут, голова трещит.
Мне понадобилось пять месяцев, чтобы понять: мы с Саймоном самая гармоничная пара после доктора Джекила и мистера Хайда.
Я уверена, у каждого человека есть в багаже по крайней мере один роман, о котором он думает: "Как я мог?" или "Что меня заставило?".
Это как раз тот случай.
Я хочу сказать, не поймите меня неправильно: конечно, он не монстр какой-нибудь, просто он такой… такой… нет, у меня нет слов. Он как платье, которое вы покупаете на распродаже (проданные вещи назад не принимаются), повинуясь импульсу, а потом жалеете, что выкинули деньги на ветер. На ком-то другом оно могло бы смотреться великолепно, но ему суждено провести свою жизнь в глубине вашего шкафа, потому что в нем вы похожи на плохо набитое чучело.
Я лихорадочно, как пальто на домашней вечеринке, искала предлог, чтобы смыться, но тщетно, и вот "покупка под влиянием нездорового импульса" сидит напротив меня, по уши зарывшись в огромную порцию благоухающей чесноком лазаньи.
Мама извинилась и направилась в дамскую комнату, оставив нас с Саймоном наедине. Повисла гнетущая тишина, я, не поднимая глаз, выковыривала креветок из своего салата. Очень невежливо, но я просто не знаю, что ему сказать. "Привет. Саймон, ты здорово постарел и разжирел. Все такой же зануда, а?"
Пока он заказывал еще вина, мне удалось незаметно взглянуть на него, освежить в памяти черты, фигуру, чтобы понять, что могло меня в нем привлечь тогда.
Ничего.
Ни малейшего намека.
Даже страшно.
Я что, так изменилась с тех пор? У меня были такие низкие стандарты? Или я отчаялась найти что-нибудь получше? Нет, боюсь, по отношению к Саймону, да и ко мне тоже, это не очень честно.
Я уверена, что он чей-то Мистер Идеал. И что с того, что для меня он Мистер Как Меня Угораздило? Он первым обрел дар речи.
- Ты хорошо выглядишь, Аннабел.
- Спасибо. - Я слегка отодвинулась, почувствовав тяжелый чесночный дух.
- В самом деле, ты выглядишь более чем хорошо. Ты выглядишь великолепно.
- Спасибо.
- Очень приятно видеть тебя опять.
- Спасибо.
- И давно ты вернулась?
- Нет. - Мысленно аплодирую себе за новое слово.
- Ну, и как там на Дальнем Востоке? - Он подцепил на вилку и отправил в широкую пасть очередную порцию пищи.
- Очень тепло. - О-о-о, целых два слова, можно сказать, предложение. Аннабел Льюис за словом в карман не полезет.
К счастью, Саймон не особенно нуждается в собеседниках. Он так же обожает звук своего голоса, как я - молочный шоколад.
- Знаешь ли, меня эта культура просто завораживает… - начал он. - Восточные люди так дисциплинированны, так сосредоточенны, хотя в их истории столько романтики"… - Пошло-поехало.
Разговаривать с ним все равно что смотреть телевизор. Главное включить, а говорить будет он сам. Раньше это меня бесило. Для такого… э-э-э… разговорчивого человека, как я. трудно сидеть молча, пока кто-то другой выступает перед публикой, но сейчас это мне на руку, не придется хотя бы подыскивать тему для разговора. Не говоря уже о том, что мне никогда особенно не хотелось беседовать с Саймоном. У нас не больше общего, чем у пакетика арахиса и ершика для посуды.
И то, что моя мама продолжает исчезать в туалете каждые пять минут, не помогает. Либо у нее проблемы с мочевым пузырем, либо она очень хочет оставить нас наедине, руководствуясь собственными извращенными представлениями о деликатности.
Я первый раз за два года встретилась с мамой, а она так и норовит прикрыться шляпой и исчезнуть в тени.
Когда она в пятый раз вернулась к столику, причем за время ее отсутствия я выдавила из себя пару предложений, а Саймон выдал целый монолог по поводу домашнего белого вина, который сделал бы честь Старому Мореходу, я решила, что теперь моя очередь прятаться среди сушилок для рук и рулонов туалетной бумаги.
- Хм, мне нужно отойти… понимаете ли… отойти в туалет, - объявила я, как только она скользнула на свое место и одарила нас благосклонной улыбкой, прочирикав: "Ну; разве это не мило?" - в четырнадцатый раз. - Вернусь через пять сек.
Или чуть позже. Мне нужен перерыв, или то, что тикает у меня в левом виске, вот-вот взорвется.
Мама давит на меня, словно огромный океан на малюсенькую подводную лодку. Но нужно напрячься и не треснуть под давлением. Я освежаю макияж, потом понимаю, что свежеоттраханный вид может польстить Саймону, и стираю все обратно.
Интересно, как долго я смогу отсиживаться в туалете, прежде чем они догадаются, что я прячусь?
Да кому какое дело! Ну и что, если Саймон подумает, что я вот уже пятнадцать минут порчу воздух в туалете? Кто знает, может, это даст мне возможность избавиться от него. А это будет просто замечательно. Я просто поверить не могу, что после всего, что между нами было и что я себе позволяла, он все еще мной интересуется. Мне до него точно дела нет. И мне точно нет дела до попыток моей мамочки по-быстрому устроить мою личную жизнь. Я вполне довольна своей жизнью, спасибо. У меня нет ни малейшего желания привязываться к другому человеческому существу при помощи куска бумаги и сомнительных клятв.
Я думала, что неспособность связывать себя обязательствами - мужская проблема.
А может, это просто частный случай, может, Саймону просто не повезло со мной. Или мне с Саймоном.
Во время маминой шестой отлучки в туалет он наконец улучает момент и предлагает мне встретиться с ним в обед завтра, "чтобы освежить знакомство". но я вежливо отказываюсь. Правда, отделаться так просто мне не удается. Когда обед подходит к концу, мама приглашает нас обоих в оперу в следующую пятницу, потом предлагает провести первый уикенд июля в ее доме в Корнуолле, пообедать в то же время на следующей неделе и еще упоминает про какую-то вечеринку по поводу открытия новой телевизионной программы, о времени нам сообщат дополнительно.
Я механически записываю все даты упомянутых событий в ежедневник, надеюсь, когда придет время, я смогу объяснить свое отсутствие тем. что меня нет в стране, или я собираюсь мыть голову, или я валяюсь в постели с головной болью или со страстным любовником, или придумаю что- нибудь позабористей.
- Что скажешь, разве не чудно, что мы так неожиданно столкнулись Саймоном? - зачирикала мама, когда мучительный обед наконец закончился и мы отправились в обратный путь, к Ники.
Не могу сказать, что это меня удивило, но я сочла за лучшее промолчать.
- И куда, интересно. Саймон ведет тебя завтра?
- Никуда.
- Но я думала… - Она умудрилась вовремя прикусить язычок и не выдать тайные сведения. Таким образом, вышло, что она не думала ничего.
Я знаю, что она думала. Она думала, что все прошло по ее плану. Может, она думала, что отлично меня пристроила? А я за эти два года не научилась одному - как сказать мужчине "нет", когда действительно имеешь это в виду
- И что ты теперь собираешься делать, раз уж сподобилась вернуться домой? - Она решила обратиться к более безобидной теме.
- Ну, даже не знаю, я думала отдохнуть немного, освоиться - наркотики, вечеринки, туда-сюда.
Маме не помешало бы имплантировать чувство юмора, сделать что-нибудь вроде переливания или пересадки. Вместо того чтобы улыбнуться очевидной шутке, она побагровела от возмущения и забарабанила по рулю идеально накрашенными красными ногтями.
- Подумать только, сколько денег я потратила на твое образование! И стоило так стараться? Я всегда знала, что толку из тебя не будет, - злобно прошипела она.
- Да уж, лучше бы ты вместо этого просто послала меня в колонии, там бы я живо научилась уму разуму. По крайней мере, помогла бы мне сэкономить на авиабилетах. Хотя, кажется, подобные методы воспитания трудных подростков уже лет сорок не в ходу.
Хорошо, может, я и веду себя по-детски и пока не готова играть во взрослую жизнь, и что с того? Кто сказал, что существуют определенные временные рамки? Да, я давно отпраздновала свое совершеннолетие, ну и что? Кому я мешаю? Почему я должна соответствовать чьим-то (маминым) представлениям о правильной жизни? Не собираюсь я этого делать, хотя кто-то (мама) думает, что я должна.
Она сидит рядом со мной, злобно поджав губы. В детстве я всегда шла у нее на поводу, но сейчас
желание все уладить, со всем согласиться неожиданно смывает волной гнева - она опять злится на меня, потому что я не сдалась и не сделала так, как хочет она. Невероятно: мне давно исполнилось двадцать, а мама все еще пытается управлять моей жизнью, как в детстве.
Ну почему она не может просто радоваться, что я дома, живая и здоровая?
Остаток пути мы проделали в молчании, ни она, ни я не хотели разрядить обстановку и заговорить.
Я сдалась, когда мы подъехали к дому.
- Позвоню,- пробормотала я, целуя ее в твердую щеку.
- Надо же, ты, оказывается, знаешь, как пользоваться телефоном? А я уж решила, что ты так и не овладела этим жизненным навыком, учитывая, сколько раз ты не звонила мне за прошедшие два года.
Я решила не принимать вызов и вышла из машины, но потом передумала, вернулась и постучала в ее окно.
Она с электрическим жужжанием опустила стекло, все еще гневно сверкая взглядом.
- А ведь по большому счету ты должна быть довольна, - сказала я. - В конце концов я оправдала твои ожидания.
- Интересно, каким образом, - фыркнула она.
- А таким. - Я сладко улыбнулась. - Ты всегда ждала, что я тебя разочарую, и мне это безусловно, удалось.
Календарь небогатой событиями любовной жизни Аннабел Льюис.
13 лет Безответно влюблена в Боно. Осыпаю
поцелуями постеры и часто танцую в гостиной под "Тор of the Pops".
15 лет Безответно влюблена в Кельвина,
лучшего друга Джеми, в результате с горечью обнаружила свою полную сексуальную невидимость для представителей противоположного пола. Бесчувственный объект моей любви, переполненный тестостероном подросток, без конца подшучивал над моей влюбленностью.
18 лет Очередной удар судьбы - непродолжительный роман с мужчиной старше меня закончился разрывом и горами зареванных платков.
19–21 год Университет - непрекращающийся флирт, объятия украдкой, но дальше дело не идет, пока на выпускном балу не происходит воссоединение с Кельвином, - в отместку за два года моих девичьих страданий я соблазняю его и бросаю, как перчатку.
22 года Саймон, и этим все сказано.
23–24 года Веселье, флирт, друзья и большой жирный ноль в графе "серьезные отношения".
Ну да. на любовном поприще я особых успехов не добилась, ну и что такого, я вас спрашиваю? Я вообще не уверена, что хочу влюбляться без памяти. Подобные чувства труд но контролировать, а бесконтрольные эмоции приносят одни огорчения.
И потом, каковы шансы встретить настолько подходящего человека, чтобы провести с ним остаток жизни, учитывая, как сильно ты сама меняешься в этом возрасте?
Это то же самое, что сказать: "Я буду носить одну и ту же прическу всю жизнь, потому что сейчас она мне идет". Только вообразите себе такое. Те, чья молодость пришлась на семидесятые, разгуливали бы с огромными начесами, а что касается восьмидесятых… думаю. Мадонне пришлось бы за многое ответить!
Мама старается свести меня с Саймоном с той же настойчивостью, с какой она пытается запихнуть меня в наряды от Лоры Эшли, в то время как мне хочется наслаждаться Донной Каран, отрываться с Николь Фари или терять голову от Москино.
Я вот что пытаюсь сказать: я не знаю, чего хочу, но знаю, чего не хочу, и пока этого вполне достаточно - и для мамы, и для меня.
На кухне Ники энергично размешивала что-то в миске деревянной ложкой и смотрела "Юного шеф-повара" по портативному телевизору.
- Двенадцатилетние сопляки готовят потрясающее суфле за полчаса, а у меня даже тесто для йоркширского пудинга не получается, - вздохнула она.
- Дай я попробую. Мама утверждает, что я еще не вышла из детского возраста.
Я забрала у нее миску и начала с удвоенной энергией размешивать тесто.
- Хорошо провела время? - с сарказмом спросила Ники, наблюдая, как я разбрызгиваю тесто по кухне.