с грязным бельем, я смогла передвинуть одну ягодицу чуть вперед и, использовав задницу как противовес, перевалиться за счет силы тяжести на другую сторону. Некоторое время, тяжело дыша, я пряталась в тени в полной уверенности, что треск веток и звук падения тяжелого тела привлечет внимание обитателей дома, но все было спокойно, и луч прожектора не выхватил меня из тьмы, словно сбежавшего заключенного.
Прячась в тени стены, я начала пробираться к дому, чувствуя себя вором-домушником, причем весьма некомпетентным.
Видимо, это чувство разделял и йоркширский терьер в соседнем саду, хотя его мнение по поводу моей компетентности явно было выше моего собственного. По реакции маленького засранца любой сторонний слушатель мог заключить, что в саду прячется с тесаком в руках маньяк-убийца, сбежавший из Бродмура и прибывший в Челси с одним желанием - резать и убивать.
Пес, словно на пружинах, скакал по другую сторону каменной стены, видимо вообразив, что спасение обитателей Лендхем-террас от сумасшедшей женщины, свалившейся в сад, как мешок с картошкой, - его миссия. Можно было подумать, что кто-то по ту сторону стены раз за разом подбрасывает в воздух маленькую собачку, при этом, всякий раз появляясь над стеной, собачка тявкает.
Бросок. ГАВ! Бросок. ГАВ! Бросок. ГАВ!
Я шепотом посоветовала псине заткнуться, что только раззадорило ее.
Тайные агенты в таких ситуациях достают из карманов отравленные куски индейки, но у меня нашелся только полупустой пакетик фруктового мармелада и смятая салфетка.
Может, я бы и предложила собаке мармеладку, но следующей оказалась черная - делиться ей с кем-то было глупо, и, засунув конфету в рот. я показала маленькой тявкалке язык и переключилась на операцию "Штурм". Свет горел в комнате, которую, вспомнив описание Ники, я идентифицировала как гостиную на втором этаже.
При первичном осмотре сада не было обнаружено ни одного предмета, который позволил бы увеличить мой рост на пять футов, необходимых для того, чтобы дотянуться до окна. Сад Ричарда был так же аккуратен и однообразен, как он сам, от стены до стены раскинулся аккуратно подстриженный газон, ровную гладь которого нарушала только асфальтированная дорожка, протянувшаяся до ворот.
Мне оставалось только подползти к вожделенному окну по водосточной трубе. В школе мне не было равных в лазанье по канату, так что с этой задачей я справлюсь без труда. Надеюсь. О'кей, мысленно включаем музыку из фильма "Миссия невыполнима", надеваем воображаемые "кошки" и начинаем восхождение.
К сожалению, возрадовавшись кажущейся легкости поставленной задачи, я совершенно упустила из виду собачонку за стеной.
Видимо, полностью уверившись в том, что я гроза преступного мира, она принялась цепляться за стену с такой энергией, что в конце концов умудрилась перекинуть свою маленькую задницу в сад Ричарда.
Долю секунды, ощетинив шерсть на загривке, она демонстрировала мне ряд зубов-иголок в раскрытой пасти, а затем взвилась в воздух, и благодаря печально известной напористости терьеров взвилась достаточно высоко, чтобы сомкнуть челюсти на моей лодыжке. Пасть, даже полностью распахнутая, была размером не больше десятипенсовика; тем не менее уровень боли был несоизмеримо выше. Он тянул фунтов на пятьдесят. Да какое там, чек на тысячу фунтов - самое малое!
Ой!!!
С трудом подавив крик, я затрясла ногой, тщетно пытаясь сбросить собаку. Змея, у которой свело челюсти, и та не держалась бы крепче.
Все это просто смешно. У меня есть ключ, а я ползу по водосточной трубе с сумасшедшей собакой на ноге. Но нет худа без добра - мерзавец хотя бы не лает. Жаль, что тишина досталась мне такой дорогой ценой. При этом он все равно умудряется рычать сквозь набитый моей кровоточащей плотью рот.
Взобравшись чуть выше, я могла бы сунуть пострадавшую ногу в бочку с дождевой водой и отмочить гаденыша - пусть общество защиты животных только пикнет. Сейчас вопрос стоит так: кто кого?
Я добралась до верха бака для воды и мгновение колебалась. Зубы псины, как гвозди, впивались мне в ногу. Собака - друг человека. Значит, пошлю завтра чек для собачьего приюта в Баттерси.
Я глубоко вздохнула, словно сама собралась нырять, и сунула ногу в темные глубины спасительной бочки.
Терьер получит десять очков из десяти возможных за твердость воли. Он продержался под водой не меньше восьми секунд, прежде чем показался на поверхности и начал с огромной скоростью плавать кругами, как заводная игрушка для ванны. Выбирая между возможностью снова вцепиться в меня и убрать из бочки свою мокрую задницу, он без колебаний остановился на первом.
Я наконец добралась до вожделенного окна - в разодранных джинсах, с искусанной ногой, полуослепшая от сыпавшейся с трубы ржавчины - и что же? Ричард и женщина мирно сидели бок о бок на модном зеленом диване и изучали разложенные на чайном столике бумаги. Далеко не сразу я поняла, что же на этой иллюстрации из жизни прилежных служащих все-таки было не так.
Слишком авангардный для Ричарда Серого выбор мебели? Нет, не то. И не пара бокалов для вина на столике, рядом с бумагами. Не полупустая бутылка красного вина по соседству. И даже не спокойная музыка и не то, что они сидят довольно близко на пресловутом зеленом диване. Ах вот в чем дело! Под чайным столиком я вижу лиловые трусики и чулки, аккуратно лежащие на элегантных туфлях и, так сказать, согревающие ее лодыжки.
Видимо, это что-то значит, учитывая, что рука Ричарда тоже шарит где-то под столом вне пределов видимости.
Не успела я переварить увиденное, как Ричард отшвырнул карандаш, который до этого судорожно сжимал в руке, она одним движением сбросила туфли, трусики и чулки, и в порыве страсти они начали с остервенением срывать друг с друга одежду.
Пока я. раскрыв рот, пялилась в окно, терьер вылез из воды, пару секунд балансировал на тонком бортике бочки, а затем пулей рванулся к моей заднице и впился в нее, повиснув на челюстях, словно огромная пиявка. Я издала нечеловеческий вопль, отпустила трубу и рухнула наземь.
Как только моя голова с громким стуком соприкоснулась с твердой почвой, окно гостиной распахнулось, и в мельтешении серебряных звездочек я различила двух полуголых людей, потрясенно взиравших на меня. Потом их заслонила упершаяся мне в нос морда страшного, лохматого, злобного, неотвратимого сукиного сына с вонючим дыханием.
Последнее, что я заметила, прежде чем в моих ушах раздалось завывание полицейской сирены, - маленький розовый бантик, сидящий на макушке у Терьера Ужасного. Это все равно что встретиться лицом к лицу с Терминатором Арни и понять, что у него накрашены губы, подведены глаза и приклеены фальшивые ресницы.
Слава богу, Ники адвокат. Короткие переговоры. и я спасена.
Полицейские уже собирались арестовать меня за попытку взлома, когда она наконец примчалась на помощь. Мой ответ на вопрос, почему я нахожусь в это время в этом месте, одетая словно персонаж из "Розовой пантеры", прозвучал неубедительно. и я надеялась, что она подтвердит мои слова.
К сожалению, вместо того, чтобы снять с меня обвинения в серии недавних взломов в этом районе, она промчалась мимо меня, мимо двух хохочущих полицейских и накинулась на Ричарда со свернутым в трубку номером "Космо", который схватила с переднего сиденья машины.
Прекрасно. Я сяду за взлом и покушение на чужую собственность. Хотя единственный пострадавший здесь - это я. Моя голова, моя честь, мои джинсы, которые отправились в рай для джинсов, когда я свалилась, - а она, видите ли, отношения выясняет.
Тем не менее приятно было смотреть, как Ричарда бьют по голове глянцевым журналом.
В конце концов, когда служители закона оторвали ее от забившейся в угол жертвы, потребовали, чтобы я прекратила подстрекательство, и пригрозили нам наручниками, именно Ричард смог убедить их, что все это - просто семейная ссора. Нам наказали отправляться домой и в будущем вести себя прилично.
Полицейские решили сопроводить нас, скорее для безопасности Ричарда, нежели нашей.
Я с трудом убедила их не лишать меня прав за управление металлоломом в черте города, а затем около часа уговаривала Ники не возвращаться к Ричарду, чтобы продолжить расправу, - она хотела отрезать ему австралийским ножом ту часть тела, которую винила в произошедшем.
Все выходные мы безвылазно просидели дома в компании с большой бутылкой водки и двойной упаковкой бумажных носовых платков.
В субботу Ники плакала, сомневалась, злилась, опять плакала, пила водку, молчала, орала, опять пила, приходила в себя, впадала в оцепенение, еще пила и в конце концов отключилась на диване в ворохе скомканных платков. Я растолкала ее и дотащила до кровати, она рухнула на покрывало и быстро заснула опять.
Ах, сладкое забвение, лишь ты способно исцелить страдания раненого сердца.
В воскресенье утром я вернулась к жизни около десяти. Вчера я выпила меньше Ники, но все равно достаточно, и мой организм требовал восстановить баланс потреблением по крайней мере литра воды.
Я вылезла из постели и отправилась на поиски Ники.
Как ни странно, она уже проснулась. Она сидела на кухне, тяжело навалившись на стойку, все в той же одежде. Остававшаяся вчера в бутылке водка перекочевала в ее стакан и была почти выпита. Трясущимися руками она пыталась прикурить сигарету.
- И давно ты начала курить? - Я поставила на огонь чайник и облокотилась на стойку напротив нее.
- Минуты две назад. - Она неуверенно затянулась и тут же закашлялась. - Это. наверное, папа забыл, когда приходил недавно.
- А могу я узнать, почему ты решила начать курить?
- Говорят, это успокаивает нервы. - Она потерла покрасневшие глаза. - К тому же руки будут заняты и я не смогу придушить ублюдка…
- Для здоровья будет полезнее удавить Ричарда. Не желаешь тост - закусить водку?
Ники затрясла головой, выдохнула и сделала большой глоток "Смирновской".
- Может, в порядке личного одолжения, хотя бы кока-колой разбавишь?
- Да там и разбавлять нечего.
Пару секунд она тупо смотрела в стол, потом ее лицо опять скривилось, как от боли.
- Белл, я не удивлена, что он больше не хочет меня. Я никогда не понимала, с какой стати он вообще на меня позарился. Посмотри, в каком я состоянии - толстая, унылая, плаксивая женщина…
Ее покрасневшие глаза опять наполнились слезами.
- Я не знаю, почему такой, как он, решил встречаться с такой, как я, - повторила она, - не говоря уже о женитьбе… но теперь-то понятно, что жениться он и не собирался. Он, наверное, хотел, чтобы его поймали. Это был самый простой способ покончить со всем этим, правда? - У нее
перехватило дыхание. - Она была очень красивая? - прошептала она.
- Нет. - без колебаний соврала я. Хорошо, что бесчулочная девица испарилась, едва заслышав завывания сирены и почуяв, что запахло жареным. - К тому же красота - это не только внешность. Ты милая, добрая, заботливая, умная…
- Не забудь сказать, что я была слишком хороша для него, - перебила Ники. - Что скоро я встречу того, кто действительно меня заслуживает.
- Но это так! Просто я стараюсь избегать штампов.
- С другой стороны, ты можешь использовать их первая. - Ники еще раз затянулась и утерла навернувшиеся слезы. - Когда это станет достоянием общественности. - Она в ужасе прикрыла глаза. - Мне нужно выпить. - Она схватила бутылку, потом поставила ее на место. - Нет, мне нужен Ричард…
- Я знаю, что тебе нужно. Не Ричард и не это. - Я конфисковала ее водку, прежде чем она успела схватить стакан.
- Ты же сама купила ее, - захныкала Ники, когда я выплеснула все в мойку
- Не спорю, но не для завтрака.
Я еще раз включила чайник и достала из шкафа чашки. Потом поставила обратно ту, на которой было написано "Ричард", и взяла менее вызывающую.
- Значит, так, есть одно золотое правило. - Я протянула ей чай. - Дерьмо в нашей жизни встречается, правда? Иногда это птичьи плевочки, а иногда - огромные коровьи лепешки, которые плюхаются тебе на голову.
- Наш случай определенно можно классифицировать как второй вариант. - Ники без воодушевления взяла чашку. Вместо молока и сахара она с удовольствием добавила бы в нее чего-нибудь позабористее.
- Я полностью с тобой согласна, но это не значит, что дерьмо нужно смывать водкой на завтрак, договорились?
- Можешь не беспокоиться, - вздохнула она, - спиваться я не собираюсь.
- Я очень рада. Решим так: тебе посвящается один праздничный вечер, можешь пить сколько хочешь, получаешь индульгенцию, а потом завязываешь с этим. Что скажешь?
- Мой вечер был вчера?
- Угу.
- Жаль, что меня не предупредили заранее. Если бы я знала, что это мой последний шанс, извела бы еще одну коробку платков и бутылочку бренди как минимум.
- Мы пытаемся шутить?
- Нет. - Ее верхняя губа опять задрожала, предвещая скорое появление слез. - Понимаешь, Белл, я чувствую себя такой ненужной… такой никчемной. Поверить не могу, он даже не попытался позвонить, зайти или вообще как-то связаться со мной!
- Ну это как раз понятно. Что он может тебе сказать?
- Для начала попросить прощения.
- А он знает, как это делается?
Звонок в дверь, эхом прокатившийся под высокими потолками, заставил нас подпрыгнуть.
Мы переглянулись, но не двинулись с места.
Позвонили снова, на этот раз более настойчиво.
- Если пришел этот ублюдок, я не желаю его видеть! - Ники схватила со стола коробку с платками и пачку печенья и в мгновение ока укрылась в спальне.
Но это был не ублюдок.
Я рывком распахнула дверь, собираясь без разговоров врезать ему от души, но вместо вышеозначенного ублюдка увидела на пороге невинное дитя.
Золотисто-каштановые волосы, слегка отросшие и завивающиеся на концах, чуть припухшие синие глаза, под которыми легли тени от постоянного недосыпания, ангельскую красоту портит только сломанный нос заядлого регбиста. Он выглядел как херувим, который по дороге пару раз падал в пьяном безобразии.
- Джеми! - заорала я и кинулась на вновь прибывшего с энтузиазмом бегуна на финишной прямой.
Не считая Ник, мой сводный брат Джеми - один из самых дорогих мне людей на всем белом свете. Он - сын четвертого мужа моей мамы. Тот брак продержался лет пять, и это время мы жили вместе. Когда брачный союз испустил дух, мы с Джеми продолжали держаться друг друга. Островок стабильности в безумном мире постоянно женившихся и разводившихся родителей. Как ни странно, но с ним у меня гораздо более близкие отношения, чем с моим родным братом Адрианом, хотя тот - моя родная плоть и кровь. Правда, с Джеми мы одногодки и у нас много общего, помимо совершенно нефункционирующих семей, а Адриан на десять лет старше и ужасный зануда.
Кровь определенно не гуще, чем водица, а вот Адриан толще Джеми. который хоть и выгладит хиляком на первый взгляд, но уже четвертый год занимается регби.
Меня заключили в мощные объятия, сопровождавшиеся обычной какофонией шумных приветствий.
- Ты загорела!
- Ты вырос.
- Ты похудела!
- А ты поправился.
- Ты скучала по мне?
- Нет.
- Ты слишком редко звонила, старая кошелка!
- А тебе не мешало бы чаще писать.
Когда мы наконец перестали душить друг друга в объятиях и перевели дух. Джеми заговорил о Ники.
- Как себя чувствует пациент?
Ее предсказание сбылось, и тамтамы успели разнести новость по джунглям.
- Ты уже слышал?
Он кивнул.
- В том же разговорю, из которого узнал о твоем возвращении. Почему ты мне не позвонила?
- Прости, малыш, но думаю, ты сам можешь ответить на этот вопрос. Я была немного занята.
Джеми скорчил сочувственную гримасу.
- Ну так как она?
- Не мешало бы дать морфин.
- Попробуй это. - Из глубин своего одеяния он извлек завернутую в бумагу бутылку. - Подкрепление, - пояснил он, когда за этим последовала бутылка водки.
Проворно, словно опытный алкоголик, я сунула ее в большую напольную вазу у двери.
- Так плохо? - поинтересовался Джеми.
- Скажем, она уже выпила больше чем достаточно, - ответила я, затаскивая его в квартиру и запирая дверь.
- Бедная старушка Ник. - Он покачал головой. - Не могу сказать, что удивлен. Я видел этого парня пару раз, и он показался мне настоящей гадюкой. Где она?
- Прячется в своей комнате. Боялась, что гадюка приползла.
- Мне зайти или она выйдет?
- Ни то, ни другое. Она сейчас ни с кем не хочет встречаться.
- Но я мог бы помочь. - Он выглядел задетым.
- Не думаю. Мы сейчас на этапе "все мужчины козлы".
- Надеюсь, ко мне это не относится?
- Если ты так считаешь, тебе придется ответить на несколько вопросов.
- Вопросов?
- Ты из другого лагеря. Враг. Если ты готов пройти тест на тему "почему мужчины поступают так, как поступают", можешь зайти и поговорить с ней. Но предупреждаю, она будет ждать, что ты, как представитель той же породы, объяснишь ей поступки Ричарда.
- О-о-о, понимаю. - Джем пожевал верхнюю губу. - А может, я буду сочувствующей подружкой? Одолжишь мне платье? Черт возьми, да я даже готов надеть женское белье, если это поможет.
- Предполагается, что ты пришел помогать Ники, а не удовлетворять свои тайные наклонности. Давай просто посидим, выпьем - может, она сама покинет свое убежище? Кто знает - возможно, когда мы откроем бутылку, запах алкоголя выманит ее.
- Будет заливать печали?
- Топить, пока не перестанут барахтаться.
- О, кстати, ты мне напомнила. - Джеми вслед за мной прошел на кухню. - Твоя мать хотела с тобой увидеться.
Эти ужасные слова: "твоя мать".
- Не может быть! - Я потрясенно замерла со штопором в руке. - Она не знает, что я вернулась.
- Теперь знает. - Он даже не пытался выглядеть виноватым.
Я никогда не понимала девушек, которые утверждают, будто мамы - их лучшие подруги. Мама - мой самый страшный сон. Мой враг. Все мои провалы, неудачи, дурные привычки - на ее совести. Я планировала оставить ее в неведении относительно моего возвращения в страну, где живет и она, настолько долго, насколько это возможно.
- Ты что. рассказал ей о моем возвращении?! Джеми. как ты мог? Я никогда так тебя не кидала.
- Она все равно узнала бы рано или поздно, и чем позже, тем хуже тебе пришлось бы. Я сделал тебе одолжение. Позвони ей и разберись с этим.
- Это обязательно?
- Доктор настоятельно рекомендует. - Он обнял меня за плечи. - Не беспокойся, ну что она может сделать? Ты ведь уже не ребенок, она не сможет запереть тебя или прекратить выдачу карманных денег.
- Зато она может вырезать мне сердце и принести меня в жертву стяжательству и снобизму.
- В любом случае это лучше, чем конфискация недельной порции шоколада.
На следующий день Ники высунула нос из спальни и тут же юркнула обратно, стоило на пороге появиться ее матери Кейт, источавшей тревогу и запах дорогих духов.