К счастью, я не очень часто встречалась с Джейком, большую часть своего времени он проводил на бесконечных совещаниях с руководством. Но я все еще сидела как на иголках, ни на секунду не теряя бдительности, готовая в любую секунду укрыться за полкой с папками, если он подойдет слишком близко.
С приближением выходных я наконец расслабилась. Это была самая напряженная неделя в моей жизни, и я чувствовала себя выжатой как лимон. Я собиралась спать допоздна, питаться здоровой пищей, сократить употребление выдержанного алкоголя, сделать маску, маникюр и педикюр и наконец-то на сорок восемь часов облачиться в мягкий хлопок.
К сожалению, прибытие почты поздним субботним утром уничтожило надежды на спокойный уикенд.
Сначала я обрадовалась, получив большой конверт бежевого цвета.
- Приглашение на вечеринку! Я радостно помахала конвертом перед носом у Эммы, которая сидела за столом на кухне в комбинации и расправлялась с огромной миской домашнего фруктового салата. Ее голова была обмотана полотенцем для сохранения горячего масляного компресса, и, к моему удивлению, она умудрялась раскрывать рот, не повредив при этом фисташково-зеленую "маску красоты", нанесенную на лицо. Почему это их называют "маски красоты", когда они превращают вас в настоящее чудовище?
Я открыла конверт при помощи неиспользованного ножа для масла и, вытащив открытку, прочла напечатанный замысловатым шрифтом текст.
- Он шутит! - всплеснула я руками.
- Кто? - Эмма гоняла ложкой по миске одинокую виноградину.
- Макс.
- Что ему еще нужно?
- Он прислал мне паршивое приглашение на свою паршивую свадьбу, только и всего!
- Ты шутишь?
Эмма оставила в покое фруктовый салат и сосредоточила все внимание на мне. Ее маска наконец сдалась и треснула на лбу, как всегда нахмурившемся при слове "Макс".
- Да, лучше бы мне… а что же мне делать? - Я уставилась на приглашение, держа его как можно дальше, словно боясь запачкаться.
- В смысле, что тебе делать? - Эмма взяла у меня приглашение и прочла с презрительным выражением на лице. - Корзина для мусора по- прежнему в углу… если только ты не хочешь устроить ритуальное сожжение, тогда возьми у меня в сумке зажигалку.
- Я не могу выбросить его!
- Да почему нет? Только не говори, что собираешься пойти.
- Если я не пойду, он решит, что меня это расстроило.
- Но тебя это расстроило.
- Да, но не так, как он себе это представит. Если я не пойду, он решит, что я спряталась в каком-нибудь темном углу церкви и растеклась по нефу, как оживший кремовый торт, убитая горем. Нет, мне нужно купить самую огромную шляпу в мире, пойти туда, на всех фотографиях выглядеть абсолютно счастливой за них обоих, выпить много шампанского, с улыбкой есть торт и вообще веселиться как никогда.
- К тому же ты сможешь взять слово в той части церемонии, когда говорится: "Может ли кто-то из присутствующих назвать причины или обстоятельства, по которым брак не может быть заключен?.."
- К сожалению, выходить замуж за придурков пока не считается незаконным.
- Ты уверена, что хочешь пойти? - Эмма почесала щеку, уронив в салат пару кусков маски. - Я, конечно, уловила твою мысль, но если ты переборщишь с проявлениями радости, все поймут, что это просто представление, а на самом деле ты расстроена тем, что не стоишь сейчас у алтаря с занавеской на голове.
- Да, это мысль… Может, пойдешь со мной? Ты остановишь меня, если я слишком увлекусь.
- Ни за что, - отрезала она.
- Ну, пожа-а-алуйста, здесь сказано: "…и спутник".
- Я не могу пойти с тобой. Если уж ты твердо решила явиться туда, нужно взять в спутники мужчину.
- Правда? Я могу позвать Джема.
- Я имела в виду не этот вид мужчины.
- А я и не знала, что есть разные породы.
- Я говорила о ведущем тебя под руку мужчине под кодовым названием "посмотри, насколько он лучше тебя". Убийственно великолепном, весь вечер увивающемся вокруг тебя, как будто ты - самая желанная вещь во вселенной после обезжиренного кекса.
Да, идея мне нравится, но на пути ее воплощения есть кое-какие помехи - например, непонятно, кто это будет.
- Ну и где мне раздобыть такого? - спросила я.
- Можешь попросить Мейсона.
- Ты думаешь, он соответствует требованиям? - хмыкнула я.
- Тогда Дэмьена? - Она уже меньше улыбалась.
- Даже не думай… и если следующим ты предложишь Ларри, я подожду, пока ты заснешь, и приклею восковые полоски тебе под мышки.
- О-о-о-о! - Эмма, видимо, представила себе последствия. - Ну, нам не остается ничего лучшего, как пойти и найти тебе мужчину.
Она отодвинула стул и встала.
- Надевай лицо, моя девочка. Мы едем.
* * *
Часом позже мы мчались по шоссе М25 на коктейльную вечеринку к родителям Эммы. "То, что я делаю для тебя", - мурлыкала она, с демонической яростью выкручивая руль и не снимая ноги с педали газа, двадцативосьмилетний мотор протестующе рычал.
- Делаешь для меня? Они твои родители!
- Вот именно, они мои родители, - сухо отозвалась она. - Вот и представился случай пообщаться с ними.
- Так, значит, эта несчастная вечеринка, на которую ты меня тащишь, тебя не радует?
- Господи, конечно нет… еще чего. Но у меня родился план. Ты должна заманить Гая.
- Кого заманить?
- Гая. Он друг моего отца. Мы собираемся вас поженить.
- Друг твоего отца… прекрасно! - простонала я, пытаясь натянуть на колени платье для коктейля, которое Эмма, невзирая на мое яростное сопротивление, напялила на меня, - мало мне Макса, ты еще сватаешь меня какому-то старому извращенцу с сигарой в зубах, а все остальные будут твердить наперебой, что мы просто созданы друг для друга и мне несказанно повезло.
- Алекс, друзья моего отца не обязательно точная его копия, и ты это отлично знаешь. Гай молодой, богатый, привлекательный, я серьезно тебе говорю - он не женат…
- Хорошо, и где ты меня кидаешь? Она ухмыльнулась. Это была фальшивая улыбка, фальшиво-убедительная, и она встревожила меня куда больше, чем то, что в этот момент Эмз не смотрела на дорогу.
- С чего ты взяла, что я тебя кидаю? - спросила она, глядя на меня подозрительно честными глазами.
- Он молодой, богатый, при его виде не плачут дети, и все еще не занят? Да ладно, кончай юлить, Эмз!
- А может, он еще не встретил свою половинку. Дебил!
Грузовик "Скания", шедший по левой полосе, неожиданно перестроился и подрезал нашу машину. Эмма обошла его справа, высунув в окно ругу с торчащим средним пальцем, при этом машина взревела, как центрифуга на последнем издыхании.
- Эмма! В чем подвох? - Я выползла из-под приборной панели и села на потрескавшуюся кожу сиденья, сломанные пружины жалобно скрипнули.
- Да почему обязательно должен быть подвох? Просто закоренелый холостяк…
- ЭММА!
- Ладно, ладно, - сдалась она. - индивидуальности у него не больше, чем у висящего на гвозде кукольного Петрушки, но выглядит он на все сто. Надень на него фрак - и будет улучшенная копия Тимоти Далтона.
- Ну здорово, значит, мне весь вечер придется слоняться рядом, моля Бога, чтобы он не раскрывал рта!
- А ему и не нужно разговаривать, достаточно того, как он выглядит. Более чем достаточно.
- По-моему, это не лучшая твоя идея, Эмма.
- Он просто великолепен. Можно сказать, что он воплощение физического совершенства.
- Что-то не верится. Если он так хорош, ты бы его не пропустила, - проворчала я.
- Он упакован под завязку.
- Ну и что с того? Мне нужна настоящая приманка, а не талон на бесплатный обед.
- Он водит машину твоей мечты, - пропела она.
Я насторожилась. Пусть за всю жизнь я водила только малолитражную "фиесту", но это не мешало мне питать всепоглощающую страсть к спортивным автомобилям - автомобилям, которые можно водить по-настоящему. А лучшей среди них я считаю "Альфа-Ромео-165".
- У него не… - Я затаила дыхание.
Она медленно кивнула, закусив верхнюю губу, потом скосила глаза в мою сторону.
- Вот именно. Быстрая, красная, этакий домашний динозавр…
- Так сколько, ты сказала, ему лет?
Родители Эммы обитают в богатой части Беркшира. Мои родители тоже живут в Беркшире, конечно не в таком шикарном месте, но вполне на уровне. Между ними проходит что-то вроде проселочной дороги с преувеличенно интенсивным движением.
Можно сказать, что эта дорога ведет из одного мира в другой, и это отлично прослеживается по указателям с названиями вдоль обочины. В начале пути названия вроде "Белые Ворота" или "Пять Акров" выжжены на деревянных табличках или затейливо вырезаны на металлических пластинках из местного магазина скобяных товаров, но по мере продвижения медный блеск сообщает, что вы проезжаете "Мызу" или "Дом на Взгорье". В родных местах Эммы на редких указателях названий нет вообще, только приемные часы.
Мы свернули с главной дороги и миновали - подумать только - домик привратника! (Ну ладно, я понимаю, что в нем не больше пары комнат, в которых пигмею, слегка переросшему своих соплеменников, уже будет тесновато, но все равно производит впечатление, я хочу сказать, моя первая квартира в Лондоне была еще меньше.) Мы проехали еще около мили по широкой дороге, на обочинах шелестели разросшиеся старые дубы с нижними ветками, объеденными пасущейся живностью, и наконец подрулили к дому.
Родители Эммы живут в одном из этих огромных старых георгианских замков, которые так похожи на увеличенные кукольные домики. Дорога, теперь окаймленная не деревьями, а высокой каменной стеной, заворачивала к дому, образуя круг с площадкой для экипажей перед входной дверью. Эмма припарковала свою ржаво-красную колымагу рядом с сияющими спортивными "ВMW", джипами и "порше", выставленными плотными рядами вдоль подъездной дорожки, как в автосалоне Найтсбриджа.
Я выбралась из машины. Было четыре часа пополудни, солнце светило вовсю с голубоватых небес, на озере за домом перекликались куропатки, лошади галопировали на горизонте, и "Chemical Brothers" гремели из дома так, что дрожали стекла в решетчатых рамах.
- Похоже, мой маленький братик дома, - процедила Эмма.
Ангус на семь лет моложе нее, и при встрече они радуются не больше, чем английский дальнобойщик при виде французского фермера, паркующего трактор на противоположной стороне шоссе.
- Ну и по какому поводу веселье? - поинтересовалась я, наблюдая, как из распахнувшихся дверей вывалилась порядком подвыпившая компания и, чокаясь бокалами, нетвердой походкой направилась к загону для лошадей.
- Думаешь, моим родителем нужен повод для пьянки? - Эмма захлопнула дверь машины, осыпав землю хлопьями ржавчины. - Но могу предположить, что на этот раз отмечается тридцатилетняя годовщина их совместного проживания…
Словно в ответ на последнее замечание, из дома выбежала рыдающая женщина, волочившая в каждой руке по потертому кожаному чемодану. Ее слезы меня не удивили. На ней было платье для коктейля, больше всего похожее на огромную палатку из синего бархата, места в которой хватило бы на отряд бойскаутов. Будь ветер посильнее, она бы взлетела. Я бы тоже плакала, будь на мне такое платье. Маленькое черное бархатное платье певички из третьесортного кабаре, в которое меня обрядила Эмма и от которого у меня чесалось все тело, выглядело достаточно сомнительно, но безразмерное нечто цвета полночного неба было явлением совершенно иного порядка.
Я не сразу сообразила, что ходячий театральный занавес - это мама Эммы Джулиана, Джулз для друзей, которая при этом слегка клонилась к земле под тяжестью украшавших ее руки и голову бриллиантов и золота. Просто передвижная реклама Картье. Пальцы-сардельки были унизаны сверкающей массой колец, будто на ее руках надеты бесценные кастеты. Говорят, что женщина, которая носит много колец, хочет принадлежать или подчиняться своему мужчине.
Поведение Джулз заставило меня усомниться в этой теории.
- Я ухожу от твоего отца, - рявкнула она Эмме, с трудом разминувшись с нами на пороге.
Игнорируя шедшую в ее доме полным ходом вечеринку, Джулз начала было загружать свои чемоданы в багажник грязно-зеленого "рейнджровера", остановилась, швырнула их на землю, повернулась к дочери и рухнула в ее объятия, как актер старой школы, которого по ходу пьесы закололи кинжалом, при этом окрестности огласились стенаниями.
Эмма, несомненно спрашивая себя, какого черта ей вообще пришла в голову мысль приехать сюда, умудрилась успокоить Джулз настолько, что та согласилась вернуться в дом, ломившийся от разношерстной выпивающей публики, причём каждый пытался перекричать грохочущую музыку. По-видимому, объединяло их всех только желание задержаться здесь подольше. Одежда варьировалась от вечерних платьев до курток для боулинга; заляпанная розовыми пятнами компания неподалеку явно явилась после игры в пейнтбол. Заметив викария в полном облачении, державшего по бокалу шабли в каждой руке, я практически уверилась в том, что это костюмированная вечеринка, пока кто-то, к моему искреннему изумлению, не обратился к нему "преподобный".
Джулз безропотно позволила Эмме провести себя через толпу, тяжело рухнула на стул на кухне, словно силы внезапно покинули ее, и потребовала большую порцию джина с тоником. Эмма проигнорировала заказ, но Джулз, похоже, не заметила этого, приняла предложенный стакан с водой и осушила его одним глотком, проворчав, что не мешало бы добавить в напиток лед и лимон.
- У него другая женщина, - без перехода объявила она, оторвавшись от стакана.
- Вы шутите?
У меня просто челюсть отвалилась от изумления. Даже в конкурсе красоты среди протухших йогуртов папа Эммы мог не рассчитывать на место в первой тройке.
- По-твоему, это смешно? - простонала Джулз, - О-о-о, что же мне делать? Я чувствую себя такой ненужной, такой несчастной!
Поразмыслив, я решила пока не делиться с ней своим опытом использования беспроводной дрели для борьбы с депрессией - она и так слишком возбуждена, не стоит подливать масла в огонь.
- Это совсем не похоже на папу. - Эмма обняла Джулиану, скорчив мне страшную рожу поверх ее плеча. - Не расстраивайся так, я уверена, что все разъяснится.
- Ты такая благоразумная, моя милая девочка, мое единственное утешение, что бы я без тебя делала? - Джулз опять разразилась рыданиями.
Переглянувшись, мы синхронно устремили взоры к небу.
Я поняла, что пора покинуть сцену и, улизнув, отправилась выпить глоток-другой. Отыскав для себя и похищенной бутылки "Шато-Неф-дю-Пап" тихий уголок в огромной оранжерее, расположенной в задней части дома, я решила временно прекратить поиски жертвы и, потягивая вино, наблюдала за бурлящей вокруг оргией.
Младший брат Эммы рос испорченным, противным мальчишкой. Сейчас ему уже двадцать один год, он на последнем курсе факультета управления в Оксфорде и, насколько я могу судить, остался испорченным, противным мальчишкой. Он и его приятели накачались спиртным под завязку, а многие наверняка не только спиртным, и теперь носились по дому, поливая друг друга шампанским и втаптывая креветки в турецкие ковры, или играли в классики на расчерченном черно-белыми квадратами полу холла.
Один из приятелей Ангуса, разогнавшись, заскользил по паркету оранжереи, зацепился ногой за тяжелый узорчатый вазон с росшей в нем пальмой и, проделав часть пути по воздуху, рухнул, разбив головой небольшую статую обнаженной Персефоны.
Кухня явно выигрывала в смысле безопасности, театральные миниатюры Джулз хотя бы не представляли непосредственной угрозы для жизни.
Возможно, мне стоило вернуться и выступить с небольшой речью в защиту всепрощения и смирения. Конечно, я не лучший образчик этих добродетелей - достаточно посмотреть на Макса и меня, точнее, на то, что в схожей ситуации наш тандем прекратил свое существование, - но ведь в их возрасте все иначе? Они с Рождером вместе лет сто и, в отличие от нас с Максом, готовых спорить до скончания века, обычно прекрасно ладят, - один такой же сумасшедший, как другая. Так что это не то же самое.
Эмма появилась минут через пятнадцать и со стоном плюхнулась рядом.
- А где же твоя мама? - поинтересовалась я.
- Она поднялась наверх поправить макияж. - Ухватив мою бутылку, Эмма глотала из горлышка.
- Я думала, она собирается уходить из дома.
- А, это. Она постоянно уходит из дома. Долго это никогда не продолжается. Один раз она продержалась три дня, ее лучший результат. Практически приковала себя к перилам, чтобы не звонить домой, но в конце концов не выдержала и вернулась, причем папа даже не понял, что произошло. Думал, что она ездила погостить к бабуле в Сассекс на выходные или что-то в этом роде.
- А эти разговоры насчет другой женщины?
- Да нет никакой другой женщины. Скорее всего, нашла спрятанный счет от ювелира и абсолютно обезумела. Ты же ее знаешь, просто королева драмы.
- Не очень убедительная версия.
- У нее на следующей неделе день рождения. Думаю, тогда все и выяснится.
- А, ясно… сюрприз.
- Если она не угомонится, сюрпризом он будет недолго.
Вошла Джулиана - синие тени на веках, щеки розово-оранжевые, как у куклы, крашеные в "платиновую блондинку" волосы уложены в прическу, напоминающую скульптурное изображение тарелки с пюре.
Неожиданно она подплыла к нам и заключила меня в пропитанные джином объятия.
- Послушай моего совета и не позволяй им на себе ездить, дорогая, - выдохнула она мне в лицо. Тут я поняла, что имеют в виду, говоря "пьянящий воздух". - Если в молодости приучишь Макса глотать таблетки, состарившись, сможешь развлекаться, отмеряя дозу.
Устроив поудобнее грудь в вырезе платья, словно две огромные дыни в корзине, она пошатываясь направилась к компании, на которую ее муж извергал потоки красноречия, превознося преимущества сухого корма и витаминов в таблетках для спрингер-спаниелей, и игриво ущипнула управляющего их банком. Я перевела взгляд на Эмму. Она пожала плечами и попыталась улыбнуться. - Думаю, меня удочерили.
Неожиданно все присутствующие дамы как одна устремили взгляды в сторону входной двери.
Я не склонна петь дифирамбы представителям противоположного пола, но вынуждена признать, что вошедший был настоящим воплощением мужественности. Только истинная красота может так притягивать всеобщее внимание, заставляя смолкать разговоры. А предмет этого всеобщего, и моего в том числе, восхищения, казалось, не подозревал о произведенном фуроре.
Он почесал шею, - судя по его виду, вся эта выпивающая, вопящая толпа нервировала его, - затем взял бокал шампанского с одного из подносов, которые протягивали молоденькие официантки, обступившие его со всех сторон, словно их тянуло магнитом.
- Вау! - высказалась я, оценив отличную фигуру, взъерошенные темные волосы и зеленые, как нефрит, глаза.
Я попыталась подыскать более точное определение, но красноречие внезапно покинуло меня и я смогла только повторить последнюю реплику.
- Вау! - горячо выдохнула я.
- Вот именно, - с гордостью подтвердила Эмма. - Теперь ты понимаешь, о чем я говорила?
- Это он?
Утвердительный кивок.