* * *
Русская ночь, как и следовало ожидать, оказалась не по-летнему холодной. И слава богу.
Проведя с Софьей полчаса наедине, он с удовольствием окунулся бы сейчас в ледяное озеро, чтобы хоть немного остудить разгоряченное желанием тело.
И не только тело.
Эта женщина обладала потрясающим талантом доводить человека до белого каления.
Но если так, то почему же он, не слушая голоса здравого смысла и позабыв о правилах хорошего тона, вбил себе в голову, что должен вернуть ее в Мидоуленд?
Стефан тряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли, и пересек полянку перед домом.
- Борис?
- Поесть вы, конечно, не принесли? - прозвучал голос сверху.
Стефан поднял голову и увидел спускающегося по дереву слугу.
- Нет, не принес. - Он пожал плечами. - Ужин еще не готов. Служанка тушит зайца и говорит, что нужно еще подождать.
- Ох уж эти женщины, - вздохнул Борис. - Хорошо, что я сам припас пару зайцев. Пожалуй, поджарю их на костре. Если хотите, можете присоединиться.
- Спасибо за приглашение, но сейчас меня больше интересует другое. Госпожа Софья желает забрать свои вещи.
- А… - Борис поморщился. - Совсем забыл.
Стефан нахмурился, уже чувствуя, что Борис приготовил ему неприятный сюрприз.
- Забыл? Что забыл?
- Когда ставил лошадей в конюшню, заметил, что баул госпожи Софьи где-то затерялся.
- Проклятье. - Предчувствие не подвело, и ему это не нравилось. - Что-нибудь еще пропало?
- Нет, больше ничего. Я поискал в лесу, думал, он просто свалился с вашего седла, но ничего не нашел.
Спрашивать, хорошо ли он искал, Стефан не стал. Если Борис сказал, что ничего не нашел, значит, дальнейшие поиски бессмысленны.
- Его забрали, - пробормотал герцог, перебирая в уме возможные последствия случившегося.
- Похоже на то, но кому могли понадобиться женские вещи?
Ответа не было, и Стефан, покачав головой, похлопал своего спутника по плечу:
- Ладно, Борис, посматривай здесь. Я так понимаю, что приключение еще не закончилось.
Он с удовольствием остался бы на свежем воздухе, остыл и успокоился, но пропажа вещей направила мысли в иное русло. В голову лезли всевозможные, самые невероятные объяснения случившегося, но ни одно не выглядело достаточно убедительным.
Возможно, именно поэтому, подойдя к кровати, Стефан отвел глаза, чтобы не встречаться с испытующим взглядом Софьи.
- Я ждала, что вы принесете мой баул, - непривычно сдержанным тоном спросила она.
- Ваш баул пропал.
Прежде чем он успел что-то добавить, Софья соскочила с кровати - в одной сорочке, с растрепанными волосами и горящими глазами.
- Что?
- Оставайтесь на месте, черт бы вас побрал, - процедил Стефан и, подхватив готовую броситься в бой Софью на руки, уложил на кровать, после чего опустился рядом.
- Что вы сделали с письмами? - прошипела она, гневно сверля его взглядом.
Он нахмурился. Боже, как же она хороша! Прелестное лицо раскраснелось, восхитительные волосы рассыпались по подушке. Вот бы заключить ее в объятия, подмять под себя…
Осторожнее, напомнил себе Стефан. Когда она в таком настроении, от нее чего угодно можно ждать.
- Я же сказал…
- Вы сказали мне, что нашли их, что письма у вас, а теперь приходите и сообщаете, что они вдруг пропали каким-то непонятным образом. - Она впилась в него глазами. - Вы приказали слуге спрятать их?
Стефан даже не сразу понял, что его обвиняют в краже писем. Оказывается, это он виноват! Когда же она, наконец, поверит ему? Что еще ему нужно сделать, чтобы удостоиться ее доверия?
- Вы совсем рехнулись? - негромко, но с угрожающей ноткой прохрипел он. - Если бы я хотел утаить эти проклятые письма от вас, оставить себе, я бы никогда не сказал вам, что они у меня. Вы это понимаете?
- Может, вы сначала и хотели вернуть их мне, а потом поняли, чего они стоят, и передумали.
- То есть вы хотите сказать, что я намерен воспользоваться этими письмами, дабы шантажировать вашу мать?
Софья отвела взгляд.
- Я… - неуверенно начала она.
- А зачем останавливаться на шантаже? - продолжил Стефан уже другим, обманчиво мягким тоном. - Может быть, я собираюсь свергнуть царя Александра и занять его место на троне? Какая-то капля романовской крови у меня вроде бы есть.
Очевидно, поняв всю абсурдность брошенных сгоряча обвинений, Софья смущенно покраснела и, не желая смотреть герцогу в глаза, опустила голову.
- Если их нет у вас, то где же они тогда?
- Судя по всему, их украли.
- Кто?
Ему и самому хотелось бы знать ответ на этот вопрос.
Предположений хватало, но все они не имели под собой никакой основы.
- Их мог украсть кто угодно. Местный, подумавший, что в бауле могут быть деньги. Или кто-то из людей сэра Чарльза. Или даже…
Глаза у Софьи вдруг вспыхнули, как будто ее осенило.
- Иосиф…
- Кто?
- Тот человек со шрамом, что увез сэра Чарльза в карете.
Стефан напряг память. Иосифа, если его действительно так звали, он запомнил плохо. Небольшого росточка, ничем не примечательный, если не считать пересекавшего пол-лица уродливого шрама. В тот момент его куда больше занимала рана на горле Софьи, чем какой-то слуга, пытавшийся спасти раненого господина.
- Когда мы вошли, здесь его не было, - медленно, восстанавливая последовательность событий, произнес Стефан. - Вполне возможно, что он заметил нас еще на подходе к дому и решил спрятаться в лесу, чтобы не попасть к нам в руки.
Софья задумчиво жевала нижнюю губу. Похоже, ее все еще терзала какая-то до сих пор не высказанная мысль.
- На постоялом дворе именно Иосиф обыскивал мою комнату. Он сказал сэру Чарльзу, что не нашел писем, но у меня уже тогда появились кое-какие подозрения. - Она подтянулась повыше. - Может быть, он нарочно оставил письма там, чтобы потом вернуться одному и потихоньку забрать без ведома сэра Чарльза.
Видя в ее глазах нарастающую тревогу, Стефан приготовился к очередной схватке. Сейчас она потребует, чтобы они срочно вернулись в Санкт-Петербург. И никакие доводы рассудка на нее, разумеется, не подействуют.
- Что ж, звучит вполне разумно, - согласился он. - Но если уж так получилось, что я самолично доставил письма ему в руки, то зачем ему рисковать всем, спасая сэра Чарльза?
Софья наморщила лоб, но плодов это напряжение умственных сил не принесло.
- Не знаю.
- Эти письма доставили всем немало хлопот и неприятностей, - бросил Стефан раздраженно. Сколько ж можно заботиться о матери? Ей бы давно уже пора подумать о себе. А то ведь и не заметит, как жизнь пролетит. - Почему вы их просто не сожгли? Всем стало бы только легче.
- Мать хочет сохранить их.
- Зачем?
- Она… она очень сентиментальная женщина. Ну вот, очередная ложь. И вовсе не надо залезать кому-то в голову, чтобы понять - письма нужны княгине для каких-то своих, скорее всего далеко не благородных целей.
Может быть, она рассчитывает с их помощью защитить себя и сохранить положение при дворе. Романовы славятся своей непредсказуемостью.
- А вот я думаю, что ваша мать - очень хитрая и расчетливая женщина. - Он выдержал ее взгляд и продолжал: - Письма нужны ей, чтобы остаться при дворе, и ради них она готова принести в жертву даже собственную дочь.
- Неправда.
- Почему вы всегда ее защищаете?
- Потому что она моя мать.
- Тогда и вести себя должна соответственно. А вам надо почаще думать головой, чтобы не попадать по ее вине в такие вот ситуации.
Софья встретила эти речи вполне предсказуемо. Конечно, ее упрямство, нежелание следовать логике раздражали, но ее неустрашимость, твердость духа не могли не вызывать восхищения.
- Только не говорите, что вы не поступили бы так же, если бы речь шла о вашем брате, лорде Саммервиле, - возразила она. - Или не пошли на риск ради себя самого.
Он только фыркнул, не найдя убедительных аргументов против ее логики. Всего лишь год назад Эдмонд притворился Стефаном, чтобы отвести от брата беду. Впрочем, это не означало, что он готов позволить Софье и дальше вести себя безрассудно и безответственно.
Ну да ладно, нужно лишь вернуть упрямицу в Мидоуленд, а там ей будет обеспечена самая лучшая защита.
- Да, я бы пришел на выручку брату, но потом все равно надавал бы тумаков за то, что заставил меня рисковать головой.
- Если я и решу надавать кому-то тумаков, то уж точно не матери, - предупредила Софья, твердо глядя ему в глаза.
Он поймал ее дерзкий взгляд, оценил воинственное выражение лица, и все его раздражение как-то вдруг схлынуло.
Да, она обладала особенным талантом выводить человека из себя и находить неприятности, и это она превратила его мирную жизнь в хаос, но при всем том была самой очаровательной, самой обольстительной женщиной из всех, кого он когда-либо встречал.
- Вы поистине неблагодарная девчонка. - Стефан укоризненно покачал головой и, выпустив ее запястья, провел тыльной стороной ладони по атласной коже. - Мать толкнула вас в руки сэру Чарльзу, однако ж вы не жалуетесь, а мне, хотя я и спас вас от безумца, грозите надавать тумаков.
Софья смотрела на него с тем же неуступчивым выражением, но Стефан заметил, как она поежилась от его прикосновения. Да, эта женщина умела не только изрыгать огонь, но и откликаться на его ласки. Смешно, но, думая об этом, он преисполнился гордости.
- Я уехала из Мидоуленда, чтобы не подвергать вас опасности, - сказала Софья, как будто это объясняло все случившееся потом. - Остались бы дома, не пришлось бы спасать меня от безумца.
Стефан покачал головой - ну что за извращенная логика! - но при этом не удержался от улыбки.
- Так вы, получается, обо мне заботились?
Густые ресницы дрогнули и опустились, пряча глаза.
- Не хотела, чтобы вы пострадали из-за российских заговоров.
Он рассмеялся и, наклонившись, зарылся лицом в золотых волнистых прядях с теплым ароматом жасмина.
- Почему бы просто не признаться, что я вам дорог?
- Если я не хочу, чтобы кто-то умер, это еще не значит… - Его губы нашли чувствительное местечко у нее за ухом, и довести мысль до конца она уже не смогла. - О…
- Признайтесь хотя бы, что хотите меня. - Он захватил губами мочку уха.
- Не хочу, - прошептала она, откидывая голову и приглашая его к новым ласкам.
- Софья… - Прокладывая путь от уха ко рту, он не забывал об осторожности. Сегодня придется удовольствоваться малым, отложив остальное до той поры, когда заживет рана у нее на шее. - Голубка моя. Больше я вас не отпущу.
Она положила руки ему на плечи и сразу ощутила под тонкой тканью жар тела.
- Мне нужно домой.
Стефан вздрогнул, словно от удара. Неужели она думает, что он позволит ей уйти пешком?
Он отстранился, со страхом всматриваясь в лицо на подушке.
- Нет. В Санкт-Петербурге будет ждать моя карета. Возвращайтесь со мной в Мидоуленд.
Она обхватила себя руками.
- Вы же знаете, что это невозможно.
Он сдержался, не дал воли злости и раздражению. Поднялся, подошел к печи, подбросил дров. Всю взрослую жизнь Стефан избегал отношений с женщинами, желавшими получить больше, чем он был готов предложить. И вот теперь женщина, отпускать которую он не хотел, твердо настроилась уйти.
Дрова потрескивали, волны тепла расходились по небольшой комнате. Отставив кочергу, Стефан оглянулся и встретил ее настороженный взгляд.
- Возможно все.
- Если станет известно, что я оставалась под одной с вами крышей без леди Саммервиль в качестве компаньонки, от моей репутации ничего не останется.
- Вы можете остановиться в Хиллсайде, - возразил Стефан. - Брианна с удовольствием примет вас у себя. Тем более сейчас, когда ей приходится проводить столько времени дома.
- А ваш брат будет меня проклинать.
Стефан прислонился к грубой деревянной стене.
- Эдмонд с радостью откроет свой дом, если будет знать, что тем самым сделает приятное брату.
- Нет, Стефан, - негромко, но твердо сказала она. - Мой дом в Санкт-Петербурге.
Глава 19
Подтянув повыше одеяло, Софья откинулась на подушки. Стефан расхаживал по комнате, и она наблюдала за ним из-под полуопущенных век. Дрожь не унималась, силы как будто вытекли из членов, по телу растекалась слабость, а на коже выступал липкий пот.
Софья объясняла недомогание раной и кровопотерей, упорно отказываясь признавать, что причиной неприятных ощущений стала перспектива унылого будущего без Стефана.
Дойдя до окна, он повернулся на каблуках и, вернувшись к кровати, сердито уставился на нее сверху:
- Кроме матери, что еще ждет вас в Санкт-Петербурге?
Софья отвернулась, пряча глаза. Ну зачем ему это?
Неужели не понимает, что ей и без того тяжело?
В глубине души она признавала, что готова на все, только бы оставить Стефана в своей жизни, но здравый смысл подсказывал, что, уступив своим желаниям, можно лишь навлечь на себя беду.
Что мог он предложить, помимо риска скандала? Желание, конечно. Что же еще? Мимолетное увлечение?
Жизнь научила ее тому, что увлечение ненадежно и обходится недешево.
Достаточно посмотреть, в какую переделку попала она сама из-за преданности матери.
- Я живу полной жизнью. У меня есть друзья. Я занимаюсь благотворительностью, - ответила она сухо. - А теперь, когда Александр Павлович вернулся в Зимний, в столице будет весело.
- Вы же говорили, что терпеть не можете балы, - напомнил Стефан.
- Да, балы не самое любимое мое времяпрепровождение, но мы все делаем то, что должны. - Их взгляды встретились, и Софья не отвела глаза. - Обязанности есть не только у герцога.
- А если император или ваша мать решат, что вам пора выйти замуж?
Вопрос застиг ее врасплох, но она все же ответила:
- Несколько лет назад они уже хотели выдать меня замуж. К счастью, по такому вопросу решение могу принять только я сама.
Он сохранил бесстрастное выражение.
- И вы решили, что обойдетесь без мужа?
Что он хочет от нее? Софья не знала. Его все раздражало.
Раздражало, что родители могут принудить к замужеству. Раздражала ее решимость самой определять свое будущее. Невозможный человек.
- Нет. Думаю, когда-нибудь встречу мужчину, который убедит меня, что жизнь с ним стоит такой жертвы, как независимость.
Он прошелся взглядом по контуру скрытых одеялом форм.
- Так вы считаете замужество жертвой?
- А вы нет? Теперь задумался уже Стефан - брошенный невзначай вопрос заставил всерьез задуматься.
- Наверное, это зависело бы от моей вероятной невесты.
Софья представила его в наряде жениха, с юной супругой - и сердце болезненно дрогнуло. Она будет, конечно, англичанкой. Милой, послушной, обученной с ранних лет потакать всем прихотям джентльмена. И разумеется, красивой.
Чудной английской розой.
- Глупый разговор…
Он вроде бы хотел возразить, но, подумав, согласился с ее предложением:
- Хорошо, вернемся к делам более важным.
- Самое важное сейчас - найти письма.
- Не пытайтесь отвлечь меня, у вас это не получится. - Он присел на край кровати, и она поймала в его глазах опасный блеск. - Я не для того проехал через всю Европу, чтобы вернуться в Англию одному.
Она замерла. Во рту снова стало сухо, в животе как будто затрепетали крыльями бабочки, по телу разлилась знакомая теплая волна. Желание свернуться рядом с ним в комочек, прижаться к крепкому мужскому телу, положить голову на грудь почти захватило ее с неодолимой силой.
Но вместо того, чтобы уступить ему, Софья твердо напомнила себе, что она не из тех дамочек, которые цепляются за мужчину, потому что сами не в состоянии решить, как им быть дальше.
- В таком случае, боюсь, вас ждет разочарование.
- Нет. - Он подался вперед, наклонился, навис над ней. - Я не из тех, для кого разочарование приемлемый вариант.
- В данном случае выбирать не вам. Я возвращаюсь в Санкт-Петербург, и вам меня не остановить.
- Подумайте лучше, прежде чем противиться моему желанию, - протянул он с опасной ноткой в голосе. - Я, конечно, предпочел бы, чтобы вы поехали со мной добровольно, но, если придется, готов и к тому, чтобы убедить вас в прелестях нашего совместного путешествия в Англию.
Мелькнувшая в его глазах искорка гнева, как и высокомерная уверенность в способности подчинить ее своей воле, не только не напугали Софью, а даже доставили ей тайное удовольствие.
- Так вы угрожаете мне? Хотите сказать, что намерены удержать против моей воли?
- Вы не станете долго противиться. - Он коснулся губами мочки уха. - Мы оба знаем, что вы сопротивляетесь желанию единственно из опасения скандала.
Устояв перед волной наслаждения, она уперлась ладонями ему в грудь.
- Вы - самонадеянный…
- Не самонадеянный, а решительный.
- Самонадеянный, - упрямо повторила она. - Вы ничем не лучше сэра Чарльза.
Стефан мгновенно напрягся, отстранился и посмотрел на нее, приняв оскорбленный вид.
- Вы сравниваете меня с этим мерзавцем?
Она хотела было взять вылетевшие неосторожно слова назад, но потом решила, что и так уж позволяла ему слишком многое. Стоит только проявить слабость, и он утащит ее в Англию, а это будет катастрофа.
- Сэр Чарльз тоже пытался удержать меня насильно и заставить исполнять его желания. Чем же вы от него отличаетесь?
- Этот безумец намеревался шантажировать вашу мать и перерезать вам горло, - сердито напомнил Стефан.
- Я лишь хочу сказать, что не являюсь собственностью, права на которую может востребовать тот или иной мужчина. И я вполне в состоянии сама определять, чего хочу от будущего.
Некоторое время Стефан сидел абсолютно неподвижно, так что красивое лицо казалось высеченным из камня.
- То есть вы готовы уйти от меня без всякого сожаления? - с ноткой недоверия спросил он.
Без сожаления. Она едва не рассмеялась истерически.
- Так будет лучше.
- Лучше для вас или для меня?
- Для нас обоих. Он снова наклонился, так что она ощутила тепло его дыхания, и их взгляды столкнулись в немой схватке характеров.
Видя, как борются в нем два желания - склонить ее к послушанию поцелуем или взвалить на плечо и увезти, - Софья облегченно выдохнула, когда дверь со скрипом открылась и в комнату вошла служанка с большим подносом в руках.
- А вот и мы. Все готово. Свежий хлеб, рагу и тушеный заяц.
Стефан поднялся с приглушенным проклятием и, выпрямившись, смерил Софью взглядом, от которого ей сделалось не по себе.
- Я сменю Петра. Пусть поужинает. Но наш разговор еще не закончен.
Пролетев мимо застывшей от удивления служанки, герцог выскочил из комнаты и громко хлопнул дверью.
Девушка лукаво улыбнулась и направилась к кровати, где и остановилась, ожидая, пока госпожа сядет поудобнее, чтобы принять поднос.
- И что же это за разговор, которому я помешала? Софья порывисто откинула одеяло.
- Герцог Хантли несносен.
- Мужчины все такие, - философски заметила служанка. - Думают, что знают все лучше всех, и не могут поверить, что женщина в состоянии сама принимать решения.