Неохотно она сползла с него и встала рядом с кроватью. Ее колени почти подогнулись. Удивительно, как она вообще смогла сохранить равновесие, учитывая, что ее мышцы были мягкими, как желе.
- Джейн?
Она не могла смотреть на него. Она отвернулась. Он был чертовски красив, а его глаза были такими изголодавшимися. По ней. По Простушке Джейн, как когда-то ее дразнили в школе. Соблазнительно вернуться к нему, прикоснуться, чтобы достичь экстаза. Его запах остался на ней. Сандаловое дерево. Восхитительный. Каждый раз, когда она вдыхала, его запах ослаблял ее решимость.
- Может ли кто-нибудь другой снять эту иллюзию? - спросила она, не поворачиваясь к нему. - Пока мы вместе?
- Почему ты слезла с меня?
- Я не могу сосредоточиться. Я начинаю...
- Думать обо мне. О сексе со мной.
Ее щеки покраснели, когда она кивнула.
Он издал низкое рычание.
- Если уж ты не получишь от меня удовольствие, то хотя бы посиди рядом со мной. Пусть у меня будет хотя бы часть тебя, чем ничего вообще.
Сказал паук мухе. Сейчас в нем заговорил соблазнитель. Николай знал, как соблазнять, знал, как искушать. Вопреки своим рассуждениям она все-таки села. Ее пальцы прошлись по его ребрам, и тепло от него вновь повергло ее в трепет, снова и снова.
- Ответ на твой вопрос - да, - сказал он, все еще сердясь. – Более могущественный, чем я, мою иллюзию может разрушить. Но не вздумай кого-то просить об этом. Ты не захочешь, чтобы здешние ведьмы узнали о том, кто ты есть.
В напряжении и молчании она ожидала продолжения. Но он молчал. Наконец она выдохнула:
- Ты не можешь оставить все как есть. Что произойдет, если они вдруг обнаружат правду?
Очередное молчание.
Ее пульс ускорился. – Что, если твои чары исчезнут, пока я еще буду здесь?
Опять она ждала. Он не спешил уверить ее, что все будет хорошо. Рано паниковать. Пока рано.
- Позволь мне питаться от тебя, - сказал он, его клыки показались из-за нижней губы, - и я стану сильнее. Не будет никого сильнее меня.
В конце его слова стали невнятными.
Одна часть ее дрожала от предвкушения, а другая содрогалась от страха. Она никогда не хотела быть укушенной. До сих пор. И лишь этот человек смог бы сделать так, что ей это понравится.
- Я подумаю об этом. Мы немного отошли от темы. Если ты можешь сделать кого угодно похожим на принцессу, то почему ты вызвал именно меня? - Почему он втянул ее в эту опасность? Не из-за того ли, что он действительно хотел ее и только ее. Она вспомнила то его пренебрежение, когда он узнал, что она всего-навсего человек. - Я спрашивала тебя раньше, но ты так и не ответил.
Он потянулся к ней, заставляя ее пальцы вжаться в его кожу. Молчаливый приказ – и неотступное требование – на прикосновение. - Я не звал именно тебя.
Она знала, что он это скажет, но услышав, все равно расстроилась. Она должна оставаться с ним на равных, а он, хоть и оставался прикованным, он все равно вышел на следующий уровень даже без нее.
- Кого ты имел в виду, когда призывал? - спросила она, пробегаясь пальцами по дорожке волосков у его пупка. Она моргнула. Пупка? Черт возьми. Ее сила воли ослабла. Она велела себе не касаться его, но, конечно же, первым, что она сделала бы, так это объявила бы этот пупок своей личной собственностью.
- Джейн?
Его глубокий голос испугал ее, и она дернулась в сторону от него. Через мгновение ее взгляд встретился со взглядом Николая. Ошибка. Его глаза были словно жидкое серебро, пылающее страстью. Спокойное лицо скрывало море желаний. - Да?
Опасность, Джейн Паркер, опасность!
- Я теряю тебя, хоть я и поддерживал этот разговор лишь потому, что ты этого хотела. Мы могли бы...
- Извини, - сказала она, прежде чем он успел закончить. Не было причин узнавать, что, по его мнению, они могли бы сделать, да тут еще ее собственные желания, а у них были все основания не делать этого. Она спрятала свои ладони под попку, ее вес сдержит их на месте. Она надеялась на это. - Теперь я полностью обратила на тебя свое внимание.
Он прикоснулся языком к одному из своих клыков, и она не могла не представить, как этот язык прикасается к ней между ног.
- Я призвал ту, что спасет меня.
О, Боже! Ее кости обмякли. Залезть на него снова может быть действительно хорошей идеей, подумала она. Она сможет лучше слышать его. Да, да, потому что она уже с трудом слышала его и... черт побери, снова подумала она. Ты знаешь, что лучше просто смотреть на него!
Она откашлялась. - Я освобожу тебя, и что будет потом?
Молодец. Вернемся на эту дорожку.
- Я не уверен...
Правда или ложь? Это колебание... - Смогу ли я вернуться домой?
- Я ведь сказал тебе. Я не знаю. У тебя есть мужчина, который ждет тебя? - спросил он, и слова падали, словно камни.
- Нет. Иначе я бы не была с тобой. Верность для меня важна.
У нее не было никого и ничего, кроме спланированной ею ежедневной рутины. Подъем в шесть тридцать и пятикилометровая пробежка. Принять душ, одеться, приготовить завтрак. Почитать нескольких часов, как правило, что-нибудь о макрочастицах, иногда романы, затем обед. Снова почитать уже на несколько часов больше, затем интернет-магазин для того, чтобы заказать все, что ей нужно, после ходьба по беговой дорожке, чтобы расслабить мышцы. Ванна, ужин. Посмотреть телевизор перед сном. Захватывающе, не правда ли?
Ей не нужно было работать: своими исследованиями она уже успела заработать денег больше, чем сможет потратить. К тому же она получила еще больше денег по страховке после автокатастрофы, так, что она никогда не сможет потратить все это. У нее была единственная проблема: она хотела того, что невозможно купить за деньги. Свою семью. Второй шанс.
- Я сейчас не в опасности, - добавила она тихо. - Так скажи мне. Что ты будешь делать, когда станешь свободен?
Абсолютная определенность была скрыта в его чертах. - Убью своих мучителей. – Спокойно, холодно. Это был его обет. - После этого я отправлюсь в Элден.
Фраза "Убью своих мучителей" не могла привести ее в движение, но она сделала это. Многих. Вся эта жестокость... Он будет защищать то, что было его, и будет бороться за то, чего он хочет. Всегда. Те, кто истязал его, или те, кто любил его, будут страдать. И с ним женщине никогда не придется беспокоиться ни о чем. Ну, кроме разве что трусиков. Они будут часто рваться.
- Если я позову целителя, и он сделает свое дело, а потом я отпущу тебя, но не вернусь немедленно домой, ты заберешь меня с собой?
Она не хотела оставаться здесь, она точно это знала. Николай мог планировать убить их всех, но он был лишь человек. Или вампир, как угодно. Здесь останутся выжившие. И выжившие захотят наказать человека, освободившего большого плохого вампира.
И чем дольше она находилась в этом дворце, тем в большей опасности она была. Она не могла не думать о себе. Она ничего не знала об этой стране. Об этом волшебном мире, где существовали заклинания, стирающие память и берущие могущественного вампира в рабство.
Он открыл рот, но потом закрыл. Расслабился, его тело обмякло на кровати. Выражение его лица смягчилось, потеплело. – Что ты готова сделать ради того, чтобы остаться со мной? - спросил он, и его голос был словно дымок, вьющийся вокруг нее, пытающийся подманить ее обратно.
Ее руки чесались от желания дотронуться до него, возродить его к новой жизни. Она хотела узнать все особенности его кожи, которым она еще не уделила достаточного внимания. Она хотела вновь обрести тепло его тела. Она уже было потянулась к нему...
Она снова вскочила на ноги и отошла от него. Сидеть рядом с ним было ошибкой. Она не могла сосредоточиться и не могла держать свои глупые руки при себе.
- Джейн, - раздраженно сказал он.
- Что?
Он прищурился, в его глазах проступили, прорываясь через серебро, золотые пятнышки ярости.
- Забудь об этом. Я ответил на твой вопрос?
- Да. Подожди, нет, я...
- Слишком поздно. Ты согласилась. Тут не о чем думать. А теперь зови целителя. - Он поднял руки, насколько позволяли ему удерживавшие железные браслеты. – И сними цепи.
К черту его. Он никогда не обещал взять ее с собой. - Договорились. Сначала цепи. Затем – целитель. Но ты мне будешь должен. Дашь больше времени. И не питайся от меня. Это не просьба.
- Заметано.
- Я доверяю тебе. Если ты не сдержишь свое слово, я никогда не доверюсь тебе. Однажды не сдержишь слова – и это уже навсегда. - Она повернулась и наклонилась к столику, выдвигая верхний ящик. Конечно же, длинный узкий ключ лежал на малиновом бархате, на самом виду. - Посмотрите-ка! Как все просто!
- Одетта! - петли скрипнули за секунду до того, как дверь спальни ударилась о стену.
Задохнувшись, Джейн повернулась. В проходе тяжело дышала тучная женщина с побагровевшими щеками. На ней было темно-синее с золотом платье, ткань туго обтягивала пухлую фигуру. Черные, как смоль, волосы были зачесаны и зализаны назад, в них проглядывала седина. Городу без времени все же удавалось брать свое.
- Ты имела наглость бросить мне вызов, девочка?
Королева, подумала она с ужасом и толикой паники. Ее "мать". Психичка с хлыстом. Не забывай, веди себя как Одетта.
Страх несся по венам Джейн с угрожающей скоростью, впуская ужас и панику. Опасность, опасность, опасность, кричал ее разум, и это результат вовсе не аппетитного вида Николая. Если в этом мире было что-либо, так это эта женщина, эта королева, имеющая абсолютную власть над всеми и вся в своем царстве. В том числе и над Джейн.
- Я... я... прошу прощения, - взгляд Джейн упал на Николая. Выражение его лица было пустым, его резкие черты сгладились. Тем не менее, он не мог скрыть напряженность в его бицепсах и прессе. Николай практически вибрировал. Насколько могла незаметно, она бросила ему ключ. - Я не хотела быть непочтительной к тебе, матушка и королева.
- И все же ты сделала это. Ты, моя наследница, единственная из моих людей, сделала из меня дуру. - По крайней мере, она не заметила ключ. - Вместо того, чтобы прийти к своей любящей матери, ты пошла к рабу.
Пока королева говорила, два охранника встали рядом с ней.
Джейн не знала их, они были выше и выглядели более злобными, чем прежние.
- Ты будешь наказана.
Мужчины продолжали наступать.
- Но... я... Ты не можешь этого сделать! Остановитесь. Не смейте прикасаться ко мне. Отпустите!
Николай издал рычание. Обещавшее боль. Много-много боли. Никто, кроме Джейн, казалось, не заметил этого. Охранники поймали ее за руки и потащили из спальни.
- Моя, - рычал Николай. - Не смейте трогать!
И снова его проигнорировали.
- Остановитесь! Отпустите меня! - Она пиналась и кричала, но они не ослабляли захват.
Она услышала, как позади Николай пытается выдернуть цепи. - Моя!
- Я могу делать все, что пожелаю, - сказала королева так напыщенно, что Джейн захотелось ударить ее. - Может быть, твоя шишка на голове заставила забыть тебя это. Но не беспокойся, лапочка. Я напомню тебе, и гарантирую, ты никогда не забудешь этого.
Глава 5
Она не плакала и не кричала, пока ей плетью сдирали нежную кожу.
Николай был прикован к постели Одетты. Он не поставил метку на Джейн, как хотел, но почему-то все равно был каким-то образом настроен на нее, и он сомневался, что такое когда-либо было с ним. Ему не следует так фокусироваться на ней, тем более что приходится бороться с обжигающим желанием к ней – к ее телу, крови - и все другие мысли по сравнению с этим становились туманными и незначительными.
Теперь же он испытывал ярость. Столько ярости, что он готов был разорвать на кусочки этих охранников.
Они протащили Джейн по богато украшенному коридору с портретами королевы и ее дочерей, вниз по винтовой лестнице с темными бархатными коврами, а затем в нелепый банкетный зал. Хотя Джейн уже не было в спальне, Николай все еще видел ее. Словно их сознания были каким-то образом связаны. Всю дорогу она боролась. Только когда они нагнули ее над обеденным столом и прижали лицом к полированной поверхности, только когда они задрали ее платье, она замерла.
Задыхаясь, она повернула голову, чтобы увидеть королеву. Дама Червей, женщина, способная использовать обеденный стол как место порки, пока чары и заклинания удерживают маску вечной молодости на ней.
- Не делай этого, - попросила Джейн. - Я не хотела обидеть тебя.
Королева подняла один из своих многочисленных подбородков, отчего остальные затряслись: - И все же ты совершила это преступление.
- Я сожалею.
- И будешь еще больше.
- Пожалуйста, - сказала Джейн, ее кожа стала бледной от страха и яркой от напряжения. - Дай мне еще один шанс.
Может, королева и ответила. Но Николай никогда уже не узнает об этом. Он был слишком сосредоточен на спине Джейн. Где, казалось, уже горели рубцы. Больше, чем он мог сосчитать. Они охватывали все от позвоночника до ребер, красные и горящие следы боли. Они виднелись сквозь разодранную ткань даже на ее ногах.
Какого дьявола было это с ней делать?
Он виновен в разрушении ее жизни, и он не сможет загладить эту вину. Он втянул ее в эти беды. Эту нежную, терзаемую прошлым женщину с дразнящим ароматом, ту, что предлагала ему солнечный свет в его пустынной темноте. Она пришла спасти его, доверяла ему настолько, что сидя на нем верхом, болтала с ним. Прижималась к нему, и его желание поднималось, даже не достигая оргазма, до непревзойденных высот. А ее сопротивление ему… о, боги, он хотел бы подавить его. Тем не менее, он этого не сделал. Он хотел, чтобы она познала его укус, его поцелуй.
Его, овладевающего ею.
Возможно, она просто испытывала его, но он был от этого в восторге. Ему было все равно. Проще говоря, она была его. Без вопросов. Все в нем до сих пор продолжало кричать: МОЯ. Вся моя.
Он не мог позволить высечь ее.
Николай взглянул на ключ, лежавший в стороне от него. Джейн кинула его, и он теперь лежал на простыне. Смелый жест с ее стороны, но бесполезный. Он не мог, даже согнувшись, дотянуться до него ртом. Он не мог выгнуть руку, чтобы схватить его. Он вообще ничего не мог с ним сделать. Но то, что она старалась, она думала о нем, хотя сама была в опасности... подействовало на него. Он сбежит. Ему необходимо это. И он спасет ее.
Никогда раньше его не оставляли одного за пределами камеры или за пределами видимости и слышимости охраны. Он дернул свои оковы. Металлические цепи обдирали и резали его кожу, впиваясь все глубже. Он натягивал их, когда тянулся к Джейн, но тогда он не заботился о них, в порыве страсти даже не чувствовал боли от них. Теперь же он чувствовал боль. Но это его не остановит.
Как и прежде, они тянулись от него к кровати. Он стиснул зубы. Его ненависть к Лейле, ее матери и даже Дельфинии росла в геометрической прогрессии. Уничтожение...
Он закрыл глаза, сосредотачиваясь на силах, по-прежнему скрытых глубоко внутри него. Там было темно, так темно. Там была буря, неиспользуемая, ждущая его, отчаянно пытающаяся вырваться. И все, что было для этого нужно, так это пробиться через стеклянные стены камеры, поставленной в нем.
Стеклянные стены с тонкими ручейками трещин, бегущими из центра.
Используй это. Он бился в это ментальное стекло, снова и снова. Ничего. Он пытался рвать его когтями. Опять ничего. Черт возьми!
- Начинайте, - услышал он королеву, и это вернуло Николая обратно в происходящее. Обратно к Джейн и их связи. Каким-то образом его магии хватало, чтобы удерживать его связь с ней, независимо от разделяющего их расстояния.
Кожаный хлыст засвистел в воздухе. Пришел первый удар. Джейн зажмурилась и сжала губы. Она сморщилась, но не издала и звука.
Они делали это. Они пороли ее.
От этого внутри Николая что-то сломалось. Не стеклянная клетка, а нечто, выпустившее кого-то более чем опасного, кого-то исходящего рыком, словно дикий зверь.
В первый же момент, как только Николай разглядел Джейн, его тело среагировало на нее. Он испытывал к ней страсть, вину и чувство собственника в равной степени. Теперь же чувство собственника взяло над ним вверх.
Моя, снова подумал он.
На этот раз слово возникло глубоко внутри него, оно было подобно лавине, его нельзя было остановить. Он не понимал ярость, сопровождавшую эту мысль, и отказывался думать о ней сейчас. Позже. Он обдумает ее позже. Прямо сейчас, как никогда раньше, он осознавал лишь то, что она была его – его спасительницей, его женщиной – и больше для него ничего не имело значения.
Стража прикасалась к ней, причиняла ей боль. Они умрут. В муках. К тому времени, как он закончит, смерть для них будет избавлением.
Все, что ему нужно, - это освободиться. И он сделает это. Ничто не могло остановить его. Не сейчас, никогда больше.
"Скоро" наконец настало.
Маг-вампир, как назвала его Джейн, он не мог помочь даже себе, теперь он признавал это. Но его решимость усиливалась, сливалась с его ненавистью, зажигалась от чувства собственника. Он придет и спасет ее. Неважно, что ему придется для этого сделать. Он скользнул взглядом по наручникам на запястьях и прищурился. Если без больших пальцев, то его руки выскользнут из оков.
Он даже не думал. Прощайте, большие пальцы!
Закусив язык от будущей боли, он ударил руками, пальцами вверх, по изголовью. Хруст. Кости сломались с первого удара. Он втянул воздух, но, как и Джейн, не проронил ни звука. Удар, еще удар, еще удар. Каждый новый удар приносил еще больше повреждений, разрезая его сухожилия, разрывая его мышцы, раздавливая кости.
Когда он закончил, пот и кровь покрывали его, его руки были вялыми. Но верхняя часть его тела была свободна. С рычанием оттолкнувшись, он сел. Услышал очередной свист хлыста в воздухе, тихий судорожный вздох. Еще один рубец на нежной коже Джейн.
На коже, созданной для ласк.
Его руки были слишком изуродованы, чтобы смогли взять ключ. Все его усилия были направлены на маленький кусочек металла, который скатился на пол с тихим звоном. Он понадобится ему позже, чтобы снять оковы с шеи, и потому Николай сунул его в рот.
Прищурившись, он взглянул на свои ступни. Ноги могли бы выскользнуть из металлических колец. И все, что ему нужно было сделать для достижения этого, – сломать кости от лодыжки до пальцев.
Николай начал бить по ноге.
Джейн закрыла глаза, скрывая слезы, накапливающиеся и стекающие. Это не было похоже на ту боль, что она испытывала раньше. Ради бога, ее позвоночник был сломан, она не могла встать на ноги в течение нескольких месяцев. Тогда были операции. Хирурги ставили ее кости на места. Ну и еще потом была реабилитация.
Что ей эта порка? Даже не эпизод на ее радаре агонии. И, тем не менее, унижение от того, что ее нагнули над столом, ее одежду сорвали, от того, что ее шрамы могли видеть те, кто старался причинить ей вред, от того, что ее тело было связано невидимыми путами – это чары? И все это из-за чего? Из-за того, что ей не удалось поговорить с жирной уродливой женщиной, вызвавшей ее к себе?