Бандит заскулил и пробежался кругом, опустив морду к земле и все время принюхиваясь в поиске потерянного запаха.
- Без толку, парень, - сказал Джонни и свистнул, зовя того домой. - Твоя дичь весьма хитра. Она не стала от тебя прятаться на дереве. Этот тип просто сел в машину и уехал черт его знает куда.
Несколько минут спустя Джон Томас выбежал из леса; спущенный с поводка Бандит трусил впереди, рыская за тенями. Огни дома призывно светились на другой стороне луга. Все выглядело так же, как и в любую другую теплую летнюю ночь.
Сверчки пели свои обычные песни. Древесная лягушка квакала над излучиной реки, ей вторил в полный голос целый хор жаб. Но все же сегодняшняя ночь была иной. Сегодня некто вломился в его жизнь, угрожал его женщине, отчего Джон Томас чуть не сходил с ума.
Тут он остановил себя. "Моя женщина? Почему я начал думать о ней как о моей?"
Но ответить на этот вопрос Джонни мог лишь сердцем. Ответ был там, глубоко внутри, все время их разлуки.
Уже перевалило за десять часов, когда Джон Томас отпустил своих помощников домой. После ужина полицейские обменялись информацией, полученной в ходе их индивидуальных поисков.
Все, что узнала Саманта, - это то, что телефон починят завтра. Помимо этого, они не сказали ей ничего. Как она подозревала, оттого, что им просто нечего было сказать.
Сэм лучше, чем кто-либо другой, знала, каким хитрым может быть ее преследователь. Он обвел вокруг пальца всю лос-анджелесскую полицию и выставил ее перед ними как фанатичку с чересчур развитым воображением либо, если посмотреть с другой стороны, как психопатку, страдающую манией преследования.
Джон Томас проводил глазами отъехавших полицейских и, оставив Бандита на крыльце сторожить дом снаружи, вошел внутрь, захлопнув и заперев дверь.
- Думаешь, это сможет удержать его? - тихо спросила Саманта.
Поникшие плечи и покорность на лице и в голосе обеспокоили его. Ей сейчас нельзя было сдаваться.
- Почему бы тебе не принять ванну, дорогая? А я пока уберусь на кухне.
Она покачала головой.
- Когда он появился… я как раз была в ванной. Я не хочу идти туда снова одна.
Он протянул руку.
- Ну успокойся, Сэм. Тебе больше не придется ничего делать в одиночку. У тебя ведь есть я. Понятно?
Она потянулась к нему, и ее пальцы с нежностью провели по старому, почти невидимому шраму на его запястье.
Джонни улыбнулся. Их руки сплелись в тесном пожатии.
- Потрешь мне спинку? - спросила она, пытаясь разрядить напряжение.
- Если ты помоешь мне голову, - усмехнувшись, ответил Джонни. - Да, ты еще не слышала историю о нашей драке с Лемом Маршалом на скотном дворе и о том, как он уронил меня лицом в коровью лепешку, прежде чем споткнуться о молочный бидон и грохнуться наземь.
- Ты шутишь? - Саманта хихикнула, представив себе эту впечатляющую сцену.
- Если бы. К сожалению, это правда. Но имей в виду, я рассказал тебе это по секрету. Никто, кроме Лема, не знает, что произошло на самом деле, а он был настолько пьян, что вряд ли помнит детали. По крайней мере, я надеюсь, что нет. Я не переживу, если он начнет рассказывать каждому встречному, что моя физиономия была заляпана подсохшим коровьим дерьмом, когда я арестовывал его.
Лицо Саманты расплылось в широкой усмешке.
- Кажется, не только у меня одной был трудный день.
Дружно рассмеявшись, они прошли в ванную. Все еще смеясь, включили воду. Но когда подошло время снимать одежду, ни Джонни, ни Саманта не смогли найти слов, которые помогли бы им сделать это.
- Почему бы тебе не пойти первой? - предложил он. - Ты можешь оставить дверь открытой. Я буду рядом снаружи. Когда закончишь, мы просто поменяемся местами.
Саманта согласно кивнула.
Джон Томас вышел из ванной. Его сердце разрывалось из-за жалости к ней. И еще он устал до тошноты от тупика, в который зашли их отношения.
Черт побери! Она была его лучшим другом, прежде чем стала его возлюбленной. Он хотел, чтобы дружба вернулась и… пришло нечто большее.
Он понимал, что должен найти способ сказать ей, что ему наплевать на то, что она не отвечала на его письма, чтоб им пропасть! Это было много лет назад. Что было в прошлом, принадлежит прошлому. Значение имеет то, что происходит здесь и сейчас, и что до него, то он влюблен в Сэм так же сильно, как пятнадцать лет назад.
Минуты шли. Он слышал плеск воды, лопанье пузырьков пены и затем быстрый всасывающий звук, когда вода потекла в сливное отверстие Джонни прислонился к стене и прикрыл глаза, пытаясь отогнать от себя мысль о том, что всего в метре или чуть больше от него стоит Саманта, совершенно обнаженная, а он, в каком-то метре от нее, изнывает от самой сильной боли в своей жизни.
- Джонни.
- Что?
- Я нашла твои письма.
Потрясение подтолкнуло его к двери. Мысли не удерживались в голове. Она стояла у ванны, прижав к себе полотенце, с дрожащими губами, в волнении глядя на него.
Он сделал глубокий вдох и засунул руки в карманы, пытаясь удержаться, чтобы не вырвать полотенце у нее из рук.
- И?.. - требовательно спросил он.
- Я прочла их. - Сэм тихо заплакала. Слова были не нужны. Он приблизился к ней и обнял. Полотенце, незамеченное, скользнуло на пол между ними.
- Мне следовало верить в тебя. Я должна была лучше знать тебя и не сомневаться, - шептала она, обвивая его руками и пряча лицо у него на груди. - Сможешь ли ты простить меня? Клянусь, я ничего не знала.
- Я давно понял, что это так, дорогая, - произнес он мягко.
- Когда? - спросила Саманта, пораженная его признанием.
- В тот вечер, когда ты швырнула в меня кофейную кружку. Я еще не видел, чтобы кто-то мог прийти в такую неподдельную ярость и в то же время сознательно лгать.
Она улыбнулась сквозь слезы:
- Ну и что мы теперь будем делать?
Он нагнулся, поднял полотенце и с легкой усмешкой подал ей.
- Я смою навоз, оставшийся после встречи с Лемом Маршалом, а ты забирайся в кровать. Дальше будет видно.
Для Саманты это прозвучало слишком заманчиво, чтобы отказаться. Но этот день оказался таким тяжелым. Несмотря на нетерпеливое ожидание, она уснула, обняв подушку.
И когда Джон Томас несколько минут спустя вошел в комнату, ему не хватило смелости разбудить ее. Он просто поднял Саманту с подушки, обвил руками и прижал так близко к себе, как только мог. Только чувствуя ее, он мог позволить себе закрыть глаза. Он был слишком близок к тому, чтобы потерять ее сегодня.
В три часа утра Саманта заворочалась в кровати и вдруг села с замершим криком на губах.
Джон Томас тотчас проснулся и принялся уговаривать ее снова и снова своим глубоким, хрипловатым со сна голосом, что она в безопасности. Прикосновения его шероховатых твердых ладоней окончательно успокоили ее. Она повернулась и подалась к нему.
- Люби меня, Джонни. Пожалуйста. - Ее мольба потрясла его душу. С хриплым приглушенным возгласом он бросил свое тело на ее и, прежде чем она успела опомниться, скользнул меж ее ног. Когда же Джонни опомнился сам, то понял, что забыл предохраняться, и попытался отстраниться от Сэм.
- Нет, - взмолилась она. - Не оставляй меня.
- Я никуда не ухожу. Я просто не… надел… то, что нужно.
Он запустил руку в ящик столика возле кровати и вытащил маленький пакетик из фольги, чтобы подтвердить свои слова. Через мгновение он снова был с ней.
Джон Томас дрожал, держа ее в объятиях. Воспоминания об их первой ночи не оставляли его даже в этот момент. Тогда он был ужасно неуклюж и настолько ошалел, что чуть не потерял голову, даже еще не овладев ею. Правда, Сэм этого как-то не заметила или просто не придала этому значения.
По сей день он помнил, как Саманта дернулась и вздохнула, когда он нарушил ее девственность. После этого все смешалось в ослепляющем взрыве эмоций; он неистово спешил к кульминации наслаждения, не в состоянии остановиться.
На этот раз он дал себе слово: Саманта получит все, что он сможет ей дать.
Ее дыхание замерло в груди, когда его губы начали поочередно ласкать ее плечи и грудь. Низкое удовлетворенное рычание вырывалось из его горла, покалывая ее кожу.
- Скорее, Джонни.
- Нет, малышка, - зашептал он. - Не сейчас. Сегодня первой получишь удовлетворение ты.
Она поежилась от прикосновения его языка к темным соскам. Он мягко засмеялся, и его смех словно разбежался по ее коже, в то время как его руки искали и находили то, что им нужно. Она запустила руки в волосы Джонни и не отпускала, боясь, что если не будет держаться за него, то не удержится в этой сумасшедшей скачке.
- Такая тоненькая, - прошептал он, обхватив руками ее талию. - О Боже, как мягко здесь, и там все уже готово, - произнес он, нежно проникая пальцами между ее ног, в горячую влажную глубину.
Саманта застонала. Он играл с ней, но ее это не заботило. От каждого прикосновения его рта ей становилось больно. Каждое движение его рук заставляло ее замирать в ожидании. На ее теле не осталось ни одного местечка, не покрытого его поцелуями, но и этого ей казалось мало.
Он шевельнулся. И когда вес его тела придавил ее, она вздохнула. Ощущение было таким, словно она вернулась домой. Такое знакомое и в то же время совсем другое. Мальчик, который любил ее, стал мужчиной. И каким мужчиной!
- Пожалуйста, Джонни. Люби меня, - зашептала она. - Ты всегда все делал как надо. - Ее голос пресекся, когда она прижала его голову к своей груди. - Мне нужно, чтобы ты сделал это для меня опять, Джонни.
- Тогда откройся, - попросил он. В одно мгновение ее ноги раздвинулись, давая дорогу сильному, нетерпеливому вторжению мужской плоти. Войдя в нее, он остановился.
- В этот раз, Сэм, больно не будет, - прошептал он. - Я никогда в жизни больше не сделаю тебе больно.
Он наклонился вперед. И, сделав это, прикусил нижнюю губу и прикрыл глаза, стараясь не потерять над собой контроль. Но это было бесполезно. После того как он вошел в нее во второй раз, он понял, что каждое мгновение может умереть от счастья. Он попытался оттянуть неизбежное. Ему хотелось, чтобы это наслаждение, эта близость продолжались бесконечно. Но даже надеяться на это было невозможно: слишком долго он ждал этого момента, и ему было слишком хорошо, чтобы остановиться.
Саманта изогнулась и обхватила ногами талию Джонни, прижимая его к себе все ближе, все крепче. От этого все закружилось вокруг них, чувства вытеснили разум. Наслаждение раскололо все мысли и стало единственной целью Саманты, которую уже охватил огонь страсти.
Джон Томас застонал, когда ее ноги сильнее сжались вокруг него. И когда Сэм громко закричала от счастья, а соки ее тела обволокли его, он почувствовал, что переполнен ощущениями и больше не вытерпит. Он понял, что это приближается. Потеря контроля. Полное растворение в другом человеческом существе. В тот момент, когда вокруг не осталось ничего, кроме пламени желания, это случилось. В глазах закружились разноцветные пятна, теплая слабость растеклась по всему телу…
- Джонни…
- Не говори, любимая, - прошептал он, осыпая поцелуями ее лицо. - И не шевелись. Я сейчас вернусь.
Саманта вздохнула, когда Джонни скатился с кровати и вышел из комнаты. Но спустя несколько мгновений он уже вернулся, взял ее на руки и вновь стал покрывать поцелуями.
- Просто чтобы не забыть, где у тебя хорошенькие местечки, - нежно приговаривал он.
Она засмеялась и тут же начала плакать. Правда, на этот раз от радости.
- Боюсь, что я не заслуживаю тебя, Джонни, - говорила она сквозь слезы.
- Возможно, что и нет, - прошептал он, улыбнувшись. - Но на какие только жертвы не приходится идти во имя долга.
Джон Томас так и не понял, отчего это произошло - от страха или от радости. Но как только Сэм перестала плакать, она тут же уснула. Только после этого он смог отдаться своим отчаянным страхам, вспомнив, как весь вечер сегодня его терзала мысль о потере Саманты.
Он закрыл глаза и притянул Сэм ближе, так что ее голова легла ему на грудь. Он охранял ее покой.
Всю свою жизнь Джонни Найт бился за право быть человеком, и только Сэм понимала и принимала его таким, какой он есть. Джон Томас вздохнул и провел пальцами по высохшим дорожкам слез на ее щеках.
Он не мог вспомнить, когда плакал последний раз, но точно знал, что было это до того, как он пошел в школу. У него просто не было времени на слезы: он был слишком занят наукой выживания.
Сэм вздохнула, и Джонни слегка шевельнулся под ней, давая ей возможность устроиться поудобнее, после чего отвел от лица непослушную прядь ее волос.
В это мгновение он почувствовал слезы на своих щеках и понял, что плачет, не зная отчего. "Слава Богу, сейчас темно и никто не видит моих слез, - подумал он. - С Божьей помощью, будут еще дни и будут еще ночи, чтобы понять, как одна женщина могла сделать то, что не смогли сделать годы борьбы и лишений".
- Это абсолютно необходимо? - спросила Саманта, запихивая последние вещи в чемодан и ставя его к груде узлов у двери.
- Ты не можешь больше оставаться здесь одна. А мне не хочется запирать тебя в тюремную камеру, чтобы обеспечить твою безопасность. Мы будем снимать квартиру в Раске, пока этого сукина сына на поймают, вот так.
- Я не спорила, я просто спросила, - произнесла она.
- А я просто ответил, - отрезал он. - Я слишком сильно тебя люблю, чтобы рисковать и бояться так, как вчера. Черт побери, леди. Я чуть не умер от сердечного приступа, а мне ведь всего тридцать три.
Она улыбнулась своей мысли. Джонни любит ее.
- Кто позаботится о Бандите? - спросила она.
- Брат Майка Лоулера арендует у меня часть земли. Он проезжает мимо каждый день, проверяя свое стадо. Он обещал кормить и поить Бандита, пока мы не вернемся.
Сэм кивнула. Кажется, он подумал обо всем.
- У тебя есть какое-то место на примете? - поинтересовалась она, зная, что в Раске отнюдь не переизбыток сдаваемых квартир.
- В том доме, где живет Монти, есть свободная квартира на втором этаже. Дом расположен в самом центре старой части города. Он, конечно, не шикарный, но со всех сторон живут соседи и мой офис всего в двух кварталах оттуда.
- Если ты готов, то я тоже, - сказала Саманта.
- Тогда поехали, дорогая. У меня на шее маньяк, бегающий на свободе, и еще один в камере, которого надо перевозить в тюрьму, не говоря уже о банде угонщиков скота и о несчастном скотоводе, вдруг лишившемся пятидесяти отборных коров.
- Но по крайней мере ты приступаешь к делам с чистыми волосами, - усмехнувшись, поддела она его.
- Чувствую, мне всю жизнь придется жалеть о том, что я рассказал тебе об этом, - ответил он, закатывая глаза.
- Нет, не придется, - сказала Саманта, внезапно посерьезнев при его шутливом замечании. - Я всегда хранила твои секреты, Джонни. Помнишь?
Он обернулся и внимательно посмотрел на нее. Внезапно, без предупреждения, он бросил баулы и двинулся к ней с намерением, которое она сумела распознать.
- Ты опоздаешь на работу, - произнесла она, отступая назад.
- Ты думаешь, сейчас это меня заботит?
Она несмело протянула руку и, покачав головой, нежно накрыла твердую выпуклость под ремнем его джинсов.
- Дорогая, ты просто читаешь мои мысли.
- Я всегда знала, что твои мозги находятся в штанах, - слегка поддразнила она Джонни, когда тот увлек ее по коридору к спальне.
- Там, где ты думаешь, мозгов нет. Только любовь, Сэм. Глубокая, верная, всеобъемлющая любовь.
Огромные деревья, окружавшие старый серый дом, похожий на голову старушки в шляпе, приветливой тенью укрывали двор, куда въехал Джон Томас.
- Ну, что ты думаешь? - спросил он нервно, боясь, что обветшалый вид строения станет последней каплей в чаше терпения Саманты.
- Мне нравится, - ответила она, улыбаясь и показывая рукой на окна второго этажа. - Там есть кондиционеры.
Он рассмеялся. Можно было догадаться, что для того, чтобы вывести Сэм из равновесия, потребуется нечто большее, чем просто старый дом. Особенно после того, что она пережила. Джонни взглянул в зеркало заднего вида на подъехавшую следом машину и улыбнулся. - Твой транспорт прибыл.
Саманта выглянула из окна. Помощник шерифа Тернер подъезжал в джипе Джона Томаса, который тот оставил вчера у полицейского участка.
Джонни помог Сэм выбраться из машины. Она склонила голову, чтобы лучше рассмотреть помощника шерифа и машину Джонни.
- Что ты имеешь в виду, говоря "мой транспорт"? Что, разве Монти куда-то повезет меня?
- Нет, дорогая. Я передаю джип тебе. Ты же не думаешь, что я оставлю тебя без средства передвижения? Пока этого подонка не поймают, я поезжу на патрульной машине, а джип будет в твоем распоряжении. Я не хочу, чтобы ты еще хоть раз чувствовала себя в плену.
Монти обошел машину сзади, держа в руках ключи, и приблизился как раз в тот момент, когда Саманта выпрыгнула из машины в руки Джона Томаса.
- О Джонни, я уже в плену… у тебя. - Она провела по пряжке его ремня ногтем, наслаждаясь тем, как потрясенно расширились его глаза. - Если бы я могла разливать твое богатство в бутылки и продавать, мы оба стали бы миллионерами.
Сэм громко рассмеялась при виде легкого румянца, выступившего у Джонни на щеках, но не пожалела ни об одном из сказанных слов. Ему полезно иногда понервничать.
Монти остановился на полпути и отвернулся. Он видел, как они смотрели друг на друга, как залилось краской лицо его босса. Он слышал нежный, воркующий смех Саманты, видел, как она шагнула в объятия Джона Томаса Найта, словно к себе домой. Сердце его заныло, напомнив о том, что потерял он сам.
- Эй, Тернер, - окликнул помощника Джон Томас, видя, что тот повернулся уходить. - Сейчас не время проявлять застенчивость. К тому же я знаю Сэм: от этого она разойдется еще больше. Давай-ка помоги нам. Надо разгрузить мою патрульную машину, чтобы можно было на ней ехать на работу.
Монти кивнул и, отдав Саманте ключи, нагрузился сумками и двинулся вверх по лестнице впереди шерифа и его дамы.
- Чей это грузовичок? - спросил Джон Томас, указывая на старый черный пикап, стоявший в дальнем конце двора под высокой сосной.
- Официантки из кафе Мэрили, что на выезде из Коттона. Мэрили приняла ее на работу и одолжила машину, пока та не заработает денег, чтобы уехать домой. Ее бросил какой-то водитель-дальнобойщик. Просто стыдно, как обходятся с некоторыми женщинами. Зовут ее Клаудия или что-то в этом роде. Она вам вовсе не помешает, так как работает в вечернюю смену и отсыпается днем.
Джон Томас засмеялся.
- Кажется, я знаю, о ком ты говоришь, но, может, ты еще знаешь, сколько ей лет, откуда она и все такое прочее? Сдается мне, ты знаешь о ней все.
Монти вспыхнул и ухмыльнулся, но к тому, что уже сказал, ничего добавить не мог.
- Я взял ключи, как вы просили, - сказал Монти, когда они подошли к двери их квартиры. - Сейчас поставлю сумки и открою.
Дверь распахнулась с легким скрипом.
- Немного смазать, и все будет в порядке, - объяснил он и отвернулся, не в силах смотреть на радостное лицо Саманты.
Сэм заинтересовало, почему помощник шерифа разглядывает ее, когда думает, что она не смотрит в его сторону.