***
Я не стала выжидать и откладывать этот разговор. Чувствовала, что важно поступить правильно. Именно этого ждал бы от меня Питер, как и я от него, если бы мы поменялись местами.
Поэтому я снова бросила монетку в щель телефона-автомата, села на стул и с тяжестью в животе слушала, как монета, звеня, падает внутрь аппарата.
Секунду спустя Питер снял трубку.
- Привет, Кора, - поздоровался он. - Надеюсь, ты хочешь сообщить что-то важное, потому что я сейчас очень занят. Никак не могу свести баланс.
Я тревожно сглотнула и подумала, что стоит отложить разговор. Я молчала, секунды тикали как минуты, и Питер спросил:
- Все нормально?
Пытаясь не волноваться, я выпрямилась на стуле. В груди закололо.
- Не очень, - ответила я. - У меня плохие новости. О Мэтте.
Снова повисло молчание, наполнившее моё сердце страхом.
- В общем… - Я даже не знала, с чего начать. - У него проблемы со здоровьем. Он болен, Питер. У него… - Я запнулась - У него рак мозга.
Едва эти слова сорвались с моих уст, как я почувствовала, будто внутри меня взорвался огненный шар. Я сделала глубокий вдох и заставила себя продолжить. Нельзя было расстраиваться.
- Боже мой, - сказал он. Мы несколько секунд помолчали. - С ним все будет нормально? Его возможно вылечить?
- Ему будут делать операцию, попытаются вырезать опухоль, - объяснила я. - Он сказал, что вероятность того, что он переживет операцию, составляет пятьдесят процентов. Он молод и здоров, поэтому у него хорошие шансы.
- Пятьдесят процентов. Это не значительный перевес, Кора.
Сердце ушло в пятки, и я закрыла глаза.
- Не совсем то, что мне сейчас хотелось бы услышать, - сказала я. - Этим ты делу не поможешь. Плюс, я не согласна. Думаю, что шансы велики. Нужно оставаться оптимистами и надеяться на лучшее. Обещай, что так и будешь делать.
Питер на минуту замолчал.
- Я просто думаю, что нам стоит подготовиться к любому исходу, вот и все. Не заходи в своих надеждах слишком далеко, ладно?
О Боже! Я так разозлилась на него в ту секунду! Хотела закричать в трубку, потянуться по проводам и хорошенько встряхнуть его! Он всегда был таким предусмотрительным. Уверена, если бы что-то зависело от него, он бы посоветовал Мэтту лечь в больницу прямо сейчас, потому что заниматься чем-либо ещё нет смысла. А лежа в больнице, Мэтт мог бы заранее написать себе некролог, чтобы в случае чего после операции его можно было бы напечатать в утренней газете. Просто на всякий случай.
- Ну а я собираюсь зайти далеко, - сказала я, - и намереваюсь там остаться. Я буду говорить с Мэттом о будущем, о том, какой чудесной будет его жизнь, когда он выпишется из больницы. Я собираюсь провести с ним каждую оставшуюся минуту, строя планы на следующий год и на все последующие годы.
И снова пауза.
- Какие планы? - спросил Питер.
Я посмотрела на потолок, чувствуя, как на меня накатывает лавина грусти. Как я смогу сказать это по телефону? Как сказать Питеру, что я чувствую на самом деле? Он будет сломлен.
- Точно не знаю, - ответила я. Не то чтобы я пыталась пощадить его чувства, ведь я сказала правду. Мэтт никогда не был способен задержаться надолго на одном месте. Он был кочевником - по крайней мере, до этих пор. С операцией или без, я знала, что будущее точно неизвестно. Я не могла быть уверена, что Мэтт навсегда подарит мне своё сердце или встанет на одно колено, чтобы попросить моей руки.
Но хотела ли я этого на самом деле? Разве не это же было проблемой в моих отношениях с Питером? Он был готов сказать "Да", а я всё сомневалась и чувствовала, что мне не хватает воздуха.
Тем не менее, зная, что Питер заслуживает иного ответа, чем тот, что я только что дала, я кашлянула и продолжила:
- Не знаю, что случится в будущем, но не могу тебя обманывать. У меня есть чувства к Мэтту. Всегда были, и сейчас мне нужно находиться рядом с ним.
Я услышала, как заскрипел стул в кабинете Питера. Затем то, как Питер встал и закрыл дверь.
- Не понимаю. Что ты говоришь?
Я сделала ещё один глубокий вдох:
- Говорю, что мне нужна свобода, чтобы провести время с Мэттом.
Он фыркнул:
- Это то, что я думаю? Мы расстаемся? Вот зачем этот звонок нужен был на самом деле.
- Мне очень жаль.
- Жаль? - Я подскочила, испугавшись прозвучавшего в его голосе гнева. - Ты с ума сошла? Ты провела с этим парнем два дня и ни с того ни с сего хочешь одним махом разрушить всё, что мы с тобой строили с детства? Мы должны были пожениться. Мы встречались почти пять лет. Считаю, тебе стоит хорошо подумать, Кора. Он ненадежен и, кроме того, через месяц уже может быть мертв.
- Питер! - Я не могла этого слушать. Я понимала, что он обижен и зол, но этими словами он переходил все границы.
И я совершенно точно обдумала свое решение. Обдумывала его всю жизнь. Даже когда судьба разлучила нас, Мэтт всегда был со мной, в моём сердце. Я скучала по нему и тосковала, и неважно, сколько времени нам осталось. Даже если мало, мне оно нужно.
Конечно, я надеялась, что всё сложится не так. Я хотела быть рядом с Мэттом до своего последнего вздоха.
Операция пройдет успешно. Я повторяла это себе снова и снова, а когда Мэтт выздоровеет, всё будет по-другому. Мы восполним всё потерянное время.
Питер ошибался насчет Мэтта. Во всём.
Глава 41
Телефонный разговор с Питером закончился плохо. Ему хотелось знать, сколько времени я провела с Мэттом, целовались ли мы и занимались ли "чем-то ещё".
Я сказала ему правду: да, мы целовались и держались за руки.
Питер ничего не сказал, но я услышала его стесненное дыхание. Потом он выпалил, что больше никогда не хочет видеть меня и слышать мой голос. И повесил трубку, не попрощавшись.
Я вернулась в комнату и немного поплакала, думая, прав ли Питер. Может быть, я сошла с ума. Я помню, как Мэтт вел себя со мной в машине по дороге из Марблхеда, когда он закрылся от меня стеной ледяного отчуждения.
Питер никогда так со мной не обращался. Мы никогда не причиняли друг другу боли, равно как и не вели никаких ожесточенных споров. По крайней мере, до сегодняшнего дня.
Немного погодя я встала с постели и вернулась к телефонной будке. Бросила ещё одну монету в прорезь. На этот раз я собиралась рассказать родителям о болезни Мэтта и объяснить, как только что разбила Питеру сердце и разорвала нашу неофициальную помолвку. Я подозревала, что они также не обрадуются новостям. Так и вышло. Им было очень жаль Мэтта, но они были ошеломлены и сбиты с толку моим решением порвать с Питером, поскольку он успел стать членом нашей семьи. Родители обожали его и беспокоились обо мне.
***
В следующие пять дней мы с Мэттом проводили вместе каждую свободную минуту. Он не позволял мне прогуливать уроки, поэтому высаживал меня из машины за пять минут до начала занятий и ждал снаружи по окончании учебного дня.
Если мне нужно было написать реферат или иное письменное задание, Мэтт отвозил меня в библиотеку, садился рядом и писал книгу, пока я занималась.
Не скажу, что это было легко. Меня совсем не интересовала антропология, когда Мэтт сидел напротив меня, более красивый и привлекательный, чем имел на то право любой мужчина. Он отвлекал меня, и если я не восхищалась его красотой, то беспокоилась об опухоли в его голове и боялась предстоящей операции и всего, что ему придется пережить до выздоровления.
"А что, если все кончится плохо? - печально думала я. - Что, если он не выживет, и это наши последние дни вместе?".
Боялся ли он? Я - да, но не могла позволить ему узнать об этом. Когда бы мои мысли ни вторгались на эту смутную территорию, я брала себя в руки и старалась думать о чем-то другом. Простой улыбки Мэтта обычно хватало, чтобы успокоить меня. Именно тогда я поняла, что ничего не могу от него утаить. Каким-то образом он всегда чувствовал мой страх и поднимал глаза от страниц блокнота. В такие мгновения он обычно целовал меня в щеку и ободрял, не говоря ни слова.
Мы были связаны друг с другом. И всегда будем. Неважно, что случится, я всегда знала, что наши отношения никак не мимолетны.
***
На пятую ночь мне приснилось, что я иду по лесу в сумерках. Где-то неподалеку ухала сова. Толстый слой янтарных сосновых иголок устилал землю, и, пробираясь сквозь чащу, я слышала, как они трещат и ломаются под ногами. Откуда-то издалека доносился шепот моря. Я чуяла запах соли и надвигающийся на берег туман…
Вокруг было тихо, и внезапно мне стало страшно. Я поняла, что нахожусь там в полном одиночестве.
А затем я услышала жуткий рев из-за спины и подумала, что это животное. Я подскочила как раз в тот миг, когда холодная океанская волна врезалась в меня, сбила с ног и поволокла за собой в чащу.
Не уверена, чем кончился этот сон, но думаю, что я утонула.
Я проснулась в панике, жадно хватая ртом воздух.
***
На следующий день Мэтт забрал меня из колледжа в обеденный перерыв, и я рассказала ему о своем сне.
Как только я упомянула унесшую меня волну, Мэтт проницательно посмотрел на меня и остановился на обочине.
Он смотрел прямо перед собой, вцепившись в руль, и стучал по пластику пальцем. Затем подвинулся на сидении и обнял меня.
Я всегда знала, что Мэтт весьма чувствителен, хотя внешне он казался грубым и мужественным. Из-за его манеры одеваться, курения и пьянства в школе его многие боялись. Но когда я рассказала ему о своем сне, он расчувствовался и заплакал в моих объятиях, как заблудившийся ребенок, которого только что нашли.
Не уверена, как долго мы сидели в машине его брата, но отчетливо помню, как обнимала Мэтта, целовала его в макушку и гладила по голове. Но как бы крепко я его не обнимала, казалось, что стать ближе у меня не получается. Я так горячо любила его, что не существует слов, способных описать это чувство. В ту ночь я бы умерла за него, если бы этим могла избавить его от боли.
В то же время я знала, что Мэтт не позволит мне это сделать, потому что также пожертвовал бы жизнью ради меня. Именно поэтому он и плакал. Он знал, что сон исходит из моих внутренних страхов. Мэтт стоял перед лицом смерти, а я стояла рядом с ним. И он оплакивал то, что мне пришлось разделить с ним эту боль.
- Мне так жаль, - сказал он. - Я не хотел впутывать тебя в свои проблемы. Мне бы следовало держаться подальше.
- Нет, - возразила я. - Если бы ты остался в стороне, всё было бы хуже, потому что мою жизнь отравило бы сожаление от того, что я не с тобой. Слава богу, ты приехал. Иначе я навсегда осталась бы в аду.
Тем вечером, когда стемнело, мы выехали на пустынную проселочную дорогу за пределами города и остановились там. Забрались на заднее сиденье, целовались и срывали друг с друга одежду, чтобы прикоснуться к обнаженной коже. Мэтт спросил, девственница ли я до сих пор, и я ответила, что да, но не хочу ею оставаться. Не с ним.
Он настоял, что мы должны подождать, потому что будущее неясно.
Я согласилась, но очень неохотно и только на время.
Глава 42
Порой жизнь может быть невыносимо жестокой. Теперь я это знаю. Я поняла это в те дни, оставшиеся до операции Мэтта, когда мы не знали, что переживаем: начало нашей совместной жизни или её конец.
Но такова жизнь, верно? Мы знали лишь, что каждый день может стать для нас последним. И больше значения имели благодарность и признательность, которые мы должны чувствовать за каждый отпущенный нам драгоценный день вместе.
В те пять дней с Мэттом я жила неистовее, чем когда-либо прежде. Его боль стала моей болью, но сопутствующая радость была безгранична. Мы стали одним целым, и эта близость и связь между нами приближали меня к раю.
Любовь - это наше главное достижение. Никогда не забывай об этом. Не трать её попусту. Ищи её. Переживай её. Наслаждайся ею каждый день, потому что никогда неизвестно, когда жестокая волна может унести тебя.
***
- А если я решу не ложиться на операцию? - однажды днем сказал мне Мэтт, когда мы сидели у озера на территории колледжа и наблюдали за гребцами.
- Что ты имеешь в виду? Она тебе необходима.
Он оперся на локти и посмотрел на воду.
- Нет. Доктор дал мне право выбора. Он сказал, что если я решусь на операцию, то есть пятьдесят процентов шансов, что я умру на операционном столе. А если нет, то смогу прожить целый год.
- От шести месяцев до года, - напомнила я, потому что ценна была каждая минута.
Он покосился на меня.
- Операция через неделю, поэтому шесть месяцев кажутся мне довольно привлекательным сроком, если я буду знать, что проведу их с тобой.
- Конечно, проведешь, - ответила я. - Я никуда не ухожу, и неважно, что случится, но я не думаю, что решив так, ты сделаешь правильный выбор. Операция может полностью излечить тебя. Нам стоит попытаться.
Он кивнул и бросил камешек в воду.
- Я знаю. Просто подумал, что стоит обсудить эту возможность.
Я подвинулась ближе и положила руку ему на бедро.
- Думаю, над этим стоит поразмыслить. Но не проси меня оставить надежду. Прямо сейчас есть неплохая возможность, что через месяц опухоли уже не будет, и ты сможешь строить планы на будущее.
Он на минуту задумался:
- Если мне удастся вернуть своё будущее, я сделаю все, чтобы ты вышла за меня замуж.
Я тихо хихикнула, чувствуя разливающееся по телу тепло.
- Тебе не придется прикладывать значительных усилий. Если попросишь, я выйду за тебя хоть завтра.
Он кинул на меня знойный взгляд:
- А я-то думал, что ты не готова стать мисс Домохозяйкой.
- Так было раньше. Теперь всё изменилось.
Он внимательно изучал моё лицо:
- Потому что я могу умереть?
- Нет, - твердо ответила я. - Потому что ты здесь. Все пошло не так, когда ты ушёл из моей жизни. А теперь всё встало на свои места.
Он лег на спину и смотрел на проплывающие в небе облака. Я тоже легла и уставилась в небо.
- И я тоже чувствую, что всё идёт правильно, - сказал он. - Я никогда больше не хочу расставаться с тобой, Кора. Ты как… моя вторая половинка.
- И я не хочу расставаться с тобой. Вот почему и хочу, чтобы тебе сделали операцию.
Он взял мою руку и нежно сжал её.
- Хорошо.
Внезапно он сжал мою ладонь так сильно, что я вскрикнула от боли. Я подскочила как раз в ту секунду, когда всё его тело напряглось.
- Мэтт! С тобой всё нормально?
Но он не мог мне ответить. Его глаза закатились, и он начал биться в конвульсиях. Я закричала, призывая на помощь, и увидела бегущих ко мне людей.
***
Приступ прошёл до приезда "скорой помощи", но Мэтт не приходил в сознание, пока его не привезли в реанимацию.
Его госпитализировали и оставили в больнице на ночь, пока доктора связывались с его лечащими врачами в Чикаго, чтобы определись, отпускать его из больницы или нет. Шли какие-то разговоры о том, что нужно транспортировать его в Чикаго и сделать операцию прямо сейчас, но на следующее утро его состояние улучшилось и нам разрешили поехать домой, но Мэтту запретили садиться за руль, потому что вероятность повторных приступов, которые могут произойти в любой момент, оставалась велика.
Брат Мэтта Гордон, приезжавший тем утром в больницу, оставил мне ключи от машины и попросил сесть за руль самой.
В тот день я встретилась с преподавателями, объяснила сложившееся положение и сказала, что уеду на несколько недель. Он с готовностью пошли мне навстречу, дали домашних заданий на время моего отсутствия, чтобы я не отстала от остальных студентов и сказали вернуться тогда, когда я буду к этому готова.
На следующий день мы с Мэттом уехали в Чикаго.
Родителям я ничего не сказала.