Но в тот же миг совершенно прозаически заурчало в животе.
Джек опустил руку и обхватил ее пальцы ладонью.
- Ты голодна?
Она уныло улыбнулась:
- Полагаю, вечерние приключения разожгли мой аппетит.
- Что ж, на горячее не рассчитывай, но несколько красивых яблок в кладовой я видел, когда был здесь в последний раз.
Он снова провел ее через полумрак кухни - в кладовку, где действительно стояла корзина с яблоками. Прихватив с собой еще и бутылку вина с двумя бокалами, они вернулись в приемную, где уже вовсю трещал огонь в камине. Бекки села на диван, поджав под себя ноги. Джек поставил корзинку на подушку рядом с ней, сел с другой стороны и, выбрав пару яблок, протянул одно Бекки.
- Спасибо.
Жар от камина ласкал ей щеки и уже проникал через толстую ткань платья. Бекки надкусила яблоко - его свежий бодрящий аромат так чудесно смешивался с дымом камина - и умиротворенно вздохнула.
Пока Джек откупоривал бутылку и разливал вино в бокалы, она с удовольствием рассматривала его красивый профиль. Упрямый подбородок, высокий лоб, прямая переносица и, Боже, какие же соблазнительные губы!..
Внезапно он поднял глаза и перехватил ее взгляд:
- Я скучаю по тебе, - тихо сказал он. - Мечтаю к тебе прикоснуться… Я ведь по-прежнему хочу тебя, Бекки. - Он сделал короткую паузу и еще тише спросил: - А ты меня хочешь так же, как тогда?
Она замялась:
- Тогда… тогда я хотела по-другому.
По лицу Джека скользнула тень.
- Я придавала этому меньше значения. - Бекки сделала смелый глоток вина. Оно было зрелым, с густым пряным вкусом. Аромат его прекрасно сочетался с яблоками.
- То есть ты хотела быть веселой вдовой, как леди Деворе? А ведь я поначалу даже поверил, что вы одинаковые, но ты меня удивила как раз тем, что совсем на нее не похожа.
Бекки от неожиданности хватила воздух ртом:
- А что ты о ней знаешь?
- Она цинична.
- Я тоже.
- Нет. Не так, как она. Она уже сдалась, а ты… в твоих глазах до сих пор светится надежда. Иногда ты пытаешься спрятать ее за ледяной маской, но она все равно пробивается наружу, молит о свободе.
- Я думаю иначе. - Бекки медленно закрыла, а потом открыла глаза, словно попыталась стереть то выражение, которое разглядел в них Джек.
На самом деле с надеждами было покончено еще четыре года назад. Она могла бы с точностью до минуты определить тот момент. Это случилось за день до смерти Уильяма. Тогда, посреди ночи, она потихоньку сошла вниз и притаилась на лестничной площадке, как только услышала, что он заговорил со своим слугой. И вот тогда она узнала правду. Она вовсе не нужна была Уильяму. Он женился на ней, чтобы только добраться до ее денег - денег, на которые он собирался увезти свою любовницу во Францию после того, как убьет Бекки.
Она сосредоточилась на своем яблоке, и какое-то время оба ели и пили молча. Тишину нарушал только хруст яблок да треск поленьев в камине. Наконец Джек произнес:
- Не надо меня бояться.
Но как она могла его не бояться? Она желала его, как еще ни разу в жизни ничего не желала. Силой этого чувства, которое он в ней возбудил, она и была напугана до смерти.
Джек положил руку ей на колено, пальцы перебирали тюлевый чехол платья на многослойных юбках…
Вдруг Бекки вскинула голову:
- Что это?
- Где?
Она взяла его руку и перевернула. Через всю ладонь проходил глубокий порез.
- Какая ужасная рана! Откуда?
Джек качнул головой и виновато улыбнулся:
- Да это я случайно раздавил стакан у Стрэтфорда. Не привык к тонкому хрусталю - у нас на "Глориане" таких хрупких вещей не было. - Он пожал плечами. - Уже заживает.
Допив свой бокал до дна, Джек посмотрел на каминные часы. Бекки проследила за его взглядом и увидела, что уже пробил час ночи.
- Поздно, - сказала она.
- Ты устала?
- Да. Надо ложиться, но… - Она не сводила грустного взгляда с очага. - Я не смогу расстегнуть пуговицы на платье.
- Что же нам теперь делать?.. - нерешительно проговорил Джек, но вдруг отважно произнес: - Я тебе помогу.
Повинуясь внезапному порыву, она поднялась и повернулась к нему спиной. Джек замер и не проронил ни звука. Лишь когда Бекки бросила на него вопросительный взгляд через плечо, он встал с дивана.
От него чарующе пахло яблоками и вином. Голова закружилась настолько, что Бекки покачнулась и вынуждена была вновь искать равновесие, чтобы не упасть.
Большие тяжелые ладони легли ей на плечи, удерживая от падения. С плеч они скользнули по пышным рукавам к запястьям - потом обратно вверх, к затылку, и там остановились на мгновение.
Погладив пальцами ее шею, Джек расстегнул верхнюю пуговку платья. Переходя от одной пуговицы к другой, все ниже и ниже, он не торопился, потому что каждое мгновение доставляло ему наслаждение.
Добравшись наконец до самого низа, он спустил оба рукава с плеч Бекки. Она помогла ему, совершенно освободив от одежды свои руки. Сняв лиф платья, Джек принялся расстегивать пуговицы нижних юбок. Когда же и юбки упали на пол, Бекки перешагнула через пышную груду шелка и кружев - того, что совсем недавно было ее карнавальным нарядом.
- Отличная работа. - Подняв платье, она повесила его на стул. - Видно, у тебя богатый опыт по раздеванию женщин.
И тут же пожалела, что сказала это. Ее не касается, скольких женщин он познал до нее.
- Я никогда не раздевал тебя, - тихим, но хриплым, почти рычащим голосом произнес Джек.
Бекки инстинктивно провела ладонями по бокам, стянутым тугим корсетом, и беспокойно подняла глаза:
- А что, теперь будешь?
- Конечно. Повернись-ка.
Она повиновалась, прижав ладони к жесткой передней стенке корсета, а он уже развязал узел, который вчера утром затянула Джози, и распустил перекрещенные шнурки на спине. Когда твердые ребра разошлись, Джек снял корсет через голову Бекки, а она, оставшись лишь в одной сорочке, обернулась и поскорее забрала его, пытаясь им прикрыться.
- Так лучше?
- Да. Спасибо. - Бекки прикусила нижнюю губу и, не отпуская корсета, отвела взгляд в сторону.
Тогда Джек осторожно отнял корсет и положил на стул.
- Тебе не надо меня стесняться.
- Не часто я оказываюсь в обществе мужчины, одетая в одну сорочку.
- А помнишь, что на тебе было в тот вечер?
- Да. - Бекки изо всех сил старалась не покраснеть.
- То платье просвечивало сильнее, чем сегодняшнее нижнее белье.
Однако тогда ее чувства к Джеку были еще совсем другими. Если она испытывала какое-то смущение из-за прозрачного платья, то оно не шло ни в какое сравнение с ее нынешними Чувствами.
Полуулыбка тронула ее губы.
- Ты прав.
Он нежно привлек ее, обнимая за талию одной рукой.
- Идем, я отведу тебя наверх.
Выйдя в узкий коридорчик, они очутились перед лестницей. Ступени были слишком узкие, чтобы подниматься бок о бок, поэтому Джек взял Бекки за руку и повел, наверх следом за собой, так что она поравнялась с ним, лишь добравшись до верхней площадки.
Они вошли в ту спальню, которая была больше других. Джек направился к столу - поставить светильник. Бекки стояла в ожидании, пока он прошел к окну, выглянул, как будто хотел убедиться, не прячется ли кто в темноте, и плотно задернул занавески.
Он пробуждал в ней такие сильные, противоречивые чувства, заставлял ощутить себя такой слабой и хрупкой, такой беззащитной! Ну как она могла не опасаться его, если от одного взгляда этих карих глаз превращалась в качающегося на тоненьких ножках новорожденного жеребенка и полностью теряла уверенность, точно стояла на краю смертельной пропасти?
Он взял ее за руку и проводил к маленькому туалетному столику с квадратным зеркалом врезной деревянной раме:
- Садись.
Она опасливо подчинилась и, присев на стул, вопросительно посмотрела на Джека снизу вверх, но он смотрел не в глаза, а на ее прическу. Его руки уверенно задвигались вокруг головы Бекки: пальцы, лишь слегка прикасаясь, вынули шпильки и расплели косы, распустив их по плечам до самой талии.
Потом он взял со столика расческу и начал распутывать пряди, одну за другой, такими ласковыми движениями, что она не только не испытывали никакой боли, но, наоборот, таяла от удовольствия. Бекки прикрыла глаза и чуть не замурлыкала - зубцы расчески массировали кожу на голове и распрямляли, разглаживали волосы.
- Точно как я думал, - пробормотал Джек.
Она моментально распахнула глаза и увидела, что он по-прежнему смотрит на ее голову.
- Твой волосы. Гладкие, шелковые, черные, даже с отливом в индиго. Как и глаза.
- У меня синие глаза. Темно-синие.
- Иногда кажутся темно-фиолетовыми. А в этом свете и у волос тот же оттенок. Я никогда такого не видел. Очень красиво.
Отложив расческу на столик, Джек запустил пальцы в эти гладкие пряди и провел между ними сверху донизу. Тяжелые широкие ладони остановилась на затылке Бекки. Джек улыбнулся ей в зеркало.
- О, - шепнула она, - как это приятно! - И когда он надавил подушечками пальцев на затвердевшие, скованные мышцы шеи, едва поборола искушение закрыть глаза и застонать от удовольствия.
Он продолжал массировать, пока шея совсем не разогрелась и не расслабилась. Бекки уже полностью размякла, а он разминал и растирал ее плечи, которые за долгие годы устали от постоянного напряжения. Наконец ладони его остановились, слегка обнимая ее.
- А теперь отнесу тебя в Постель.
Он подхватил ее под колени, поднял со стула и бережно уложил на кровать. Сильная рука скользнула по ноге Бекки к подвязке чулка. Развязав подвязку, Джек отложил ее в сторону и неторопливо скатал чулок. Пальцы его были грубы, но их прикосновение к обнаженной коже бедра, а потом и щиколотки было божественно.
Она хотела его, и не было никакой надежды избавиться от этого желания. Она хотела его отчаянно. И тогда, в Лондоне, и теперь, здесь, в этом доме. И ровно настолько, насколько тело жаждало принадлежать ему, разум восставал против. "Это неразумно, - подсказывала ей логика. - Ведь нынче совсем не то, что прежние вечера в отеле". Теперь она увлеклась им всерьез, и оттого Он был намного опаснее.
Джек между тем занялся ее вторым чулком, и от легких как перышко прикосновений его пальцев Бекки взмывала в вихре сладостных ощущений.
Он отошел на миг к туалетному столику, чтобы сложить чулки, и тут же вернулся.
Широкоплечее тело нависла над Бекки. Он погладил одним пальцем ее руку, чуть задержавшись на покалеченном локте. Обняв этот локоть ладонью, Джек склонил голову. Бекки смотрела на его квадратную мужественную челюсть с едва-едва пробившейся щетиной, на резкие выступы скул. Его губы - податливые, мягкие, розовые, но не более яркие, чем пристало мужчине, - решительно приближались к ее губам.
Коша они соприкоснулись, Бекки протянула здоровую руку, запустив пальцы в мягкие завитки его волос. Губы Джека и без того уже были совсем близко. Он потрогал языком верхнюю губу Бекки.
Их дыхания слились воедино - по лицу Бекки словно водили легким перышком, дразня и искушая. От Джека немного пахло вином, но куда пьянее был его мужской запах. Он оставил ее рот и скользнул ладонью к изгибу талии, потом ниже - по бедру и снова вверх - но ягодице.
Груди ее напряглись, соски уперлись в ткань сорочки, будто ждали… Жаждали волшебных прикосновений. Вожделели его поцелуев.
Бекки извивалась и изгибаюсь, сжимая ноги, чтобы успокоить растущее между ними желание.
Наконец, не выдержав, она жадно потянула голову Джека к себе - за затылок, обеими ладонями. И раскрылась, обмениваясь с ним прикосновениями языка и губ, покусываниями… С каждой обоюдной лаской желание и удовольствие все нарастали.
- Джек, - шепнула она, жажда становилась невыносимой. Хотелось быть совсем близко к нему. Хотелось потерять саму себя, потерять ту грань, где заканчивалась она и начинался он.
Рука его гладила ее тело, лаская крепко набухшие соски. Бекки вздрагивала, как будто электрический ток пронизывал ее, разряжаясь между ногами.
Его ладонь не задержалась на груди. Она скользила выше, по ключицам и плечам, по шее, подбородку - облегала ее щеку… Невероятный жар пылал между его пальцами и кожей Бекки, отзываясь легчайшим дрожанием в жилах.
- Ты мне доверяешь? - прошептал он.
- Не… - Бекки прикрыла веки. - Не знаю.
Джек крепко поцеловал ее в губы и осторожно высвободился из ее объятий.
- Спокойной ночи, Бекки.
Он погасил лампу и вышел вон, оставив ее одну в полной темноте.
Глава 13
Джек лежал без сна, глядя в потолок маленькой спальни. Кажется, прошло несколько долгих часов, прежде чем ему удалось остудить желание, нещадно распалившее ему кровь. Он и не подозревал, что может настолько владеть собой - не думал, что сумеет удержать себя в руках. Затворив за собой дверь в спальню Бекки, он еще долго стоял в коридоре, прижимаясь лбом к холодной штукатурке.
Терпение. Он не может разрушить хрупкую связь, которая только что зародилась между ними, не может опустить, чтобы животный инстинкт восторжествовал над здравым смыслом.
Бекки требуется время, чтобы разобраться в себе и избавиться от тисков, которыми сковали ее сердце воспоминания о покойном муже. Будь у Джека хотя бы полгода в запасе, он бы сумел совершенно влюбить ее в себя, притом абсолютно честно. Да что там, он смог бы настолько увлечь ее, чтобы она сама умоляла его о браке.
Но такой роскоши он не мог себе позволить. Пятнадцатое декабря уже через три недели. А Том совсем близко. Джек не удивился бы, обнаружив его рыщущим возле их домика в эту морозную ночь. Том был хитер и коварен и имел весьма богатый опыт в преследовании Джека.
Когда им было по шестнадцать лет, один из одноклассников пригласил Джека на зимние каникулы в дом своих родителей в Сомерсетшире. Однажды ночью, выглянув в окно полюбоваться первым снегопадом, Джек вдруг увидел Тома Уортингема, который стоял посреди лужайки, улыбался и махал ему рукой. Слишком потрясенный, чтобы рассуждать здраво, Джек сразу сказал об этом другу, и, конечно, хозяева дома немедленно пригласили Тома переночевать. Том тут же изобрел историю, как будто он приехал в Сомерсет проведать каких-то родственников, но Джек уже понял, что на самом деле он от самого Кента преследовал его. Ему стало не по себе, но поскольку все происходило в дни беспечной юности, Джек вскоре перестал думать об этом странном поведении приятеля.
Джек не сомневался, что и по прошествии многих лет Том Уортингем способен на подобные штучки. Особенно теперь, когда у Тома были веские основания интересоваться всем, что касалось Джека. Пока пятнадцать тысяч не окажутся в его руках, Том все время будет где-то рядом.
Джек со вздохом зажмурил глаза. Он уже давно понял, что Уортингем не очень-то дружит с головой. До самой смерти Анны Джек ни разу не замечал его странностей, потому что приятель искусно скрывал свое безумие за простодушными манерами и показным книголюбием. Но что за жуткий первобытный визг издал Том, услыхав о смерти Анны! В ту минуту он мгновенно забыл о необходимости выглядеть полноценным членом общества в глазах окружающих.
С первой минуты Том настаивал, что Анна погибла по вине Джека. А в последнее время непрерывно жаловался на отца, потому что тот оставил ему слишком мало денег, и строил мстительные планы в отношении Джека.
Порой Джек и сам ощущал свою вину. Не проходило дня, чтобы он не почувствовал укола совести или приступа сожаления. Но в глубине души он отдавал себе отчет, что сделал все возможное для Анны, приложил поистине дьявольские усилия для ее спасения. Лишь это позволяло ему до сих пор ходить с высоко поднятой головой.
Так или иначе, Джек знал этого человека с самого детства и отлично понимал, чего от него можно ждать. Уж если Уортингем был в чем-то последователен и правдив, так это в обещании добиться своей цели. Он не просто угрожал. Джек понимал, что, если не доставит ему деньги, Том без колебаний предъявит властям имеющиеся у него доказательства. А если же Джеку удастся отдать проклятые пятнадцать тысяч, Уортингем, как и обещал, передаст Джеку опасные бумаги и действительно оставит в покое. Уортингем всегда держал свое слово. В конце концов, недаром он был сыном викария.
И совершенно не важно, насколько близко он сейчас обретается. Джек хотел остаться в Англии и, черт возьми, не собирался закончить жизнь как преступник, скрывающийся от правосудия. Том получит свои деньги в назначенный срок. И, как обещал, навсегда исчезнет из его жизни.
Джек повернулся на бок и устремил взгляд на закрытую дверь своей крохотной спальни. Кровать была жесткая и твердая, совсем не такая, как та, в которой спала Бекки. Ложе в большой спальне было роскошное, мягкое, вдвое шире этой кровати. Отличное спальное место для двоих.
Сегодня необходимо было оставить ее одну, но Джек от этого чуть не умер. Сегодня Бекки хотела его. Она так сладко вздыхала под его губами, целовала его несдержанно и страстно, ее ладони нежно и крепко обнимали шею, не отпускали…
Что она теперь делает? Так же без сна глядит в потолок, как и он? Думает ли о нем? Вспоминает их поцелуи? Или дотрагивается до себя в тех местах, куда снова мечтают попасть его пальцы?
Желание снова вспыхнуло в нем, интимный орган пробудился, едва только Джек подумал о тонкой изящной ручке Бекки, ласкающей собственное тело, ее полуоткрытых губах и опущенных веках - как она представляет себе, будто это он ее нежит.
Джек ощутил невыносимый жар; член затвердел, словно боевое копье, и отчаянно пульсировал. Это было чертовски неприятно, почти болезненно.
- Черт, - ругнулся Джек, скрипя зубами. Надо сосредоточиться на чем-нибудь другом! Но, увы, он не мог. Все, что приходило ему в голову, было связано с Бекки, с ее сладкой, нежной, податливой плотью, с теми вздохами удовольствия, которые она издавала, обнимая его все крепче.
Только с Бекки.
Она беспокойно ворочалась с боку на бок. Хотя постель была мягкой, найти удобное положение никак не удавалось. То простыни казались слишком грубыми, то сорочка сбивалась на талии. Было к тому же холодно, и одеяла не согревали.
Хуже того, она никак не могла перестать думать о Джеке. Вспоминались прикосновения его губ, его крепкая ладонь, обхватившая локоть. Он сделал это без всякого отвращения, словно оберегая больное место.
Возможно, ей это просто показалось. Возможно, у него и мыслей таких не возникало. Но одно было совершенно очевидно: он хотел ее. Когда он уходил из спальни, Бекки успела заметить выпуклость под его брюками. Да, он отчаянно хотел ее, но не воспользовался преимуществом в силе. Он дожидался ее доверия.
Способна ли она на встречный шаг? Чем дольше Бекки лежала в постели, одинокая и озябшая, тем с каждой минутой сильнее росло ее желание сделать этот шаг.
Он ясно сказал, что хочет на ней жениться. Как ни старалась она оттолкнуть его, он по-прежнему ее желал. Видно было, что ему доставляет радость само ее присутствие, что ему приятно с нею разговаривать, что она кажется ему красивой внешне… И возможно, внутри.
Потерев сломанную руку, Бекки пошевелила зудящими пальцами. Она хотела верить ему. Если уж и верить кому-то, кроме ближайших родичей, так пусть это будет Джек.