Надо было позвонить Адель, несмотря на поздний час. Кернан понимал, что она сходит с ума от беспокойства. Когда сестра не взяла трубку, он отправил ей голосовое сообщение, объяснив, что не мог позвонить раньше из-за снегопада. Хотя сестра наверняка и сама догадалась, что Макс здоров и весел, раз няня успела добраться до непогоды.
Сообщив новости, Кернан сделал нечто, чего не делал никогда: добавил "я люблю тебя, сестричка" прежде, чем положить трубку. Как объяснить этот поступок? Адель и без того знала, что брат любит ее, поэтому он не считал нужным озвучивать очевидное.
Кернан снова припомнил игру в снежки, фигуру снеговика, разговор под ночным небом. Может, он хотел успокоить сестру? Или что-то почувствовал?
Душа словно смягчилась, оттаяла по сравнению с тем, что было несколько дней назад. Неужели почти забытое ощущение счастья связано с няней?
– Не морочь себе голову, – проворчал он вслух, пристраивая телефон рядом с кроватью и залезая под одеяло. – Жизнь быстро избавит от иллюзий.
Уже много месяцев, почти год, Кернан страдал мучительной бессонницей. Обычно он долго вертелся с боку на бок, прокручивая в голове страшные события. Однако этой ночью заснул в одно мгновение. Утром его разбудил звонок сестры. Когда он повесил трубку, никаких иллюзий у него уже не осталось.
Глава 10
Натянув повыше одеяло, Стейси лениво потянулась в мягкой постели и с удовольствием огляделась. В комнате, как и во всем доме, элегантная современность безупречно сочеталась со стариной. Вернувшись ночью в спальню, не зажигая света, чтобы не разбудить ребенка, Стейси порылась в своих вещах и достала купальник. Она захватила его, чтобы при случае поплавать в бассейне гостиницы в Уистлере. Ее охватило чувство вины при мысли, что в номере отеля она собиралась написать историю Макалистера. Понятно, что после его вечерней исповеди о статье не могло идти речи, ведь Кернан доверился ей. Стейси не знала большего греха, чем обмануть чье-то доверие. От этой мысли у нее даже мороз пробежал по коже – сколько было возможностей открыть правду и рассказать Макалистеру, что она вовсе не няня!
Поежившись, Стейси отложила в сторону простой черный купальник, предназначенный для плавания в публичном бассейне, а не для расслабления в горячем джакузи рядом с финансовым магнатом.
Она выглянула в окно на затянутое облаками небо. Кернан ошибся в прогнозе: снова повалил снег. Если она повременит с признанием, сможет утром поиграть с Максом во дворе. Возможно, уговорит Кернана присоединиться к ним на прогулке, которую вполне можно было назвать семейной.
Надев пижаму, столь же неподходящую для общения с финансовыми магнатами, как и купальник, Стейси уютно закуталась в одеяло. При мысли об еще одном дне в коттедже она испытывала приятное волнение.
Она хорошо спала и проснулась бодрой и отдохнувшей, хотя возбуждение не покидало ее. Стейси придвинулась к краю кровати и заглянула в манеж. Пусто! Ей и в голову не приходило, что Макс уже достаточно большой, чтобы перелезть через загородку и удрать. Будь она настоящей няней, подумала бы об этом?
Она вскочила.
– Макс!
Нет ответа. Ребенок не залез под кровать, его не было в ванной, он не прятался за занавесками. Дверь плотно закрыта, значит, он не мог выйти. Не теряя времени на то, чтобы накинуть приготовленный для гостей роскошный домашний халат, Стейси бросилась по коридору в гостиную.
– Макс! – Ей пришлось кричать, чтобы перекрыть доносившийся из гостиной громкий гул.
Стейси влетела в комнату и замерла. Макс сидел на расстеленном на полу одеяле, вокруг было рассыпано печенье. Его дядя в халате – копии того, что она видела в своей комнате – сидел на диване с пультом управления… Она наклонилась, увернувшись от радиоуправляемого игрушечного вертолета, который спикировал прямо на нее. Макс засмеялся и засунул в рот очередную печенюшку. Все напоминало мирную семейную сцену, если бы не мрачный вид хозяина дома.
Когда он посмотрел на нее, губы сжались в тонкую злую линию, а глаза наполнились… презрением?
Стейси взглянула на свою пижаму. Возможно, он привык к чему-то более сексуальному, чем мешковатая белая фланелевая рубашка с розовыми котятами на груди. У девушки мелькнула мысль нырнуть в свою комнату и переодеться, чтобы умилостивить его, стереть с лица выражение холодного осуждения. Хотя, если подумать, для недовольства должна быть более серьезная причина, чем ее пижама!
– Почему ты не позвал меня? – осторожно вступая в гостиную, спросила она громко, перекрывая жужжание летающей игрушки.
Что еще могло вызвать его недовольство? Может, Кернан рассердился, что она не услышала лепет проснувшегося ребенка? Зашел в комнату и увидел, что она сладко спит вместо того, чтобы заниматься Максом?
– Я должна была встать вместе с ним. – Уж она точно не дала бы ребенку на завтрак печенье.
Кернан помрачнел еще больше.
– Ведь это обязанности няни, правда? – холодно уточнил он.
Желудок Стейси сжался от нехорошего предчувствия.
– Вчера заработал телефон. Я оставил сестре очень короткое послание, чтобы она не волновалась. Сообщил, что мы с Максом в порядке. – Кернан выдержал паузу, смерил ее долгим жестким взглядом и закончил: – Кавалерия прибыла вовремя.
Стейси затаила дыхание. Кернан перевел глаза на игрушку, которая, сбившись с курса, кружила в опасной близости от драгоценной люстры, и увел вертолет в другую сторону под радостный вопль малыша.
– Я сказал, что няня с нами.
У Стейси возникло непреодолимое желание бежать от его взгляда, но вместо этого она опустилась рядом с ним на диван. Кернан вздрогнул и отодвинулся на самый край.
– Она не присылала няню. – Его голос дрожал от злости. – Хотела, чтобы мы с Максом побыли вдвоем. Думала… – Он осекся. – Да какая сейчас разница, что она думала.
– Надеялась, что это отвлечет тебя, – предположила Стейси.
Кернан приземлил вертолет на кофейный столик и, нажав кнопку на панели, заглушил мотор. Лопасти винта еще немного повращались с легким треском, потом все стихло. Макс недовольно запищал, но Кернан не обратил на это внимания.
Тишина нервировала больше, чем недавний шум.
– Речь сейчас не обо мне, – грозно заявил он. – Я говорю о тебе. Если моя сестра не присылала няню, твое появление здесь вызывает закономерные вопросы, не так ли?
Стейси испуганно кивнула.
– Если ты не няня, – медленно растягивая слова, проговорил он, – кто же ты, черт тебя возьми?
"Женщина, с которой ты играл в снежки и строил снеговика. Вот кто!" – хотела сказать Стейси, но не посмела.
– Я не говорила, что я няня.
– Но твое поведение это подразумевало.
– Не отрицаю, – обреченно признала она.
– Ты втерлась в доверие, пользуясь тем, что люди в отчаянном положении не задают много вопросов.
– Мне действительно хотелось тебе помочь.
Он насмешливо фыркнул.
– Прости меня, – взмолилась Стейси.
– Знаешь, тебя могут арестовать.
Стейси откинула голову на спинку дивана и закрыла глаза, сражаясь с подступающими слезами.
– Все-таки моя удача – это что-то. Я могла бы совершить столько захватывающих преступлений, а меня арестуют за то, что выдала себя за няню. – Она очень старалась отнестись к происходящему с юмором, но выходило совсем не смешно.
"Шутка не удалась". Если бы у этой сцены были свидетели со смартфоном, они могли бы выложить видео в Интернет в пару к ролику, запечатлевшему ее последний вечер с Диланом. Его назвали "Предложения не получилось".
– Не старайся разжалобить меня и не морочь мне голову Законом Мерфи, – сказал Кернан. – Я жду чистосердечного признания: кто ты такая и что тебе здесь надо?
– Я журналистка, – пролепетала она.
Кернан глухо зарычал, девушку передернуло от страха.
– Похоже на пуму перед прыжком. Надеюсь, ты не собираешься меня загрызть?
– Не отвлекайся.
– Хорошо. Я репортер. Недавно потеряла работу в "Иконах бизнеса" после… не слишком красивой истории.
– Нарушение журналистской этики? – почти ласково спросил он.
– Нет! Ты был прав вечером… – Стейси сразу же стало очевидно, что Кернану не стоило напоминать о вчерашних событиях. – Не стоило заводить роман с редактором. Когда отношения закончились, меня уволили.
– У меня нет желания тебе сочувствовать.
– Ты должен знать, что я ничего не придумывала! Ну, кроме того, что я няня. Но это слово первым произнес ты, я вообще его не говорила!
– Так я и поверил! Наверное, и про семью сочинила, чтобы втереться в доверие. С пижамой тоже хорошо получилось. Розовые котята способны тронуть даже самое черствое сердце!
Стейси знала, что Кернан невероятно зол за то, что она проникла в его дом и, пусть ненадолго, преодолела глухую линию его обороны. Он открылся ей, показал слабое место, и теперь не мог ей этого простить. Она не винила его.
– Все, что я говорила о семье, – правда. – Она чуть не плакала. – Кто бы стал такое придумывать? И про благотворительность – тоже правда, не сомневайся.
Судя по виду, он не верил ей. Шансы на его помощь испарялись на глазах. Она никогда уже не сможет попросить его стать почетным председателем КОПД. И имени человека, готового помочь с проектом, он ей тоже, скорее всего, не даст.
Все, что могло пойти наперекосяк, пошло, но на этот раз – по вине самой Стейси.
Она начала торопливо объяснять:
– Неправда только то, что касается няни. Меня уволили…
– Несправедливо, – ядовито заметил он.
– Совершенно несправедливо! Я не ожидала, что разрыв личных отношений отразится на рабочих, пусть даже экс-бойфренд был моим начальником. То, что произошло между нами, не делает меня плохой журналисткой!
Кернан по-прежнему смотрел без сочувствия.
– Я решила стать независимым журналистом. Подруга из прежнего офиса позвонила мне и дала твой адрес. Статья о возможной продаже твоей компании спасла бы мою карьеру.
– Компания не продается, – мрачно сказал Кернан, потом тряхнул головой и усмехнулся: – Нет, постой, может быть, я все-таки продам ее.
Стейси, не слушая, продолжала:
– Еще я надеялась уговорить тебя поддержать проект КОПД. Но когда меня занесло на цветочную клумбу, я ударилась головой и узнала, что в доме ребенок, то поняла, что не готова признаться, кто я. Мне показалось, что я смогу принести пользу, но если ты узнаешь, зачем я приехала, то выкинешь меня без разговоров.
– Короче, ложь вызвана чистым альтруизмом, – цинично заметил он. – Хотела помочь с малышом. Очень трогательно. А если теперь в прессе появятся подробности моей жизни, которые я не хочу афишировать? Это цена твоей помощи, правильно?
– Я не врала тебе, – повторила Стейси, хоть понимала, что это звучит неубедительно. – Просто не рассеяла твое заблуждение, о чем очень сожалею. Я сейчас оденусь и уеду.
Она все испортила и лишила КОПД единственного шанса на поддержку. Проклиная себя, она неловко поднялась с дивана, но Кернан крепко схватил ее за руку. Она попыталась вырваться, но он не отпускал.
– Ты никуда не поедешь, пока не дашь подписку о неразглашении того, что ты узнала в этом доме…
– Само собой разумеется, – гордо вздернула подбородок Стейси.
– …и честное слово.
Неужели Кернан действительно готов поверить ей на слово, потому что они вместе делали снеговика и бегали по снегу? Они могли стать друзьями, если бы Стейси все не испортила.
– Я готова подписать любую бумагу, – с достоинством произнесла она, сдерживая слезы. – Можешь подготовить документ, пока я собираю вещи.
Она непроизвольно задержалась возле малыша. Макс переводил взгляд с нее на Кернана и что-то вопросительно лопотал. Стейси посмотрела на мрачное лицо Макалистера и вдруг ей стало безразлично, что он думает. Она подхватила ребенка, уткнулась носом в нежную шейку.
– Прощай, Макс, – прошептала она, и слезы брызнули из глаз. Тот с тревогой прижал ладошки к ее щекам.
– Ты немного поторопилась с прощанием.
Стейси повернула голову, вытирая мокрые глаза рукавом пижамы.
– Ты пока никуда не едешь, – сказал Кернан непререкаемым тоном.
Он поднялся и подошел к ней, грациозный как леопард. У Стейси возникло желание броситься прочь вместе с ребенком, но она заставила себя выпрямиться и поднять глаза. Кернан грозно навис над ней.
– В новостях сообщили, что дороги в ужасном состоянии. Мой участок расчищен, но дальше сплошной гололед. Очень много аварий. – Он нахмурился, давая понять, что им движет вовсе не забота о ней. – Племянник очень привык к тебе. Нельзя подвергать его лишним стрессам. Ты останешься до тех пор, пока я не найду тебе замену.
Стейси захлестнули смешанные чувства. С одной стороны, она испытала облегчение, ведь Кернан не рискнул бы доверить ребенка лживому чудовищу. Но она не понимала, как можно оставаться под одной крышей с человеком, который не доверяет ей и презирает ее.
– Сколько времени я здесь пробуду? – еле слышно прошептала она.
Кернан проверил дату на циферблате часов.
– Не имею представления. Мне еще не приходилось изучать рынок нянь.
– Я не могу сидеть здесь бесконечно. – Стейси не знала, сколько она выдержит в таких условиях. Уж лучше рискнуть и отправиться в путь по обледеневшей дороге.
– Даже не думай, что у тебя есть выбор, – предупредил он. – Останешься до тех пор, пока я не разрешу уехать. Понятно?
Глава 11
Протестовать не имело смысла, хотя Макалистер совершенно очевидно не имел права удерживать ее против воли. Она вдруг вспомнила первое впечатление от дома, возникшего за поворотом дороги – не волшебный замок Золушки, а таинственное логово Чудовища. Неужели с тех пор прошло всего несколько дней? Казалось, это было вечность назад – после забав в снегу и откровенного разговора под звездным небом Стейси чувствовала, что стала другим человеком.
Она не позволит Макалистеру диктовать ей условия.
– Ты не можешь… – начала было Стейси, но умолкла. Что скажешь, если в сложившейся ситуации виноват не Кернан, а она сама?
Только забота о малыше, ну и – немного – впечатление от самого Кернана заставили ее поначалу скрыть истинную причину появления в доме. Те же причины удерживали ее здесь сейчас. Она решила остаться не потому, что послушалась приказа Макалистера, а из чувства порядочности. Знал он или не знал, но ей только что представился случай проявить честность. Жизнь редко позволяет исправить ошибку, и она не должна упустить свой шанс.
Кернан вышел из кабинета, принюхиваясь как волк, учуявший новый подозрительный запах. Он целый день скрывался за закрытыми дверями. Оказалось, что новую няню невозможно нанять, просто позвонив в агентство по трудоустройству. Компетентная мисс Харрис час назад доложила ему, что претендентка должна заполнить анкету и предоставить рекомендации. А затем пройти проверку на благонадежность и отсутствие судимостей, черт побери!
Это был один из тех редких случаев, когда деньги и влияние оказались бессильны.
Кернан спрашивал себя, зачем ему вообще понадобилась няня. Ведь он наотрез отказался, когда Адель предложила это в первый раз. Но, как бы он ни хорохорился, Кернан впервые в жизни вдруг потерял уверенность. Он был зол на Стейси за то, что она оказалась не няней, а самозванкой, но еще больше досадовал на себя. Он позволил этой молодой женщине заронить в его душу зерно надежды. И теперь должен был держать ее при себе, пока не избавится от вредных иллюзий. Потом профессиональная няня возьмет на себя уход за малышом, а он уползет зализывать раны, не боясь причинить вред младенцу. Кернан по опыту знал, как легко взрослым, пусть даже неумышленно, надломить психику ребенка.
Кернан привык решать проблемы быстро и без колебаний. Сколько раз ему доводилось сметать с пути, казалось бы, непреодолимые препятствия: деньги способны творить чудеса. Однако агентство по найму придерживалось строгих правил: нет проверки на благонадежность – нет няни. Кернан даже не начал заполнять присланную мисс Харрис форму заявления в полицию, а вместо этого углубился в документы на новую высотку в центре Ванкувера. Пусть чертова Стейси Мерфи Уолкер поработает няней, пока не приедет его сестра. И он не будет прятаться от нее, будто он ее боится.
Несмотря на то что Стейси понимала, в каком мрачном состоянии пребывает Кернан, она, похоже, решила, что царившее в доме напряжение не должно отразиться на ребенке. Дом был полон веселых звуков – смеха, пения, детского лепета.
– Макси, ты такой лапочка, такой умник. Я просто влюблена в тебя, – слышался из-за двери нежный голос Стейси.
Слова о влюбленности вызвали у Кернана такой приступ раздражения, что он пошел в ванную, нарвал из салфеток тонких полосок, скатал мягкие шарики и заткнул уши. Кернан поклялся, что не позволит увлечь себя в ее радостный мир, коварно опутать паутиной жизнерадостности и дружелюбия. Он не желал видеть, как она смеется, поет, околдовывает глупого малыша.
Только голод заставил его выйти из убежища. Стоило приоткрыть дверь, как в нос ударили невероятно вкусные запахи, наполнившие дом. Кернан насторожился: любому матерому волку известно, что аппетитная приманка ведет в капкан. Он осторожно прокрался вниз по лестнице, готовый бежать при малейшей опасности, заглянул в свою спальню. С его кровати были сняты простыни. Тихо жужжала стиральная машина, скрытая в алькове коридора за дверью. Запахи мыльного порошка и сохнущего белья вообще-то не представляли угрозы для настоящего мужчины, даже если создавали атмосферу домашнего уюта. Не теряя бдительности, Кернан двинулся дальше в гостиную и притаился в дверях, высматривая опасность.
Он не ошибся: ловушка была расставлена. Его дом преобразился, привычный порядок был безжалостно нарушен: по всему полу разбросаны детские игрушки, в центре комнаты натянут тент. Стейси соорудила его из снятого с кровати покрывала, накинутого на кофейный столик и спинку дивана. В укрытии сидел довольный Макс и что-то бормотал любимому Ики-Ики. Впервые Кернан видел, чтобы малыш развлекался сам по себе, а ведь ему, чтобы занять Макса, пришлось шесть раз менять батарейки вертолета.
Стейси хлопотала в кухонной зоне гостиной. Кернан подумал, как удобно спланирована комната с точки зрения семьи – мама могла заниматься готовкой и наблюдать за ребенком. Не то чтобы он представлял Стейси в роли матери. Но и не считал возможным отрицать очевидное – эта роль удивительно подходила ей. Не замечая Кернана, она порхала между плитой и мойкой, окруженная сиянием, которое он заметил, когда Стейси впервые взяла Макса на руки.
Ему пришло в голову, что вместо безрезультатных поисков няни стоило бы проверить ее историю. Разве человек, переживший страшную трагедию, мог так сиять, если только разгадка не крылась в жаре от включенной плиты. Кернан услышал звук таймера. Стейси надела толстые кухонные рукавицы, открыла духовку и вытащила противень. Ее лицо пылало. Стейси убрала волосы назад, но несколько прядей выбились на лоб, и она сдувала их, чтобы не лезли в глаза.
Кернан не произнес ни звука, не двинулся с места, но она вдруг замерла, как лань, почуявшая взгляд волка. Жертва увидела хищника.