* * *
Гармоничный мир прошлого перевернулся с ног на голову. Вместо теплых солнечных деньков ежедневная слякоть с холодным ветром. Ксана, не отходившая от меня последние недели ни на шаг, сегодня вновь исчезла, не сказав ни слова. Я стоял на устеленной опавшей листвой опушке леса. В последнее время я все чаще вспоминал слова пророчества: "Нет тебе пути назад, барин, дорога закрыта. Ты, барин, здесь сгинешь, будешь бродить, как призрак, пока как дым не истаешь, и ждет тебя смерть неминучая, лютая смерть… и сроку тебе, до первого снега, а коли вернуться хочешь, постараться надобно, потому что, если здесь сгинешь - и там умрешь. Три камня вложи в колыбель колдуньи, открой замок ключом, который не возьмешь силой и не украдешь, а только добром получишь, там будет путь твоей душе назад…"
Похоже, как в старой сказке, мне надо было пойти туда, не знаю куда, и сделать то, не знаю что, для того, чтобы вернуться домой. Я чувствовал дикий дискомфорт от всей этой неопределенности, точно понимая, чего мне на самом деле хочется. Мне хотелось, чтобы вернулись блаженные летние деревенские деньки, и рядом была Ксана. Мне вовсе не хотелось снова назад в мою настоящую жизнь, но перспектива "истаять как дым", умерев "смертью лютой" пугала не на шутку.
- Замерз, барин?
Я обернулся на знакомый голос.
- Ксана! Не пропадай больше так внезапно, любимая. Я искал тебя повсюду.
- Ты же знаешь, мне нужно бывать в лесу. Хотя бы изредка. В нем моя сила. Холодно тебе… - она взяла мои руки в свои и стала отогревать их своим дыханием. Действительно промозглый ветер продувал меня насквозь. Куртка, найденная в гардеробе, не спасала, а от теплого жупана Анисима я непредусмотрительно отказался.
- Пойдем ко мне, барин, пойдем…
В избе Ксаны пахло хлебом и сухими травами. Она села напротив меня, и взгляд её был полон отчаяния:
- Я не должна была полюбить тебя, но так вышло. Я не хочу тебя отпускать, но так нужно. Иначе ты погибнешь.
- А мы можем вернуться вместе?
- Нет. Ты должен вернуться один. Я помню твое пророчество, и только я могу помочь тебе с возвращением - одному тебе не справиться. И тем больнее мне, что свою любовь я должна отдать… отдать другой… - она смахнула слезинку с щеки. Ты уже видел Колыбель колдуньи. Многие в деревне знают о ней, но никто кроме ворожей не знает её тайны. Без меня тебе не туда не попасть.
- Что за тайна.
- Я знаю, куда нужно вложить камни, чтобы открылась дверь Колыбели, но большего я не знаю.
- А может ну его к дьяволу, останусь здесь с тобой, и будь что будет!
- Нельзя, барин, нельзя. Ты помнишь, что стало с деревней твоей жены? Так и тебя не станет. Ты убил тех, кого не должен был убивать - не твое это время и не твое место. Ты даже комара здесь тронуть был не должен. Ты изменил все - теперь и ты с первым снегом сгинешь, растаешь дымом, и мы вместе с тобой. Все здесь пропадет пропадом. Ты должен вернуться назад.
- Почему я просто не могу забрать тебя с собой!
- Ты все поймешь, когда вернешься назад, - её глаза были печальны и полны слез.
Я обхватил руками голову:
- Ксана, неужели нельзя ничего придумать. Я не хочу тебя терять, слышишь, не хочу!
- Не я писала эти правила.
- Будь они прокляты, эти правила! - Я рванулся с места и в гневе опрокинул стол и лавку. Ксана подошла и прижалась к моей груди:
- Ничего нельзя изменить. Я лишь должна помочь тебе вернуться.
- А что за камни я должен вложить в эту, как её, колыбель?
- Я полагаю, это те камни, которые по легенде запечатали эту колыбель, после того как появилась на свет первая ворожея.
- А что за легенда?
В глазах Ксаны заплясали озорные огоньки:
- Любишь сказки, барин?
- Ну, расскажи, коли уж от этого зависит моя …то есть наши жизни.
Ксана вспорхнула ко мне на колени. Я с наслаждением перебирал её локоны, украшенные изящным гребнем с цветком из самоцветов.
- Рассказывай, не томи. - Я пьянел от ее красоты и обаяния.
- Ну, слушай, барин, только чур не перебивать и не жаловаться - это не сказка - былина, она начала не рассказывать - баять, в старорусском стиле, нараспев, как перехожие калики в анимационных мультах про богатырей:
- До рождения света белого тьмой кромешною был окутан мир. Был во тьме лишь Род - прародитель наш. Род - родник вселенной, отец богов. Был вначале Род заключен в яйце, был он семенем непророщенным, был он почкою нераскрывшейся. Но конец пришел заточению, Род родил Любовь - Ладу-матушку. Род разрушил темницу силою Любви, и тогда мир наполнился Любовью. Долго мучился Род, долго тужился. И, наконец, родил он царство небесное, а под ним создал поднебесное. Пуповину разрезал радугой, отделил Океан - от небесных вод твердью каменной. В небесах воздвигнул три свода он. Разделил Свет и Тьму, Правду с Кривдою. Родом рождены были для Любви небеса и вся поднебесная. Он - отец богов, он и мать богов, он - рожден собой и родится вновь. Род - все боги, и вся поднебесная, он - что было, и то, чему быть предстоит, что родилось и то, что родится. Была у Рода птица - уточка. Стала утка яички откладывать, не простые яички, - волшебные. Скорлупа у одних - железная, у других - из чистого золота. Вылетала из златого яйца Алконост - зоревая птица, рассветная. Вслед за ней поднялась в небо синее птица вещая - Гамаюн. Тут завыли ветры, и гром загремел - раскололось яичко железное. Явлен был из него черный Ворон. Стал он летать над Землею - матушкой. Там где Ворон перышко выронил - вознеслись хребты неприступные, а где Землю задел краешком крыла - там Земля на ущелья растрескалась, там легли овраги глубокие. А за ним стаей черною, мрачным видением, с криком громким и жалобой горестной поднялись птицы тьмою рожденные: птица-лебедь - Обида с печальным лицом, вслед Грифон и Могол - птицы грозные, а за ними сладкоголосая птица Сирин, что песней печальною одурманивает и манит в царство смерти.
Создал Род тогда Сварога светлоокого. Наделил его властью великою, чтоб следил он за Землею матушкой, за небом и поднебесною. Сварог тяжким молотом ударил по горючему камню Алатырю, и рассыпались искры по небу. Так создал Свaрог силы светлые и свое небесное воинство. И тогда одна искра малая на Сыру Землю-матушку падала. И от искорки занялась Земля, и взметнулся пожар к небу синему. И родился тотчас в вихре огненном, в очищающем, яростном пламени светозарый и ясный Семаргл - Огнебог. Ярый бог, словно Солнышко Красное озаряет он всю Вселенную. И завыли тогда ветры буйные, и родился буйный ветер - могучий Cварожич - Стрибог. Он то парил над горами, то падал на Землю, вновь от Земли отрывался, раздувая великое пламя!
Подползал гадкий червь к тому камешку и ударил по камню молотом. Порассыпались искры черные по всему поднебесному царству - и родилась так сила черная - змеи лютые, многоглавые, и вся нечисть земная и водная. Воплотился червь в силу страшную, так явился на землю Юша - Змей. Завязалась тогда битва лютая. Земля со стоном всколыхнулась, смешались моря и океаны, песчинка с песчинкой сплавились. Как сошлись в той битве Юша - Змей и Сварожич- Стрибог. Бились они вечность вечную. И тут сил у Стрибога недостало, и померкло тогда Солнце Красное, погрузилось оно в море темное. Потеснил Cварожича Чeрный Змей, затопив мглой Землю-матушку. И пошел Cварожич на небеса ко Сварогу небесному в кузницу. Полетел за ним лютый Чeрный Змей, вопя на всю подвселенную:
- Покорил я всю Землю-матушку, покорил я всю поднебесную! Был я князем тьмы - ныне буду я всей Вселенной царь!
В кузне бога Свaрога на небесах не огонь горит, не железо шипит - то Cварожич - Семаргл пляшет во печи. А Стрибог раздувает мощные меха и вдувает в горн свой могучий дух - разгорается пламя небесное, искры падают, будто молнии. Звонко бьют Семаргл со Свaрогом наковальню небесную молотом, споро бьют-куют плуг булатный.
Молвил с небес Семаргл-Огнебог:
- Повелитель тьмы - пролижи скорей три небесных свода - все три двери в небесную кузницу! Мы тотчас на язык тебе сядем, станешь ты тогда всей Вселенной царь!
Стал лизать Чeрный Змей двери кузницы. Он лизал-лизал, а тем временем плуг сковали Свaрог со Cварожичем. Наконец пролизал дверь последнюю, и тогда Свaрог со Cварожичем ухватили клещами горячими за язык Змея Чeрного лютого. Начал бить Свaрог Змея молотом, а Семаргл запрягал его в тяжкий кованый плуг. Было тогда Змею сказано:
- Будем мы делить подвселенную, по Земле Сырой проведем межу. Справа пусть за межою будет царство Свaрога, слева же за межою будет змеево царство.
Опустились Свaрог со Cварожичем вместе с Чeрным Змеем, запряженным в плуг, вниз на Землю со свода небесного. Видят - вся Земля с кровью смешана, капли крови на каждом камешке, горы перьев везде рассыпаны. По велению Рода небесного, - там, где перья вороньи рассыпались - встали горные кряжи Рипейские, там, где падали соколиные - груды золота залегли в горах. И тогда Свaрог со Cварожичем стали Землю плугом распахивать - там где борозды были проложены - потекли там реки глубокие: тихий Дон, Дунай и могучий Днепр. И протекла Волга - река под камень у Рипейских гор, поднимался с под того камня росток, потянулся вверх - вырос в дерево. К небу дерево протянулось, а корнями ушло в Землю-матушку. На восточных ветвях того дерева свила гнездо Алконост-птица, на западных - птица Сирин, посередке - птица Гамаюн. В корнях Змей шевелится. У макушки же ходит небесный царь - сам Свaрог, а с ним Лада-матушка. Поделена была земля бороздой глубокою на две половиночки, в борозду Змея сбросили Сварожичи, и нечисть лютую за ним следом. Стекла кровь с Земли матушки, закрылась борозда, остался лишь колодец малый. Юша - Змей сквозь него нечисть мелкую на землю выпустил, велел людям вредить, сбивать их с пути верного, а Род создал тогда Макошь - богиню судьбы. Она нити прядет, в клубок сматывает, не простые то нити - волшебные. Из тех нитей сплетается наша жизнь - от завязки-рожденья и до конца, до последней развязки и смерти. У высоких гор на равнине расстелилась Русь матушка, излилась на нее река времени, светлым родником обернулась, пролился родник по Руси, да рассыпался в ложбине светлым облаком, колыбелью обернулся. Родила в ней Макошь Ворожею - дочь, наделила её силой великою. Отводить беду, видеть прошлое, ведать новое, неизвестное, повелела ей быть людям матерью - от нечисти хранить род человеческий. Исцелять болезнь и несчастие. Подарила ей Макошь-мать оберег от бед - гребень серебряный. Пока гребень с нею - нет силам зла к ней доступа. Было велено Ворожее в жизни раз один родить дочь - преемницу, от великой любви беззаветной. Колыбель та - проход в поднебесную. Чтоб не попасть в неё силам темным - запечатана она тремя печатями каменными. Первый - яйцо птицы Алконост - зоревой птицы - птицы жизни. Камень тот краснее крови - цвета зари рассветной. Второй - яйцо птицы Сирин - той, что зовет в царство мертвых. Камень тот чернее смерти - цвета ночи непроглядной. Третий камень - яйцо Гамаюн - птицы - вещей птицы судьбы. Камень тот прозрачнее слезы. Чист и светел, как явь. Камни те колыбель запечатали, да по земле Русской разбросаны были. Повелел Юша - Змей нечисти камни отыскать, чтобы путь проложить в поднебесную. Долго искали гады ползучие камни волшебные, да когда отыскали между собой передралися, кому в поднебесную подниматься. Проходили мимо лихие люди, несли они сокровища несметные, разбойными делами добытые - камни те подняли. Схоронили они их вместе с сокровищем, тогда заклятьями темными те клады нечисть от глаз людских схоронила, а Макошь - мать Ворожее ключ заповедала - без него те камни волшебные колыбели не распечатают, повелела она ей тайну ключа хранить, передавать его от матери к дочери…
Ксана с улыбкой смотрела на мою физиономию, внимавшую ее рассказу с открытым ртом:
- С тех пор и поныне мои праматери - ворожеи рожают только дочерей, один раз в жизни по великой любви. Рожать уходят в лес, к колыбели, и все появляются в ней…и в ней умирают…
Я смотрел на сказочную женщину, которая была в моих объятиях. Ветхий завет, пересказанный в славянской интерпретации, произвел на меня неизгладимое впечатление. Я любил женщину, прародительницей которой была языческая богиня. Она сама была красива и желанна как богиня. Я дотронулся до гребня в её волосах:
- Почему же гребень не спас твою мать?
- Она воткнула его мне в волосы, когда мы бежали к лесу.
- Красивая сказка - былина просто!
- Её мне мама рассказывала, а ей - её мама…
- Ксана, моя Ксана, любимая, желанная, единственная. Как я буду жить без тебя?
- Ты подарил мне самое главное, что мог подарить - огромную любовь, самую чистую искреннюю, и нежную. Мне достаточно твоего подарка.
- Ты ведь ворожея. Если ты любишь меня именно так, и хотя бы наполовину так, как люблю тебя я то…
- У меня под сердцем дочка.
Я лишился дара речи. На пару мгновений голова словно треснула от бури мыслей, пронесшихся в ней. Я только смог выдавить:
- Я остаюсь, слышишь, я остаюсь с тобой.
- Ты должен вернуться, чтобы у нас было будущее.
Будущее было так призрачно и непонятно - явью была только она - желанная, любимая, единственная, та, в чьих объятиях я встречал очередной рассвет …осенний рассвет в виртуальном прошлом.
* * *
Мы с Анисимом второй час пробирались по хляби к указанному Ксаной месту. Противный моросящий дождь, промокающая обувь, брюзжащий Анисим, тяжеленная лопата - экзотика еще та. Особенно учитывая, что в нашем времени попадать под дождь категорически не рекомендуется - чревато химическими ожогами, а живя под стеклянным колпаком, это просто исключено. Грязь в последний раз летом делала Алька на даче - поливая грядку из леечки. Жупан Анисима, все-таки натянутый на меня в целях сбережения моего здоровья, безнадежно промокал. То ли дело вчера - какое развлечение, - сидеть с Ксаной, наблюдая, как капает воск со свечи в чашку с заговоренной водой, как появляется из этих капель круглая восковая "тарелочка" с загадочными рисунками, как внимательные глаза моей ворожеи озаряются светом, и она с улыбкой бросается мне на шею:
- Нашла! Я нашла - вот он, первый клад. Камень в нем.
- Откуда ты знаешь? Как у тебя это все получается?
- Я же колдунья, ты забыл? Клады я искать не умею, но камни из колыбели мне покажутся, как только я того захочу, - она светло улыбалась, я покрывал поцелуями её лицо, шею:
- Ну его к черту, этот клад, наколдуй лучше, чтобы я просто остался.
- Не тешь себя понапрасну несбыточными надеждами, лучше послушай: Все три камня были найдены одним человеком. Найдены случайно - разделены и в разных местах спрятаны. Так вот - первый камень в сундуке с кладом. Клад этот много веков назад Ратиша - лихой человек закопал в лесах наших. Про клад тот все знают, да вот только что камень в нем - про то я раньше не ведала. Да и причин к тому не было. Клад не простой - заклятый, добыть его у нас многие пытались, да никому не удавалось.
- Почему ты думаешь, что мне удастся?
- Потому, что выхода другого у нас нет.
- Это плохой аргумент.
- а еще потому, что я знаю, где он, и как его добыть. Запоминай: пойдешь с Анисимом в лес, до заимки. Анисим пусть там останется - тебя ждать. Пойдешь в чащу, когда стемнеет. Пойдешь один. По дороге встретишь мужика с черной собакой. Окликни его и попроси продать собаку. Когда мужик согласится - собаку отпусти и беги за ней, что есть мочи - не вздумай упустить, иначе все пропало.
- Что пропало.
- Погоди, барин мой любезный, не перебивай. Объяснять долго, да и не нужно. Собака добежит до места и остановится. Как только она остановится - тут же кидай в нее камень или палку - что подвернется и кричи: "Рассыпься!" Там увидишь все своими глазами - копай в том месте, откуда знак увидишь.
- Господи, Ксана, как все запутано, какой мужик, какая собака?
Она спрыгнула с моих колен:
- Иди спать, утро вечера мудренее.
- Погоди! Как спать? Один? А ты?
- А мне сегодня нужно уйти…
Я не успел возмутиться - она просто испарилась, едва прикрыв за собой дверь. Я рванулся за ней:
- Ксана!
Удерживать было уже некого. Ксана исчезла. Как я ненавидел, когда она исчезала просто так, не объяснив причин, не сказав, куда и почему! Как я могу помочь ей, защитить её, если не знаю где она. Как она может рисковать, нося под сердцем мое дитя! А если она снова направилась в лес - там столько опасностей. Я промучился полночи, пока меня не сморил сон, а утром Анисим повел меня к заимке. В лесу было хмуро и холодно.
- Вот, пришли, Данила Лексеич, - полуразвалившиеся домишки неласково встретили нас зияющей пустотой окошек.
- Видно давненько здесь никого не было.
- Верно, барин. Вот как раз я все и поправлю - я, вот, и пузырь бычий прихватил, окна затянуть, и инструментишко какой-никакой. Все поправим, барин.
- Помнишь, что Ксана говорила, - огня не разводи и табаку не кури.
- Все исполню, Данила Лексеич, не сумлевайтесь.
- Пойду я, Анисим, темнеет.
- С богом, барин.
Взвалив на плечо лопату, и заткнув за пояс холщовый мешок, я направился вглубь чащи по узкой мокрой от дождя тропке. Было жутковато в темнеющем лесу. Я все-таки смутно надеялся, что мне удастся отыскать здесь Ксану. Если так выйдет, я клялся сам себе, что не отпущу больше ни на миг.
Совсем стемнело. Небо расчистилось от облаков, холодный ветер стих и в промозглом воздухе вокруг воцарилась звенящая тишина. Луна ярко освещала тропинку. Вдалеке я заметил какое-то движение. Я направился прямиком туда. Минута, другая - я не поверил своим глазам. Права была моя провидица - навстречу мне шел низенький мужичонка, с окладистой седой бородой, в смешной, заплатанной крестьянской шапке с огромной черной собакой. Я с детства любил этих дружелюбных животных, но это была особенная собака. Огромная, лохматая, с зелеными, светящимися в свете луны зрачками, она напоминала скорее теленка своими размерами. Мне сразу вспомнилась собака Баскервилей. Будучи неробкого десятка, я справился с неприятным холодком, пробежавшим по спине
- Эй. Мужик! Продай собаку.