Но Сьюзен не могла шевельнуться. Она, не отрываясь, смотрела на Бена. Он был так невозмутим и спокоен, так сдержан и холоден, в то время как она ощущала себя бесформенным комком воска, мягкого, податливого и абсолютно беспомощного в его руках. Она все еще чувствовала его повсюду: внутри себя, поверх себя, рядом с собой. Она все еще переживала прикосновение его рук и губ и свой жаркий отклик на эти прикосновения.
Но выдавать себя она не желала и бросила на Бена вызывающий взгляд.
- Какие, собственно, у тебя ко мне претензии? Это ведь ты меня раздел.
- Согласен. А теперь я тебя одену. Вот и вся твоя независимость, госпожа Асади. - Бен решительно прошагал к шкафу и сдернул с вешалки шелковую юбку и короткий жакет. - Надень вот это, - велел он, перебросив вещи Сьюзен и роясь в ящике комода в поисках подходящего белья. - Отец любит цвет лаванды, а мать терпеть не может брюки. Волосы можешь распустить, но смотри не переборщи с макияжем. Жду тебя внизу самое позднее через пятнадцать минут. Ясно?
- Бен…
- Я спросил: тебе ясно?
- Да. - Сьюзен судорожно сглотнула, собираясь с духом. - Твой отец, должно быть, меня ненавидит.
Бен остановился на пороге спальни, но не обернулся.
- Мой отец не собирается тебе мстить. Он очень чуткий человек. И гораздо более терпимый, чем я. - Тут он все же бросил на Сьюзен взгляд через плечо. Тонкие черты его лица были непроницаемы, но темные глаза смотрели пристально, и он заметил сжатые от страха губы Сьюзен. - Отец будет добр к тебе. Не волнуйся об этом.
- А твоя мать?
- Она во всем слушается отца.
"Как и подобает добропорядочной женщине". Последние слова не были произнесены вслух, но они словно повисли в воздухе между ними невысказанным упреком. Сьюзен с трудом выдавила улыбку.
- Постараюсь не опозорить тебя сегодня.
- Главное - не вздумай сбежать.
Спустившись в столовую, Сьюзен увидела, что Бен откупоривает бутылку красного вина. Тут на подъездной аллее блеснули фары, их свет скользнул по окнам столовой.
- А вот и они, - объявил Бен.
Сьюзен сжалась в комок. Встреча лицом к лицу с людьми, которым дядя нанес такой огромный урон, такой вред, пугала ее до смерти.
- Подскажи, как мне разговаривать с твоей матерью. И как вообще себя вести.
- Просто будь самой собой, - посоветовал Бен. - Моя мать будет счастлива, убедившись, что счастлив я, - прибавил он более мягким тоном.
Но я никогда не смогу сделать тебя счастливым, мысленно возразила ему Сьюзен. Сердце снова пронзила острая боль отчаяния.
- Бен, это ведь не только бизнес, да?
- Ты хочешь сказать, между нами?
Снаружи хлопнули дверцы машины, и на каменных ступеньках зазвучали шаги. Сьюзен молчала, изнывая от унижения, на щеках выступили яркие пятна.
- Да. Между нами, - выдавила она наконец.
Молчание прервал неожиданно громкий звонок во входную дверь. Сьюзен вдруг остро осознала, что родители Бена уже здесь, ждут, когда им откроют. Однако Бен даже не взглянул в сторону двери.
- Нет, - медленно произнес он, - это не только бизнес. - И Сьюзен ощутила, как в ее измученной душе боль скрашивается надеждой и нежностью. Бен подошел к двери, но не открыл ее. Взгляд его по-прежнему был обращен к жене, словно он мог прочесть обуревавшие ее чувства. - Я порвал с Марьям не из-за того, что твой дядя посулил мне денег, и женился на тебе не ради того, чтобы наказать тебя и отомстить твоей семье. Я женился, потому что ты мне нужна.
С этими словами он распахнул дверь, приглашая родителей войти.
Ужин в обществе отца и матери Бена оказался не таким страшным, как опасалась Сьюзен. В присутствии супруга госпожа Асади-старшая вела себя тихо и скромно. Она молча прислушивалась к разговору сына и мужа, которые обсуждали дела и какие-то вопросы, связанные с религией.
Господин Асади-старший прилагал усилия к тому, чтобы включать в разговор и Сьюзен. Он внимательно слушал, когда она высказывала свою точку зрения, и вообще проявлял к ней вполне искреннюю теплоту и уважение.
После ужина они пили кофе, а мужчины еще и побаловали себя рюмкой-другой ликера, который, как пояснил Бен, изготавливают местные греки. Потом Бен и Сьюзен проводили родителей до машины, и те уехали.
Молодая пара стояла у входа, ни один из них не двигался с места. Наконец после долгого молчания Бен, отведя с лица Сьюзен медово-золотистый локон, заметил:
- Все получилось совсем неплохо.
- Да. Твой отец - просто прелесть.
- Не знаю, подходит ли к нему определение "прелесть", но ты ему явно понравилась. Собственно, на это я и рассчитывал.
- Зато твоя мать…
- Маме вообще трудно угодить. Но когда пойдут малыши, ее внуки, даю тебе слово, она смягчится.
Сердце Сьюзен болезненно сжалось. Она чувствовала себя предательницей. Давно пора, конечно, поговорить с Беном, но что она скажет? Как открыть ему правду? Во многом он вполне современный человек, но только не в том, что касается семьи и женщин, здесь он был весьма старомоден. Если она признается ему во всем, то неминуемо потеряет его.
Бен взял лицо Сьюзен в ладони и поднял к своему. Он смотрел на нее очень серьезно. А потом наклонился и поцеловал с разрывающей сердце нежностью, впитывая вкус ее губ, обещая тепло и надежду. Она тут же прильнула к нему, отчаянно ища его тепла, и стала целовать его, не обращая внимания на то, что по ее щекам заструились слезы. Однако Бен сразу заметил влагу на ее щеках и чуть отстранился.
- В чем дело?
Этого Сьюзен ему сказать не могла. Слова разрушили бы хрупкие узы, которые только-только начинали возникать между ними. И она снова притянула к себе голову мужа и прильнула губами к его губам. Они были влажными и солеными от ее слез, и Сьюзен стала целовать его, стирая следы своих слез. Она словно пробовала на вкус его и себя, и это будило давно забытые ею мечты о любви и нежности.
Пыл взаимной страсти в ту ночь потряс их обоих, однако для Сьюзен это стало настоящим откровением. Она поняла, что ее жизнь изменилась навеки, что никогда она не будет желать и любить мужчину так, как желала и любила Бена. Он обладал редким и ценным даром - в его характере сочетались сила и страсть, гордость и нежность…
Позже, когда они немного пришли в себя, Бен поцеловал влажный лоб молодой жены, затем прильнул к ее губам.
- Может, ты сама и не осознаешь этого, Сьюзен, но я тебе нужен не меньше, чем ты мне.
Сьюзен уютно устроилась на сгибе его могучей руки. Она видела его глаза, блеск его ослепительно белых зубов, тонкий профиль, отчетливо вырисовывавшийся в сумраке.
- Да, я знаю, какая-то часть моего существа действительно в тебе нуждается, - шепнула она.
Бен сразу как-то напрягся и судорожно втянул в себя воздух. Наконец он с силой выдохнул и, подняв руку, погладил Сьюзен по щеке, все еще разгоряченной после пылких любовных ласк.
- Я хочу иметь ребенка, твоего и моего. Хочу, чтобы у нас была настоящая семья. - Сердце Сьюзен сжалось, и она прижала кончики пальцев ко рту Бена: не надо больше ничего говорить! - Но ты ведь и сама это знаешь, - целуя кончики ее пальцев, произнес Бен. - Знаешь, что я хочу этого больше всего на свете.
- Я не создана для материнства, - хрипло прошептала Сьюзен.
- Неправда. Ты просто боишься, что не сможешь зачать ребенка, но я уверен, что хороший врач при современных методах лечения…
- Бен, ты просто не знаешь!
- Чего я не знаю? - Ничего ты не знаешь! - мысленно воскликнула она. - Сьюзен, ты моя жена, и я хочу создать с тобой полноценную семью.
Глаза Сьюзен отчаянно защипало, веки горели, наливаясь новыми слезами, и она прижалась лбом к плечу Бена, стараясь спрятать от него лицо, спрятать свое прошлое. Если он узнает правду, то станет презирать ее, а может, и возненавидит.
- Поговори со мной, - шепнул Бен, отстраняясь и укладывая Сьюзен на спину. Приподняв с ее шеи шелковистый локон, он нежно поцеловал прядку, затем прильнул губами к ключице Сьюзен. - Доверься мне.
- Я тебе и так доверяю.
И это была правда. Сьюзен доверяла Бену настолько, насколько вообще была способна кому-либо доверять. А как же противозачаточные пилюли? - злорадно шепнул внутренний голос, и Сьюзен в который раз охватила паника. Бен должен знать, что она предохраняется! Нет! - запротестовал тот же голос. Совершенно не обязательно ему знать. По крайней мере, сейчас. Когда-нибудь скажешь… когда он сможет ее понять… Ее мысли прервал шепот Бена:
- Я сделаю для тебя все на свете, дорогая.
- Не надо так говорить.
- Надо, потому что я тебя люблю.
Сьюзен несколько секунд лежала неподвижно, боясь даже дышать. Нет, он не мог такого сказать. Ей послышалось. Буйное воображение играет с ней злые шутки. Бен не может любить ее. А если ему это показалось, то только потому, что он не знает правды. Не знает, что представляет собой настоящая Сьюзен, которая уничтожала всех, кого любила.
- Посмотри на меня, - тихо, но настойчиво произнес Бен и, решительно взяв ее за подбородок, повернул голову Сьюзен к себе. Разумеется, он не понял, почему она плачет. - У нас обязательно будет ребенок. И мы будем очень счастливы. Обещаю!
Неделя шла за неделей, время летело просто стремительно. Бен был внимателен к Сьюзен, а его страсть - осязаемой и реальной. Они спали вместе, просыпались вместе, делили трапезу и никак не могли насытиться друг другом. И при этом как-то умудрились стать друзьями.
Два-три раза в неделю Бен брал жену с собой в офис, специально приглашал ее на крупные совещания, приносил домой некоторые деловые документы, чтобы обсудить их с ней. Сьюзен достало ума сообразить, что у Бена блестящие перспективы в плане бизнеса, однако финансовые подробности ее утомляли. Ей нравилось, когда Бен объяснял, почему принял то или иное решение, она искренне радовалась, когда ей удавалось разобраться в каком-то вопросе. Но возиться с цифрами или спорить по поводу какого-нибудь из его экономических прогнозов у Сьюзен не было ни малейшего желания. Волей-неволей приходилось признать, что работа Бена и его бизнес нагоняют на нее скуку. Хуже того, цифры в финансовых отчетах вскоре начинали казаться ей совершенно бессмысленными, словно муравьи, ползающие по листу бумаги.
- Нет, это не для меня, - пробормотала Сьюзен, захлопывая папку с очередным проектом и бросая ее на кушетку. - Терпеть все это не могу.
Бен повернул голову от окна, где стоял, любуясь закатом, и на его губах заиграла легкая улыбка.
- А я-то все гадал, сколько времени тебе понадобится, чтобы в этом признаться. - Он подхватил папку с кушетки и небрежно пролистал ее, проглядывая на ходу диаграммы и графики. - Почему бы тебе снова не начать фотографировать?
Голос его звучал подозрительно мягко, и Сьюзен, озадаченно нахмурившись, внимательно вгляделась в лицо мужа.
- Ты же знаешь, я больше не занимаюсь фотографией.
- Мы могли бы устроить тебе здесь студию.
- Не нужна мне никакая студия, - отрезала Сьюзен, вскакивая с кушетки. - Я больше не фотографирую. И никогда не буду.
- А я уж было решил, что ты мне доверяешь.
- Так оно и есть.
- Тогда, может быть, объяснишь, что это значит? - сухо спросил Бен. Что-то в его голосе неуловимо изменилось, теперь в нем звучали почти зловещие нотки. - Вот, нашел в твоем ящике в ванной. - Он извлек из кармана пластиковую коробочку с пилюлями, потряс ею перед носом Сьюзен и постучал по ней пальцем. - Это ведь не витамины, правда?
Сьюзен бросило в жар, потом в холод. Это были ее противозачаточные таблетки! Бен не зря спрашивал, ведь он прекрасно знал, как выглядят лечебные препараты, которые она принимала. Наверняка ему уже известно, что это такое.
- Нет, не витамины.
- Где ты их достала? И когда?
- Первую упаковку еще в лечебнице, в Швейцарии. А новую упаковку получила в Афинах, у врача, который приходил осматривать меня после обморока.
- Так ты весь этот месяц пила противозачаточные таблетки? - Голос Бена стал таким же суровым и жестким, как и его внезапно застывшее лицо.
- Да. - Сьюзен подняла голову и содрогнулась, увидев, какой яростью полыхнули глаза мужа.
- Стало быть, ты мне лгала.
- Нет, не лгала.
- Во всяком случае, ты не была со мной честной до конца.
Правда вот-вот выплывет наружу, Сьюзен понимала это совершенно отчетливо. Скелет, запрятанный глубоко в шкафу, высунул свою уродливую голову. Сейчас снова начнется кошмар, от которого она, наверное, никогда не сможет оправиться. Это было уже слишком для хрупкого душевного равновесия Сьюзен, и она не выдержала. Распахнув дверь, она бросилась прочь из кабинета Бена, стремясь как можно скорее найти укрытие в тишине спальни.
Бен последовал за ней вверх по лестнице, и Сьюзен пустилась бегом. Бен в три прыжка догнал ее, перескакивая через две ступеньки, и, схватив ее за плечи, круто развернул к себе лицо.
- Что происходит, черт побери?
- Ты ничего не знаешь, и не надо тебе ничего знать.
- Да пропади все пропадом! Сьюзен! Мне осточертели твои тайны и недомолвки! - Пальцы Бена впились в ее плечи мертвой хваткой, так что вырваться не было никаких шансов. - Хватит загадок. Мне нужны прямые и правдивые ответы. Почему ты не сказала, что предохраняешься?
- Потому что ты тогда отобрал бы у меня таблетки или стал бы уговаривать меня не пить их…
- Естественно!
- Вот поэтому.
- Но ты же знаешь, как я хочу ребенка!
- А ты знаешь, что я не могу его тебе дать!
Сьюзен удалось вырваться, и она, не глядя, отступила назад. Там была ступенька. Сьюзен споткнулась, потеряла равновесие, и Бен едва успел подхватить ее. А потом без всяких церемоний потащил в спальню.
- Больше никаких пилюль и вообще никаких противозачаточных средств! - рявкнул он, захлопывая за ними дверь. - Поняла?
- Понять-то поняла, но я не могу сделать так, как ты требуешь!
- Вернее, не хочешь!
Сьюзен успела заметить, как в глазах Бена на мгновение промелькнула боль, впрочем, тут же сменившаяся гневом.
- Пожалуйста, Бен, поверь мне!
- Так же, как ты доверяла мне? - Отвернувшись, он прикрыл лицо рукой. - Господи, какой же я идиот! Твой дядя предупреждал, что ты сбежишь от меня. Он предостерегал меня, сказал, что у тебя не все в порядке с психикой. Но я, дурак, не поверил. Если бы только я послушался его!
- Это избавило бы нас обоих от многих неприятностей, - очень спокойно произнесла Сьюзен. Она внезапно почувствовала, что снова обретает почву под ногами, что к ней вернулась гордость.
Она ведь с самого начала знала, что их брак недолговечен. Как знала и то, что рано или поздно Бен обо всем узнает и их отношениям придет конец. Разрыв будет таким же скорым и болезненным, как и начало их совместной жизни. Только вот она не думала, что отдаст ему свое сердце, ведь ей и в голову не приходило, что она может так безоглядно влюбиться.
Бен смотрел на нее так, словно видел ее впервые. Взгляд темных глаз, казалось, пронизывал ее до костей.
- Ты ведь вообще не собиралась рожать от меня ребенка?
- Не собиралась.
- И сколько времени ты намеревалась водить меня за нос?
Всю жизнь, подсказал тихий внутренний голос, всю жизнь, потому что тогда я могла бы оставаться с тобой. Однако вслух она этих слов не произнесла.
- Не знаю. До тех пор, пока ты не докопался бы до правды.
- И ты продолжала бы пить таблетки, внушая мне, что мы просто не можем иметь детей?
- Да.
- Бог мой, как же я тебя ненавижу!
Сьюзен вся съежилась, ей казалось, что она вот-вот умрет.
- Я знаю.
- Нет, не знаешь. Ты и понятия не имеешь, насколько ты мне противна. - В два прыжка Бен покрыл отделявшее их расстояние, поднял руку словно для удара, но вместо того, чтобы ударить Сьюзен, сжал ее лицо в ладонях и впился в рот свирепым поцелуем. - Почему? - резко спросил он, оторвавшись, прямо в ее дрожащие губы. - Ответь мне: почему. Я хочу понять. - Его губы были такими теплыми, и Сьюзен невольно потянулась к нему, мечтая прижаться к его груди. Однако Бен, схватив за запястья, резко отстранил ее руки. - Я жду!
- Не надо тебе этого знать, Бен, это такой ужас…
- Мне нужна правда.
Сьюзен беспомощно смотрела на него, понимая, что теряет его - да что там, уже потеряла. Она так долго хранила свою страшную тайну. Никому, даже отцу не рассказала о том, что случилось тогда в парижской студии.
- Скажи мне.
С чего начать? Какое слово произнести первым?
- Я… у меня уже был ребенок.
- Что?!
Кровь так бешено стучала в висках, что, казалось, Сьюзен вот-вот рухнет. Она не смела поднять на Бена глаза.
- У меня был ребенок, - еле слышно прошептала она. - Маленький сыночек.
- Когда?
- От брака с Фрэнком. Мы были женаты чуть больше года, когда родился Джимми.
- И что же дальше?
- Я его потеряла.
- Он родился мертвым?
- Нет. - Сьюзен вся покрылась холодным потом. Как выговорить следующие слова? Перед глазами снова встала страшная картина, которую она отгоняла от себя все эти годы. - Я нянчила его сама. Ему исполнился годик, а потом…
- Что потом, Сьюзен? - рявкнул Бен. Схватив ее за плечи, он стал свирепо трясти ее, словно выбивая из нее правду.
- Я убила его.
Глава одиннадцатая
Нет, Бен решительно отказывался верить. Он снова и снова заставлял Сьюзен повторять рассказ, не обращая внимания на ее судорожные всхлипывания. Что-то тут не вязалось. Бен пытался составить себе цельную картину, но какие-то куски выпадали из нее, превращая историю Сьюзен в чудовищную головоломку.
Так, хорошо, она познакомилась с Фрэнком в Париже. Сьюзен вышла за него замуж тайно, не поставив в известность родителей. Ее отец, все же прознав о замужестве дочери, был крайне возмущен, и они впервые в жизни поссорились. Но Алиреза Нариман слишком любил дочь, чтобы бросить ее на произвол судьбы. Он не отказал ей в материальной поддержке, но на какое-то время связь между ними прервалась. Отец явно рассчитывал, что дочь вскоре поймет, что ее брак обречен на неудачу, и покинет мужа. Поэтому-то Сьюзен и не решилась сообщить родителям о ребенке. Она не сказала о нем даже матери, с которой иногда созванивалась. До этого места рассказ Сьюзен выглядел вполне логично. Загадки начинались дальше.
- Бен, умоляю, не надо больше…
От душевной боли Сьюзен скорчилась на кровати. Но Бен был неумолим, сейчас ему было не до жалости.
- Как утонул ребенок? - резко спросил он.
- В воде, в своей ванночке. Он купался.
- Сам он, годовалый, не мог купаться. Это ты его купала.
- Да.
- И что случилось?
- Он утонул.
- Как?
- Может, его стульчик сломался. Или нет… Я не помню, Бен, прошло столько времени.
- Не так уж и много, всего четыре года.
Сьюзен закрыла глаза и обхватила себя руками.
- Отпусти меня, - прошептала она. - Отпусти меня, отпусти!
- Я хочу услышать. Хочу знать, как ты допустила, чтобы твой ребенок утонул.
- Я не могу тебе сказать.