- И ради этого я должна буду всего лишь переехать жить к вам, а ты к нам? - спросила я, чувствуя себя при этом как рыба, польстившаяся на особо лакомую приманку. Но ей, этой рыбе, не особенно долго радоваться тому, как вкусна эта приманка. И она поймет это в тот момент, когда вылетит из воды, болтаясь на остром крючке.
- Именно, - сказала Эвелин. - Фриц - всего лишь фон. Все остальное пойдет своим чередом.
- Что остальное?
- Ну, ты же знаешь.
- Не знаю!
- Брось, не притворяйся большей дурочкой, чем ты есть! Фриц хочет, чтобы мы поменялись всем.
- Что ему-то от этого?
Эвелин пожала плечами.
- Я же сказала: положительные эмоции! Осознание своего права иметь право. Осознание права держать все под контролем. Да откуда я знаю! Нам должно быть безразлично! Нам нужны только деньги, разве нет?
Я кивнула. Да, мне нужны были деньги. Но мне был нужен и Штефан. И ни при каких обстоятельствах я не могла позволить себе смириться с мыслью, что за эти полгода он вдруг решит, что Эвелин подходит ему больше, чем я. Поэтому я с надеждой добавила:
- Но если наши мужья все-таки не захотят ввязываться в эту авантюру…
- Захотят, - уверенно оборвала меня на полуслове Эвелин. - Они ерепенятся лишь из принципа. Так, чтобы немного показать свое достоинство.
- А что будет с нашим достоинством?
- За такую цену я с удовольствием им поторгую, - заявила Эвелин. - Кроме того, все далеко не так драматично. Мы же всего лишь меняемся мужьями, а не работой, пристрастиями в еде и питье или автомобилями! И даже не шмотками - потому что в этом случае я бы трижды подумала, прежде чем согласиться.
- Я все равно не влезла бы в твой размер, - произнесла я и не удержалась от улыбки.
- Во всяком случае, в те вещи, что надеваются на верхнюю часть тела, - ответила Эвелин и тоже ухмыльнулась. - Так что, как ты смотришь на это? Будешь участвовать?
- Ну да - это все-таки лучше, чем продавать свою почку, - сказала я.
- Значит, договорились! - Эвелин протянула мне руку.
Я пожала ее, всеми силами стараясь подавить нараставшее внутри ощущение, что я, как та рыба, сама насаживаю себя на крючок.
- Если Штефан и Оливер действительно "за", я приму в этом участие. Но не знаю, действительно ли я этого хочу. Потому что если они любят нас, то должны были бы сказать однозначное "нет". Или я не права?
- Лучше тебе не задаваться этим вопросом.
Я судорожно сглотнула слюну.
- И все же мне это представляется довольно рискованным.
- Жизнь - игра. Не рискуя, в ней трудно что-нибудь выиграть. Я думаю, они подыграют нам, глупышка!
- Конечно, - словно автомат, повторила я.
Когда она уже подходила к двери, мне в голову пришла еще одна мысль.
- Послушай, Эвелин!
- Да? - Она обернулась.
- Так что же все-таки означает слово "reussieren"?
- Не имею ни малейшего понятия! - отрезала Эвелин.
- А какой из Северо-Фризских островов самый большой?
- А) Нордерней, В) Ямайка, С) Боркум или D) Фемарн. - На лице Эвелин проскользнуло подобие улыбки.
- Фемарн - скорее всего, нет, - сказала я. - Он находится в Балтийском море. Остаются лишь Ямайка, Боркум или Нордерней.
Улыбка Эвелин стала более различимой.
- В конце концов мы обе станем миллионершами без необходимости отвечать на эти дурацкие вопросы.
Глава 5
Штефан сидел за компьютером спиной к двери, когда я зашла к нему в кабинет.
- Я сейчас, - сказал он не оборачиваясь.
- Не спеши. Я все равно еще не разогрела.
Я не особенно хорошо умела готовить и Штефан тоже. К непременным атрибутам нашей повседневной рутины относилось: достать какой-нибудь замороженный полуфабрикат из холодильника и разогреть его в микроволновке. По вечерам мы, как правило, проделывали то же самое. Это было не особенно полезно для здоровья, но если между делом есть побольше фруктов, то у человека появляется шанс протянуть до старости. Если повезет.
Я встала за спиной у Штефана и начала гладить его русую голову. Мне всегда было очень трудно оторвать от него руки, когда мы оставались одни. Мы были женаты уже десять лет, но не проходило дня, чтобы я не задумалась, почему этот выдающийся, умный мужчина женился на мне, Оливии, с дурацкой фамилией Прцбилла, с огромными руками, вечно испачканными землей, и прической, похожей на кочан цветной капусты. Это было чудо - лично мне явившееся с небес чудо. Имела ли я право пойти на риск и позволить ему прожить целых шесть месяцев с такой женщиной, как Эвелин? Не осознает ли он за это время, как мало я подхожу ему, как мало я привлекательна?
Штефан довольно заурчал.
- Ну, маленькая Молли-Олли, - промурлыкал он, открывая на экране монитора какое-то электронное послание и изучая адрес отправителя.
Это было послание из похоронного бюро Зегебрехта.
- Не называй меня так, - пробормотала я. - Я ведь совсем не такая пухленькая.
- Но это так хорошо рифмуется, - облизываясь, произнес Штефан. У него была замечательная трехуровневая рифма. - Молли-Волли - Олли. - У тебя есть для меня что-то новое?
- Ничего из того, о чем ты не знаешь, - ответила я и решила сразу взять быка за рога. - Я со своей стороны не имею ничего против того, чтобы некоторое время пожить в роскошном пентхаусе у Оливера.
Руки Штефана одновременно упали на клавиатуру компьютера. И вместо подобающего случаю "Глубокоуважаемый господин Зегебрехт" на экране появилась бессмысленная комбинация букв "Глубокоуважаемый 857zmb".
- Я думаю, что у них дома есть даже водяной матрац, - добавила я, потому что Штефан никак не реагировал.
- Но тебе совсем не обязательно ложиться в его постель, - произнес Штефан хриплым голосом. - Об этом речи не шло.
- За миллион евро я могла бы прорваться и туда, - промурлыкала я. - Я почему-то абсолютно уверена, ты не оставишь ночевать бедную Эвелин в ванной комнате. Или оставишь?
Штефан наконец повернулся ко мне.
- Тебе позвонил Оливер? Старая свинья.
- Да нет! Эвелин мне рассказала. Оливер же считает, что это не подлежит обсуждению. Точь-в-точь как ты.
Штефан помолчал несколько секунд. Затем спросил:
- А Эвелин?
- Она настроена… получить деньги.
Во всяком случае, я так надеялась. Поскольку она тоже была настроена на Штефана, я понимала, что вся проблема во мне. Причем довольно большая проблема.
- Гм, - произнес Штефан. После чего скептические складочки у него на лбу внезапно исчезли. Он тихо засмеялся, усаживая меня к себе на колени. - Это все-таки самая сумасшедшая идея, которая когда-либо приходила в голову нашему старику.
- А ты хоть знаешь, как он пришел к этой абсурдной идее?
Штефан покачал головой.
- Он сказал, что мы ничего не изменим в нашей жизни сами. Поэтому он решил сделать это за нас.
- Но неужели, по-твоему, наша жизнь так плоха? - пробормотала я, прижимаясь к его груди.
- Нет, совсем нет. Но единственное, чего в ней не хватает, - это одного миллиона евро.
- А все остальное могло бы оставаться так, как есть? - спросила я.
- Конечно. Мы бы лишь справились с нашими главными проблемами.
Собственно, я думала примерно так же.
- Но здесь есть еще одна проблема, сродни выигрышу в лотерее. Ты никогда не знаешь, станут ли эти деньги счастливыми…
- В нашем случае это не так, - прервал меня Штефан.
- А ты бы мог прожить некоторое время вместе с Эвелин? - спросила я и взъерошила ему волосы. - Целых шесть месяцев?
- Если ты сможешь столь же долго переносить моего брата… - Штефан принялся накручивать мои волосы себе на палец. - Придется приносить жертвы.
Я думала о миллионе евро и о том, что можно сделать с помощью этих денег. Жертва, которую мне предстояло принести, не казалась столь громадной. Провести небольшой срок рядом со стариной Оливером не представлялось мне таким уж тяжелым занятием. Я знала его как очень дружелюбного и сдержанного человека. И он умел восхитительно готовить. Кроме того, квартирка у них была совершенно новая, и из каждого уголка веяло порядком и стилем, так присущим Эвелин. Целых полгода, не опасаясь, что на тебя вот-вот упадет кусок потолка, и с едой, приготовленной не в микроволновке.
- Я думаю, что смогу это выдержать, - произнесла я.
"Столько же, сколько ты сможешь удерживать себя в отношении Эвелин, - хотела добавить я. - Но постарайся понять это сам". Я надеялась, что так и будет.
Штефан глубоко вздохнул.
- Ну, тогда можно сказать… мы оттяпаем этот миллион.
Я думала, что, узнав о нашем согласии на его "предложение", Фриц сильно расстроится и решит изобразить, что все придуманное им было лишь шуткой. Частица моей души, очень маленькая, которая в данной ситуации была равнодушна к деньгам, даже надеялась, что Фриц в любом случае даст задний ход.
Но Фриц даже глазом не моргнул.
- Я знаю, с кем имею дело, - только и произнес он.
Это снова было воскресенье, последнее перед первым мая. Дождь не прекращая барабанил по стеклянной крыше зимнего сада, в помещении образовался восхитительный полумрак. В остальном же все здесь было как и в прошлый наш приезд: на столе перед нами стояли тарелки с нарезкой из мясной лавки Зендманна, купленной на очередной распродаже, дети ели булочки с вареньем, Катинка снова была одета в платье пастельных тонов, на этот раз светло-голубое, под цвет скатерти на столе. Эберхард спрашивал, какое из животных не живет в Африке: А) тигр, В) опоссум, С) жираф или D)броненосец.
И я в очередной раз не знала правильного ответа.
Невозможным, невероятным оказалось лишь то, что Оливер, которому было поручено озвучить наше решение, заявил после первой чашки кофе:
- Мы все обсудили, папа. И мы принимаем твое предложение.
В тот момент, когда Фриц произносил свое равнодушное: "Я знаю, с кем имею дело", Эберхард и Катинка одновременно подскочили со своих плетеных кресел.
- Что за предложение? - спросила Катинка.
А Эберхард сказал:
- Что касается меня, то мне тоже очень хотелось бы узнать об этом. Если будет позволено.
Мы все устремили взгляды на Фрица, потому что дело было теперь за ним, только он мог разъяснить суть происходящего. У меня еще теплилась надежда, что старик рассмеется и произнесет что-нибудь вроде: "Ха-ха! Как здорово я вас разыграл, а? Весь апрель - никому не верь!" Или: "Посмотрите, вас снимает скрытая камера! Ха-ха!"
Но Фриц произнес:
- Я лишь пообещал твоим братьям выплатить значительную часть причитающегося им наследства. По миллиону евро каждому, если они на протяжении полугода станут соблюдать одно небольшое условие.
- Миллион евро, - простонал Эберхард. - Да от такой новости все дырки повылетают из сыра.
- Бац! - выкрикнул Тиль. Он только-только научился считать до ста. - Целый миллион. Столько стоит "феррари", который купил отец Тима.
- Не совсем, - вставила я.
- А что же это за маленькое условие? - спросила Катинка.
Впервые за все время, что я знала ее, она совершенно не обращала внимания на детей в процессе разговора.
- Штефан и Оливер должны будут поменяться женами на шесть месяцев, - произнес Фриц.
Эберхард только и сумел, что произнести свое знаменитое "Ага" (которое, впрочем, звучало по сорок раз на дню), а Катинка выглядела так, словно вылила на себя горячий кофе. Не обращая на это внимания, Фриц невозмутимо продолжал:
- Необходимые детали определены в договоре, который лежит на моем рабочем столе: Дингс, э, Эвелин переедет жить к Штефану в его развалюху, а Дингс, э, Оливия к Оливеру в город. Каждый день все они станут, как и прежде, ходить на работу и заниматься повседневными делами, но начиная с восьми вечера никто из них не будет иметь права вступать в контакт со своим законным супругом: никаких встреч, даже вчетвером, никаких звонков, ничего. Мы оставим за собой право в любое время проверять ваши телефонные счета как за городской, так и за мобильный телефон. При первой же попытке нарушить правила мы будем считать пари проигранным, и никто из вас в жизни больше не только не увидит, но даже не услышит ничего об обсуждаемых миллионах.
- Кто это "мы"? - спросил Оливер.
- О, это несколько моих друзей и я, - ответил Фриц. - Вы их хорошо знаете: это небезызвестный несчастный Шерер, доктор и добрый старина Хуберт Рюккерт.
- Я всегда подозревал, что вы на своих встречах занимаетесь не только игрой в "Двойную голову", - произнес Штефан.
А Эвелин добавила, впрочем, довольно тихо:
- Четверо сумасшедших стариков с большим количеством свободного времени и денег…
Эберхард в очередной раз произнес свое бестолковое "Ага", а Катинка выглядела так, словно потеряла способность дышать.
- Итак, значит, это все-таки пари, - сказала я. - Но если кто-то его заключил, то кто и с кем? И почему? И если мы откажемся принимать во всем этом участие, то это будет означать, что ты проиграл? И о каком же количестве денег все-таки идет речь? Что для тебя выгоднее: если ты заплатишь нам два миллиона или если проиграешь?
- Это вас не касается, - грубо оборвал меня Фриц. - Договор лежит на столе, вы можете его спокойно прочитать, а затем сказать, согласны ли вы принять поставленные условия. И я думаю, что, вступая в эту игру, вы каждую минуту должны будете помнить, что Шерер не преминет регулярно совать свой любопытный длинный нос в замочные скважины ваших дверей - ха-ха-ха!
- Но ведь твои старые коз… друзья не получат ключи от наших домов? - возмущенно спросил Штефан.
Фриц покачал головой:
- Нет-нет, мы, конечно, сначала будем звонить. Но мы оставляем за собой право нанять частного детектива или использовать иные методы и средства для наблюдения за вашей жизнью… в договоре это все указано. Дингс, будь шустрым мальчиком и принеси быстренько бумаги, которые лежат у дедушки на письменном столе.
Тиль спрыгнул со стула и выскочил из комнаты. Для него это была огромная честь, потому что при обычных обстоятельствах дети ни при каких условиях не допускались к деду в кабинет.
Лица родителей мальчика постепенно приобрели нормальное выражение.
- Ага, ага, ага, - снова произнес Эберхард с сильным придыханием. - Это действительно крепкий табачок.
Катинка недоуменно покачала головой.
- Это же… это же… - промямлила она. - Вы не можете этого сделать. Это… неприемлемо!
Тиль вернулся назад с несколькими листами бумаги. Оливер забрал их у него и начал читать. Штефан встал у брата за спиной, чтобы тоже видеть написанное. Мне очень хотелось присоединиться, но Катинка предприняла такой рывок и заняла оставшееся место так быстро, что бедный Жан от неожиданности вместо бутерброда с вареньем засунул в рот кусок бумажной салфетки, который мне с трудом удалось вытащить.
- Дочка, да не волнуйся ты так, - произнес Фриц. - О тебе я тоже подумал!
- Но я не стану участвовать ни в чем подобном, ни при каких условиях! - пронзительно взвизгнула Катинка.
- Тебе это и не удастся, - вставила Эвелин. - Кто захочет меняться с тобой мужем? Да еще на шесть месяцев!
- Даже на шесть секунд, - добавила я.
Но Катинка нас не слушала. Я никогда в жизни нe видела ее такой. Она даже не обратила внимания, что Леа, как обычно, опрокинула стакан с молоком на скатерть.
- Я никогда не поменяю ни на кого моего Эби, - возмущенно произнесла она. - Никогда. Я не настолько больна.
Я тихонечко вытерла со скатерти разлившееся молоко и подала Леа новый стакан.
- Но если гора не идет к Магомеду, - произнес Эберхард и лукаво посмотрел на нас с Эвелин. - Дружба дружбой… За миллион евро… Был бы хлеб, а мыши будут…
- Никогда! - закричала Катинка. - Я считаю, что это совершенно несправедливо: почему я должна быть наказана, если у нас нет никаких долгов, а мой муж умеет распоряжаться деньгами? Вы что здесь, все с ума посходили? Как я объясню это своим знакомым? Они будут считать нашу семью сумасшедшей, если узнают, что мои братья поменялись женами!
Я нашла, что в этом она совершенно права. Но и людям тоже будет на что посмотреть - в конце концов, мы были семейством Гертнеров.
Смотрите в сегодняшней серии: "Обмен женами". Согласятся ли сыновья и невестки старого патриарха Фрица принять участие в этой неслыханной авантюре? И каким будет вознаграждение для маленькой, вечно беременной сестрички за то, что она не захотела ни с кем меняться своим любимым Эберхардом? Следите внимательно за тем, какие еще чудеса произойдут в жизни наших героев, и затаите дыхание: Гертнеры - непредсказуемое семейство.
- Успокойся, дочка, - сказал Фриц. - Разумеется, я хотел сделать так, чтобы всем моим детям было хорошо! Я долго думал над этим и могу тебе тоже предложить один обмен.
- Нет, нет и нет! - закричала Катинка.
Я бы на ее месте ожидала, что ей-то Фриц предложит куда более выгодный обмен. Но Фриц вообще не имел в виду ее мужа. Поменяться предстояло кое-чем другим:
- Твоя квартира на мой безвкусный "марципановый торт", - сказал он.
- Что? - вскрикнула Катинка.
Она пришла в такое возбуждение, что впервые даже не попыталась помешать Жану в очередной раз съесть яйцо вместе со скорлупой. Его остановила я. Яичная скорлупа не очень полезна для здоровья.
Эберхард слегка привстал со стула и тявкающим голосом произнес:
- Что касается меня, то я не такой идиот, чтобы менять свой дом на какой-то торт!
- Господи, Эби! Фриц имеет в виду свою виллу, - объяснила я ему.
- Какую виллу? - тупо спросил Эберхард.
- Эту, где мы сейчас находимся, - сказала я и повела вокруг рукой, добавив про себя: "И опусти на место свой толстый зад".
- Этот дом? - тупо повторил Эберхард и недоуменно уставился на Фрица. - Ты хочешь поменять свой дом на нашу квартиру?
Фриц кивнул:
- Ваша квартирка уже сейчас стала вам мала. Дети растут. А здесь хватило бы места всем четверым и еще нескольким. Риелтор оценил этот дом в миллион из-за очень хорошего местоположения и только что проведенного нового газопровода. Он очень хвалил толстые стены и зимний сад, и, по его мнению, все эти нелепые башенки и статуи ничто по сравнению с перечисленными достоинствами. Сауна и бассейн еще более повышают стоимость, а две тысячи квадратных метров участка с деревьями - это еще надо поискать в наших местах.
- Ага, - произнес Эберхард и облизнул пересохшие губы.
- Ты… ты… но ты же так любишь этот дом, - произнесла Катинка, готовая вот-вот расплакаться. - Вы с мамочкой вместе покупали его…
- Я уже тогда считал его отвратительным, - ответил Фриц. - Вся эта мишура, да к тому же еще и в розовых тонах! Это не цвет для мужчины. Кроме того, он очень велик. Что мне, старому человеку, делать с таким количеством квадратных метров, лестниц и этажей? Я решился содержать его только потому, что ваша мама хотела, чтобы кто-то из вас впоследствии жил здесь. И я думаю, что из вас троих ты больше всех этого достойна. И детям здесь будет где развернуться. Лестницы и перила словно созданы для того, чтобы они по ним катались. Но если тебе это не по душе…