А Стив в это время уже встал из-за стола и последние слова произносил, стоя в дверях гостиной. И так получилось, что в это самое время недалеко от него проходила по своим делам новая горничная Рэндонов, симпатичная темноглазая девушка, кажется, ее звали Нэнси Рубенс. И на последних словах Стива о том, что он уедет, девушка вдруг слегка вздрогнула и посмотрела на него.
Стив тоже посмотрел на девушку. Доли секунды продолжался этот взгляд, в котором молодые люди принадлежали только друг другу и никому больше. И все. Больше ничего интересного, пожалуй, в этот день в особняке Рэндонов, да и во всем остальном мире, не случилось.
Стив Рэндон направился дальше по своим делам, а Нэнси Рубенс – по своим. Мэл Рэндон, посадив двух светил в области медицины на такси и отправив их в аэропорт, тоже куда-то укатил на одном из старых потрепанных временем автомобилей.
Папа Тим и мама Ирма отправились в сад, чтобы в сотый раз рассказать садовнику, какие цветы как полагается поливать. А Амалия Рэндон со своей подругой Кларой поднялись наверх в комнату Амалии, где они так и повалились на ближайшие кушетки и кровати вне себя от хохота.
Часть 2
Еще через день был день рождения Стива Рэндона. И с самого раннего утра в дом стали приноситься и привозиться разнообразные свертки и коробочки. И эти свертки и коробочки складывались под дверь комнаты Стива, да так, что в конце концов, когда Стив проснулся, он не смог открыть дверь и выйти из комнаты.
Весь день был наполнен праздничными хлопотами и поздравлениями. Обычно в такие дни в дом Рэндонов съезжались все, кому не лень. Сам виновник торжества выглядел уставшим, и единственным его желанием было успеть где-нибудь уединиться, пока его до потери пульса не заобнимал какой-нибудь очередной незнакомый седовласый господин, неизвестно каким образом пробравшийся в их дом.
Обычно эти господа представлялись Стиву давними приятелями его отца, и они, конечно же, всегда прочили его папе замечательное и блистательное будущее, а Стива Рэндона помнили еще "вот таким". После столь торжественных и утомительных приветственных речей стародавние друзья спокойно разбредались по дому и саду Рэндонов совершенно самостоятельно. Их даже не нужно было никуда провожать, потому что они и так помнили, что и где здесь находится еще "вон с каких пор".
Мэла Рэндона не было дома, Амалия видела в окно спальни, как он выезжал за ворота особняка на потертом красном автомобиле еще в шесть часов утра.
– Надо же, как обнаглел, – громко сказала сама себе Амалия, – он уже в такую рань на свидания отправляется!
Еще Амалии из окна ее спальни были прекрасно видны папа Тим и мама Ирма, которые по поводу очередного выдавшегося на их славном веку праздника ели пирожные на теннисном корте уже с самого восхода солнца.
– И только этим ненормальным, как всегда, радостно и беззаботно, – констатировала сама себе Амалия.
К середине дня именинника никто не мог найти, но всем было хорошо и так. В саду были накрыты большие столы, на которых были расставлены блюда с фруктами и легкими закусками.
Многочисленные гости гуляли по саду, знакомились друг с другом и уединялись в отдаленных уголках. Самые вежливые периодически подходили к выставленной в саду для всеобщего обозрения белоснежной праздничной кушетке и спрашивали о здоровье у нарядной Амалии.
– Конечно же, неважно, – возмущенным голосом произносила Амалия, – если бы не день рождения моего дорогого Стива, вряд ли я сегодня, такая больная, вообще встала бы с постели.
– Очень хорошо, что вы придумали лежать именно здесь, в саду, – говорили Амалии вежливые гости, – свежий воздух полезен для здоровья, особенно такого слабого, как ваше.
– Ах, – говорила несчастная Амалия, – меня это совсем не волнует, у меня почти не осталось никаких радостей в жизни.
И вежливые гости, терпеливо выслушав предназначенные им трагические монологи хозяйки дома, потихоньку ретировались спиной куда-нибудь в ближайшие кусты и беспрепятственно растворялись на бескрайней территории особняка.
Далеко за полдень симпатичная горничная Нэнси Рубенс, набрав в кухне еды и напитков, оглядываясь, чтоб ее никто не видел, незаметно подошла к двери библиотеки на втором этаже и тихо постучала.
– Я принесла вам еду, и меня никто не видел, – негромко сказала Нэнси Рубенс.
Дверь тут же отворилась, и изумленный Стив Рэндон быстро взял Нэнси за локоть, втащил в библиотеку и вновь закрыл дверь за замок.
– Но как вы догадались? – спросил Стив.
– О чем?
Нэнси Рубенс невозмутимо прошла к письменному столу, заваленному книгами, и поставила на него поднос с едой.
– Во-первых, что я здесь, а во-вторых, что я ужасно хочу есть?
– Сама не знаю, – улыбнулась Нэнси Рубенс, – догадалась и все.
Стив Рэндон сложил руки на груди и наблюдал за Нэнси. Ему было приятно смотреть на эту девушку, и Стив пока еще не мог себе объяснить, почему.
Нэнси тем временем отодвинула книги и расставила на столе еду.
– Даже не рассказывайте мне, что там происходит, – сказал Стив.
– Все только и спрашивают друг друга о вас.
– Не думаю, что их всерьез интересует этот вопрос.
Стив подошел к Нэнси.
– Мне нужно идти, – сказала она.
– Честно говоря, я надеялся, что вы составите мне компанию.
– Но вы же любите одиночество, – подняла на него Нэнси свои огромные темные глаза.
– Просто удивительно, как вы это заметили, – улыбнулся Стив, – судя по тому, сколько народу меня целыми днями окружает, об этом очень нелегко догадаться.
– Что вы, об очень многих вещах в этой жизни догадаться гораздо легче, чем кажется.
Нэнси отошла от стола.
– Значит, вы уходите?
Она кивнула.
– У меня много работы.
Нэнси подошла к двери и остановилась. Стив немного помедлил, потом тоже подошел к двери и открыл ее.
– Спасибо, – сказал Стив.
Нэнси кивнула и вышла из библиотеки. Она слышала, как Стив вновь запер дверь на замок. Тогда Нэнси остановилась и закрыла на время глаза. Ей нужно было прийти в себя и вновь возвратиться на землю.
К Амалии Рэндон в этот день приехали несколько давних друзей, которые по приглашению Амалии привезли своих в меру привлекательных дочерей. Дочери находились в том цветущем и прелестном возрасте, который приводил их престарелых родителей в лихорадочные размышления, как бы всю эту прелесть и неповторимость упаковать в выгодное и удачное замужество.
Стародавние приятели вежливо крутились вокруг Амалии, краем глаза незаметно определяя стоимость ее особняка.
– Ах, Амалия, как ты прекрасно выглядишь, – говорили приятели, – мы так давно не виделись, а ты нисколько не изменилась, ни капельки.
Ничтожные лгуны, думала Амалия, трогательно улыбаясь на их лицемерные приветствия.
Ближе к вечеру в дом вернулся Мэл Рэндон. Все тут же набросились на него с расспросами, где он был, и рассказами, как они его целый день ждали.
– Я был на фабрике, – сказал Мэл Рэндон, – перед отъездом на съемки решил упорядочить оставшиеся дела, – обратился он к Амалии.
Так я тебе и поверила, ядовито подумала Амалия, а вслух сказала гостям:
– Мэл опять уезжает на съемки. Это будет сериал.
– О, Мэл, – тут же запричитали гости, – ты ни секунды отдыха себе не даешь, все работаешь и работаешь.
– Моя жизнь – это работа, – сказал замечательный человек Мэл Рэндон.
Столы, выставленные в саду с раннего утра, были составлены в один длинный ряд, а именинник Стив Рэндон был найден в библиотеке дома и торжественно усажен во главе столов. Со всех сторон ему улыбались какие-то сахарные девицы, за спинами девиц бдительно дежурили их бесцветные, как опавшие прошлогодние листья, неугомонные мамаши.
Стив с тоской взирал на предназначенное ему великолепие и где-то в глубине подсознания наверняка даже несколько сожалел, что однажды решил появиться на этот скучный и безликий свет. Он встретился взглядом со своим отцом Мэлом Рэндоном, но тот в знак поддержки только развел руками, как бы говоря, мол, все, Стив, что с нами в этой жизни происходит, зависит от кого угодно, только не от нас.
Стив заметил, как из дома вышла симпатичная горничная Нэнси Рубенс. Так получилось, что в этот день она была единственным человеком, кто хоть немного его понял. Нэнси подошла к Амалии Рэндон и сказала ей, что на сегодня она сделала все дела и уходит домой. Амалия кивком головы ее отпустила.
Но, прежде чем уйти, Нэнси подняла голову и посмотрела на Стива, как будто почувствовала его взгляд. И тогда Нэнси подмигнула Стиву и только после этого развернулась и пошла к воротам дома.
А Стиву заботливые гости надели на шею какую-то пышную гирлянду из фиолетовых листьев и цветов. И от этого его тоска и одиночество еще больше усугубились.
* * *
На следующий день весь дом провожал в дальнюю дорогу Амалию Рэндон. Утром она вызвала к себе горничных, охранников и поваров и выдала им огромные списки дел, которые каждый из них будет делать в ее отсутствие.
– Никто в доме не будет отдыхать только потому, что меня здесь не будет, – сказала Амалия, – помните, я и вдалеке буду знать обо всем, что творится в доме.
И горничные, охранники и повара выразительно покивали Амалии Рэндон: мол, хорошо, мы все поняли и полностью с вами согласны, никто из нас теперь не будет отдыхать вообще никогда.
А про себя горничные, охранники и повара облегченно вздохнули. Ибо одной проблемой в их биографиях в связи с отъездом Амалии будет меньше, ведь этой проблемой была сама Амалия.
Не забыла Амалия проститься и со Стивом. Она отлучилась с ним в сад.
– Стив, – сказала Амалия, – мне нужно поговорить с тобой об одном важном и деликатном деле.
– Мама, – сказал Стив, – только не надо со мной опять об этом разговаривать.
– О чем? – удивилась Амалия.
– О моей женитьбе, – невозмутимо сказал Стив, – о чем же еще?
– С чего ты взял, что я об этом собираюсь говорить?
– А о чем еще способна разговаривать заботливая мамаша со своим безалаберным сыном?
– Ну, например, о погоде.
Амалия стала усердно обдумывать ход дальнейших действий.
– Учти, ближайшие сто лет я жениться не намерен, впрочем, я тебе об этом неоднократно говорил.
– А обо мне ты подумал? – сорвалась Амалия, – Ты подумал, что я одной ногой стою в могиле? Ты подумал, как я переживаю о том, что ты до сих пор не нашел места в жизни?
– Мама, я тебя умоляю, – взмолился Стив, – это нечестно. Мы все стоим одной ногой в могиле, в этом смысле мы равны, так что это обстоятельство не является решающим аргументом для вмешательства в мою личную жизнь и мои планы на эту жизнь. И о каком месте в жизни ты говоришь? Мое место там, где я существую, каждый человек является тем, кем он сам себя видит и ощущает, а не тем, кем его стараются сделать другие люди. И пытаться вогнать свою жизнь в какие-то общепринятые и определенные рамки – это не самое правильное решение, которое придумало наше общество.
– Но я не вмешиваюсь в твою жизнь, я желаю тебе только добра.
– Бог мой, какая знакомая фраза.
– Да, обычно ей пользуются все хлопотливые престарелые мамаши, когда хотят исковеркать жизнь своих великолепных сыновей.
– Совершенно верно.
– Но я действительно не лезу в твою жизнь, ты глубоко ошибаешься.
– Зачем тогда сюда приехало это сборище твоих престарелых друзей? Ведь ты столько лет их не видела и дальше бы с удовольствием ничего о них не слышала, если бы у тебя не было каких-то собственных планов на их упитанных дочерей.
– Неужели я обращаюсь к людям только в том случае, если у меня на них есть какие-нибудь планы? – притворно ужаснулась Амалия.
– Только не говори мне, что это для тебя новость.
– Может, для меня это не новость, но как ты об этом догадался?
– Об очень многих вещах в этой жизни догадаться гораздо легче, чем кажется, – сказал Стив и крепко задумался о том, где он слышал эту фразу.
– На чем мы с тобой остановились? – сказала тем временем Амалия.
– На том, что твои мнимые друзья привезли сюда своих расфуфыренных дочерей.
– Стив, милый, – взмолилась Амалия, – неужели тебе никто из них не понравился?
– Нет, мама.
– Ну хоть одна, – клянчила Амалия.
– Нет, – твердо сказал Стив, – и нам пора заканчивать этот беспредметный разговор.
– Они такие начитанные, образованные, – расхваливала Амалия каких-то неизвестных девиц.
– Надеюсь, они тоже сегодня уезжают?
– А может, они пару недель здесь поживут? – осторожно спросила Амалия.
– Что? – в ужасе сказал Стив.
– Ты бы получше к ним присмотрелся? – попросила Амалия.
– Я уйду из дома. А ты опоздаешь на свой самолет.
– Хорошо, они тоже сегодня уедут, только дай слово, что, когда я вернусь, мы продолжим этот разговор.
– Я согласен, учитывая, что ты приедешь только осенью.
– Может, я приеду раньше, – обиделась Амалия. – Если мне будет позволять здоровье, я, конечно, попутешествую подольше, как рекомендуют врачи, но все может случиться.
– Только не начинай опять жаловаться. Мы знаем, как эти путешествия благотворно влияют на твое здоровье, так что наслаждайся красками мира и ни о чем не беспокойся.
Амалия благодарно смотрела на своего заботливого сына. Он был у нее самый лучший сын в мире. Он был – то, что надо.
В полдень Мэл Рэндон посадил дорогую жену и ее не менее дорогую подругу Клару в машину и отвез их в аэропорт. В аэропорту Мэл Рэндон в очередной раз заверил Амалию, что он тоже завтра уезжает из города, после чего Амалия со спокойным сердцем села в самолет.
Гости тоже постепенно покинули дом Рэндонов. Кто уехал вчера, кто – сегодня. Обиженные девицы, которым совершенно напрасно было обещано замужество с самым лучшим молодым человеком на этом полушарии, высокомерно рассаживались в дорогие автомобили своих благополучных родителей.
Папа Тим и мама Ирма второй день без устали выходили помахать новым и старым знакомым и терпеливо объясняли, какой следующий праздник намечается в их гостеприимном доме. И что все они – и папа Тим, и мама Ирма, и все остальные члены семьи с нетерпением будут ждать этих малознакомых людей к себе в гости.
Мэл Рэндон загрузил свои вещи в один из старых автомобилей и в один прекрасный миг тоже отправился из дома в неизвестном направлении.
* * *
И жизнь в особняке Рэндонов потекла своим чередом. Папа Тим и мама Ирма целыми днями создавали себе ощущение полноценной жизни путем преодоления различных трудностей.
– Эй, Стив, идем к нам, – периодически зазывали они любимого внука Стива, выглядывая из какой-нибудь драгоценной машины Мэла Рэндона, к которым тот вообще-то не подпускал никого из посторонних, а папу Тима и маму Ирму – особенно.
– Идем к нам, Стив! – кричали папа Тим и мама Ирма. – Мы будем заниматься твоим воспитанием.
– Не дождетесь, – отвечал Стив.
Он с ужасом наблюдал, как они с ветерком проносились мимо него на автомобиле и со всего ходу благополучно въезжали в какое-нибудь неожиданно расположившееся на пути непреодолимое препятствие. Стив содрогался при виде этой сцены и закрывал рукой глаза. Но уже в следующую секунду из машины радостно неслось:
– Доктор! Доктор! Позовите доктора! Мы целых пятнадцать минут не измеряли давление!
Но доктора и не нужно было долго звать, он и так целыми днями бегал за ними, выпучив глаза, и даже, если было нужно, нырял в бассейн прямо со своим чемоданчиком с лекарствами. Но доктор и не жаловался, ведь именно за эти трудности ему так неплохо и платили.
Стив Рэндон брал компьютер и необходимые книги и отправлялся куда-нибудь далеко в глубину сада. И буквально за месяц такой нелегкой жизни он разработал одну программу, которую, как он прекрасно знал, у него с руками и ногами оторвут несколько компьютерных компаний. Эти компании давно и самого Стива приглашали на работу, да только ему было неохота впутывать себя в какие-то рамки и ограничения, которые навязывали человеку рабочие контракты.
Стив был свободным и независимым человеком. Он сам должен был выбирать в жизни то, что считал нужным и приемлемым для себя, и то, что его больше всего в этой жизни устраивало.
Правда, с выбором жизненного пути у Стива была одна небольшая проблема. Он и сам толком не знал, что ему было необходимо и в чем он был бы действительно счастлив. Но не мог же он теперь бросаться в туманные и неопределенные мероприятия, которые предлагали ему другие люди. Будь то женитьба непонятно на ком или работа неизвестно где.
Нет, он ждал. Вот-вот его жизнь изменится, в ней откроется что-то важное, и тоненькое счастье подойдет к нему мягко и бесшумно, осторожно ступая нежными ногами по колючей зеленой траве, и тронет задумавшегося Стива за правое плечо. И тогда Стив очнется от ежедневной бессмысленности существования, и перед ним откроется великая тайна его предназначения в этом прекраснейшем из миров.
К концу месяца Стив Рэндон сделал открытие, что симпатичная девушка Нэнси Рубенс работает в доме через день. Кто-то, не она, принес ему однажды в сад поднос с прохладительными напитками и тронул задумавшегося Стива за правое плечо, чем до смерти его перепугал.
Стив поднял глаза и увидел, что перед ним стоит высокий повар, говорили, что он был большой романтик и по ночам пишет стихи.
– А где эта девушка? – неожиданно для себя спросил Стив.
– Если вы о Нэнси Рубенс, – догадался повар, – то она работает у вас в доме через день.
– А-а-а, – протянул Стив.
– Просто сегодня пасмурно, вот вам и грустно, – сказал повар, чем еще больше Стива удивил.
– А почему вы сами разносите напитки?
– Потому что все остальные в доме очень заняты, ваша мама задала им столько работы, что они вряд ли справятся до ее приезда.
– Но она приедет осенью.
– Да, мы знаем, но за это время мы с большим удовольствием перестроили бы заново ваш особняк, чем сделали то, что она каждому из нас написала.
Стив улыбнулся.
– Сегодня, и правда, очень пасмурно, – сказал он, – я думаю, что вы можете устроить себе выходной.
– О нет, это сразу станет известно вашей маме.
– Каким образом?
Большой повар пожал плечами и развел руки в стороны.
– Не знаю, но каким-то странным и непостижимым образом ей становится обо всем известно.
Стив улыбнулся, кивком головы отпустил повара и снова уткнулся в компьютер.
* * *
Симпатичную горничную Нэнси Рубенс Стив Рэндон встретил на следующий день в библиотеке. Она вытирала пыль с верхних книжных полок. На полу рядом с Нэнси лежала раскрытая книга.
Стив подошел к книге и взял ее в руки.
– Девушка, читающая Борхеса и вытирающая пыль с книжных полок чьей-то библиотеки? – сказал Стив Рэндон.
– Совсем несовместимые понятия? – улыбнулась Нэнси.
– Абсолютно несовместимые.
– Должна же я где-то работать.
– Но почему ты не идешь учиться?
– Долгая история.
– У меня есть время.
Стив присел на край стола.