- Вот здесь пока посиди, остынь! Распутница! На глазах у дворни! Позор! Позор!
Он запер её в гардеробной своей спальни на ключ. Даша охнула и сползла по стене. Окон здесь не было. Дверь дубовая, сделана еще при прадеде, такую просто так не сломать. Что же ей делать? В бессильной злобе она принялась швырять отцовскую одежду из шкафов на пол. Бить фарфоровые статуэтки о стену. Все, что она на ощупь находила в темноте, летело или в стену или на пол. Устав и обессилев, она упала навзничь и разрыдалась.
Привязанный к скамье, Никита уже больше часа ждал наказания. Он стиснул зубы, когда первый удар хлыста пришелся по его спине. Разрывая кожу, удары сыпались один за другим. Он уже не чувствовал боли. Дышать становилось все трудней, кровь струйками стекала по бокам. Он терял сознание, его отливали холодной водой и снова продолжали бить. Даша, его Даша стояла перед глазами. Пусть делают что хотят! За неё он без стона готов вытерпеть все! Сколько раз он говорил, что готов отдать свою жизнь за неё! Видимо вот он - час, когда это случится. Как глупо и бездарно. Совсем не так он хотел! Но он все-таки был счастлив, пусть меньше месяца, но Дашенька принадлежала ему, она любила его, она его и сейчас любит. Сознание вновь покидало его и смертный холод, сжав сердце, словно сковывал все тело.
- Хватит! - Никита услышал короткую фразу, теряя сознание, и не узнал, чей это голос. Ушат ледяной воды окатил спину, вода стекала на брусчатый пол кровавыми струйками. Последнее, что он почувствовал перед тем как провалиться в небытие, как чей-то нож обрезал привязывавшие его веревки.
* * *
Сколько просидела взаперти в темной гардеробной Даша не знала, она уже почти уснула, когда за дверью послышались чьи-то шаркающие шаги:
- Барышня, голубушка!
- Марфа! Выпусти меня, Марфа!
Дверь открылась, Даша увидела заплаканную Марфу с подносом, на котором была еда и кувшин с молоком.
- Марфа, где отец?
- Уехали, только что, коляску заложили и уехали к Федяевым. Ох горе то какое, говорила я Никитке, ведь предупреждала!
- Оба мы виноваты, где Никита, что с ним.
- Ох, и не знаю, Порфирий на конюшни побежал, при хозяине то не осмеливался - больно уж тот бушевал. Велел вас из-под замка не выпускать - кормить только.
- Марфа, мне очень нужно, выпусти меня, мне нужно к Никите понимаешь? - Дашу трясло, точно в лихорадке. Она оттолкнула Марфу и кинулась к выходу.
- Барышня, ну не губите вы меня, если хозяин узнает…
- Не узнает, я вернусь, ты здесь подожди. Не бойся. Я тебя не подведу.
Марфа перекрестила её в воздухе. Даша кинулась вон из особняка. Забежав в конюшню, она увидела Порфирия, склонившегося над Никитой. Тот лежал навзничь на лавке, на спину страшно было смотреть, так она была испещрена кровавыми полосами. Он приподнял голову, и почувствовал, как теплая ладошка касается его щеки.
- Дашенька! Даша…
- Молчи, молчи Никита, тебе силы надо беречь. - она обернулась к Порфирию. - Его к Калинихе надо. Петрушу вызвать никак не возможно, а у Калинихи наверняка есть чем его на ноги поднять!
Они вдвоем с Порфирием взяли Никиту под руки, и повели к избе Калинихи. Та, увидев их, кинулась навстречу.
- Батюшки! Да какие ж это бесы такое сотворили!
- Батюшки моего бесы, бабушка, помоги!
Они уложили Никиту на широкую лавку, застеленную холщовой материей. Калиниха заковыляла по избе, собирая в глиняный горшок травы для отвара. Потом подала Даше склянку, с каким-то жутко пахнущим веществом:
- Сейчас, сейчас мы тебе горемычному облегчение сделаем! На, вот, девонька, мажь этим бальзамом ему спину, да только в раны смотри не попадай, вокруг, потихоньку. А я пока отварчик приготовлю, он выпьет и уснет, а завтра уже и полегче будет!
Даша как могла осторожно наносила бальзам из склянки на спину Никите. Тот вздрагивал от каждого прикосновения.
- Потерпи, потерпи, хороший мой! Главное - ты жив, а эту беду мы поправим. - закончив, она накрыла спину чистой тканью. Калиниха протянула ей чашку с отваром.
- На, вот, попои его! С ложечки попои, он и уснет, и облегчение ему выйдет!
- Что это?
- Сон-трава, от неё боль утихает, человек засыпает, спать будет долго, зато как проснется - как заново народится.
- Можно он у вас тут останется? Не пускайте к нему никого, боюсь отец, если узнает, что он жив остался, дело до конца доведет.
Порфирий подал голос:
- Вам бы барышня назад надо, не ровен час князь вернется - Марфе точно попадет!
Даша склонилась над Никитой, который мгновенно уснул, после выпитого отвара, и поцеловала его.
- Берегите его, прошу Вас!
- Ни о чем не беспокойся, Дарья Дмитриевна, и не таких выхаживала! - Калиниха выпустила их с Порфирием из избы и закрыла за ними дверь на задвижку.
Князь Домбровский вернулся только к вечеру и сразу прошел в свои покои. Открыв гардеробную и выпустив из неё Дашу, он сел в кресло и заговорил:
- Ставлю тебя в известность, что Петр Николаевич просил у меня твоей руки, и я ответил согласием. Ввиду случившегося, твоя свадьба послезавтра. Как раз успеем перед именинами. Имение твое пойдет за тобой в приданное. Выходи замуж, а потом делай, что твоей душе угодно. О твоем наряде позаботится Ирина Львовна. На окне твоей комнаты ставни заколочены, чтобы ты не сбежала, на всех выходах стоят слуги, которым велено не выпускать тебя до свадьбы из дома. Твоего холопа, если до свадьбы оклемается, продам, если нет - после свадьбы делай с ним что хочешь. Но позору такого в своём доме, в своей семье я не потерплю. Поди вон!
Даша, молча, вышла. Она ожидала, что отец будет неволить её, но она не ожидала, что все случится так скоро, она не сможет ничего предпринять для освобождения Никиты. Если бы Седой успел сказать, где он выкрал его мальчиком! У неё был бы хотя бы шанс…
Весь следующий день она просидела взаперти в своей комнате. Из имения Федяевых прислали портниху с готовым платьем, которое было велено подогнать под фигуру невесты. Надо было отдать должное Ирине Львовне - платье было великолепным. Тончайший шелк, шитый жемчугом, воздушные прозрачнейшие ткани фаты, перчатки, туфельки- все было ослепительно белого цвета. Даша даже зажмурилась сначала. Сердце выскакивало из груди, когда она стояла перед большим зеркалом, которое специально перенесли из комнаты матушки, в подвенечном наряде, а портниха с Натальей подгоняли по ней платье. Она представляла себя в нем с Никитой под руку входящей в храм… Что же делать? Размышление прервало покашливание вошедшего князя:
- Ну, вот, так то будет лучше!
- Папенька, это все зря, я не пойду за Петрушу!
- Интересно, как у тебя это получится?
- Допустим, в церковь вы меня заставите явиться, но ведь перед алтарем у меня спросят, согласна ли я? Я скажу "нет" и хочу, чтобы вы были к этому готовы.
- А я к этому был готов, ведь недаром свадьба назначена на завтра! Если ты меня опозоришь еще и в церкви - твоему холопу конец! Жить он не будет, это я тебе обещаю! А ты меня знаешь! Если ты думаешь, что я не знаю, где вы его прячете - ты ошибаешься. Он сейчас слабее грудного младенца. Если только ты посмеешь меня ослушаться - и он, и эта полусумасшедшая повитуха - оба окажутся на конюшне. Думаю, у них не хватит здоровья выдержать повторения экзекуции!
- Если бы маменька знала, что ты творишь!
- Если бы она знала, как ты опозорила всех нас! Завтра утром едем в Задольск - венчание будет там, а пока у меня много дел, готовься, дорогая, - он вышел из комнаты.
Даша зарыдала. Последняя надежда рухнула. Сняв с себя платье, она упала на кушетку навзничь. Она хотела умереть! Её второй раз выдают замуж без её согласия. Её шантажирует собственный отец! И она с этим ничего не может поделать. Наталья беспомощно топталась около неё:
- Барышня, чем мне вам помочь? Не могу смотреть, как вы убиваетесь!
- Наташенька, побеги к Калинихе, узнай, как там Никита, да смотри, чтобы тебя не видел никто. Передай, что завтра с утра меня повезут в Задольск венчаться с Петром.
Наталья, кивнув, выбежала из особняка. В доме тем временем кипела работа. Слуги носились как угорелые, прибирая дом, начищая позолоту, полируя мебель, украшая особняк цветами, которые Порфирий закупил в Задольске. На кухне работало не меньше десятка людей, которые щипали птицу, резали мясо, что-то месили, отбивали, строгали. Марфа раскрасневшись, отдавала приказы налево - направо, как заправский генерал, и еще успевала потрепать за чуб зазевавшихся мальчишек, начищавших серебро и протиравших хрусталь. Дмитрий Алексеевич лично контролировал процедуру приготовления к свадьбе. Предполагался приезд гостей из окрестных поместий, которые затем, в качестве эскорта, сопроводят свадебную карету до Задольска, а оттуда уже двинутся к Федяевым. Если такой переполох из-за пары часов пребывания в их доме десятка гостей, то Даше с трудом представлялось, что творится у Федяевых. Она с ужасом понимала, что все неизбежно и ничего уже не изменить. Вернувшаяся Наталья только еще больше расстроила её. Калиниха передала ей, что Никита еще спит, и вряд ли проснется в ближайшие сутки. Порадовало только известие, что спина заживает на глазах. Бальзам делает свое дело, и, проснувшись, её любимый не будет испытывать такую боль и даже сможет встать. Пришедшая вслед за суматошным днем ночь не смогла заставить Дашу сомкнуть глаз даже на минуту. Она мысленно прощалась со своей свободой и любовью. Выбора не было. Ей придется выйти за Петра, чтобы спасти Никиту. Она это сделает ради него.
* * *
Петухи, во все горло возвещавшие о наступлении утра, разбудили Дашу, которая все же уснула перед рассветом. Голова раскалывалась от боли, а сердце от отчаяния. Наталья помогла ей надеть подвенечный наряд и уложила её роскошные волосы в изумительную прическу, которую все равно пришлось спрятать под фатой. Съезжались гости, которых радушно встречали в столовой, поили кофе и чаем и угощали завтраком. Кортеж из пяти экипажей выстроился во дворе, замыкала его роскошная свадебная карета, выписанная из Задольска к сегодняшнему дню прямо с нарядным кучером. Закончив трапезу, гости расселись в кареты по местам, князь вывел Дашу из особняка и усадил в свадебный экипаж. Дворня глазела на происходящее. Марфа плакала в платочек, провожая Дашу в город. Ну, вот и все! Даша считала последние минуты своей свободы, еще пара часов и она - замужняя дама, навсегда потеряет возможность быть вместе с Никитой. Экипажи катили по проселочной дороге. Дмитрий Алексеевич, скучая, смотрел в окно. Внезапно карета остановилась. Послышался вскрик, какая-то возня, карету дернуло, и она понеслась во весь опор. Дашу и князя откинуло к задней стене. Добравшись до окна, Даша увидела, что карета мчит по развилке к лесу, а не по дороге в город, куда удаляются экипажи с гостями. Кони заржали, карета остановилась на опушке, открылась дверца и сильные руки вытащили Дашу и князя наружу. Тут же на голову им надели мешки и потащили куда-то вглубь леса. Даша почувствовала, как её взвалили на спину и понесли, словно мешок. Слышался хруст веток, через какое-то время фата зацепилась за что-то и сползла с головы вместе с мешком. В похитителе она узнала Федора, который тащил её на плече. Впереди Седой вел князя, направив на него пистолет. Уже знакомая изба Седого гостеприимно распахнула перед ними свои двери. На пороге, усмехаясь, стояла Ульяна с веревками в руках. Дашу и отца усадили, связав за спиной руки и привязав их к стульям. Все трое с довольными ухмылками поглядывали на пленников.
- Вот и свиделись, папенька! - Федор подошел к князю и отвесил ему пощечину. Что, испортил тебе праздник, ну прости, прости своего неразумного отпрыска!
- Какой ты мне сын, щенок! - князь побагровел, - Сын!
Федор подошел и плюнул ему в лицо. Седой оттянул его за руку.
- Погоди, погоди Федька, сначала он должен страдать, так же как я в свое время.
- Кто ты и что тебе нужно! Как вы посмели похитить меня и мою дочь!
- Вот, вот теперь ты понимаешь, что самое дорогое, что у тебя есть, это твоя дочь! Именно её ты лишишься в первую очередь, а за что? Так я тебе расскажу. - Седой в подробностях повторил историю, рассказанную в лесу Даше. Князь задыхался. Кровь бросилась ему в голову. Он хрипел. Даша не могла на это смотреть:
- Люди вы или звери, что же вы делаете! Ему же плохо!
Струйка крови потекла у князя из носа. Он уронил голову на грудь.
- Посмотри, Федька, неужто помер! - с сожалением проскрипел Седой, - не так он должен был, не так…
- да нет, Дышит вроде бы!
- Федор! Федор, отпусти нас, ему ведь плохо, у него удар, надо к доктору, скорей, - Даша пыталась развязать узел, - помоги ему, он ведь твой отец!
- Что-то он об этом не вспоминал, барынька, как и ты!
- Федор, я тебе обещаю, я для тебя все сделаю, все, что только смогу!
- Я уже сам для себя все сделал!
- Уля, ну хоть ты ему скажи!
- Ух, ты! И про меня вспомнили, а когда в лапы к этим чудовищам меня продали, не вспоминали, барышня?
- Ну, прости меня! Ведь тогда Ли погиб. В гневе чего не сотворишь!
- А теперь в гневе я! Кончай с ней, Федечка, устроим ей кровавую свадьбу. Эх, жалко нельзя её Фролу на забаву продать, как она меня.
- Все, хватит с них, пора прощаться с этим местом, - Седой взял со стола бутыль с какой-то жидкостью и вместе с Федором и Ульяной они вышли из избы. Даша тщетно силилась освободиться из веревок. Послышался треск пламени и едкий дым пошел в окно. Так вот как с ними решили расправиться! Сжечь заживо! Голова кружилась, от дыма тяжело было дышать, в окно она увидела, как трое всадников во главе с ряженым в батюшку Седым покидают поляну. Никита! Задыхаясь в дыму, она видела перед собой Никиту, улыбающегося своей белозубой улыбкой, протягивающего ей руку. Мираж, видение. Нечем дышать!
Вдруг, дверь вылетела от сильного удара. Кто- то подхватил Дашу прямо вместе со стулом и вынес на улицу. Даша открыла слезящие от дыма глаза. Перед ней стоял Никита, пошатываясь, держась за березу и пытаясь отдышаться.
- Никита! Там папенька!
Он кинулся назад в пылающую избу, на его рубашке проступали кровавые полосы от открывающихся ран. Мгновение спустя он показался с князем на пороге. Не удержав его веса, он упал вместе с ним на траву. В эту минуту обрушилась крыша избы, и сноп искр разлетелся в разные стороны.
- Уходить надо, Дашенька! Весь лес сейчас полыхать будет!
- Надо папеньке помочь! У него, похоже, удар!
- Я постараюсь, хорошая моя, постараюсь, - шатаясь, он подошел к ней и, обняв, поцеловал.
- Ты снова меня спас, Никитушка мой.
- Ты же знаешь, я бы умер за тебя!
- Ты чуть не умер! Ты папеньку спас. Знаешь, я уже мысленно прощалась с тобой, меня чуть замуж не выдали. Столько всего произошло!
- Знаю от Калинихи, она меня насилу подняла, сказала - мать Федора в лес ходила, Федька вернулся. Тебя в Задольск везут, венчаться. Я думал сначала в город, а потом, как карету вашу увидел возле леса, сразу и смекнул, что вас у Седого в избушке держат. А Седой то - живучий оказался!
Никита обрезал ветки у сосны и смастерил что- то вроде саней с помощью веревок, которыми у Даши были связаны руки, затем взвалил князя на них и вместе с Дашей они потянули эту ношу из леса. Внезапно прогремел гром, и стена ливня обрушилась на них. Продираясь сквозь чащу, спустя много часов, мокрые, уставшие, выбившиеся из сил они услышали шум и крики. Навстречу бежали хуторские мужики.
- Спасение! - Даша села на мокрую землю. Наконец-то!
* * *
Зарядившие после долгой засухи дожди день за днем поливали Зеленый хутор. Даша мысленно благодарила бога за избавление от навязанного ей брака и счастливое спасение из горящей избы в лесу. Петр, переехавший в особняк Домбровских после случившегося для лечения князя, не отходил ни на шаг от его постели днями. Удар, парализовавший князя и отнявший у него речь, в результате стал к третьему дню отпускать его, и к нему частично вернулась речь и понимание происходящего. Полицейские прочесывали лес и дороги в поисках беглых преступников, скандал вышел на всю губернию, сам губернатор взял это дело под личный контроль, но, не смотря ни на что, Седого и его компанию так и не поймали. К великому облегчению Даши, вызванный нотариус подписал документы на передачу поместья в полное владение Дарьи, согласно завещанию, и оформил вольную и паспорт Никите. Отложенная свадьба все-таки должна была состояться, по мнению Федяевых сразу после выздоровления Дмитрия Алексеевича. Даша, чтобы не расстраивать папеньку, соглашалась со всем для виду. Однако план, зревший в её голове, предполагал совершенно иное. Под предлогом навестить в Словении тетушку перед свадьбой и отвезти родственникам приглашения самолично, она, наскоро собравшись, выехала в Горишку, с одной только целью - увезти Никиту и тайком пожениться.
Провинция Горишка, встретила путников ясным солнечным светом и чудесными пейзажами. Княжеская карета мчалась по гористой местности, покрытой густой растительностью. Долгий многодневный путь, казалось такой утомительный, казался Даше раем, после всех испытаний, которые ей довелось пережить. Её Никита был рядом с ней. Она засыпала и просыпалась в его объятьях. Костюмы, сшитые на заказ еще в Задольске, превратили бывшего крепостного крестьянина в изысканного молодого мужчину, казалось, только и отличавшегося от всех аристократов тем, что гораздо больше физически развитого. Днем и ночью находясь в его обществе, Даша понимала, что больше не сможет ни дня прожить без него. Тетка Злата радушно встретила племянницу и представленного ею как будущего мужа Никиту, и потянулась вереница бесконечных приемов по случаю приезда. День проходил за днем, а они с Никитой не могли даже двух часов выкроить, чтобы оставшись наедине обсудить их тайное венчание. Близился день обратного отъезда. Письма, приходившие из дома сообщали, что папенька почти совершенно поправился и приготовления к свадьбе идут полным ходом. Тетка настаивала на том, чтобы они с Никитой обязательно посетили ежегодный осенний бал в Любляне, и заказала Даше ослепительные наряды. Никита был готов на все ради своей любимой - даже терпеть бесчисленные приемы и неловкое внимание окружающих. Его выручало то, что он совершенно не знал словенского и разговорами донимали обычно Дашу. Договорившись, что на обратном пути, после отъезда в Россию они заедут в первую же церковь и обвенчаются там, Никита с Дашей в сопровождении тетки Златы, направились в Любляну.
Каждый год в начале сентября, огромный дворец в самом центре Любляны был также и центром, где собиралась вся знать не только Словении, но и соседних малых государств. Бальная зала светилась миллионами огней и своим великолепием затмевала блеск бриллиантов на украшениях светских красавиц. Дамы, обмахиваясь веерами обсуждали друг дружку, мужчины небольшими группками собравшиеся то здесь, то там мирно беседовали. Танцующие пары проносились мимо в ритме вальса. Что-то в интерьере зала казалось Даше до боли знакомым, но что? Она не могла понять.
- Я бы тоже с удовольствием потанцевала, - Даша, озорно улыбнувшись, посмотрела на Никиту.
- Ты же знаешь, как я танцую, хочешь опозориться? Я к вашим услугам, мадмуазель. - Он деланно поклонился.
- Все! По приезду клятвенно обещаю научить тебя танцевать хотя бы вальс.