– Сукин сын… конечно, я хочу, чтобы ты посмотрел. Если это тот, о ком мы думаем, ты должен опознать его.
Эйлин вышла из-за укрытия, она хотела быть рядом с Эйнджелом, не хотела оставлять его наедине с этим, что бы там ни было. Не успела она сделать и двух шагов, Эйнджел подошел к куче мусора и опустился на колени. Он покачал головой, но ничего не сказал.
– Я уже здесь, и ты ничего со мной не сделаешь, Мэтт Будро, – сказала Эйлин.
Мэтт посмотрел на нее, словно на привидение.
– Ты пожалеешь, что не послушалась меня, – сказал он, качая головой.
– Не подходи, Эйлин, – предупредил Эйнджел, – тебе не нужно этого видеть.
Поколебавшись, она сделала несколько шагов вперед.
– Что ты думаешь? – спросил Мэтт.
– Думаю, кто-то убил его и попытался похоронить, – ответил Эйнджел. – Его ошпарили кипятком, посмотри на его кожу.
– Нам нужно подкрепление, – сказал Мэтт.
Сэмпсон повернулся к напарнице.
– Ты знаешь, что делать. Звони.
– Ты должен был сделать это сразу.
Сэмпсон покраснел.
– Простите, шеф. Хотел, чтобы вы увидели это первым.
– Спасибо, но в следующий раз не делай мне таких одолжений. Это Баки Смит?
– Я его не знаю, – ответил Эйнджел. – Тебе придется спросить Лиланда Гарольфо… и парней, с которыми жил Баки.
Среди ошметков мусора виднелось лицо. Вернее, то, что когда-то было лицом. Эйлин зажала рот рукой. К горлу подступила тошнота. Глаза у трупа были открыты, но цвет у них был странный – молочно-белый, словно они были… сварены. Век не было. Эйлин несколько раз глубоко вздохнула, но это не помогло. Она сделала еще один шаг. Когда-то это было человеком, но, похоже, кроме нее, об этом никто не помнил.
– Что у него в волосах? – спросила она. – Похоже на пищу.
Мэтт вытянул руку, словно отстраняя ее, а сам подошел поближе.
– Это и есть пища, – сказал Эйнджел, – кусочек креветки и еще что-то.
Эйлин встала за его спиной.
– Где он был? – спросила она.
– В мусорном контейнере, – ответил Мэтт.
– Это я уже поняла. А где стоял этот контейнер?
– Это нам предстоит выяснить.
Один из рабочих указал лопатой на кучу мусора:
– Мы знаем, откуда поступает свежий мусор. Этот от ресторана Оны.
Глава 21
Эйлин вошла в торговый центр в сопровождении Эйнджела. Было уже поздно. Рождественская елка в пустом холле сверкала разноцветными огнями, здание было погружено в полутьму.
– Дом, милый дом, – сказал Эйнджел, не особенно надеясь на то, что его попытка пошутить встретит отклик у Эйлин.
Держа ее за руку, он прошел к частному лифту, нажал кнопку и взял у Эйлин сумку. Дверцы открылись почти сразу же, и они вошли в лифт. Эйнджел потратил много времени и сил, пытаясь уговорить Эйлин прийти сюда. Она сказала, что не может ночевать в своем доме, пока полиция не уйдет оттуда. Наконец ему удалось убедить ее, она собрала вещи и поехала с Эйнджелом.
Лифт был маленьким, и Эйлин некуда было укрыться от пристального взгляда Эйнджела. День выдался трудным, им пришлось многое пережить вместе, и Эйлин чувствовала, что это сблизило их. Она вздохнула. Сердце ее билось быстро и сильно.
Лифт остановился, и дверцы открылись, но ни Эйлин, ни Эйнджел не пошевелились. Очнулись они, только когда дверцы стали закрываться. Эйнджел поспешно прижал их.
– Приехали, – сказал он и улыбнулся.
Помещение было погружено во тьму, горела только одна лампочка в холле. Эйлин остановилась у стола с медными ножками. На нем стоял портрет женщины в старинном костюме для верховой езды. Она сидела на черной лошади.
Подойдя сзади, Эйнджел положил подбородок Эйлин на плечо, и она вздрогнула.
– Здорово, правда?
Его руки обвили талию Эйлин.
– Я думаю, она бы не поняла этого комплимента. Покажи мне, пожалуйста, куда идти. Обещаю, я уйду до вашего с Финном прихода завтра утром.
– Кровать в маленькой комнате, она изолированная, поэтому можешь спать сколько хочешь.
Эйлин повернула голову и взглянула на севрскую вазу. Эйнджел осторожно коснулся нежной кожи ее шеи, и Эйлин вздрогнула. Он улыбнулся. Обоими овладело возбуждение, и он надеялся, что Эйлин не захочет останавливаться.
– Думаешь, мы правильно сделали, позволив Аарону и Сонни остаться у Чузы? – спросил Эйнджел.
– Думаю, да. Чуза позвонит нам, если что, да и Мэтт рядом.
Эйлин попыталась забрать у него свою сумку, но он не позволил ей.
– Я совсем не беспомощная, – сказала она. – Но все равно спасибо. Ты прав, наш болотный чудак – хороший человек. Он мне нравится.
Ты ему тоже нравишься. Наверное, ему нравится любая более-менее привлекательная женщина, ведь он же мужчина, в конце концов, хоть и носит непонятные хламиды. Эйнджел знал, что Чузу опасаться не стоит, по крайней мере в отношении мальчиков точно.
– Я рад, что ты думаешь так же, как и я. Мне нравится знать, что Чуза на нашей стороне. Всякий, кто захочет добраться до мальчиков, должен будет иметь дело с ним.
Эйнджел повернулся, взял Эйлин за подбородок и быстро поцеловал.
– Что это было? – спросила она, прекрасно зная ответ.
– Ты хотела, чтобы я тебя поцеловал. И я тоже хотел. Хочу.
Комната, в которой он обычно ночевал, когда работал допоздна, находилась в конце коридора между кабинетами Финна и Эйнджела. Он вошел в эту маленькую комнату и положил сумку Эйлин на кресло.
– Здесь туалет, – сказал он, отодвигая зеркальную дверь. – Тут ванная.
Он открыл дверь и зажег свет. Эйлин нахмурилась. Единственное, чего она в этой комнате не видела, – кровать.
В темных джинсах, рубашке цвета хаки с расстегнутым воротом Эйнджел был невероятно привлекательным. Эйлин поняла – он ждет, когда она спросит про постель.
Ну жди, жди.
Она отвела глаза, сердце забилось сильнее.
– Здесь уютно, – сказала он, – я хорошо устроюсь. Я рада, что ты вернешься сегодня к себе домой.
"А я не собираюсь домой", – подумал Эйнджел.
– Как насчет стаканчика виски?
Эйлин нахмурилась, и он решил, что она сейчас откажется.
– Хорошо. Но мне ужасно хочется принять душ, поэтому давай поскорее.
– Ты можешь пойти в душ, – предложил он, – я пока посмотрю почту, а потом принесу виски. Кстати, наверное, потом тебе понадобится вот это.
Он нажал кнопку и опустил спрятанную в стене кровать. Теперь в комнате стало совсем тесно.
– Мы можем выпить виски сейчас, – сказала Эйлин и покраснела.
На ее светло-оливковой коже румянец выглядел прелестно.
– Ну уж нет. Иди в душ. Мне все равно еще нужно сделать пару деловых звонков.
Эйлин хотела сказать, что для деловых звонков уже поздно, но промолчала.
– Ладно, я недолго.
Эйлин устала, и ей очень хотелось лечь в постель. Желательно с Эйнджелом.
Эйнджел вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
Достав из сумки ночную рубашку и халат, Эйлин взяла туалетные принадлежности и отправилась в ванную. Эйнджел явно любил зеркала – они тут были повсюду. Эйлин разделась и встала под душ. Теплые капли забарабанили по коже. Зеркала запотели. Кончиком полотенца Эйлин протерла одно из них.
Аарон родился, когда ей было девятнадцать. Большую часть времени она не вспоминала про свой возраст. Цифра "тридцать шесть" казалась ей вполне приемлемой, да и проблем со здоровьем не было. Она критически оглядела свое отражение. Ноги длинные и стройные. Благодаря регулярным упражнениям у нее не было ни грамма лишнего жира на боках и животе. Бедра, правда, слегка полноваты, но тут уж ничего не поделаешь – такой создала ее природа. Талия по-прежнему стройная, а груди пока не висят до пупка. Элин фыркнула.
Приподняв груди, она принялась изучать их. Коснулась кончиками пальцев темных возбужденных сосков, и у нее перехватило дыхание. Эйлин шагнула в душ и включила горячую воду, с наслаждением подставляя под тугие струи лицо и плечи. Она снова коснулась сосков, и по ее телу прошла волна возбуждения. Эйлин закрыла глаза. Никогда раньше ей так сильно не хотелось, чтобы Эйнджел был рядом.
Выйдя из душа, она надела хлопковую розовую ночную рубашку. Темные соски отчетливо выделялись на тонкой ткани. Эйлин завернулась в халат и затянула пояс. Влажные волосы плохо расчесывались, а она не догадалась захватить с собой фен. Отыскав небольшое полотенце, Эйлин обернула его вокруг головы. Она бросила еще один взгляд в зеркало и увидела цветущую соблазнительную женщину, готовую провести долгую ночь без сна.
Эйлин вернулась в спальню, вышла в коридор и увидела Эйнджела, ходившего взад и вперед. Эйнджел улыбнулся, его серые глаза потемнели. По телу Эйлин пробежала дрожь.
– Я уже собирался начинать спасательную операцию, – сказал он. – Еще пять минут – и я ворвался бы к тебе в спальню.
– Куда пойдем?
– В мой офис, налево.
Кабинет Эйнджела был совсем не похож на кабинет Финна. Над этой комнатой Эмма явно не трудилась. Белые стены, китайский ковер, стол, низкий офисный шкаф и книжные полки – вся стена в книжных полках. Два плетеных кресла с серыми подушками. На окнах – бледно-кофейные шторы.
Эйлин взглянула на кресла.
– Можно я сяду сюда?
– Конечно. Они гораздо удобнее, чем кажутся. По крайней мере, мне так сказали. Я ими не пользуюсь.
Эйлин опустилась в кресло, и Эйнджел протянул ей бокал с виски и сел напротив. Эйлин поджала ноги и накрыла их полами халата.
– Спасибо, что позволил мне переночевать здесь. Надеюсь, завтра к вечеру полиция закончит свою работу и освободит мой дом.
– Скажи спасибо, что они позволили тебе взять кое-какие вещи. Мэтт был в таком настроении, что вполне мог и отказать.
– У него много работы. – Эйлин отхлебнула виски и закашлялась. – Хорошо, но крепко. Какой ужасный сегодня был день.
– Ну, не весь. Я, честно говоря, надеялся, что наша прогулка получит продолжение.
Эйлин посмотрела на него:
– Замечательное продолжение – мы чуть было не разругались, и не говори, что это не так. Ты и Финн заманили меня в ловушку.
– Мэтту сейчас не позавидуешь – ему придется опросить кучу людей.
– Да… – Эйлин нахмурилась. – Этот бедняга… никто не заслуживает такой смерти.
Когда прибыли эксперты-криминалисты со своим оборудованием, обстоятельства смерти Баки Смита в значительной степени прояснились.
– Я думаю, полиция найдет того, кто это сделал. Содержимое мусорного контейнера было вывезено на свалку сегодня, значит, им не составит труда определить время совершения преступления. И патологоанатом скоро даст заключение…
– Я еще думаю про Ону, ее ресторан может закрыться, ведь Баки был фактически убит на кухне.
Сейчас уже было совершенно ясно, как Баки встретил свой конец, – кто-то окунул его в раскаленное масло.
– Возможно. Не думай об этом. Мы уже ничего не можем изменить.
Эйлин покачала головой.
– Не забывай про Чака, – сказала она, – он беспокоит меня больше, чем все остальное. Кроме, пожалуй, пуль, свистящих у нас над головой. – Она откинулась на спинку кресла и уставилась в потолок. – Ты можешь поверить, что мы сидим тут и говорим обо всем этом? Всего несколько дней назад я с нетерпением ждала Рождества, а теперь я хочу только одного – остаться в живых.
– Ты думаешь, Чак способен на убийство? – спросил Эйнджел.
– Даже если и так, он не стал бы стрелять в собственного сына. Или ты говоришь о том, что он мог убить того человека? О, Эйнджел, он…
– Нет, я так не думаю. Я хочу знать, действительно ли это Баки Смит. Я не смог его опознать.
Эйлин поежилась.
– Какая бессмысленная жестокость.
– А зачем Чаку убивать тебя?
– Я уже ничего не знаю. – Эйлин посмотрела на него, и ее глаза наполнились слезами. – У него нет повода. Он бросил меня. Конечно, я собиралась развестись с ним, но он меня опередил.
– Может, кто-то хочет избавиться от Сонни и от меня или от тебя и Аарона. Второй выстрел в Аарона говорит в пользу последнего варианта.
– А в твоей ванной целью был ты. Чем больше я обо всем этом думаю, тем больше мне кажется, что тот, кто стрелял с крыши, не знал, что я была с тобой.
Эйнджел поднял брови:
– А что, по его мнению, я мог делать в ванне? Я же не тер себе спину. Тебя трудно не заметить, Эйлин.
– Первая пуля пролетела у моей головы, – сказала она, снимая полотенце с мокрой головы. – Кому нужно убивать меня?
– Не знаю, – честно признался Эйнджел, – во всем этом нет никакой логики. Не забывай про виски.
Эйлин сделала глоток. Что бы ни случилось, она не собирается виснуть на шее Эйнджела. Она вполне может справиться со своими проблемами сама.
– Убийство трудно предотвратить, ты просто сидишь сложа руки и ждешь, пока кого-нибудь убьют, – сказала она, и Эйнджел поразился тому, как безжизненно звучал ее голос. – Вот так же пропадают люди. Сначала ты сидишь и ждешь, надеясь, что человек вернется. Потом понимаешь, что этого не случится…
– Да, – твердо сказал Эйнджел, – но не забывай, что я рядом. У меня есть некоторый опыт общения с преступниками. Они являются под разными личинами, но у всех них есть общие черты – подлость и глупость. Я не имею в виду беспросветную тупость, а то, что они совершают ошибки и в конце концов попадаются.
– Но только после того, как убьют кого-нибудь.
– Иногда убийство удается предотвратить.
Лучше, наверное, не говорить ей, подумал Эйнджел, что, по его мнению, мишенью убийцы были она и Аарон, а не он и Сонни.
– Ладно, не будем об этом. Крепкий сон – и я снова стану человеком.
Эйлин сделала большой глоток виски и ощутила, как огненная струя обожгла желудок.
Эйнджел был так близко, всего в нескольких сантиметрах. Стоит захотеть – и их тела соприкоснутся… Он опустошил свой бокал и посмотрел на нее сквозь стекло.
– Мне нравится быть с тобой, – сказал Эйнджел. – Очень нравится.
Он поставил бокал на пол и, наклонившись вперед, провел кончиками пальцев по ее ключицам.
– Я хочу провести эту ночь с тобой, – сказал он, глядя ей в глаза.
Сердце Эйлин забилось чаще.
– Э-э… я думала, ты собираешься ехать домой.
– Нет, не собираюсь. Если я вдруг понадоблюсь кому-нибудь, мне позвонят.
Эйлин посмотрела на его губы и отвела глаза, беспокойно заерзав в кресле.
Эйнджел медленно наклонился и поцеловал ее. Когда их губы разомкнулись, Эйлин едва могла дышать. Она бросила взгляд на расстегнутый ворот его рубашки, на его грудь.
– Посмотри на меня, – попросил он.
Она покачала головой.
– Почему?
– Потому что я хочу тебя, – сказала Эйлин и испуганно закрыла рот ладонью. – Боже мой, не могу поверить, что я это сказала.
– Я рад, что ты это сказала.
– Я тоже, – ответила Эйлин и поцеловала его в ответ, медленно, глубоко.
Эйнджел взял ее за плечи и притянул к себе, она что-то пробормотала, и он отстранился.
– Что?
– Виски, мой бокал…
Он улыбнулся, забрал у нее бокал и поставил на пол рядом со своим.
– Разве не говорят, что занятие любовью – панацея от всего на свете? По-моему, это правда. По крайней мере, для меня точно.
Поцелуй длился целую вечность. Эйлин понимала, что ей уже не изменить того, что должно было случиться. Да она и не хотела ничего менять.
Держа Эйлин за плечи, Эйнджел изучал ее. Она выглядела чертовски соблазнительно. Он чувствовал, как напряжено ее тело. Опустившись на колени, он принялся массировать ее ступни. Каждое его прикосновение для нее было все равно что удар тока. Его руки скользнули по икрам, нежно, но твердо помассировали бедра.
– Уже поздно, – прошептала она.
– Да, пора в постель.
– Я не знала, что ты так рано ложишься…
Эта новая женщина, которую Эйлин открывала в себе, была раскованной и чувственной.
– Мне нравится розовый, – сказал он.
Она не сомневалась, что он видит соски, отчетливо выделяющиеся под тонкой тканью ночной рубашки.
Его руки ласкали ее бедра, пальцы скользнули между ног, и Эйлин откинулась на спинку кресла, судорожно вцепившись в его руки.
– Тебе не нравится? – спросил он.
По ее телу пробежала дрожь, щеки запылали.
– Ты не знаешь? – спросил Эйнджел и нежно погладил ее живот. – Не знаешь, нравится ли тебе это?
– Нравится, – прошептала она.
Тяжело дыша, она принялась расстегивать пуговицы на его рубашке. От его прикосновений у нее путались мысли, она не могла сосредоточиться. Расстегнув все пуговицы, Эйлин прижалась губами к его груди, коснулась кончиками пальцев плоских сосков.
– Боже… ты такая… ты сводишь меня с ума, – простонал он.
Его пальцы у нее между ног двигались все быстрее, Эйлин зажмурилась. Одной рукой он стянул с нее халат, прижался губами к соскам, проступающим через тонкую ткань рубашки.
Эйлин вцепилась в его плечи, каждой клеточкой своего тела ощущая приближающийся оргазм. Одним движением она стянула через голову ночную рубашку.
– Господи… – прошептал Эйнджел.
Снимая рубашку, она подняла руки над головой, и он увидел полные округлые груди с возбужденными сосками. Темными, крупными сосками. Он припал к ним губами и принялся ласкать кончиком языка. Каждый издаваемый ею стон сводил его с ума.
Вскочив на ноги, он сорвал с себя рубашку, стянул джинсы, потом опустился в кресло и привлек Эйлин к себе. Он погрузился в нее так глубоко, что открыл глаза и посмотрел ей в лицо, боясь увидеть гримасу боли, но ее глаза были закрыты, на губах блуждала улыбка.
Его движения все ускорялись, Эйлин крепко обхватила его за шею, и наконец мир вокруг них взорвался ослепительным фейерверком.
– Эйнджел, – простонала она, – не останавливайся.
Он прижал свои губы к ее губам, одним резким движением встал, оставаясь в ней, и понес Эйлин в спальню. Там они упали на кровать, по-прежнему составляя единое целое, и их накрыла волна наслаждения. Но уже через мгновение он почувствовал, как рука Эйлин скользнула у него между ног.
– Ты сексуальный маньяк? – прошептал он ей на ухо.
Эйлин кивнула.
– Какое счастье, – сказал он.
Глава 22
Кожа на шее Эйлин была нежной как шелк и пахла мылом. Они лежали на постели, в которой Эйнджел раньше спал один. Держа Эйлин в объятиях и поглаживая ее нежную кожу, он решил, что никогда больше не ляжет в постель без нее.
Эйлин повернулась и посмотрела на Эйнджела. Даже в полутьме он увидел, как блестят ее глаза. Она поцеловала его.
– Как ты? – спросил Эйнджел, когда оторвал свои губы от ее губ.
– Прекрасно, – ответила Эйлин и вздохнула.
Зазвонил ее мобильный телефон. Эйнджел поцеловал ее, и они слились в страстных объятиях.
Телефон настойчиво звонил. Эйлин потянулась к трубке.
– Это может быть Аарон, – сказала она и нажала кнопку. – Слушаю. Алло?
– Кто это?
– Не знаю. Повесили трубку.
– Может, ошиблись номером. Если бы это был Аарон и он хотел до тебя дозвониться, то не стал бы вешать трубку.
Он был прав. Эйлин почувствовала, что ее клонит в сон.
– Ты не устал? – спросила она.
– Ужасно.
Он скользнул под простыню и принялся осыпать поцелуями ее грудь.