- Я… я не уверена, что готова к этому… - пробормотала девушка. - Не потому, что между нами ничего нет, - быстро добавила она, ибо не хотела, чтобы Тони подумал, будто она напрашивается на какие-то прочные отношения. Ким понимала, что его интересует только одна-единственная ночь. - Просто на меня сейчас столько всего навалилось… отец и вообще… К тому же я недолго пробуду в городе и не ищу приключений. Я…
Тони приложил палец к ее губам.
- Хорошо, - прошептал он, притягивая ее к себе. - Но вам следует знать, что если бы я искал приключений, то ни за что не выбрал бы для этой цели дочь Гарольда Риссона.
А ведь и правда, подумал Тони. Тогда для чего он пригласил сюда эту девушку, если не ищет минутного удовольствия? А может быть, но только может быть, он пригласил сюда Ким Риссон потому, что она показалась ему воплощением его несбыточной мечты об идеале?
Тони нежно улыбнулся и медленно отстранился от нее.
- Я знаю, что вам пришлось много пережить за последние дни. Мы можем подождать столько, сколько вы захотите. Никакой спешки нет.
Если не принимать в расчет тот факт, что она собирается вернуться во Флориду, как только ее отец выйдет из больницы. В действительности у них не было в запасе времени, и оба понимали это. Тони поцеловал ее в лоб и обнял.
- Мне просто нравится быть с вами рядом. - Он наклонился и посмотрел ей в глаза. - Эй, - прошептал он, - чем вы так опечалены?
Ким вздохнула:
- Не знаю. Праздники всегда на меня так действуют, да к тому же за последние недели столько всего произошло…
- Это Рождество будет исключением, - сказал Тони, обнимая ее крепче. - Почему-то я в этом уверен.
* * *
Ким шла по больничному коридору и была готова запеть. Она чувствовала себя как влюбленный подросток. В комнате для посетителей поставили елку, и некоторые сотрудники из больничного персонала украшали ее. Возможно, мама была права, Рождество действительно волшебное время года.
Конечно, это была волшебная ночь. Они с Тони говорили и говорили, пока не заснули в объятиях друг друга. Она проснулась в четыре часа утра, нашла свои туфли и носки, погладила на прощание Джину и выскользнула из дома.
Постучав в дверь палаты, девушка тихонько вошла. Отец сидел на кровати и, увидев ее, заулыбался:
- Ким!
- Здравствуй, папа. - Она присела на кровать и поцеловала его в щеку. - Ты сегодня хорошо выглядишь.
Он кивнул:
- Сегодня меня переводят из реанимационного отделения.
- Отличная новость, - сказала Ким.
Отец улыбнулся.
- Ким, - начал он, - я вот все думал. Я… ну… я чувствую себя так, словно мне дали еще один шанс. Еще один шанс все исправить.
Ким кивнула.
- Теперь я жалею, что не отвечал на твои письма. Эти письма, что ты посылала мне… они очень много значили для меня, - сказал он, с трудом произнося слова. - Но я никак не мог заставить себя ответить. Если бы я это сделал, наша разлука стала бы слишком реальной. Вместо этого я пытался представить себе, будто ты пишешь мне из летнего лагеря и скоро я увижу тебя…
- Ох, папа, - грустно проговорила Ким, следя за монитором электрокардиографа. Меньше всего ей сейчас хотелось расстроить его. - Мы оба наделали ошибок. Я никогда не осознавала, какого сильного нервного напряжения требует твоя работа. Теперь я знаю, что тебе было нелегко. Но тогда я была ребенком и знала только одно - моего папы нет рядом. И не могла понять, почему так. Сейчас я понимаю это, - добавила она, вспомнив о маленькой девочке, которая умерла. О девочке, которую ее отец пытался спасти.
- Я хочу, чтобы ты знала… мне жаль, что я не мог быть с тобой рядом. Но я никогда не переставал любить тебя.
Сморгнув слезы, Ким улыбнулась:
- Я знаю, папа.
Он кивнул, тоже с трудом удерживаясь от слез.
- И я любил твою мать. Она не верила этому, но я действительно ее любил. Только не умел это доказать.
Ким опустила глаза. Она была не готова обсуждать с ним свою мать.
- Когда вы с мамой уехали, часть меня будто умерла. Я… так и не смог привыкнуть к этому… - Он посмотрел на нее и вытер слезу.
Ким слабо улыбнулась и сжала его руку.
Гарольд Риссон вздохнул. Устыдившись своей слабости, он посмотрел на часы и внезапно вскрикнул:
- Боже!
- Что? - испугалась Ким.
- Тони Хофман собирался прийти сегодня в восемь утра, - недовольно сказал он.
Ким тоже посмотрела на часы. Половина девятого. Она почувствовала себя немного виноватой, вспомнив, что в гостиной у Тони не было будильника. Наверняка он проспал.
- Его поведению нет оправданий. Он, как обычно, испытывает мое терпение Хочет разозлить меня.
- Не волнуйся, папа, - сказала она, обеспокоенная яростной вспышкой отца. - Я уверена, что у него и в мыслях не было сердить тебя. Он спас тебе жизнь. Какой ему смысл досаждать тебе?
- Да просто так. Все они таковы, эти молодые хирурги. А Тони знает, что его считают хорошим хирургом, и оттого задирает нос. Ну а после того, как он успешно прооперировал самого Гарольда Риссона, его станут превозносить и того пуще. - Отец посмотрел на нее. - Ты с ним еще не знакома?
- Да, доктор Гаркави представил нас друг другу, - быстро сказала она.
Они были не просто знакомы, но почему-то ей показалось, что сейчас не время рассказывать отцу об этом неожиданном романе.
Раздался стук в дверь, и в палату заглянул Тони.
- Доброе утро, Гарольд. Ким, - быстро сказал он, увидев ее.
- Доктор… - избегая его взгляда, начала было Ким.
- Вы должны были прийти сюда полчаса назад, - сурово заметил Гарольд Риссон.
- Извините. - Тони взял со стола кардиограмму и стал просматривать ее. - Я задержался.
- Ну конечно, - раздраженно сказал отец Ким.
Девушка встала.
- Я, пожалуй, схожу за кофе. Папа, ты хочешь чего-нибудь?
Ее вопрос, казалось, смягчил отца. Он тепло улыбнулся ей:
- Нет, спасибо, дорогая.
Ким кивнула и пошла к двери.
- Я буду в кафетерии, - сказала она, проходя мимо Тони.
* * *
Ким уже выходила из кафетерия, когда встретила Тони. Он оглядывал зал и, увидев ее, кинулся навстречу.
- Мисс Риссон, - сказал он, подбегая к ней. - Почему ты не разбудила меня перед уходом? - прошептал он.
- Потому что ты очень крепко спал, - попыталась оправдаться она. - А потом, я же не знала, что у тебя на утро назначена встреча с отцом.
- Ну хорошо, - с серьезным выражением проговорил он. - Когда я объяснил ему, что это ты забыла меня разбудить, он все понял и простил меня.
- Что? - встревожилась Ким.
Тони улыбнулся и церемонно взял ее под руку.
- Подозреваю, что ты не сказала отцу, с кем провела эту ночь.
- Как-то к слову не пришлось.
- Хм, - пробормотал он, оглядываясь по сторонам.
Они поравнялись с бельевой комнатой, и Тони, приоткрыв дверь и убедившись, что там никого нет, предложил:
- Зайдем на минутку? - Потом втянул ее в помещение, захлопнул дверь и начал страстно целовать.
Она откинулась назад, чтобы сказать:
- Я чувствую себя школьницей, уединившейся с приятелем в мальчишеском туалете.
- М-да? - сказал он, дразня языком ее ухо. - И как часто ты там уединялась, маленькая дикарка?
- Практически никогда. Но мне всегда казалось, что это было бы здорово.
Тони оттянул ворот ее свитера и начал покрывать ее шею быстрыми легкими поцелуями.
- Я увижу тебя сегодня вечером? - прошептал он, приподняв голову.
Ким выгнула шею и закрыла глаза.
- Вторая встреча? Мне льстит, что ты тратишь на меня свое драгоценное время, - поддразнила его она.
- Как насчет ужина? - тихо спросил Тони и потерся губами о ее шею.
- Может быть, - промурлыкала Ким.
Он осторожно провел языком по ее ушной раковине.
Сердце Ким учащенно забилось. Ей была все труднее поддерживать разговор.
- Тогда я заеду за тобой в семь часов? - выдохнул Тони.
- Ты знаешь, где живет мой отец?
Он отстранился и улыбнулся ей, потом обхватил ее лицо ладонями и провел большим пальцем по губам.
- Я найду тебя. Не беспокойся. - Он опять стиснул ее в объятиях, но в этот момент раздался настойчивый сигнал пейджера - Увидимся в семь, - сказал Тони, крепко сжав на прощание ее руку.
* * *
К восьми часам вечера Ким уже умирала от голода. И хотя Тони позвонил ей, предупредив, что задержится, в душе у нее уже закипало раздражение.
Привыкай, сказала она себе. Уж если решила связаться с хирургом, привыкай есть одна.
Ким прошла на кухню и открыла буфет. "Слава Богу, - подумала она, увидев бутылку итальянского соуса для спагетти. - Надеюсь, Тони любит итальянские блюда".
Ким немного помедлила, вспомнив, сколько раз они с матерью ужинали на этой кухне вдвоем. Жизнь матери сложилась совсем не так, как она мечтала. Она выросла в большой семье, полной любви и тепла, где все неизменно собирались вместе за обеденным столом. Поэтому жизнь с человеком, который уходил рано утром и возвращался поздней ночью, казалась ей пустой и одинокой.
Ким вылила соус на сковородку и напомнила себе, что у нее совсем другая ситуация, чем у матери. Она не замужем за Тони, а просто получает удовольствие от его общества. Он интересный, талантливый мужчина и нравится ей, несмотря на свою профессию. И довольно об этом.
Она занялась ужином и к тому времени, как зазвонил дверной звонок, еда была уже готова, а в камине уютно потрескивали поленья.
Ким открыла дверь, сгорая от желания увидеть Тони.
Он стоял на крыльце, его атлетическая фигура четко вырисовывалась в лунном свете. На нем были пальто, свитер с высоким воротником, джинсы и кроссовки. В руках он держал букет цветов.
- Привет, - сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее. - Это тебе. - И вручил ей цветы.
- Спасибо. - Ким взяла букет в руки и восхищенно разглядывала его. Сначала пальто, теперь цветы. Ей следует быть начеку с этим парнем.
Она посмотрела на него. Ее осторожность моментально улетучилась, когда она увидела его лицо - бледное, усталое, с воспаленными глазами. Ким испугалась, что он сейчас упадет от изнеможения.
- Извини, что опоздал.
- Что случилось? - спросила она, втаскивая его в дом.
- Тяжелый день.
- В каком смысле? - Она начала снимать с него пальто.
- У одного пациента остановилось сердце. Меня перехватили уже на выходе из больницы.
- И как он сейчас?
- Нормально. Но некоторое время был на грани. Совсем еще молодой мужчина, всего сорок. Женат, есть ребенок. - Он вздохнул. - С ума можно сойти.
Ким сочувственно кивнула, представив, какое горе могло свалиться на семью этого незнакомого ей человека. Она снова занялась Тони, не зная, как помочь ему стряхнуть с себя усталость и переживания этого дня. В полутемном коридоре Тони казался старше своих лет и даже ниже ростом, будто груз ответственности и сопереживание чужой боли придавили его к земле. "Интересно, сколько раз отец приходил домой в таком же состоянии?" - подумала Ким.
Стоя в прихожей родительского дома, с пальто Тони в одной руке и с букетом в другой, она не могла удержаться от сравнений с другой парой - родителями, стоявшими в этой прихожей двадцать лет назад.
Тони посмотрел на Ким, и губы его тронула усталая полуулыбка.
- Извини, я сейчас приду в себя. Знаю, что должен оставлять все это за дверями больницы, но порой это нелегко. Я так и не смог окружить себя толстой скорлупой, которая, по словам твоего отца, необходима в нашей работе. Он считает, что когда врач принимает страдания пациентов слишком близко к сердцу, это пагубно отражается на его профессиональных качествах и нарушает душевное равновесие. Все вместе это ведет к ранней усталости души.
- Но ты, кажется, говорил, что он сам принял большое участие в судьбе той девочки, которой была необходима операция по пересадке…
Тони кивнул:
- Да. Полагаю, даже у мэтров бывают моменты слабости. - Он пожал плечами и провел пальцами по волосам. - Как бы там ни было… - Он вдруг умолк, словно только сейчас как следует разглядел ее. - Какая ты сегодня красивая. - Тони обнял ее за талию и поцеловал. - Мм, - пробормотал он улыбаясь. - Мне уже лучше. - Продолжая обнимать ее, заглянул в гостиную и обомлел.
Ким чуть не расхохоталась, так он был поражен старомодной обстановкой.
- Глядя на все это, хочется побыстрей убежать на дискотеку, да? - сказала она.
Тони посмотрел на тяжелые дубовые панели и протертый ковер.
- Теперь, после твоих слов, я тоже подумал об этом.
- Отец ничего не менял с тех пор, как мы с матерью уехали, - сказала Ким, высвобождаясь из его объятий. Она бережно положила цветы на столик и пошла вешать его пальто.
- А это что? - спросил Тони, указывая на толстый пушистый коврик у камина.
- Коврик.
- Это коврик? Больше похоже на какое-то животное, - пошутил он.
- Мои школьные товарищи называли его "коврик для петтинга".
- Да? Они назвали его так, основываясь на собственном опыте, или это были мальчики, о которых ты мечтала в ванной? - В глазах у него зажглись огоньки-, когда губы Ким дрогнули в улыбке.
- Это были мальчики из ванной, - призналась она.
Тони усмехнулся и подошел к фотографии, стоявшей на каминной полке.
- Это ты?
Ким закрыла дверцу шкафа и занялась букетом.
- Да, здесь мне пять лет. А это мои родители.
Тони взял снимок в руки и вгляделся.
- Твоя мать была красивой женщиной.
- Да. Она была красивой.
- А ты тоже была очень хорошенькой. Даже красивой.
Ким закатила глаза:
- Спасибо.
- Ты и сейчас красивая, ты же знаешь.
Ким почему-то всегда реагировала на комплименты как маленькая девочка, которую впервые назвали барышней. Вот и сейчас она ужасно смутилась и постаралась сменить тему.
- Хочешь есть? - спросила она.
- А что, это пахнет ужином? - Тони был приятно удивлен ее вопросом.
Ким кивнула:
- Когда ты предупредил, что опоздаешь, я решила приготовить что-нибудь и поужинать дома. Надеюсь, ты не возражаешь?
- Возражаю? Да я просто в восторге! А ты, оказывается, еще и готовишь? - поддразнил он.
- Между прочим, - заметила Ким, - это мое фирменное блюдо. - И пошла на кухню за вазой для цветов.
После того как они поели и составили посуду в посудомоечную машину, Ким показала Тони первый этаж дома.
- О, бассейн?! - восхитился Тони.
Ким улыбнулась:
- Да, у отца есть бассейн.
- Вам нужно снять крышу, и, когда он замерзнет, получится отличный каток.
- О, конечно, - засмеялась она, уверенная, что это всего лишь шутка. - Мы обязательно так и сделаем.
- Я серьезно.
- Я передам это папе. Не сомневаюсь, что он последует твоему совету. Мне уже видится, как он будет выделывать пируэты на этом катке.
Тони засмеялся.
- Твоему отцу нужно начинать упражняться. К счастью, он не страдает от лишнего веса, но состояние его далеко не идеально.
- Так скажи ему об этом.
- Гаркави уже сказал. Но ты же знаешь, какай твой отец упрямый. Кстати, я знаком с одним человеком, которому он передал это качество по наследству.
Тони улыбался. С бокалом вина в руке он зашел в небольшой рабочий кабинет и увидел этюдник, на котором стояла картина Ким.
- Можно взглянуть?
- Конечно. Она почти закончена. - Ким включила свет и кивнула на картину: - Это рождественский подарок отцу.
Тони приблизился к холсту. Богатый, насыщенный пурпур кружился тонкими лентами вокруг сильных красных линий, и легкие воздушные облачка желтого выплывали из глубины темно-зеленого фона. Необычная цветовая гамма вызвала у него сложные ассоциации.
- Замечательно.
Ким посмотрела на Тони, пытаясь понять, насколько он искренен. Но нет, похоже, картина и правда ему понравилась.
- Я так намучилась с ней, а когда решила подарить ее отцу, как-то сразу все стало ясно, и работа пошла.
- Как это? Объясни.
- Пурпур - это отец. Это сильный упрямый цвет, очень похожий на него. Красный сигнализирует о любви, желтый - это надежда.
- А зеленый?
- Хорошо подходит для фона. - Она улыбнулась. - Надеюсь, ему понравится.
Тони кивнул и налил в бокал немного вина.
- Знаешь, Ким, - сказал он, помолчав, - я сегодня говорил с Гаркави, и мы считаем, что через пару недель твой отец уже сможет выписаться из больницы. Мне просто интересно… ты останешься в Энн-Арборе после того, как он вернется домой?
Она покачала головой и снова посмотрела на картину.
- Не знаю, пока не думала об этом. Это зависит от того, каким будет состояние здоровья отца.
Он шагнул к ней и поставил свой бокал на стол.
- С ним будет все в порядке. Но, честно говоря, я надеялся, что ты останешься в любом случае.
Ким вздохнула и продолжила разговор о здоровье отца:
- Откуда ты знаешь, что с ним будет все в порядке? И кто вообще может знать это наверняка?
- Уж поверь мне, я это знаю, - тихо сказал Тони, обводя пальцем контур ее губ.
Она улыбнулась, когда он потянулся к ней губами.
- По-моему, ты уже говорил это раньше.
Он взял ее за руку и повел в гостиную. Там они сели на диван поближе к огню, и Тони усадил ее к себе на колени.
- Ты думаешь, что можешь читать мои мысли, но боюсь, моя дорогая, ты не настолько проницательна, как тебе кажется.
Ким игриво улыбнулась.
Он заключил ее в объятия и стал целовать таким настойчивым поцелуем, что у нее невольно вырвался стон желания.
- Если ты дашь мне шанс, - прошептал он, пока она переводила дыхание, - то, может быть, поймешь, что мы гораздо больше подходим друг другу, чем ты предполагала.
- Надо тебе сказать, врачи - совсем не мой идеал, - сказала она, подставляя шею его поцелуям.