В детстве Рождество было грустным праздником для Джой, и она не хотела, чтобы Холли испытала подобное разочарование.
– Я рассказала Лиззи про домик для фей, который мы с тобой смастерили, Сэм, а она сказала, что феи живут у нее в доме, но я не поверила ей, потому что знаю, что феи живут в лесу на деревьях, а в доме у Лиззи деревья не растут.
– Этот ребенок не замолкает ни на секунду, – удивленно отметил Сэм.
– Просто она возбуждена, – пожала плечами Джой. – Рождество на пороге.
Его лицо застыло, и Джой захотелось себя ударить за невольный промах. Она слишком напориста, нужно действовать постепенно.
– Да, – односложно сказал он.
– Я помню, вы не хотите украшать дом, но…
Он холодно посмотрел на нее:
– Так оно и есть.
– Украшений не будет в гостиной, – продолжила Джой, словно не слышала его, – но мы с Холли будем жить здесь весь месяц, а дочке нужен праздник. Мы украсим дом по минимуму.
– Ладно, я согласен, – неохотно процедил он сквозь зубы.
Джой с благодарностью слегка похлопала его по руке. От этого мимолетного прикосновения у нее покалывало кончики пальцев.
– Не беспокойтесь, мы не станем демонстрировать праздничное настроение в вашем присутствии. Не хочется вас расстраивать понапрасну.
Он искоса посмотрел на Джой:
– И на том спасибо.
– Нет проблем, – ухмыльнулась она. – Будьте осторожны, не то поймаете наши смешинки и потеряете лицо.
– Мамочка, это глупость. Лицо нельзя потерять, правда, Сэм? – рассмеялась Холли.
В его глазах заплясали смешинки, которые он явно старался подавить.
– Ты права, Холли, лица не теряют.
– Они только замерзают иногда, да? – спросила Джой.
– Да, в этом я знаю толк, – ответил Сэм, пристально глядя на Джой.
– Это потому, что на дворе мороз, – вставила Холли и добавила: – Мамочка, я закончила. Можно мне выйти из-за стола?
Оторвавшись от лица Сэма, Джой посмотрела на тарелку дочери.
– Конечно, детка. Беги на кухню и разложи на столе сосновые шишки, которые мы собрали сегодня в лесу. Мы займемся их раскрашиванием, как только я уберу со стола после ужина.
– Хорошо. – Девчушка соскочила со стула и, подбежав к Сэму, тронула его за рукав: – Хочешь с нами раскрашивать шишки? У нас и блестки есть, и клей…
– Нет, спасибо, беги готовься, – с натянутой улыбкой ответил Сэм. – У меня есть кое-какие дела.
Спасибо, что он не заявил Холли, что ненавидит Рождество.
– Хорошо, мамочка! Пока, Сэм! – Холли вприпрыжку выбежала из столовой, горя нетерпением начать раскрашивание шишек.
– Спасибо, что не испортили Холли рождественские приготовления, – сказала Джой, как только они остались одни.
– Я же не чудовище, – хмуро отозвался Сэм.
– Нет, конечно, – легко согласилась она.
Сэм проигнорировал ее комментарий.
– Послушайте, я согласился, чтобы вы с Холли устроили себе Рождество в своей половине дома. Но не пытайтесь втянуть в эти приготовления меня. Договорились?
Она протянула ему руку, и Сэм ответил крепким рукопожатием. Естественно, она не собиралась соблюдать этот уговор. Она хотела пробудить его к жизни, нравится ему это или нет. Джой ни капли не сомневалась, что ее усилия увенчаются успехом и в грядущее Рождество Сэм будет жарить каштаны на каминной решетке и развешивать гирлянды на елке.
Во время рукопожатия их взгляды встретились. У Джой пересохло во рту, а сердце билось, словно пойманная в силки птица. Она буквально утонула в глубине его темно-карих глаз. Наконец он отпустил ее руку и сделал шаг назад на безопасное расстояние.
– Хорошо, – сказала она, когда голос к ней вернулся, – я приберусь на кухне, и мы с Холли начнем раскрашивать шишки.
Сэм провел рукой по лицу:
– Ладно, а я пойду в библиотеку.
Джой принялась собирать тарелки со стола.
– Мы днем испекли рождественское печенье. Я принесу вам к кофе.
– Это не обязательно.
Джой вскинула вверх руку:
– Называйте их зимние печенья, если вам от этого легче.
Он подавил готовый вырваться наружу смешок, покачал головой и направился к выходу.
– Вы и не думаете останавливаться, не так ли?
– Нет. Вопрос в том, хотите ли вы, чтобы я остановилась.
Он ничего на это не ответил, лишь посмотрел на нее долгим взглядом своих шоколадных глаз и вышел из столовой.
Джой улыбнулась. Это молчание в ответ на ее последний вопрос сказало ей все, что она хотела знать.
Глава 6
Сэму были ненавистны вечера и ночи.
Гнетущая тишина. Ощущение, что ты один в целом мире. Слишком много времени для размышлений. Мучительные воспоминания. Его одолевала бессонница, а когда он забывался коротким сном, то просыпался от кошмаров или, что того хуже, грезил о том, будто прошедших пяти лет вовсе не существовало. Это было просто невыносимо.
Вплоть до последней недели, когда в доме появилась Джой.
Теперь вечера его не пугали. Вот и сейчас, сидя у горящего камина, он с нетерпением ждал девушку. Находиться рядом с ней, слышать ее голос и смех превратилось для него в жизненную необходимость. Ему нравились ее острый ум и чувство юмора, даже когда он сам становился мишенью для ее шуток. Ему нравились ее рассказы о жизни городка, несмотря на то, что он практически не был знаком ни с одним из местных жителей, кроме Кена и Эммы. Ему нравилось наблюдать за ней и Холли. Он видел, с какой любовью они относятся друг к другу, хотя это разрывало его сердце.
Сэм не ожидал от себя такого. Он не думал, что захочет переживать подобные эмоции. Он потер руки, вспоминая, какой жар разлился по его телу, когда они пожали друг другу руки, скрепив сделку. Он видел блеск в ее глазах, говоривший ему, что она чувствует то же самое. Его охватило вожделение, но тут же возникло и чувство вины. Не следует сильно чего-то желать – это скользкий путь к возможной потере.
Сэм уставился на огонь и впервые за прошедшие годы попытался возродить былые воспоминания. Он силился представить себе лицо погибшей жены. Но ее образ возникал словно в тумане, и он с трудом мог припомнить, какого оттенка были ее карие глаза, как изгибались в улыбке ее губы или сжимались челюсти, когда она сердилась.
Все было как-то… смутно. Он пытался представить Дэни, а в памяти всплывало лицо Джой. Он слышал ее смех, ощущал ее запах. И он хотел попробовать ее на вкус. Что, черт побери, с ним происходит? И почему он позволил такому случиться? Сэм приказал себе уйти из библиотеки до появления Джой. Но знал, что не сделает этого.
– Я принесла еще печенья.
Он обернулся на голос, почувствовав знакомые волнение и жар в груди, и понял, что уходить поздно.
– Снова олени и Санты? – спросил он.
Джой, улыбаясь, подошла с подносом, на котором стояли ваза с печеньями и два бокала золотистого хереса.
– На этот раз снеговики, венки и… – она сделала паузу, – зимние деревья.
Он покачал головой и вздохнул. Похоже, она пытается навязать ему мысли о Рождестве помимо его воли.
– Вы неисправимы.
Но почему-то ему это нравилось.
– Вы мне уже об этом говорили, – ответила она, устраиваясь на своем обычном месте рядом с ним.
– Про вино и печенье?
– И то и другое вкусно по отдельности, но вместе – это просто фантастика, – сказала Джой, беря с тарелки печенку и приглашая его присоединиться.
Сэм взял печенье и откусил, прикрыв глаза, чтобы не видеть глазированную фигурку Санты.
– М-м-м… вкусно.
– Спасибо, – ответила Джой. – Оказывается, это вовсе не трудно.
– Что? – непонимающе, спросил он.
– Поговорить со мной. – Скрестив ноги, Джой отпила вина и продолжила: – Мы сидим здесь уже пятый вечер, и до сих пор я слышала лишь собственный голос.
Он нахмурился, поднял бокал и тоже сделал глоток. Да, это правда. Но ведь он не приглашал ее присоединяться к нему каждый вечер. Джой продолжала смотреть на него в ожидании ответа. Тогда он нехотя сказал:
– Вас это, похоже, не смущало.
– Ну, вообще-то я не возражаю говорить сама с собой…
– Шутки в сторону.
Она ухмыльнулась:
– Но интереснее все же говорить с другими людьми.
Сэм приказал себе не замечать, как отсвечивают золотом ее волосы в отблесках пламени камина, как блестят глаза и изгибаются в улыбке губы. Он посмотрел на ее голубую блузку, обтягивающую соблазнительную грудь, на стройные ноги в потертых джинсах стретч. Она сидела в кресле, подтянув колени к груди, и он заметил ярко-красный педикюр. Сэм не мог понять, почему у него внутри разгоралось пламя, ярче и горячее того, что пылало в камине.
Ему страшно захотелось вытащить ее из кресла, обнять и поцеловать в соблазнительные губы. И отчего он вдруг почувствовал себя мужем-обманщиком? Потому что с момента гибели Дэни ни одна женщина не действовала на него подобным образом. Он хотел Джой и ненавидел себя за это желание. Печенье во рту приобрело вкус опилок, и он невольно запил его вином.
– У кого-то в голове промелькнули темные мысли, – сказала Джой.
– Не лезьте мне в душу, – отчеканил он.
Почувствовать вожделение не значило, что он ему поддастся. До появления Джой его жизнь не была легкой, но была более ясной. Тогда он знал, что вдовец и потерял сына. Он хотел отгородиться от внешнего мира, в чем и преуспел.
Теперь же, меньше чем за неделю, он понял, что его изоляция слой за слоем нарушается, а он не знает, как этот процесс остановить, да и хочет ли он этого.
Совместный ужин с Джой и Холли стал еще одной подножкой. Ему бы следовало уйти из столовой, как только он увидел их за столом. Но он остался и даже получил удовольствие от болтовни Холли и компании Джой. Тем не менее он напомнил себе, что это не его семья.
Отпив еще глоток холодного вина, он снова уставился на огонь, что было безопаснее, чем тонуть в синеве ее взгляда.
– Да, – наконец выдавил он в ответ на ее последнюю фразу, – я больше не разговариваю с людьми.
– Шутки в сторону, – уколола она его, и Сэм согласно кивнул.
– Кей старается держаться подальше от меня, – буркнул он.
– Кей и разговаривать с людьми не любит, – рассмеялась Джой. – Вы двое просто созданы друг для друга.
– Кто бы мог подумать, – пробормотал Сэм.
Джой расхохоталась, и ее мелодичный смех заполнил всю комнату. Слышать ее смех было одновременно и утешением, и мучением. Как она могла так быстро залезть в его душу, прорвав железную броню?
– Можете посоветовать, где мне найти белого щенка? – неожиданно спросила Джой, нарушив его мысли.
– Нет, – бросил он резко. Но сразу понял, что она не заслуживает такого тона, и продолжил: – Я здесь никого не знаю.
– А надо бы, – склонив голову набок, сказала она. – Вы живете здесь уже пять лет, Сэм.
– Я переехал сюда не для того, чтобы заводить друзей, – запальчиво сказал он. Он пытается обрести мир в душе, но пока ему это не удается.
– Но это не значит, что вы не можете ни с кем подружиться, – вздохнув, произнесла Джой, смотря на огонь. – Если бы вы знали людей, то помогли бы мне разрулить ситуацию со щенком. – Покачав головой, она добавила: – Я уже купила кукол-принцесс, платье для феи и другие мелочи, о которых просила Холли. Но щенок меня беспокоит.
Ему не хотелось думать о рождественских подарках для детей. Сэм вспомнил другого ребенка, который диктовал письмо Санте и ждал подарков в чулке рождественским утром. Он с болью подумал о том, как они с женой старались выполнить все пожелания сынишки. Хотя ему было нелегко, он сказал:
– Можете подарить ей игрушечного щенка, приложив записку, что Санта принесет живого, как только щеночек чуть подрастет, чтобы переехать в новый дом.
Она посмотрела на него с улыбкой:
– Письмо лично от Санты? Интересная мысль. Думаю, Холли понравится, что он отправится ради нее в специальную поездку. – Увлекшись его предложением, Джой продолжила: – Я могу подготовить сертификат или что-то в этом роде, ну, знаете. – Она торжественно произнесла низким голосом: – Настоящим подтверждаю, что Холли Керран получит щенка от Санты, как только тот немного подрастет и будет готов обрести хозяина.
Подумав немного, она добавила:
– Можно будет поместить этот сертификат в рамку с подписью Санты и повесить у нее в спальне. Это будет своего рода семейная реликвия, которую она передаст своим детям.
Он пожал плечами, будто ему все равно, но мысленно представил, в какой восторг придет Холли от личного послания Санты. Но он вряд ли снова встретится с Холли и не узнает подробностей, ведь они в его доме лишь до конца декабря. Нахмурившись, он постарался отмести зародившиеся было сожаления.
– О’кей, я не несу никакой ответственности за ваш теперешний хмурый вид.
– Что? – рассеянно спросил он, посмотрев на нее.
– Ничего особенного, – улыбнулась Джой. – Над чем вы сейчас работаете?
– Вы это серьезно? – Как правило, Джой была склонна к монологам.
– Вы сегодня разговорчивый. Потому я и задала не риторический вопрос, а тот, который требует ответа.
– Да. Я начинаю новую работу.
– Еще один стол?
– Нет.
– Вы разговорчивы сегодня, но отнюдь не болтливы.
– Мужчинам не пристало болтать.
– Ну, некоторых просто не остановить, – возразила Джой. – Если это не стол, то что тогда?
– Я пока еще не решил.
– Знаете, у вас прекрасная работа. – Она отпила вина. – Но я предпочитаю работать по плану. Мне нужно знать, какие сайты обновить в понедельник, какие информационные бюллетени разослать во вторник и так далее.
– А я не люблю работать по расписанию.
– Ну если у вас нет пока конкретного проекта, вы могли бы мне помочь с сертификатом от Санты.
– Что вы имеете в виду? – осторожно спросил он.
– Вы могли бы расписать сертификат по краям, – сказала Джой, а затем тихо добавила: – Вы ведь раньше рисовали.
От этих слов у Сэма все внутри заледенело, несмотря на тепло от камина.
– Это в прошлом.
Она кивнула:
– Я видела ваши работы в Интернете. Они прекрасны.
Сэм сделал большой глоток вина, но ком в горле никуда не делся. Стало быть, она видела его картины в Интернете. Интересно, а остальное тоже видела? Газетные статьи об автокатастрофе, унесшей жизни его жены и сына? Фотографии с похорон? Его драку с журналистами в попытке заставить их прекратить фотографировать и задавать неуместные вопросы? Господи, как же он ненавидит эту публичную тягу к смакованию чужого горя!
– Это было давно, – сухо ответил он.
– Почти шесть лет назад.
Он свирепо уставился на Джой:
– Я без вас знаю. Что вы здесь вынюхиваете? Копаете под меня? Бесполезно. Миру все обо мне давно известно.
– Я просто пытаюсь разговаривать с вами и ничего не вынюхиваю.
– С меня достаточно на сегодня разговоров, – сказал он, поднимаясь из кресла.
– Меня это совсем не удивляет, – откликнулась Джой.
– Что это значит? – Неужели он и правда думал, что общение с ней – хорошая идея? Он взглянул в ее синие глаза и заметил в них раздражение. Почему она злится, черт побери? Это ведь не ее жизнь рассматривали под микроскопом.
– Это значит, я знала, что вы не захотите об этом говорить.
– Тем не менее вы затронули эту тему. Вступили в сговор с репортером на предмет эксклюзива о моей частной жизни? Разве мало статей они обо мне намарали? Или вы сами затеяли книгу о жизни отшельника и собираете информацию из первых рук?
Глаза Джой метали гром и молнии.
– Неужели вы думаете, что я способна предать и продать друга?
– А мы уже, оказывается, друзья? – огрызнулся он.
– Мы вполне могли бы ими стать, если бы вы не видели в каждом человеке потенциального врага.
– Я уже неоднократно повторял, что не за дружбой сюда приехал, – напомнил он. Ему было трудно дышать.
– Да, вы это ясно дали мне понять, – согласилась Джой, вздохнув. Он увидел, что она неожиданно сменила гнев на милость. – Послушайте, я упомянула о вашем прошлом художника исключительно потому, что глупо было бы притворяться, будто я не знаю, кем вы были.
Он потер рукой грудь, пытаясь унять терзающую его сердце боль.
– Хорошо. Не надо притворяться, просто не обращайте на меня внимания.
– И что в этом хорошего? – поставив на стол бокал, Джой поднялась из кресла. – Простите меня, но…
– Я не нуждаюсь в вашем сочувствии, – прервал он ее.
Этот дом стал его прибежищем. Он похоронил свое прошлое там, в восточной части страны, и бежал сюда от воспоминаний, терзавших его в старом доме, где он жил с семьей. Он бежал и от родителей, не в силах вынести их ежедневного участия и сочувствия. Приехав в горы, он распростился с собой прежним. С тем человеком, который был поглощен созданием красоты, но не замечавшим красоты собственной жизни, пока ее не лишился.
– И тем не менее я вам очень сочувствую, – мягко сказала Джой, дотронувшись до его руки.
От ее прикосновения по всему телу Сэма прокатилась горячая волна возбуждения, словно огненная лава вулкана. Он давно не испытывал ничего подобного.
Отшатнувшись от девушки, он произнес обжигающе ледяным тоном:
– Какую бы цель вы ни преследовали, знайте, что мне не нужна ни другая женщина, ни ребенок, ни еще одна потеря в жизни.
Она не спускала с него взгляда. Синие озера ее глаз, полные сочувствия и раздражения одновременно, грозили целиком поглотить его.
– Все теряют, Сэм, – спокойно сказала она. – Дома, работу, любимых. Вы не можете защититься от боли потери. Главное, как вы с ней намерены справиться.
Он презрительно усмехнулся. Она понятия не имеет, через что ему пришлось пройти.
– И вам не нравится, как я справляюсь, да?
– Потерю не пережить, если все время от нее прятаться.
Сэм глубоко вздохнул, посмотрел на нее и натянуто произнес:
– Не вам об этом судить.
Джой склонила голову набок, и золотистые локоны упали ей на щеку.
– Вы считаете, что только вы один можете испытывать боль?
Нет, конечно. Он не настолько наивен. Но его боль так глубоко в него въелась, что он стал абсолютно глух к чужим страданиям.
– Давайте сменим тему, с меня довольно, – сказал Сэм.
– Ну уж нет. – Синие глаза уставились на него потемневшим от гнева взглядом. – Думаете, я не испытала потерь? Мои родители умерли, когда мне было восемь лет. Я выросла в приемных семьях, которые менялись как перчатки, потому что я была уже слишком большой и не такой хорошенькой, чтобы меня удочерили.
– Черт возьми, Джой, – начал он, заметив в ее глазах выражение боли, слишком хорошо ему знакомой. Он почувствовал себя ублюдком потому, что своим поведением вынудил Джой говорить о прошлом.
– Будучи приемным ребенком, я ни в одной семье не чувствовала себя дома. Я всегда была аутсайдером. Нигде не приходилась ко двору. У меня не было друзей, но я все же сумела их завести.
– Рад за вас.
– Я еще не закончила. Все, чего я добилась в жизни, я сделала сама. Я хотела иметь семью, понимаете?
Он хотел что-то сказать, но Джой жестом его остановила. Сэм понял, что она намеренно рассказывает о своем прошлом, чтобы объяснить настоящее.