– Мы тогда жили в очередной приемной семье. Он – я не могу говорить "отец" – часто долго смотрел на меня, дотрагивался до меня, когда вокруг никого не было. Ничего серьезного поначалу, просто хлопок по попе или щипок за руку. Но затем, однажды ночью, когда его жены не было дома, он пришел в мою комнату. – Грейси трясло. Она изо всех сил пыталась успокоиться. – Он сел на мою кровать и начал говорить о том, что хотел сделать со мной. Стивен был в соседней комнате, с другим мальчиком. Я же была одна. Я была так напугана, что не могла говорить или двигаться. И в тот момент, когда этот мужчина уже собирался забраться ко мне в кровать, Стивен вошел в комнату. Он не сказал ни слова. Просто ждал, когда этот мужчина встанет и уйдет, и с той ночи до тех пор, пока мы не покинули этот дом, Стивен спал в моей комнате, не считаясь с неудобствами. Он никогда не оставлял меня одну. Ни единожды.
Рокко посмотрел на бледное лицо Грейси. Ее слова взрывались в его голове, будто атомные бомбы. Поначалу ему хотелось рвать и метать, выбросить мебель, стоящую на террасе, с балкона. Потом – крепко обнять Грейси и никогда больше не отпускать. Его трясло при мысли о том, что приемный отец притрагивался к ней. При мысли о ее брате и о том, через что ему пришлось пройти. Как ему пришлось сдаться этой кошмарной пропащей жизни. Даже сейчас Рокко словно видел лицо Стивена, светлое и полное энтузиазма. Поступив к Рокко на работу, Стивен поражал его своим рвением и напоминал ему самого себя когда-то. И все же Стивен повернулся к нему спиной, предал его.
Он сам прошел через те же самые испытания, если не худшие. Но не сдавался. Никогда. С огромным усилием Рокко заставил себя вынырнуть из нахлынувших мыслей и чувств. Он услышал свой голос как будто со стороны:
– Это ничего не меняет. Не испытывай мое терпение.
Рокко повернулся и пошел назад в номер, чувствуя, что его душа рвется на части.
Онемев от горечи и обиды, Грейси смотрела ему вслед. Она рассказала ему больше, чем когда-либо кому-либо. Даже Стивен никогда не упоминал вслух о том, что почти случилось с ней той ночью. Это было слишком ужасно. Рокко она смогла рассказать, но обошлось ей это очень дорого. Теперь она знала, что стоит за этим саморазрушающим желанием разоблачать себя перед ним, независимо от того, какими будут последствия. Она в него влюблялась.
Час спустя Рокко все еще ворочался в кровати. Его мучили боль и пустота внутри. Он сбросил одеяло и сел на кровати. Перед его мысленным взором стояла детская фотография Грейси и Стивена. Маленькое испуганное лицо ее брата в огромных очках, и Грейси, такая сильная рядом с ним. Как маленький воин. Он обнаружил, что ревнует ее к брату – из-за ее заботы, из-за их связи.
Бросить Грейси обидные слова и уйти прочь оказалось проще, чем бороться с собственными чувствами. Но больше он не мог выносить чувство вины.
Рокко вышел на улицу, во внутренний двор. В тусклом свете луны он увидел Грейси, свернувшуюся в шезлонге, и почувствовал, что боль в груди стала почти невыносимой. Он подошел ближе и увидел, что их одежда аккуратно сложена рядом. Грейси спала, лицо ее было расслабленным, волосы струились вокруг него словно сияющий нимб.
Рокко поборол желание развернуться и уйти. Он наклонился и обнял Грейси. Она проснулась и сразу же попыталась отстраниться:
– Нет… – Ее голос звучал сонно.
Рокко посмотрел в ее огромные глаза и почувствовал, что тонет в них.
– Я не хотел быть таким резким. – Он покачал головой, пытаясь побороть нежность, поднимающуюся изнутри. – Тебе не нужно мне ничего рассказывать, Грейси. Это не меняет той ситуации, в которой мы оказались из-за твоего брата. Почему твой брат сделал то, что сделал, – не столь важно. Я считаюсь с конкретными фактами. Он обокрал меня. Но важнее всего для меня ты, и я не хочу больше говорить о твоем брате или твоем прошлом. Договорились?
Грейси чувствовала, как напряжен Рокко. Он отчаянно хотел, чтобы она сказала "да". Она понимала это. Даже сейчас, сквозь обиду и неприятие, она отчетливо видела что-то в глубине его глаз. Что-то уязвимое и незащищенное. И она не могла не пойти к нему навстречу.
– Договорились, – дрожащим голосом ответила она.
К ее облегчению, Рокко не стал триумфально усмехаться. Он даже не выглядел довольным. Он поднял ее на руки и отнес в спальню.
Нью-Йорк, на который Грейси смотрела из иллюминатора садящегося самолета, совсем не походил на Бангкок. Далеко внизу расстилалось море серых зданий. Пейзаж разительно отличался от пышной зелени рисовых полей.
Рокко сидел в кресле через проход от Грейси. Он изучал бумаги, нахмурив лоб. Грейси вновь повернулась к иллюминатору. После той памятной ночи у бассейна между ними, казалось, воцарилось негласное перемирие. Они старались не задевать друг друга и говорили только на отвлеченные темы. Рокко даже нашел время между деловыми встречами и отвел Грейси в потрясающий "Гранд-палас", и она бродила по его мраморным террасам, испытывая благоговение и восхищение. Архитектура дворца пора зила ее: взмывающие ввысь арки, колонны и традиционные богато украшенные крыши в тайском стиле. Во дворце разместился храм Изумрудного Будды, статуя которого располагалась на высоком алтаре. Грейси провела много времени внутри и снаружи дворца, обходя его круг за кругом.
Прошлым утром Рокко разбудил Грейси очень рано и вывел ее, бурчащую и сонную, из отеля. Одет он был просто – в шорты и рубашку. К радости Грейси, их ожидал тук-тук. Он доставил их на причал, где они пересели в лодку и отправились на один из расположенных на воде рынков. Грейси была глубоко взволнована тем, что Рокко сделал ей такой сюрприз – поездку на рынок на рассвете, до того, как туда прибыли полчища туристов, и прогулку по городу на тук-туке.
– О чем ты думаешь?
Грейси подпрыгнула от неожиданности и посмотрела на Рокко. Она отказалась признаваться самой себе в том, что влюблялась в него. Это слишком опасно. Если она не будет об этом думать, возможно, чувство пройдет?
Она заставила себя улыбнуться и сказала беззаботно:
– Я просто думала о том, что последняя женщина, которую ты брал с собой в Бангкок, скорее всего, не получила от поездки на тук-туке такого удовольствия, как я.
Рокко замолк на мгновение, а затем ответил:
– Я никогда никого не брал с собой в Бангкок.
Сердце Грейси сжалось. Будто наперекор этому ощущению, она сказала:
– Тем не менее я уверена, что ты брал их с собой в Нью-Йорк.
Рокко пристально посмотрел Грейси в глаза:
– Да, конечно, я брал женщин в Нью-Йорк. Здесь я бываю гораздо чаще.
Рокко отвернулся и углубился в свои бумаги. На протяжении почти часа он казался поглощенным работой, хотя на самом деле практически постоянно думал о Грейси. Ни одна из его прошлых любовниц не села бы в тук-тук, даже если бы он заплатил ей за это. А Грейси радовалась поездке как ребенок. И он радовался вместе с ней.
Рокко успокаивало приближение Нью-Йорка. В этом городе он почувствует себя спокойнее рядом с Грейси, он будет держать ее на расстоянии, даже если это потребует напряжения всех его сил. Бангкок был ошибкой. Там чувства взяли над ним верх. Словно в ответ на это перед его мысленным взором возникла Грейси, прыгающая в бассейн в пестром платье. Рокко изо всех сил пытался сконцентрироваться на работе, пока буквы на странице, на которую он смотрел, не стали расплываться перед его глазами.
Грейси безошибочно чувствовала, что Рокко сознательно держит между ним дистанцию. Он казался более отстраненным и холодным, чем обычно. Пытаясь не расстраиваться, Грейси жадно рассматривала небоскребы Нью-Йорка.
Имена известных дизайнеров сверкали перед ней на вывесках Пятой авеню, вскоре уступив место зеленым деревьям Центрального парка. Оставив парк по правой стороне, машина подъехала к зданию в стиле ар-деко с огромным навесом над тротуаром. Улыбающийся швейцар в униформе помог Грейси выйти из машины, и на нее обрушилась летняя жара. Она отличалась от таиландской, но была не менее беспощадной уже с самого утра.
Швейцар поприветствовал Рокко:
– С возвращением, мистер де Марко!
Они прошли через прохладный вестибюль. Консьерж ожидал их, придерживая двери лифта. Лифт плавно поднялся и остановился прямо в пентхаусе. Грейси не ожидала, что снова поразится невиданной роскоши. Интерьер был выполнен в кремовых и золотых тонах. Ковры были такими толстыми, что в них, казалось, можно было утонуть. Абстрактные картины маслом на стенах, в соответствии с вкусами Рокко, способствовали смешению старого стиля с новым. Антикварные фигурки располагались на маленьких замысловатых столиках. Огромные кремовые диваны были завалены подушками.
Рокко открыл двери французского балкона на другой стороне комнаты. Грейси подошла к нему, затаив дыхание от восторга, и увидела большую террасу, простиравшуюся, казалось, во всю длину здания, уставленную деревьями в кадках и цветами в корзинах.
– А где бассейн? – попыталась пошутить Грейси.
– В тренажерном зале на нижнем этаже.
– О…
– Здесь мило, – сказал он отсутствующим тоном. – Отсюда открывается вид на парк.
Грейси была потрясена. Внизу действительно раскинулся самый знаменитый в мире городской парк. Люди отсюда походили на муравьев, вся центральная часть парка с обширной поляной и рекой были как на ладони.
Грейси не оставляла попыток пошутить:
– Я удивлена, что мы не в самом высоком небоскребе из всех!
Она не смотрела на Рокко, поэтому не видела, как сжались его челюсти. Но он спокойно ответил:
– Да, но Верхний Ист-Сайд считается лучшим местом. – Он бросил взгляд на часы. – Послушай, мне уже пора. У меня сегодня череда совещаний, одно за другим.
На этот раз Грейси была рада перспективе побыть одной. Она кивнула:
– Хорошо.
Рокко вынул что-то из бумажника и протянул Грейси:
– Вот, возьми. Почему бы тебе не пройтись по магазинам?
Грейси взяла черную кредитную карточку и удивленно посмотрела на нее. Рокко снова залез в свой бумажник:
– Тебе также понадобится немного наличных на такси. Этим вечером мы идем на прием, поэтому увидимся здесь в шесть часов, хорошо?
Грейси взглянула на Рокко и почувствовала, что ему не терпится уйти. Она снова кивнула:
– Прекрасно. Увидимся позже.
Казалось, Рокко хотел сказать что-то еще, но повернулся и вышел из апартаментов. Несколькими секундами позже в дверь постучала женщина, представившаяся Консуэллой, экономкой мистера де Марко. Консуэлла настояла на том, чтобы показать Грейси всю квартиру – четыре смежные спальни, две обеденные комнаты, одну неофициальную гостиную, другую – официальную, спортзал и бассейн, сауну, огромную кухню и две дополнительные ванные комнаты.
Когда у Грейси закружилась голова от переизбытка впечатлений, она разрешила Консуэлле вернуться к работе и принялась распаковывать вещи и решать, чем занять себя до вечера. Грейси была полна решимости попытаться не думать о Рокко.
Также она намеревалась найти интернет-кафе и посмотреть, нет ли сообщений от Стивена.
В обед Рокко вернулся в апартаменты, досадуя на себя за эту слабость. К его удивлению, Консуэлла сообщила, что Грейси ушла несколько часов назад. Рокко направился в спальню, но не нашел там ничего, кроме разобранного багажа. Он выругался. Почему она не могла оставить записку?
Он уже собрался уходить, когда заметил что-то лежащее на комоде. Это были его кредитная карточка и наличные, которые он оставил Грейси. Не хватало только около двадцати долларов. Оказалось, она взяла денег ровно столько, чтобы добраться до центра города.
Рокко посмеялся над собой. Он действительно ожидал, что она отправится прямиком в дизайнерские бутики на Пятой авеню? Эта женщина лично отнесла бриллиантовое ожерелье и серьги назад в магазин отеля в Бангкоке.
Только уже находясь в машине на пути назад в центр, Рокко осознал, что фактически позволил Грейси улизнуть. Весь остаток дня эта мысль ни на секунду не покидала его, не позволяя ни на чем сосредоточиться, пока он наконец не получил сообщение от консьержа о том, что Грейси вернулась в апартаменты.
Глава 10
Грейси вернулась во второй половине дня, уставшая, но счастливая. "Ну, – она состроила гримаску своему отражению в зеркале над столом в холле, – не абсолютно счастливая". Она была бы абсолютно счастливой, если бы Рокко разделил с ней восторг от штурма вершины Эмпайр-стейтбилдинга и прогулки по Центральному парку.
Грейси прикусила нижнюю губу. Она была бы гораздо счастливее, если бы получила весточку от Стивена, но, посетив интернет-кафе, она обнаружила, что новых писем на ее имейл не приходило. В отчаянии она послала Стивену письмо, надеясь, что он мог забыть ее адрес и не писал из-за этого. Вздыхая, она вышла на балкон, чтобы еще раз насладиться величественным видом парка с высоты.
Облокотившись о перила, Грейси снова задумалась о Рокко. Давал ли он вот так кредитную карту всем своим любовницам, чтобы они ходили весь день по магазинам и затем важничали по вечерам на приемах?
– Ты не взяла кредитку.
Грейси резко развернулась, ее сердце застучало при виде Рокко, небрежно привалившегося к двери террасы, словно она сама вызвала его своими мыслями.
– Ты напугал меня. Я не слышала, как ты вошел.
Рокко подошел к Грейси. Блеск его глаз заставил ее вжаться спиной в стену. Она сглотнула:
– Нет, я не взяла карточку. Зачем мне это было делать? Мне ничего не нужно. Ты купил мне достаточно одежды, по крайней мере для десятка поездок за границу.
Его голос был раздраженным.
– Тогда скажи мне, чем ты занималась?
– Я позаимствовала двадцать долларов и отправилась в центр, где сняла в банкомате немного денег со своего собственного счета. Затем я постояла в очереди и поднялась на вершину Эмпайр-стейт-билдинга. После этого я прогулялась по Центральному парку, купила сэндвич и съела его. Это нормально?
Грейси почувствовала себя виноватой из-за того, что не упомянула о визите в интернет-кафе, но она боялась реакции Рокко.
– Нет, черт бы тебя побрал, это ненормально.
Рокко шагнул к Грейси и обнял ее. Его поцелуй был грубым и требовательным. Грейси попыталась сопротивляться, но Рокко был непреклонным, и она не смогла ему противостоять. Это как бороться с огнем. Грейси запустила пальцы в его волосы, прильнула к нему. В эту секунду они были честны друг с другом. Рокко поднял Грейси на руки, а она не могла перестать целовать его шею, одновременно расстегивая его рубашку и развязывая галстук. Когда они оказались в спальне, Рокко опустил ее на кровать и сорвал с себя рубашку. Грейси сняла блузку через голову и сдернула вниз шорты, сбрасывая заодно и сандалии.
Рокко опустился рядом с Грейси, и она посмотрела на него, не в силах больше скрывать свои эмоции.
– Мне тебя сегодня не хватало, – прошептала она.
Рокко посмотрел на нее, и в его глазах зажглись искры, но потом они снова потемнели.
– Не говори так. Я не хочу этого слышать.
– Это трудно, – настаивала Грейси, – потому что мне действительно тебя не хватало… и я только что сказала это снова.
С рычанием Рокко набросился на нее. Его руки блуждали по ее телу, пока он не снял с нее бюстгальтер и трусики и она не оказалась полностью обнаженной, как и он. А затем Рокко взял ее с такой силой, что она закричала.
– А кто ваша спутница?
Грейси натянуто улыбнулась женщине со странно собранными в шар волосами вокруг головы, что казалось, они загорятся, если она встанет слишком близко к яркому огню. Ей могло быть сколько угодно лет в промежутке от сорока до шестидесяти пяти. Ее лицо было неподвижным и неестественно гладким.
– Грейси О’Брайен, – промурлыкал Рокко.
Женщина послала пренебрежительный взгляд сверху вниз, оценивая сверкающее, доходящее до пола платье Грейси.
– Ах да. Ну, я могла догадаться, что вы – ирландка. С такими-то рыжими волосами и бледной кожей…
Грейси улыбнулась:
– На самом деле моя мать была англичанкой, и я родилась и выросла в Лондоне, а отец был ирландцем.
Бровь женщины поднялась.
– Я понимаю. – И, будто совершенно потеряв интерес к Грейси, она повернулась к Рокко и взяла его под руку: – А теперь, дорогой, расскажите мне о Бангкоке. Я горю нетерпением услышать о вашей сделке с "Ларримар корпорейшн".
Женщина попыталась как можно быстрее увести Рокко, но он остановился как вкопанный, вырвался из тисков ее хватки и взял Грейси за руку. Он ничего не сказал, но ясно дал понять, что ей не следует игнорировать Грейси.
А сама Грейси не следила за разговором. Ей было интересно наблюдать за людьми вокруг. Они находились в конференц-зале первоклассного отеля. Только что закончился роскошный ужин за огромным банкетным столом на двести персон, и теперь все переместились в изысканный зал, переходящий в огромную террасу, освещенную тысячами свечей.
Внезапно Грейси захотелось вдохнуть свежего воздуха. Она попыталась высвободить руку, но хватка Рокко была железной. Ей пришлось легонько ткнуть его локтем в ребра, привлекая к себе внимание.
Сладко улыбнувшись чванливой женщине, она сказала Рокко:
– Я хотела бы выйти на воздух.
Рокко некоторое время боролся с нежеланием позволить Грейси уйти, но наконец все же отпустил ее. Он смотрел, как она идет сквозь толпу, ее рыжие волосы сияли подобно маяку, заставляя людей останавливаться и смотреть ей вслед. Она казалась слишком яркой и живой в сравнении с большинством собравшихся здесь. Именно это и привлекло его в ней сразу, как только он впервые ее увидел.
– Она другая.
Рокко изумленно обернулся к своей собеседнице:
– Простите?
Хелена Такерлей хоть и была снобом, но обладала незаурядными проницательностью и умом.
– Я сказала, она другая. Неудивительно, что вы ею так очарованы.
Рокко постарался сохранить невозмутимое выражение лица:
– Да, она другая. И, к слову, у меня к ней ровно такое же отношение, как и к другим женщинам, с которыми я встречался.
Хелена фыркнула и на мгновение стала выглядеть более человечной.
– Расскажите это кому-нибудь еще, де Марко! – Она наклонилась к нему и сказала вполголоса: – Мне она нравится. У нее есть характер, в отличие от тех глупых аристократичных зануд, с которыми вы появлялись тут раньше.
Грейси проделала путь сквозь толпу, не обращая внимания на известнейших людей Манхэттена, и вышла на террасу. Она взяла стакан воды с подноса проходящего мимо официанта и встала у перил, наслаждаясь видом ночного Нью-Йорка.
От голоса, внезапно раздавшегося у нее за спиной, ее кожа покрылась мурашками.
– Слева от тебя – Гарлем.
Рокко подошел к Грейси вплотную, приобняв ее за талию. Она прижалась спиной к его груди и промурлыкала:
– Ты ненасытен!
Рокко прижал ее к себе еще сильнее:
– Давай уберемся отсюда. На сегодня с меня хватит прелестей Нью-Йорка.
Она развернулась и посмотрела ему в глаза:
– С меня тоже. Мне надоели разнообразные виды на Центральный парк.
Усмехнувшись, Рокко наклонил голову и сказал ей на ухо:
– Очень жаль, потому что, когда мы вернемся, я хочу воссоздать эту позу, только на тебе не будет платья, а твои ноги будут у меня на талии.