На третьи сутки, когда даже Лариса была готова сдаться и сообщить Борису об исчезновении его дочери, поступило очередное донесение: в приюте "Белая ворона" находится девочка, очень похожая на Леру. Женщины бросились туда.
Приют находился в большом расселенном доме на Литейном проспекте. Едва поднявшись по огромной гулкой лестнице на второй этаж, женщины услышали бурное многоголосие, издаваемое немалым количеством детских глоток. С десяток подростков лет от десяти до четырнадцати, мальчишки и девчонки не самого презентабельного вида, подпирали стены длинного коридора, курили и вяло переругивались. Впрочем, к подобным картинам женщины уже успели привыкнуть.
- Где кабинет директора? - строгим голосом спросила Лариса.
- А чё дашь, тетя, если ответим? - с готовностью заорали подростки.
Но в коридор уже выглянула белокурая полноватая женщина с бесконечно уставшим лицом и призывно махнула им рукой.
- Меня зовут Нина Петровна, - представилась она, когда женщины вошли в маленький тихий кабинет, в котором один только стол занимал почти все пространство. - Я заведующая по учебной части. Какие у вас вопросы?
Лариса вытащила из сумки фотографию Леры и молча положила ее перед заведующей. Та несколько секунд смотрела на снимок, а потом утвердительно кивнула:
- Да, эта девочка у нас.
Саша издала восторженный вопль. Наташа закрыла руками лицо. Только Лариса ухитрилась сохранить невозмутимый вид. И немедленно задала вопрос:
- Сколько же времени она находится в вашем приюте?
- Девочку привезли вчера ночью, - сообщила заведующая. - Она как-то сумела залезть в ларек на Сенной площади, сидела там и пыталась согреться свечкой. Вчера, вы знаете, ударили морозы. Девочка могла и не дотянуть до утра. К счастью, хозяин ларька живет там же, на Сенной. Он из окна квартиры увидел, что ларек как-то странно освещен изнутри, и вызвал милицию. Наряд привез девочку к нам. Мы несколько часов ее отогревали, хотели уже в больницу везти. Но обошлось без обморожений.
- Она сказала, что с ней произошло?
- Нет, - кратко ответила заведующая и, как показалось одновременно всем трем женщинам, глянула на них как-то изумленно.
- И… где же она теперь? - нетерпеливо спросила Саша.
- В комнате девочек, в постели. Я не рекомендовала ей пока вставать, тем более что в приюте у нас не слишком тепло. Батареи не справляются, а обогревателей не хватает на все комнаты. С минуты на минуту к ней должна прийти врач-педиатр из соседней поликлиники.
- Так она все-таки заболела?! - в отчаянии вскричала Наташа.
- Нет, она здорова, - терпеливо пояснила заведующая. - Просто я хочу получить заключение специалиста, чтобы знать, куда дальше направлять девочку.
- Ну, направлять вам ее никуда не придется, мы заберем девочку, - объявила Лариса. - А почему вообще возник вопрос о переводе? У вас ведь приют, а не распределитель.
- Да, но для глухонемых детей существуют специальные интернаты, - развела руками заведующая.
На миг в кабинете повисла мертвая тишина. Ее нарушил чуть дрогнувший голос Ларисы:
- А кто, собственно, у нас глухонемой?
- Ваша девочка с момента появления в приюте не сказала ни слова. Сначала мы не придали этому большого значения. К нам часто попадают дети, которые вследствие пережитого стресса не могут даже говорить. А потом отоспятся, отъедятся маленько и начинают болтать, как обычные дети. А эта девочка у нас уже больше суток, и мы не знаем даже, как ее зовут. Просили написать на бумажке, кто она и откуда, но девочка то ли не слышит, то ли не хочет, то ли писать не умеет.
- Боже мой! - громко выдохнула Саша. - Вы обознались. Это не наша девочка.
- Нет, я не ошиблась, - ровным голосом отозвалась заведующая. - Девочка, изображенная на фотографии, находится в нашем приюте. У меня на детские лица взгляд натаскан, уж поверьте. Кстати, при ней была вот эта тетрадка. Возможно, она вам знакома. - И достала из ящика стола обыкновенную тонкую школьную тетрадку.
Первой ее взяла Лариса. Перелистнула: каждая страница расчерчена простым карандашом на четыре части, и в каждой маленький рисунок. Словно кадры мультипликационного фильма, рисунки были связаны между собой каким-то сюжетом. Ребенок, нарисовавший эти картинки, явно умел и любил рисовать.
- Дайте мне! - Наташа оторвала от лица руки и выхватила тетрадку, жадно поднесла ее к глазам.
Саша с загоревшимися глазами изучала рисунки через Наташино плечо.
- Рисунки связаны между собой! - воскликнула она, как будто отыскала древний манускрипт. - Возможно, в них зашифрована какая-то история! Через них мы сможем узнать, что случилось с девочкой. Ну, если, конечно, это ее тетрадь.
- Это тетрадь Лерочки, - подтвердила Наташа. - Но очень старая тетрадка. Эти картинки Лера рисовала еще до переезда в Москву. Однажды я видела эту тетрадь, когда прибиралась на ее столе. Здесь еще на одной странице нарисована женщина, вся в белом, очень красивая. Вот она, смотрите. Я спросила у Леры, не мама ли это ее. А она вдруг расплакалась, вырвала у меня тетрадь и убежала. Странно, что теперь девочка зачем-то взяла ее с собой.
Лариса решительно поднялась со стула, за ней последовали и Саша с Наташей.
- В таком случае нам надо как можно скорее увидеть девочку. Возможно, она напугана и не хочет говорить с чужими людьми. Думаю, как только она увидит нас - все придет в норму. - И женщина двинулась к двери.
- Подождите! - строгим голосом окликнула ее Нина Петровна. - Я пока так и не поняла, кем вы все приходитесь девочке. - После этого она минуты три с невозмутимым видом выслушивала многословные объяснения трех женщин. Когда они замолчали, сказала, словно подводя черту под беседой: - Только сразу предупреждаю, дорогие женщины: девочку вам я отдам лишь в том случае, если она вас однозначно узнает, заговорит с вами и выразит желание вернуться домой в вашем сопровождении.
- А если нет? - дрожащим голосом спросила Наташа.
- А если нет, то девочка пока останется в приюте. Пусть за ней приезжает ее отец.
- Но у нас есть ее свидетельство о рождении!
- Не спорь, Наташа! - голосом, в котором бряцал металл, произнесла Лариса. - Девочка конечно же нас узнает.
Нина Петровна повела их по коридору, мимо галдящих подростков, мимо малюсенькой кухни, из которой в коридор вырывались клубы пара. Они зашли в небольшую квадратную комнату, заставленную по периметру двухъярусными кроватями, сильно смахивающими на нары. Почти все постели были застелены грубыми солдатскими одеялами без пододеяльников. Лишь одна нижняя кровать была разобрана, там кто-то лежал, забравшись под одеяло с головой. Нина Петровна подошла поближе, отогнула его замызганный край. И три женщины содрогнулись от ужаса.
Это, несомненно, была Лера. Но как изменилась она всего за трое суток! Личико словно иссохло, глаза ввалились, на щеках алели яркие пятна - следы легкого обморожения. Одета девочка была во что-то серое, бесформенное, откровенно грязное. Под одеялом она лежала прямо в пальто - в спальне было ощутимо холодно, сквозняк гулял по ногам, ходуном ходили под порывами ветра старые, расшатанные рамы. Но женщины ничего не замечали. Они смотрели только на девочку.
- Лерусенька! - дрожащим голосом окликнула ее Наташа. - Солнышко мое! Как же мы за тебя переживали!
Лера подняла глаза на Наташу и посмотрела на нее так, как смотрят на случайных прохожих: без раздражения, но и без особого интереса. И утомленно смежила ресницы.
- Лера! - вскрикнула Наташа. - Что с тобой случилось? Тебя кто-то обидел? Почему ты не хочешь говорить с нами?
Девочка молчала, и вид у Наташи с каждым мгновением становился все более предобморочным. Она серела на глазах, и Саша уже подбиралась поближе, собираясь в случае необходимости подхватить ее на лету. Оценив ситуацию, к кровати шагнула Лариса и произнесла, чеканя каждое слово:
- Лера, что бы с тобой ни случилось, мы сможем все обсудить и все исправить. Но сперва нам нужно уйти отсюда. Мы отвезем тебя в гостиницу, там ты сможешь нормально отдохнуть. Ты со мной согласна? Тогда, пожалуйста, скажи Нине Петровне, что мы тебе не чужие и ты согласна покинуть с нами этот дом скорби.
Девочка молчала и на Ларису даже не взглянула. Вид у нее сделался совсем сонный, она зябко натянула одеяло почти до носа.
Но Лариса не привыкла сдаваться так быстро. Она легонько потрясла девочку за плечо:
- Лера, не спи, успеешь отоспаться в гостинице. Ты понимаешь, что мы приехали сюда за тобой? Разве ты не просила каждую из нас о помощи? Вот, мы здесь. Так что же ты, милая?
Никакой реакции. Нина Петровна, внимательно наблюдавшая за происходящим, теперь незаметным движением выдвинулась на первый план и стала перед кроватью, загораживая собой девочку.
- Не нужно ее беспокоить, - произнесла она мягко, но настойчиво. - Давайте вернемся ко мне в кабинет и все обсудим.
Лариса решительным шагом направилась к двери, а Наташа осталась стоять у постели, явно не осознав, что им предложили уйти. Саша попыталась за руку повести ее к выходу, но женщина стряхнула с себя чужую руку и крепко уцепилась за балку, соединяющую два яруса кровати.
- Я никуда не уйду, - пробормотала она. - Я не буду ее беспокоить. Просто посижу здесь.
- Миленькая моя, - вздохнула Нина Петровна. - Ну нельзя вам здесь оставаться. Сейчас дети придут отдыхать после обеда, вы им помешаете.
- Нет-нет, - замотала головой Наташа. - Я не помешаю. Я тихо буду сидеть.
- Ну, миленькая, что же вы очевидного не понимаете? Они ведь совершенно заброшенные, наши дети, у них в целом свете нет никого. Им тяжело будет видеть вашу заботу о малышке.
- Абсурд какой-то! - взорвалась Лариса. - У вас тут дети, которые никому не нужны, живут друг у дружки на головах. А за Лерочкой приехали три человека, и вы не хотите нам девочку отдавать. А ведь с девочкой явно что-то не в порядке, и мы должны как можно скорее пригласить к ней самых лучших врачей. Не сюда же их звать!
- Врач к ней и так придет, и далеко не худший, надо заметить, - журчала, успокаивала Нина Петровна, словно уговаривала не чужую женщину, а своих разбушевавшихся воспитанников. - Вот, когда придет врач, мы переведем девочку в другое место. Раз уж такая ситуация. А пока дайте ей полежать спокойно, идите все за мной.
Но и снова, вернувшись в кабинет заведующей, Лариса продолжала с ней спорить. Наташа же тихонько плакала, опустившись на стул у окна. Ей было очень страшно. За год работы она видела Леру в самом разном состоянии духа, часто весьма далеком от нормы, но такой - никогда.
"Что я скажу Борису? - горько шептала она себе под нос. - Он меня не простит!"
Только теперь она впервые честно призналась самой себе, что все это время надеялась вернуть Бориса. Верила, что он не сможет остаться к ней равнодушен, - ведь она так любит его дочь. А теперь этой надежде пришел конец.
Саша тоже в препирательства не вступала - сидела в уголке и тихонько листала тетрадку, ту самую, что захватила с собой Лера в свой странный поход. Одну за другой просматривала картинки, крутила так и этак, искала связь.
Зазвонил телефон, заваленный бумагами.
- А, вот и Вера Дмитриевна пришла, - бурно обрадовалась заведующая. Ей, наверное, до смерти надоело препираться с визитершами. - Наш самый любимый доктор. Сейчас я пойду к ней, а потом мы вместе придем сюда и расскажем вам о результатах обследования. - И она быстрым шагом покинула свой крошечный кабинетик.
Женщины остались одни и в полном душевном раздрае.
- Не понимаю! - громко произнесла Лариса. - Что за странное упрямство? Неужели мы похожи на шайку преступниц, которые охотятся за бедной девочкой?
- Нет, Лариса Константиновна, она права, - тут же возразила ей Саша. - Вся наша история выглядит очень странно. Кто мы девочке - вообще непонятно! Ну, Наташа еще туда-сюда…
- Почему она молчит? - перебивая ее, тусклым голосом спросила Наташа. Она сидела, закинув голову, и только переводила вопрошающий взгляд с одной своей спутницы на другую. На лице ее жила страстная надежда, что кто-то сумеет ответить на этот вопрос.
Но Саша и Лариса предпочли отвести глаза. Ответа они не знали, а делать предположения им было страшно.
Прошло примерно полчаса, и дверь в кабинет с шумом распахнулась. Две женщины, заведующая и другая, маленькая, почти бестелесная, в белом халате и с веселым розовым лицом, поочередно влились в него, и в кабинетике сразу стало ужасно тесно.
- Ну, осмотрела я вашу красавицу, - громко доложила врач.
- С ней ведь все в порядке? - нетерпеливо воскликнула Саша.
- Ну, уж не знаю, насколько в порядке, раз она здесь оказалась, но ее физическое состояние в норме.
- Она может говорить? - уточнила Лариса.
- Конечно.
- Почему же она этого не делает?
- Это вы мне такие вопросы задаете? - развела женщина коротенькие ручки. - Видно, есть у нее на то причины.
- Это последствия шока? - продолжала допрос Лариса.
Женщина перестала улыбаться, задумчиво вздохнула:
- Вот и Нина меня все об этом пытала. Нет. Не думаю. Мне приходилось видеть детей в шоковом состоянии - там совсем другая картина. А эта девочка просто не хочет говорить. Она прикидывается глухонемой и делает это, надо признать, очень профессионально. А кстати, можете вы мне объяснить, кто учил девочку языку глухонемых?
На несколько секунд в кабинете воцарилась тишина. Женщины недоуменно поглядывали друг на друга. Наконец, Наташа, как самый близкий к девочке человек, не слишком решительно ответила:
- Но это просто невозможно. В семье Леры нет глухонемых.
- Ну, тут я пас, - развела руками Вера Дмитриевна. - Не буду утверждать, что она в совершенстве владеет этим языком, однако некоторые знаки выдает достаточно бойко. Ничего удивительного. Кто угодно мог ее этому научить, дети легко схватывают такие вещи. Зачем она прикидывается глухой - вот это вопрос. Ну, Нина, - обернулась она к заведующей, - пожалуй, я побегу, меня еще в одном местечке ждут сегодня. Оформлять девочку ни в какой специальный интернат, как ты понимаешь, смысла нет. Уж сами ищите причину, отчего она у вас такая молчаливая. - И врачиха, подхватив свой саквояж, исчезла со стремительностью урагана.
- Ну, дорогие мои, - обратилась к женщинам заведующая. - Вот кое-что и выяснилось: девочка здорова, по крайней мере физически. Вам здесь дальше задерживаться смысла нет.
- Вы нас выгоняете?! - ахнула Саша.
- Только до утра, уважаемые женщины, только до утра! Находиться здесь в вечерние часы чужим не положено. Дети у нас легковозбудимые, вы своим визитом и так наделали здесь шороху на неделю вперед. Так что вынуждена с вами пока распрощаться.
- Я не уйду! - отрезала Наташа. - Вы же не представляете, что мы пережили, пока искали Лерочку! Нет, я останусь здесь.
- Не положено! - возразила Нина Петровна, решительно вставая из-за стола. - Жду вас завтра с утра, но не раньше девяти часов. Будем думать, что дальше делать с девчушкой.
- Нина Петровна, а можно я тетрадку с собой возьму? - подала голос журналистка. - Мне кажется, тут что-то интересное… Какая-то история…
- Конечно забирайте.
Пришлось уйти. На улице Наташа плакала и умоляла спутниц разрешить ей остаться и покараулить под зданием. Но Лариса и Саша подхватили ее под руки и без церемоний запихали в машину. В гостинице не расходились, собрались в номере Ларисы. Помолчали немного, переживая события этого бесконечного дня. Неожиданно первой заговорила Наташа. Из своего угла она произнесла голосом осужденного на смертную казнь:
- Надо срочно звонить Борису. Пусть прилетает и забирает малышку из этого кошмара. Вы же понимаете, нам ее не отдадут.
Вздохнула и согласно закивала Саша. Лариса обвела насмешливым взором перепуганные лица своих товарок и отрезала:
- Нет, не надо.
- Но, Лариса Константиновна! - так и подскочила Саша. - Я понимаю, я очень хорошо понимаю, как вам хочется самой разрулить эту проблему. Но нельзя же ради собственных амбиций рисковать ребенком. В общем, я совершенно согласна с Наташей. По крайней мере, мы нашли девочку, а забирает пусть отец.
Лариса ждала, когда журналистка закончит говорить, с откровенным сочувствием на лице. С таким видом некоторые взрослые разговаривают с неразумными детьми, тщетно старающимися отстоять свою позицию. А потом почти мягко проговорила:
- Милые мои, мне кажется, вы просто не желаете анализировать происходящее. Давайте подведем некоторые итоги. Лера по какой-то причине сбежала из Москвы в Питер, предварительно каждой из нас послав призыв о помощи. Мы нашли ее в Питере, в приюте, однако девочка упорно делает вид, что видит нас впервые в жизни. Она даже притворилась глухонемой, чтобы гарантированно не проговориться. Как вы думаете, какое всему этому может быть объяснение?
Саша и Наташа с ответом замешкались. Саша, впрочем, уже открыла было рот, но Лариса остановила ее нетерпеливым движением руки и продолжила:
- Объяснить это шалостью, причудой - невозможно. Лера, возможно, немного взбалмошный ребенок, но голова на плечах у нее имеется. Значит, можно допустить, что у поведения девочки есть причина, о которой мы пока не знаем. Возможно, есть некая третья сторона. Какие-то люди, которые держат Леру на коротком поводке и диктуют ей определенную модель поведения. Лера не трусиха, и сложно понять, почему в приюте, практически наедине с нами, она не решилась попросить помощи. Но детям очень легко внушить мысль о всесилии зла. Возможно, она молчит, потому что хочет защитить нас. Или себя. Значит, и дальше будет исполнять то, что требуют от нее эти неизвестные нам мерзавцы. А теперь, - Лариса сделала паузу, доведя этим Саша и Наташу до наивысшей точки тревожного кипения, - что случится, если сюда прилетит Борис Валентинович? Морозов - человек решительный, и он - отец. Он немедленно схватит дочь в охапку и увезет в Москву. Возможно, отправит ее за границу…
- Да ведь это хорошо, - не сдержалась Саша.
- Не-ет, - помотала головой Лариса. - Подумайте головой, Сашенька, ведь и Лера прекрасно знает возможности своего отца, финансовые в том числе. Но ведь не шепнула она нам сегодня: вызовите папу. Значит, не считает, что такая мера будет спасительной.
- Но ребенка, вы сами сказали, очень легко запугать, - снова ринулась в бой Саша. - Запугать и… запутать. Допустим, кто-то внушил ребенку, что отцу она не нужна, что она ему - в тягость и он ничем не станет рисковать ради ее спасения. Вот, сказали, уехал же он перед самым Новым годом, бросил тебя. И все, готово! Может, и не преследует ее никто, а она просто от безысходности убежала из дома. А мы ей кто? Мы ей никто. Вот потому она с нами и не разговаривает.
- Нет! - воскликнула Наташа. - Лера знает, как я ее люблю. Даже если кто-то внушил ей такую ужасную мысль про Бориса, мне-то она не может не верить.
Тут Лариса и Саша глянули удивленно на Наташу и, сочувственно вздыхая, опустили глаза.
- Ой, Наташа, ну ты сама как ребенок, - не сдержалась, ласково пожурила ее Саша. - Ты слишком веришь в силу собственной любви.
- Во что же еще верить-то? - почти шепотом спросила Наташа.