Женщина в зале была редкостью и это всех заинтересовало. Но Михаил громко захлопал в ладоши, словно дирижёр, стучащий палочкой по пюпитру, требуя продолжения композиции. И в зале снова зазвучала симфония единоборства, только уже бодрее, чем раньше, поскольку всем казалось, что взгляд единственного зрителя, которым была очаровательная девушка, направлен именно на него. Наверно каждый хотел обратить на себя внимание, привлечь к созерцанию своего атлетического тела и прослушиванию его инструмента. Но все их потуги безнадёжно растворялись в звуках издаваемых увесистой кувалдой.
Михаил провёл с Катериной экскурсию, а затем теоретическое занятие. Показал снаряды, рассказал об их назначении. Затем провёл в женскую раздевалку, которая оказалась пустой.
- Женщин у нас мало, - сказал он, - так что места вполне хватает. А зал общий, так что не обессудьте!
Рассказал, какая нужна форма и обувь. Дал адрес магазина, где можно купить всё недорого. Посоветовал пока перчатки не покупать, а купить только лапки, чтобы можно было работать на груше и тренажёрах.
Катерина слушала его, затаив дыхание. Для неё открывался новый мир, полный незнакомых ощущений, со своими законами и возможностями. Она уже предчувствовала, что, несмотря на Мишино руководство, она будет здесь центром внимания! Это её устаивало!
Выйдя из спортзала, Катерина сразу поехала в магазин. С одеждой и обувью проблем не возникло. В отделе перчаток за прилавком стоял красивый молодой парень лет тридцати. Он сразу обратил на Катерину внимание, как только она направилась в его сторону. Повернулся спиной и, слегка наклоняясь, так чтобы под футболкой выделялись трапециевидные мышцы, стал примерять фирменные перчатки. Катерина не торопилась. Она подошла к прилавку и стала разглядывать множество висевших на стене кожаных кулаков. Продавец не обращал на неё внимания, продолжая заниматься своим делом. Он уже надел одну перчатку и никак не мог одеть вторую, пытаясь подлезть под шнуровку толстым кожаным пальцем.
- Мне кажется, молодой человек, - надменно обратилась к нему Катерина, - вам следует для начала потренироваться на лапках. И хотя она сама не видела их ни разу, но по рассказу Михаила, поняла, что это что-то более простое.
Парень покраснел и быстро стянул перчатки. Надутые мышцы спины провалились куда-то вовнутрь. Зардевшимся лицом он повернулся к Катерине:
- Вы хотели что-то спросить?
- Нет, - ответила она, - я хотела приобрести лапки для тренировок.
Парень удивлённо посмотрел на неё и полез под прилавок. То, что он достал, несколько удивило Катерину, но она смолчала и стала примерять. Они походили на обычные кожаные перчатки, только с наростом сверху, видимо для смягчения удара и обрезанные так, что из них выглядывали две фаланги пальцев с её накладным маникюром.
- Маникюрчиком пожертвовать придётся, - усмехнулся продавец.
Катерина измерила его презрительным взглядом:
- Заверните! Он мне не помешает.
Глава 29. Благодарность
Зайдя в кабинет Шапкина, Стас увидел его сидящим над чистым листом бумаги. Он смотрел в окно, и, казалось, ничего не замечал. В правой руке он держал шариковую ручку, перебирая пальцами её грани. Затем переворачивал её. Стучал, словно папиросой о стол и снова возвращал в первоначальное положение. Он не замечал, что ручка периодически оставляла след чёрной пасты на большом настольном календаре и теперь уже в местах её прикосновений с бумагой образовались замысловатые узоры похожие на графические работы современных абстракционистов.
Стас хотел уйти. Но Шапкин неожиданно повернулся к нему:
- Проходи Пронин. Чего хотел?
Стас растерялся.
- Так, зашёл проведать. Как самочувствие?
- Сказали писать рапорт на пенсию, грустно произнёс Шапкин, - видать и моя пришла очередь поднимать народное хозяйство. Грустно всё это. Словно жизнь прошла. Служишь, служишь, и вдруг тебе говорят: Спасибо, вы нам больше не нужны. Им - не нужен. А кому же я теперь нужен? После стольких лет службы. С одной стороны, конечно, понимаю, молодым надо дорогу давать. Но и о нас забывать нельзя! Куда вот я теперь? На шлагбаум в охранку? Странно это как-то всё. Пока тебя не касается, и не думаешь. Кажется, что будешь ещё служить, руководить, опыт передавать. Ан раз и всё! Была бы хоть пенсия нормальная. А то хватит только на две квартплаты. А кушать что? Ну, да ладно, чего я нюни распустил. Не я первый, ни я последний. Придумаем что-нибудь.
Степанов посмотрел на Стаса.
- Вижу парень ты хороший, душевный. Потому не быть тебе начальником. Мог бы конечно за тебя походатайствовать перед руководством. Да думаю, тебе этого не нужно.
Неожиданно он посмотрел на Стаса и, хитро сощурив глаза, так что взгляд подёрнулся идейным блеском, спросил:
- Тебе ко дню милиции планируют дать какую медальку или грамоту?
- Нет, - ответил Стас, пытаясь уловить, куда клонит шеф.
- А давай я тебе за найденный пистолет организую боевую награду, а? Подпишу наградной и на пенсию свалю. Пусть меня потом ругают!
Глаза Петра Ивановича уже не светились надеждой, а просто пылали молодым задором. Он встал со своего места и полез в шкаф за бумагами.
- Какая тебе медаль больше всего нравится? Говори пока я добрый!
- Разве можно, товарищ подполковник, это же награда…
- Да что ты говоришь, а я то не знал? - наигранно недовольно произнёс Пётр Иванович, - ты сколько лет работаешь в наградном?
И не дожидаясь ответа, продолжил:
- Ты ещё не понял, кому и за что здесь раздают медали и ордена?
Ты посмотри на иконостасы этих генералов! Они понятия не имеют, за что их награждают. Ткни пальцем в медаль, и спроси: "За что?". Он тебе не ответит. Или, придумает херню какую, про особо секретное задание в горячей точке.
- Мне нравится "За отвагу" - осторожно промямлил Стас.
- Да чего ты такой хмурной? - развеселился Шапкин, - Ты же пистолет нашёл потерянный. Огнестрельное оружие! Хорошо, что из него никого не успели убить. И всё благодаря твоей оперативности! Даю тебе последний приказ сделать на себя аттестацию и наградной на медаль. Свободен!
Стас вышел из кабинета ошарашенный. Он уже не помнил зачем пошёл в кабинет к Шапкину. Но этот приказ подзадорил Стаса. Ему нравилась эта медаль, которая давалась за службу в горячих точках. Из тусклого серебра, она словно уже побывала в боях. С изображением на ней трёх самолётов взмывающих в небо и танка. Она вызывала ощущение чего-то реально настоящего - героического. И тот повод, что получит он её за найденный пистолет, а точнее за умелое использование приобретённых навыков по гипнозу, вполне согласуется с совестью, чтобы хранить её дома в шкатулке для ценностей.
Ещё никто не получал медали за использование гипноза, - думал Стас, - Хотя, кто знает? Возможно, об этом просто не говорят.
Во всяком случае, - думал он, - не ко дню рождения, как многим.
Он сел за свой компьютер и стал составлять необходимые документы. Образцов было много, нужно было только внести свои данные. Стас сходил в кадры получил необходимые сведения и забил их в образцы. Вечером пакет документов был уже готов. Начальника как всегда не было, и за него расписался Шапкин.
- Последний автограф! - горько сказал он, подписывая и кладя документы Стаса в общую стопку, возвышающуюся на столе, - Завтра с утра пойду на подпись.
Рабочее время закончилось, и Стас вышел из управления. Идя к своей машине, он увидел на углу здания две красивые иномарки и человек шесть граждан из бывших советских республик. До сих пор Стас не научился их различать. Грузины, азербайджанцы, узбеки, таджики… - все они для него были лицами кавказской национальности. Кто присвоил им такой термин, Стас не знал. И хотя, как утверждали некоторые специалисты по этнике, в данном определении существует куча неточностей, в правоохранительной системе оно очень хорошо прижилось.
Подойдя ближе, Стас увидел, что в центре стоит начальник угонного отдела управления, с виду отличающийся от остальных только одеждой. Строгий костюм и галстук выдавали в нём чиновника. Он что-то рьяно пытался втолковать внимательно слушавшим его гражданам на непонятном Стасу языке.
Пронин вспомнил, что вчера угнали автомашину у жены какого-то известного депутата. И видимо мероприятия по розыску ведутся на личных контактах с ворами. Что же делать, если народу много, а депутат такой один. Какой же он после этого избранник, если у него в его же городе отобрали автотранспорт. Где же уважение? Стас снова подумал о непонятном превращении, происходящем с человеком. Как раз этот депутат был совсем недавно руководителем МВД. Приезжал на совещание. Внимательно слушал всех. Говорил, что выделены огромные средства на компьютеризацию милиции, на её техническое оснащение и зарплаты. Личный состав был в восторге: наконец-то кто-то о них вспомнил!
Чиновник уехал в Москву, а в ГУВД поставили старые компьютеры с иностранной клавиатурой. И сотрудники вечерами сидели, плюясь и чертыхаясь, наклеивали русские буквы на пластмассовые кубики. Кто-то же наверно отчитался за выполнение? Кто? Кому? Работает сотрудник на своём месте, и кажется нормальным, умным реальным человеком. Возмущается вместе со всеми, читая идиотские указания, поступающие из руководящих ведомств. А уйдёт на повышение в Москву, смотришь, сам такие же станет писать, да ещё и похуже. Приезжает. Спрашивают его:
- Что же ты, дорогой, будучи здесь, ругал поступающую лабуду, а теперь сам придумываешь то же самое. Неужто забыл, как работал?
- Не забыл, - говорит, - только там не поспоришь, - там люди больше знают, что на земле нужно! Там мыслят глобально и далеко наперёд!
Аура там такая, словно в наркозе живёшь. Все ценности по-другому видишь. Будто отключён мозжечок, или та часть, которая за функционирование ума отвечает. Словно под гипноз попадаешь. Все говорят правильно, а если вдуматься просто бредят. Так пока там живёшь среди них, этого и не замечаешь.
Грустно от этих мыслей Стасу становилось. Когда не виделось впереди никакой перспективы. За мечтою шли молодые в милицию. За звёздными победами для страны, за светом для людей. А тыкались в колючие острия звёзд на пагонах да узкие просветы, словно непреодолимые каньоны на пути - один или два, а после - трясина.
Глава 30. Победа
Прошло уже несколько месяцев занятий и Катерину стали пробовать в спаррингах с новичками. Правда, её соперники работали только одной рукой, но это всё равно был поединок. Как она говорила Стасу - "пацанов приходиться бить"! При этом показывала левый хук, едва не доводя сжатый кулачёк до его челюсти. Стас обхватывал её и нес на постель, говоря при этом, что он знает один борцовский приём от боксёров и сейчас ей его покажет!
Маникюра пришлось лишиться. Первое время это сильно травмировало Катерину.
- Посмотри на мои пальчики, - пожаловалась она Стасу, как только он в очередной раз забрёл к ней он огонёк, - им срезали кокошники! Как я могу идти в ресторан с таким безобразием?
- А мы и не пойдём с тобой в ресторан! - счастливо отозвался Стас, радуясь экономии денежных средств, - мы проведём вечер дома. Будем с тобой бороться на диване, и я покажу тебе переднюю подсечку!
Он слегка наклонил Катерину к себе, так что она оказалась на одной ноге, а затем легонько своей ногой ударил по её по щиколотке, выбивая последнюю опору, при этом падая на диван и увлекая её с собой. Катерина оказывалась лежащей в его объятьях, возбуждённая от внезапности произошедшего.
- Не так быстро, Стасик! - играючи сопротивлялась она, - Вечно ты куда-то спешишь!
Зато после секса начиналось самое главное. Стас говорил, что внушение укрепляет знания и преумножает умения. Вводил Катю в транс.
Она оказывалась на борцовском ковре. И не просто на очередной схватке, а на финальном поединке за звание чемпионки. То ли мира, то ли Европы - проснувшись, она уже не помнила. Но в памяти оставались торжественность происходившего и, конечно, сам бой.
В этот раз её соперницей была немного тучная чернокожая африканка. Чемпионка Замбии или Замбези. Катерина точно не запомнила. В своём чёрном кимоно она сильно походила на затянутого поясом гиппопотама с отвисшей нижней челюстью, толстенными ручищами и надутыми губами. В голове Катерины всё время крутились мысли про Лимпопо. Она точно помнила, что это стих про доктора Айболита, но ни одной строчки вспомнить не могла.
Безрезультатные потуги детских воспоминаний, казалось, кончатся, стоит Катерине заехать кулаком в широкий, с грозно сопящими ноздрями, нос противницы. И все рифмы вылетят из него, обретя требуемый образ. Катерина готовилась к решающему моменту.
Её лапки приятно обтягивали кулачки, утяжеляя их и заставляя чувствовать упругость зажатого внутри сгустка энергии. Ринг был освещён прожекторами до такой степени, что за его пределами можно было ориентироваться только на звук. Раздающиеся из темноты азартные вскрики, вздохи облегчения и рекомендации сливались в один непрекращающийся гул. Усиливающийся, словно нарастающий водяной вал, перед тем как обрушиться на преграду и, затихающий как шепот отступающего отлива.
Откуда-то сверху звучал знакомый голос, привычно проникая внутрь мыслей Катерины, подсказывая, предупреждая, неся уверенность каждому её движению.
Катерина двигалась по ковру, держа расслабленные руки перед собой. Едва шевеля пальчиками, готовыми в любой момент уцепиться за рукав или ворот кимоно африканки. Несколько ударов в лицо, нанесенных Катериной, не произвели на низкорослую соперницу впечатления, и она продолжала стоя в центре ковра выжидать, немного согнувшись вперёд, вращаясь вокруг собственной оси, маня своим мясистым лицом. Пару раз, когда Катерина проваливалась со своим ударом, чернокожая прихватывала её за воротник и пыталась бросить через бедро. Но Катерина, ловко уклонившись, обходила его и снова оказывалась напротив.
Раздёргивать негритянку, как учил Михаил, было бесполезно. Её сто килограммов живого веса позволяли стоять на ковре, как вкопанной. Только едва переваливаясь с ноги на ногу и продолжая занимать центр. Катерина, пользуясь преимуществом в росте, двигалась вокруг неё, изредка нанося прямые удары в голову и корпус.
В какой-то момент, ей показалось, что негритянка очутилась слишком близко. Катерина ухватила её за ворот, сделала шаг вперёд и влево, толкая противницу от себя и занося правую ногу для задней подножки. Как и ожидалось, негритянка постаралась качнуться вперёд. И тогда Катерина развернулась всем корпусом и, подсев под тучное чёрное тело, изо всех сил обеими руками рванула ворот её кимоно на себя, пытаясь перебросить противницу через плечо. Но негритянка оказалась тяжелее, чем Катерина рассчитывала. И подсид оказался не таким глубоким. Противники упали вместе. При этом Катерина оказалась внизу.
Из удержания она вывернулась с трудом. Снова встав на ноги, Катерина почувствовала, что потеряла много сил и если так пойдёт дело, до конца поединка их может не хватить. Она провела ещё пару ударов в голову соперницы, чем видимо её разозлила. И та, потеряв осторожность, пошла в атаку. Схватила Катерину за ворот. В голове пронеслось: бросок с кувырком назад, через себя. Катерина в точности его осуществила. Подавшись назад, она, присев, упала спиной на ковёр, потянув за собой соперницу. Затем уперев ногу ей в живот, изо всех сил толкнула через себя. Негритянка грохнулась на спину, но тут же вскочила и кинулась на Катерину. Ещё не успев выпрямиться, Катерина увидела чёрную лавину и уже не раздумывая, ухватила её за отвороты кимоно и повторила бросок.
Это была победа! Зал грянул восторженными криками вперемешку с аплодисментами и свистом. Зажёгся свет, и Катерина увидела, как гулкая подвижная темнота превратилась в заполненные ряды зрителей. От судейского стола на ковёр уже несли широкий пояс с металлической разноцветной инкрустацией в виде герба обрамляющего три латинские буквы. Пояс застегнули на Катерине. Чернокожая спортсменка стояла в углу, успокаиваемая своими земляками, образуя чёрный клубок, посреди сияющего зала.
Судья поднял руку Катерины вверх и, не отпуская, стал вместе с ней кланяться до пола поочерёдно на все четыре стороны. Это показалось Катерине странным. Как-то раньше она замечала такие наклоны только у закончивших выступление артистов. Спортсмены же, как правило, кивали головой.
Катерина попыталась вырвать свою руку у судьи, но она оказалась зажатой, словно в свинцовой колодке. Катерина стала выдёргивать её, стараясь освободиться и глядя на судью, лицо которого постепенно приближалось. Черты становились более отчётливыми. Всё остальное, наоборот, стало блекнуть и расплываться. Катерина хотела уже что-то резкое сказать судье, но в этот момент лицо приобрело знакомые и любимые черты Стаса.
- Ну что ты дёргаешься, - тихо спросил он улыбаясь. Катерина ощутила себя лежащей на диване. Стас сидел рядом, держа её кисть одной рукой, а второй гладя по волосам.
Катерина окончательно пришла в себя.
- Ты что, забыл, как кланяются спортсмены? - обиженно надула губки Катерина.
- Если честно, то да! - ответил Стас и, наклонившись, поцеловал её в губы, - как-то не обращал на это внимание.
- А где же мой чемпионский пояс? - спохватилась Катерина.
- В рукопашном бое поясов не дают, - ответил Стас, - ты извини, это я тебе для антуража заказал, уж больно счастливое у тебя было выражение лица, когда тебе его пристёгивали! Хочешь, пойдём в спортивный магазин, и ты выберешь себе кубок, какой захочешь. И даже надпись на нём сделаем, какую пожелаешь!
- Да ну, тебя! - немного разочарованно произнесла Катерина, - мог бы и заранее всё сделать!
- Извини! В следующий раз.
Глава 31. Усиление
На следующий день вводилось очередное усиление по поводу встречи глав государств. За месяц до этого началась разработка планов с расстановкой постов. Учёт задействованных сил и средств. Не смотрели на звание и должности, расставляли сотрудников в соответствии с тактикой и стратегией.
Рабочий день начинался с девяти. Заставили всех надеть форму, сдать оружие в оружейную комнату или закрыть в сейфе. Вместо него дали на двоих одну радиостанцию. Каждому подразделению вручили задание.
Шапкину поручили контролировать самый ответственный участок. Поскольку пенсию он уже заработал, бояться ему было нечего. В случае провала мероприятия пойдёт на заслуженный отдых. А управление отчитается в наказании виновных. Но если всё пройдёт гладко - получит медаль "За заслуги в проведении Всероссийской переписи населения". Почему именно "переписи", никто не знал. Какую выделили, ту и берите.
В наградном отделе знали, что в отличие от милицейских наград, героически звучащих, таких как "За доблесть в службе" или "За боевое содружество", так называемых ведомственных, никаких привилегий или денег не дающих, эта награда считалась государственной и ценилась дороже. Следующая по значимости государственная награда была "100 лет Транссибирской магистрали".
Быть может и ею кого-то из проявивших себя милиционеров награждали, но Стас об этом не слышал.
При наличии государственной награды и соответствующем стаже работы или службы, можно получить знак "Ветерана" и прибавку к пенсии.