- Я только начал, - произнес он, а затем набросил мне на плечи полотенце. Он вытер меня, поднял на руки, вытащил в коридор, где перебросил через свое плечо. Звонкий хлопок, и я вскрикнула от острой, но скоротечной боли. Меня отшлепали! Андре медленно прошел в спальню, сбросил меня, как мешок, на кровать - лицом вниз. Я чуть повернула голову, чтобы мне было легче дышать - это был максимум, на который я решилась. Андре присел рядом со мной, провел рукой по моей спине, потом ниже - нежно лаская мои ягодицы, запуская пальцы между ними, прикасаясь к ложбинке, проникая внутрь, он проводил пальцами по плотному анальному кольцу, опускался вниз, к горящему влагалищу. Я невольно стонала и раздвигала ножки, облегчая доступ его руке. Как порывы ветра, один за одним, на меня налетали предвестники оргазма, но каждый раз Андре вычислял их и останавливался. Наконец, он решил, что с меня хватит.
- Встань на коленки, девочка, - прошептал он, помогая мне подняться. - Я смотрю, ты совсем уже улетела? Смотри у меня, тебе еще работать и работать - вот этим самым ротиком. И еще рядом других мест. - Он тихонько рассмеялся, глядя, как я покраснела. - Показать, каких? Да, моя дорогая пленница. Без помады тебе все-таки намного лучше. Ты такая нежная, падшая красавица. И грудь - чудесные сиськи, так бы и укусил. Еще и укушу. Вставай-вставай, не ленись. А то будет еще хуже, чем я задумал. Не соблазняй меня.
- Как прикажешь, - ответила я, зная, что такой ответ для него, как красная тряпка для быка. Андре замер на мгновение, а затем помог мне занять именно то положение, что было у него в плане. Я снова сидела на пятках - классическая поза покорной женщины - прямо посреди его большой кровати, лицом к центру комнаты, а Андре стоял на полу, на мягком ковре, и ширинка его брюк, если бы я наклонилась, пришлась бы прямо на один уровень с моим лицом.
- Расстегни мне джинсы, - скомандовал Андре. Я протянула руки и замешкалась, расстегивая пряжку мягкого ремня из натуральной кожи. - Вынь ремень и дай мне. Я буду тебя наказывать, если ты перестанешь меня слушаться. Или просто, чтобы доставить себе удовольствие. Ты же хочешь, чтобы я был доволен?
- Очень хочу, - пробормотала я, прикусив губу, чтобы подавить волнение. Я аккуратно вытянула ремень и, сложив его пополам, со склоненной головой поднесла на протянутых ладонях, словно дар. Не поднимая глаз, я услышала, что Андре судорожно вздохнул и сглотнул.
- Расстегни ширинку, - прорычал он, забирая у меня из рук ремень. Я засуетилась, член под ширинкой буквально разрывал штаны, просясь наружу. Он был огромным, крепким, мощным - грозное оружие. Я спустила джинсы и трусы так, чтобы они упали на пол, а затем замерла, ожидая новой команды. Она последовала тут же: Андре положил руку мне на голову и надавил, опуская ниже. Я оперлась на ладони, а он схватив мои все еще влажные волосы, смотал их в тугой жгут вокруг ладони. Я почти утратила свободу движений, несмотря на то что не была связана - не в этот раз.
- Раздвинь ножки еще немного, - попросил Андре, одновременно прикасаясь членом к моим губам. Оставалось последнее мгновение, чтобы остановить это, но ни в каком страшном сне я бы не попыталась остановить Андре. Я раскрыла губы, и член заполнил мой рот, входя быстро, поспешно, удар за ударом. Удерживая за волосы, Андре заставил меня раскрыться еще больше, проникая глубже, почти в глотку. Я чуть не закричала, скорее от страха, но крикнуть не было никакой возможности. Андре удерживал меня на члене, производя равномерные, глубокие удары-проникновения. Когда я невольно попыталась чуть ослабить его напор, то тут же получила хлесткий, с оттягом, удар ремня по попе.
- Нет-нет, - пробормотал Андре. - Как можно глубже, птица. Я так хочу.
Я растворилась, потерялась в этом акте, стараясь только отдаться, обхватить и сжать губами мощный жезл, получая время от времени обжигающе горячий удар ремнем по заднице - просто потому, что Андре это нравилось. Иногда он останавливался, поднимал меня и целовал в губы. "Как бы я хотел овладеть тобой одновременно с трех сторон", - проронил он.
- Мне продолжить? - полушутливо поинтересовался Андре, когда его большой палец снова проник мне в рот. Я, обсасывая его палец, попросила не останавливаться и пообещала быть самой послушной девочкой. "Трахни меня как следует", - попросила я.
Андре отпустил мои волосы. Приподняв, он обхватил меня двумя руками за ягодицы и прижал к себе. Его жадные губы терзали мои груди, сжимали соски, целуя и покусывая их. Я только запрокидывала голову и выполняла его приказание ласкать себя.
- Да-да, ласкай себя, но не кончай, слышишь. Я не разрешаю. Ты будешь кончать только на моем члене и только когда я скажу, - заявил он, и я чуть было не кончила от одних только этих слов.
В какой-то момент Андре уложил меня на бок - усталую и истерзанную, выпоротую, "хорошо подготовленную", как он выразился. Андре нежно запрокинул мою руку наверх, чуть повернул меня, раздвинул мои ягодицы и вошел в меня сзади, впечатываясь в мое тело сверх меры возбужденным членом, удерживая и управляя мною сильными, глухими к моим жалобам и стонам руками. Он брал меня, целуя в шею, обнимая, буквально вжимая в себя, прикасаясь пальцами к чувствительному, возбужденному до болезненности клитору.
- Уже можно, - прошептал он мне на ухо и тихонько прикусил мочку.
Мне кажется, именно так и выглядит нирвана. Сознание почти покинуло меня, я была где-то между мечтой и блаженством, оргазм только завершил начатое. Тело будто пело, и я изгибалась, продолжая отдаваться и брать, раскрываясь под пальцами, надеясь на продолжение.
Я долго потом лежала молча, запоминая, лелея каждый вдох, трепетание тела. Мне хотелось запомнить это ощущение, чтобы потом в любой момент вызвать его в памяти, если Андре не будет рядом.
- Ты что, плачешь? - спросил Андре после, ибо не мог понять, чего это я там хлюпаю, уткнувшись ему в грудь. - Я сделал тебе слишком больно?
- Да, - кивнула я, нежно целуя его сильную грудь. - Слишком больно.
- Прости, прости, девочка, я никогда не могу вовремя остановиться. Покажи, где болит? Вот же черт!
- Мне слишком хорошо… - промурлыкала я. Андре приподнялся на локте и посмотрел на меня озадаченным взглядом. Я выглянула из-под края подушки, хитро улыбаясь, и тут же вернулась к любимому делу - стала целовать его тело, волосы на груди, животе - темную линию, идущую вниз от груди, его шрам от аппендицита.
- Ну, ты и птица, я тебе скажу! - проворчал он, обнимая меня покрепче.
- Ты даже не представляешь себе какая, - кивнула я, чувствуя, как твердеющий член снова утыкается мне в бок.
* * *
Я проснулась первой и несказанно обрадовалась этому. Немного свободного пространства еще никому не мешало, а мне и подавно. Андре лежал рядом, вытянувшись во весь рост на постели, словно архаичный ящер - дракон, невероятное, магическое существо, сексуальное божество, которому я с такой готовностью приносила жертву. Полный обманчивого покоя, он даже во сне искал мое тело, душно обхватывал руками, набрасывал на меня сверху ногу, прижимая к матрасу и затрудняя любое мое движение. Это доставляло неудобства, но и сами неудобства были источником наслаждения, и я снова и снова концентрировалась на этой его живой тяжести. А еще на том, как сильно ныла моя промежность - восхитительная женская растраченность, при мысли о которой в памяти вставала прошедшая ночь.
Я аккуратно отвела руку Андре в сторону, и он зашевелился, заставив меня поволноваться, но затем откинулся на спину, усталый император, опутанный сном, и я оказалась свободна. На секунду я замерла, рассматривая гибкое, молодое тело моего любовника. Меня переполняла нежность настолько сильная, что я с трудом удержалась от слез. Произведение искусства от головы до пят, не глянцевая, натертая специальным маслом красота - реальный мужчина. Чуть ниже линии живота, справа виднелся шрам от вырезанного когда-то аппендицита. На лице небольшие царапины - моя работа. Грудь его шумно вздымалась и опускалась, член спал. Мой дремлющий вулкан, персональное испытание, в котором я обречена терпеть поражение раз за разом. Чувство счастья было полным, мягким, как пух, пушистым, как облако, его было так много. Но, когда я пыталась запомнить это чувство, оно растворялось, как авиньонский туман под ногами, и тогда мне становилось немного жутко.
Любить так опасно, что можно потерять рассудок.
Отчасти я могла понять Одри. Такие чувства меняют тебя, перепрограммируют твою природу, делают слабой, зависимой. Подобная любовь опьяняет и лишает воли. Кажется, что нет ничего невозможного, когда находишься рядом с Андре Робеном. Но что, если он встанет, развернется и уйдет? Скажет: "Давай не будем друзьями", и забудет о тебе. Горе несчастным влюбленным, попадающим в адский котел неразделенной любви. Мне было достаточно только подумать об этом - я словно заглянула с краешка скалы в темную бездонную пропасть и в ужасе отпрыгнула. О, любовь - это риск, русская рулетка, где каждый поцелуй - выстрел.
Я встала, огляделась, как воришка, и выскользнула из спальни, прихватив некоторые свои вещи. Слишком давно я не делала ничего из того, что свойственно моей природе, и теперь, признавая неоспоримый факт своей капитуляции, тешила себя надеждой на подобие контроля над нынешней ситуацией. Я не боялась, что Андре меня бросит, я боялась, что не смогу жить спокойно, зная, что такое в принципе возможно. Или что он исчезнет, как Сережа. Что, если я тоже кончу как Одри, поджигая людей в арендованных ими машинах?
Бежать по прохладной сонной парижской мостовой было приятно, и вчерашняя боль смешивалась с напряжением мышц, давно отвыкших от любой нагрузки. Мое дыхание стало рваным и, как я ни старалась, гипервентиляции избежать не удалось. Прохожие смотрели на меня с насмешкой и сожалением - еще одна жертва умело состряпанной рекламы надеется на никому не нужное чудо - мечтает похудеть. Куда уж больше? Они ошибались, худеть я не собиралась. Я жалела только об отсутствии отгораживающего ото всех плеера. Наушники мне! В какой-то момент второе дыхание все же пришло, сердце успокоилось и застучало по-другому, накачивая кровь глубже, равномернее и мощнее. Пульс снизился, и я потихоньку начала проваливаться в спасительную нирвану. Не зря медики рекомендуют сбрасывать стресс и излишнее напряжение, в том числе сексуальное, за счет спортивных нагрузок. Что-то вроде анестезии чувств. Что бы ни случилось, если тебе удается пробежать больше пары километров, то ощущение "здесь и сейчас" станет главным, и ты будешь - как птица, летящая на юг. Никаких мыслей, никаких сожалений, почти никаких любовных переживаний - только равномерные взмахи крыльев. Раз-два, раз-два.
- Эй, от кого убегаем? - услышала я. Кто-то кричал мне вслед по-французски: голос грубый, насмешливый. Какой-то подвыпивший уже с утра мужичонка. Я и не знала, что такие водятся здесь, в святая святых красоты и моды. Впрочем, люди есть люди. Я остановилась, его слова выдернули меня из какой-то специфической телесной медитации. Сколько я пробегала, где я? Солнца почти не было видно. Облачная осень. Усталые деревья с радостью стряхивали листья, как давно доставшую их рабочую одежду.
"Тебе нечего больше бояться", подумала я и улыбнулась. "Ты ни от кого не убегаешь, ты просто бегаешь". Эта мысль была приятной, оживляющей. Я сориентировалась на местности и побежала домой.
- Где тебя носило! - воскликнул Андре, едва завидев меня во дворе. Он почти весь перегнулся через металлические перила французских окон кухни, высматривая меня, и я прикусила губу от волнения. Кажется, Андре в бешенстве.
- Ты упадешь, ты с ума сошел? Что ты там делаешь? - Я подумала про себя, как, должно быть, глупо и странно звучит наша русская брань в фешенебельном районе Парижа. - Я просто решила побегать с утра - как это делают нормальные люди. Между прочим, в Москве я часто бегаю. И здесь тоже желаю вести свойственный мне образ жизни.
- Что? Побегать? - проорал он в ответ. - Может, мне купить тебе беговую дорожку? Или карточку в клуб? Или целый клуб? - Я остановилась посреди двора, задрала голову, прикрыв глаза от света - даже сквозь облака его проникало достаточно.
- Нет, лучше нацепи на меня ошейник, веревку и гоняй меня по кругу - прямо тут, во дворе. Знаешь, как выезживают лошадей, чтобы они не застаивались.
- Даша! - Андре был возмущен, раздосадован и… с трудом скрывал проступающую улыбку. Я изобразила гарцующую коняшку, цокая языком и подпрыгивая на камнях. Андре расхохотался и отошел от окна - хвала небесам! Он вышел к лифту, чтобы встретить меня, глядя при этом, как строгая мамаша на опоздавшего со школы первоклассника.
- Бьюсь об заклад, у тебя так и чешутся руки снова взяться за ремень, - пропела я, с невозмутимым видом проходя мимо него в квартиру. - Но ведь это непедагогично! И, ты знаешь, мне могут даже понравиться подобные методы воспитания. Что ты станешь делать, если тебе понадобится подчинить меня по-настоящему?
- Заставить подчиняться? Тебя? - Андре вошел в квартиру вслед за мной, фыркая и размахивая руками. На нем была свежая светло-серая майка и бежевые шорты на затяжке, он стоял босыми ногами на полу. Андре схватил меня за предплечье, развернул к себе, заглянул в глаза. - Издеваешься? Зачем ты убежала? Не могла разбудить меня? Или ты хотела, чтобы я проснулся и сошел с ума от беспокойства.
- Во-первых, я не убежала, а отправилась бегать. Звучит странно, но все же. Я не понимаю, чего именно ты испугался? Одри в тюрьме, все же уже кончилось. - Я пожала плечами, нажав на кнопку кофейной машины. - И потом, я не хотела будить тебя, ты спал так сладко, как ангел. Ты удивительно хорош, когда спишь, похож на языческое божество. Я даже не стала делать тебе минет, хотя была такая мысль - уж больно ты великолепен. Остановила только мысль о том, что я скорее всего окажусь прикованной…
Андре остановил мою бессмысленную болтовню, притянув к себе. Он подхватил меня за талию, приподнял и вдавил в стену рядом с окном - так, что я оказалась буквально пришпилена к стене его мощным телом. В его глазах промелькнуло неожиданное для меня восхищение, он склонил голову и снова стал серьезен. Губы Андре оказались вблизи моего лица. Как горящая зажигалка, которую так и не поднесли к сигарете… Я потянулась вперед и сама поцеловала его.
- Ты этого и добивалась, да? Играешь с огнем! - предупредил Андре, и мое сердце бешено забилось в ответ, словно я опять бежала по городским улицам.
- Я, кажется, выхожу за огонь замуж, - прошептала я.
- Такие сладкие губы, - тихо пробормотал Андре, а затем опустил меня на пол, отряхнул невесть откуда принесенную пыль с рукава моей толстовки. - Нет, сейчас мы переоденемся и пойдем завтракать. Как обычные люди.
- Ну вот, - огорчилась я, явно давая понять, что вообще-то надеялась на большее. - Почему все развивается в обратном направлении? Я думала, побегаю, приду, сброшу с себя все, пойду в душ, отдамся тебе на растерзание… А ты: оденемся, позавтракаем как люди. Кстати, а почему ты все еще не на работе? Вообще решил ее бросить? Слушай, а давай ты сядешь ко мне на шею?
- В прямом смысле? - расхохотался Андре, наливая себе горячую воду из чайника. - А ты выдержишь? Боюсь, категории у нас разные. Впрочем, я подумаю…
- Фу, Андре, это не эротическая фантазия. Ты уволишься, пошлешь к чертовой бабушке всех своих силиконовых красавиц, и я увезу тебя в Москву, заберу с собой, представлю своему коту. Надеюсь, ты ему понравишься, ведь если ты будешь сидеть дома, тебе придется проводить с ним много времени. Так что знакомство с котом - это важно. Я буду переводить всякую галиматью, а ты - скучать по мне. Хотя… я же буду работать на дому. Тогда тебе придется сидеть в комнате, чтобы мне не мешать, а я устрою рабочий уголок на кухне. Как тебе такая идея?
- Заманчивое предложение, - рассеянно кивнул Андре, и я вдруг с удивлением поняла, что он не слышал и слова из того, что я сказала. Я облизнула губы и посмотрела на Андре внимательнее. Он рассеянно помешивал воду.
- Ты забыл положить в кружку чай.
- Что? - переспросил он после некоторой паузы. Я кивнула на кружку с кипятком, и Андре тут же отставил ее в сторону.
- Андре, что случилось? - нахмурилась я. Он отвернулся и посмотрела в окно, затем покачал головой и вздохнул.
- Ничего, ничего не случилось.
- Ты поразительно откровенен со мной, просто образец доверия. Идеальный муж!
- Ну, знаешь. - Андре говорил холодно. - Ты никогда не ставила доверие в ряд необходимых добродетелей.
- Ну, в чем дело, а? Что за тайны Мадридского двора! И выпей уже наконец ты этот свой чай, ей-богу! Вот! - Я достала с кухонной полки его любимый "Сант Далфор" - чай с вишней, и протянула пакетик. Андре рассеянно опустил его в чашку. Недосказанность напрягала…
- Почему Мадридского? - спросил Андре, но я не повелась на его уловку.
- Что-то случилось? Что не в порядке?
- Все в порядке, это ерунда, мелочи, - отмахнулся от меня он, но я стояла, уперев руки в бока, всем видом давая понять, что не позволю укрыть хоть что-нибудь. - Меня временно отправили в отпуск. Это не страшно, все - шум, суета. Эта статья…
- Что значит, отправили?
- Попросили пойти им навстречу, - добавил Андре уже злее. - Что еще ты хочешь знать?
- Все. Неужели, не понятно: я желаю знать абсолютно все! Что ты чувствуешь, о чем думаешь, волнует ли тебя это, чем я могу помочь.
- Я в порядке, в порядке, - произнёс Андре, приложив ладони к лицу. Он потер глаза, словно просидел до этого несколько часов у компьютера. Было ясно как день, что он подавлен, но, как всегда, не собирался ничем делиться. Скупые обрывки слов - это был его личный максимум.
- Все из-за этой фотографии, да? Еще одна месть от Одри, достигшая своей цели. Я просто не понимаю, как журналисты согласились это опубликовать, даже не поинтересовавшись тем, насколько достоверна информация. Да и какое это имеет значение?
- Достаточно большое, если уж говорить объективно. Я люблю тебя, я спал с тобой, мы были в том отеле, и все эти фотографии - вовсе не подделка. Да, этот журналист, он передернул все, поставил с ног на голову. Но ведь ты - дочь моей пациентки. Пусть это не меняет ничего, пусть я не имею никакого отношения к тому, что твоя мама в коме. И даже если наш роман не нарушает этики напрямую - ведь ты сама не являешься моей пациенткой - клиника не хочет скандала.
- Какая глупость! Нужно… нужно спросить Марко. Наверняка ты можешь подать встречный иск.
- Даша, я прошу тебя, не делай из мухи слона. Я решу все вопросы сам. Расстраивает не то, что меня отстранили, - плевать мне на это, да и не зависит моя жизнь от этой работы. Марко, кстати, может быть, будет даже рад. Но что станет с моими клиентами. Я собирался оперировать одну пациентку… - Андре замолчал и глубоко задумался.
- Да? Ты что-то хотел сказать?
Андре посмотрел на меня так, словно совершенно забыл о моем присутствии.