– Ты установила шпионскую программу? – спросил Кэйл у Фэйт, которая была их компьютерным экспертом. Ха, экспертом! Настоящим прожженным хакером.
– Да, – кивнула она. – Теперь все, что Ларкин напечатает на своем ноутбуке, сразу попадет к нам. Я прописала в настройках, чтобы данные передавались всякий раз, как он выходит в Интернет с периодичностью в пятнадцать минут.
– Знаешь, – задумчиво сказал Кэйл, – мне нравилось пользоваться компьютером, пока я не узнал, на что способны хакеры вроде тебя, посиживая с комфортом в своих логовах.
Отрадно, что Фэйт на его стороне, а не в противоположном лагере.
Многие пассажиры взяли с собой в круиз ноутбуки, так что не было ничего подозрительного в том, что компьютер есть и у Фэйт – вызывающе розовый "Делл", на который она налепила броские переливающиеся наклейки. "Серебряный туман" был оборудован вышкой сотовой связи, и в любой точке лайнера имелся доступ к беспроводному Интернету, что позволяло общаться с берегом тем, кому это требовалось. За исключением блесток, ноутбук Фэйт выглядел обманчиво обыкновенным, но ни комп, ни сама Фэйт таковыми не являлись.
Команда быстро продумала планы на вечер, чтобы Ларкин, куда бы тот ни отправился из своей каюты, всегда оставался под чьим-то наблюдением. Каждый член группы был снабжен мини-фотоаппаратом, чтобы фиксировать все встречи Ларкина на случай, если какой-то из его контактов находится на судне. Была вероятность, что Ларкин решит провернуть сделку прямо в своем люксе, и к такому варианту следовало срочно подготовиться. В его гостиную в самое ближайшее время проникнут Бриджит или Мэтт, чтобы установить там камеру.
Тиффани состроила кислую мину:
– Итак, сегодня вечером мне предстоит нарядиться и проверить на Ларкине свои чары. Господи, только бы не укусил.
Подразумевалось "только бы не клюнул", и по легкому движению губ Кэйл заметил усилие, которое Тиффани потребовалось, чтобы сдержать улыбку. Фэйт изучала потолок, делая вид, будто не услышала ничего особенного. А Райан широко ухмыльнулся.
– Ха-ха, – сказал Кэйл, отлично помня, как Редвайн вонзила в него зубы.
Он не хотел причинить ей боль, а то бы мигом подавил ее сопротивление. Вот и пришлось расплачиваться за джентльменское поведение.
– Ларкин такой противный, – продолжала Тиффани. Она явно не испытывала энтузиазма от мысли, что придется проводить с подопечным время, но так можно было выудить ценную информацию. Интересно, болтлив ли он? В его ли характере пытаться произвести на женщину впечатление, рассказывая о своей значимости и невольно выбалтывая лишнее? Вряд ли, но шанс все же есть. Кэйл не стал бы просить никого из своей команды ложиться в чью-то постель вопреки желанию. Но хорошо, если Тиффани удастся проникнуть в номер Ларкина и обеспечить дополнительное наблюдение за ним.
– После того что ты отмочила вчера вечером, Ларкин, едва завидев тебя, убежит далеко и быстро, – протянул Райан. Но испортил весь эффект от скептической реплики еще одной ухмылкой. – Лично я бы так и поступил.
Но Тиффани удостоила скептика лишь улыбочкой в стиле "Спорим?". Ради того чтобы провести с ней время, многие мужчины были готовы вытерпеть гораздо большее, чем вчерашняя сцена.
– Прибор обнаружения? – подсказал Кэйл, переводя разговор обратно к работе.
– Функционирует, – отозвалась Фэйт. – Мы обложили Ларкина со всех сторон. Осталось только освоить его каюту.
Агенты стали перебирать разные варианты.
Если Ларкин что-то заподозрит и начнет сканировать свой номер на наличие "жучков", Кэйл удаленно отключит питание. "Жучка" в нерабочем состоянии детектором обнаружить невозможно. Поскольку устройства в спальне Ларкина проводные, то при необходимости их можно просто выдернуть. Проводные устройства надежнее, не засоряют эфир, их труднее выявить, поэтому Кэйл использовал беспроводные только в отсутствии выбора. На любое дело он всегда брал и те и те.
Кэйл проверил время – Бриджит охраняла Редвайн вот уже час и все это время не выполняла своих обязанностей стюардессы, а это долго. "Пора ее сменить", – решил он, задаваясь вопросом, какие неприятности успела подкинуть пленница в его отсутствие. От нее можно всего ожидать. Наверно, Бриджит уже защелкнула на ней наручники и затолкала в рот кляп, что, вообще-то, полагалось сделать ему. Вряд ли Редвайн сбежала - Бриджит способна скрутить ее одной левой, но это не исключает других пакостей. Уж очень сильно ее заинтересовало, что происходит и чем они все занимаются. Вполне объяснимое любопытство, но чем меньше она будет знать, тем лучше – не сможет выболтать лишнего.
Поворачивая ключ в замке и открывая дверь, Кэйл задержал дыхание, пока не увидел Бриджит спокойно сидящей в наушниках на кушетке. Перед ней на кофейном столике стоял ноутбук – умничка не тратила время зря, а просматривала записанные устройствами слежения аудио- и видеофайлы, избавляя от этой рутины Кэйла.
Пленницы нигде не было видно. Кэйл весь подобрался, поскольку она могла наброситься на него сзади в любую секунду.
– Где Редвайн? – обеспокоенно спросил он.
Бриджит подняла на него глаза.
– Спит, – ответ прозвучал совершенно обыденно.
Невероятно. Кэйл поморщился и досадливо покачал головой.
– И почему она не может спать, когда находится под моей охраной? – задал он риторический вопрос.
И тут, как по команде, Дженнер Редвайн появилась в дверях спальни с заспанными глазами и взлохмаченными волосами. Ее взгляд сфокусировался на Кэйле, словно лазерный луч прицела.
– А, это ты, – процедила она с отвращением, а потом широко и притворно ему улыбнулась. Точь-в-точь тигриный оскал. – С возвращением, любовничек.
Глава 17
ФРЭНКУ ЛАРКИНУ ВСКОРЕ НУЖНО БЫЛО ОТПРАВЛЯТЬСЯ В КАЗИНО на первое из запланированных филантропических мероприятий круиза. Все доходы с игры – да, собственно, со всего путешествия – должны пойти на благотворительность. На борту находилось так много пассажиров, что игровой зал не вместил бы всех одновременно, поэтому организаторы разделили их на группы в зависимости от названий палуб и номеров кают; каждый час в казино запускали по сто человек. Тот, кто за это время выигрывал наибольшую сумму денег, получал приз. Какой именно – Ларкин не знал, да и плевать ему на эту чепуху. Что-то дорогущее, разумеется, – меньшего эти паразиты и не ждут.
Ему вдруг пришло в голову, что и его лайнер, и этот круиз станут легендой, совсем как "Титаник". Какая музыка играла, чем занимались пассажиры, в каких нарядах дефилировали – всё будут годами изучать и анализировать, как будто это важно, хотя в действительности эти подробности не имеют ни малейшего значения.
У Ларкина не было аппетита, но когда он все-таки ел, то предпочитал делать это в одиночестве. Периодически он не мог удержать в себе даже те крохи, что проглатывал, и потому для приема пищи уединялся. Обед в окружении других пассажиров полностью исключался: не хотелось, чтобы кто-нибудь заметил, как мало он ест и как порой давится деликатесами. Ни единая душа – за исключением личного врача – не знала, что он болен, и пускай так оно и остается. Ларкин заказал сэндвич – салат с тунцом на круассане, потому что на таком шикарном лайнере обычный хлеб ни в коем случае не подадут! – немного фруктов и бутылку воды. Теперь надо постараться проглотить хоть что-то, прежде чем придется показаться на публике в казино.
Опухоль мозга отобрала у него практически все простые житейские радости. Из-за непрестанной головной боли Фрэнк стал дерганым, а случались дни, когда голова болела даже сильнее обычного. Он не рисковал принимать что-то сверх безрецептурных болеутоляющих, потому что более сильнодействующие препараты затуманили бы мозг. Почти потеряв интерес к пище, он ел лишь по необходимости и скучал по тому удовлетворению, которое приносит хорошая еда. К сексу он также утратил аппетит.
Организм бунтовал, не воспринимая прелести жизни, и это приводило Фрэнка в бешенство. Разве мало того, что он вот-вот отбросит чертовы коньки? Почему гребаный рак крадет у него каждую крупицу радости и удовольствия? Да будь он проклят, если такое допустит.
Личный стюард, Айзек, взял на себя заботу о большинстве потребностей Ларкина в этом путешествии. Не годится, чтобы вокруг шнырял какой-нибудь незнакомец, когда на кону стоит такое важное дело. Преданность Айзека была проверена годами службы: тот всегда беспрекословно исполнял все, что велено, какой бы грязной ни была работенка. И всякий раз, когда казалось, будто слуга уже сыт по горло и готов уйти, Ларкин подбрасывал ему подачку: прибавку, подарок, иногда отпуск. Айзек до самой смерти так и будет спать в обшарпанной служебной каморке и послушно выполнять, что сказано. Так там и подохнет, верный до конца.
Может, стоит пожалеть старину Айзека, – подумал Ларкин, но тут же презрительно усмехнулся. Да будь Айзек мужиком, давным-давно свалил бы куда подальше. А на кой жалеть дурака?
Однако один слуга не мог управиться со всем на свете. Обслуживание, к примеру, заняло бы вдвое больше времени, если бы Айзеку пришлось ходить за едой на кухню и обратно, так что от этой обязанности он был освобожден, и Ларкин вынужденно терпел присутствие корабельной обслуги. Он оставался в номере, когда заказывал еду, чтобы никто не шнырял по каюте в его отсутствие.
Сегодня обед доставил незнакомый парень – на бейдже значилось "Мэтт". Ларкин возненавидел его с первого взгляда. Мало того что Мэтт выглядел привлекательным теннисистом-серфингистом со светлыми вьющимися волосами и невинными глазами неизлечимого тупицы, он еще и являлся воплощением отменной физической формы, к чему всегда стремился и сам Ларкин. И этот здоровехонький щенок явно понятия не имел о собственной смертности. Каково это – не понимать, что день за днем умираешь? Да, все люди смертны, но большинство пребывает в блаженном неведении о неизбежности конца. Ларкин подобной роскошью уже не обладал, и от несправедливости ему хотелось вдарить по этой смазливой, бестолковой морде.
– Добрый вечер, сэр, – весело приветствовал Мэтт. – Куда поставить ваш обед?
"Запихни себе в задницу", – подумал Ларкин, но промолчал и указал на столик возле балконной двери.
– Сюда.
Парень разгрузил поднос и добавил:
– Могу ли я что-нибудь еще для вас сделать, сэр?
– Нет, просто проваливай, – буркнул Ларкин, сжав кулаки, боль будто гвоздем пронзила его голову. Временами хроническая боль вдруг делалась резкой и острой, а затем вновь отпускала. Вслед за приступом подкатила тошнота.
Казалось, стюард растерялся от грубости клиента.
– А... да, сэр, – заторопился он к двери. В спешке запутался в собственных ногах и упал на колени. Поднос грохнулся из его рук, с дребезжащим звуком покатился и в конце концов с шумом врезался в высокий искусственный фикус у стены. – Прошу прощения, – проблеял Мэтт, пытаясь встать на ноги. Он поднялся, потянулся за подносом и, черт его побери, снова споткнулся, задев и чуть не перевернув кадку с фикусом. Поймал дерево, но снова упустил поднос. – Простите.
– О, ради бога! – заорал раздраженный грохотом Ларкин. – Проваливай наконец!
– Да, сэр. Простите, сэр. Извините.
Растяпа нагнулся за подносом, схватил его и на этот раз смог выйти без дальнейших приключений. Он даже умудрился, покидая номер, пожелать: "Приятного аппетита, сэр".
Как только дверь закрылась, Ларкин опустил веки и тяжело задышал, пережидая приступ тошноты. Когда мутить перестало, он с отвращением глянул на еду. Аппетит? Если бы.
А в коридоре Мэтт сдерживал желание победно засвистеть. Иногда все удавалось как по маслу.
* * * * *
ВЕЧЕР БЫЛ ОРГАНИЗОВАН ТАКИМ ОБРАЗОМ, что разные группы пассажиров допускались в казино всего на один час большой Благотворительной Игры, и получалось, что время от времени в зале не было никого из людей Кэйла и Ларкин оставался без присмотра. Кэйл понегодовал, но потом смирился с ситуацией и, насколько возможно, приспособился.
Они с Дженнер попали в самую первую группу – группу Ларкина. Вечер начался с выступления организатора – крупной женщины, которая сияла, искрилась и расплывалась в улыбке во все зубы. Она представила хозяина круиза и в изобилии осыпала его благодарностями за все, что он сделал и еще сделает. При появлении Ларкина Кэйл почувствовал, как Дженнер загорелась вниманием, и мысленно закатил глаза. Опаньки. Теперь она слышала имя и, вероятно, узнала его обладателя, если хоть немного разбирается в политике. Хотя рано или поздно она все равно бы разведала, с кем соседствует, так что особой разницы не было.
Ларкин подошел к столику для "блэкджека", где начал последовательно выирывать, хотя было непохоже, что он получает от удачи хоть какое-то удовольствие. Дженнер с минуту поизучала его, а затем направилась к тому же столику. Кэйл ухватил ее за руку и развернул.
– Не в этой жизни, – буркнул он, увлекая спутницу к ближайшему игровому автомату.
– Но я хочу перекинуться в "блэкджек".
– Ну-ну. Лучше попытай счастья с одноруким бандитом и не забывай делать вид, будто тебе весело. – Только через его труп она сядет за один стол с Ларкиным. Дженнер прищурилась, но послушно начала жать на кнопки и давить рычаги, изредка выигрывая, но чаще проигрывая, пока Кэйл украдкой следил за "хозяином круиза".
Хоть Ларкин и считался главным устроителем путешествия, для организатора он слишком мало общался. Выдав широкую улыбку гостям в начале вечера, после он едва замечал окружающих. Кэйлу даже почудилось, что Ларкин поглядывал на пассажиров с завуалированным презрением. Без особой симпатии – это точно.
Что удивительно, поскольку на борту развлекались ведущие политические и общественные деятели, за которыми стояли по-настоящему большие деньги. Если Ларкин разозлит кого-нибудь из них, рано или поздно на него нажалуются воротилам из Вашингтона, и Ларкин быстро вылетит из влиятельного круга, к которому примазался. Если уж вести этот круиз ему так неприятно, мог бы переложить эту обязанность на кого-нибудь другого, например, на любого из совладельцев судна. Неужели две недели плавания на "Серебряном тумане" – такая тяжкая повинность?
И даже пункт назначения – Гавайи – плюс возможная встреча с северокорейцами не объясняли, с какой стати этот человек взялся за раздражающее его дело. К черту, да он легко мог нанять частный самолет, прилететь на Гавайи и вернуться домой на следующий же день. Должна существовать скрытая причина его участия в круизе, потому что Ларкин уж точно не наслаждался путешествием.
Люди Кэйла изучили информацию о каждом пассажире "Серебряного тумана", и на первый взгляд никто не казался промышленным шпионом или связным северокорейцев, но видимость, как и досье, может быть обманчива, подтверждение тому он сам и его команда. До сих пор Ларкин взаимодействовал с весьма ограниченным кругом лиц, в основном общаясь с начальником своей охраны Дином Миллсом, и каждого из его контактеров на всякий случай перепроверяли, чтобы убедиться, что ничего не упущено. Мало ли что может всплыть: не оправдавшиеся инвестиции, а то и фотографии, не подлежащие огласке. Но улова не было, и Кэйла терзало разочарование, потому что инстинкты подсказывали – что-то важное остается незамеченным.
Ларкин до сих пор даже не потрудился включить свой ноутбук, и установленная Фэйт программа-перехватчик ничего – ни важного, ни бесполезного – не прислала. Лиха беда начало.
Выделенный первой сотне пассажиров час истек, и из казино пришлось уйти. Некоторые выиграли по-крупному, но Дженнер не входила в их число; фактически Кэйл впервые в жизни видел, чтобы кто-то с таким абсолютным равнодушием раз за разом проигрывал в автоматы. В следующей группе были Фэйт и Райан, то есть Ларкин продолжит оставаться под пристальным наблюдением.
Далее шел двухчасовой разрыв – ни в третью, ни в четвертую группу из команды Кэйла никто не попал. Зато при входе в казино толпились болельщики, наблюдавшие за игрой, громко подбадривающие игроков или разочарованно стонущие, когда к кому-то из друзей удача поворачивалась спиной, и Кэйл собирался к ним присоединиться. Так он сможет хотя бы сфотографировать каждого, с кем вступит в контакт объект слежки. Жаль, что нет возможности подобраться достаточно близко, чтобы подслушать разговоры.
Передав эстафету Райану и Фэйт, Кэйл приобнял Дженнер за талию и повел в бар напротив казино.
– Хочешь чего-нибудь выпить?
– Нет, спасибо, – отказалась она, вероятно потому, что он это предложил. Промолчал бы, и Дженнер наверняка потребовала бы выпивку.
– Тогда как насчет мороженого? – Круглосуточный бар мягкого мороженого уже снискал большую популярностью среди пассажиров.
– Спасибо, я не голодна.
Он разозлился:
– Ага, понятно. Проглотишь ложечку – небось все швы на платье разойдутся.
– Может, и разойдутся, – покладисто согласилась Дженнер.
Черт, что с ней такое творится? Он находился в ее компании чуть больше суток и уже знал, что эта заноза за словом в карман не лезет. Но сейчас мисс Редвайн казалась рассеянной, и Кэйл задался вопросом, о чем же она задумалась. Ничего хорошего эта отрешенность не сулила.
Он нашел два свободных места за небольшим столиком и усадил ее. Тут же подскочила официантка, и Кэйл, не спрашивая, заказал "качели" для Дженнер и пиво для себя. Можно было взять что-нибудь и покрепче, но следовало сохранить трезвую голову. Снова бросив взгляд на спутницу, он обнаружил, что та наклонилась, силясь разглядеть за его плечами происходящее в казино. Вроде бы она вовсе не пылала интересом, когда они находились внутри заведения, поэтому Кэйл обернулся посмотреть, что же привлекло ее внимание.
По телу пробежала ледяная дрожь, когда он осознал, что она наблюдает за Ларкиным. Дьявол и преисподняя, эта ведьмочка слишком глубоко засовывает нос в их дела, и бог знает, на что она способна ради удовлетворения своего любопытства. Почему бы ей до конца операции не оставаться такой же мило испуганной, как в первые... наверное, минут пять? По прошествии тех самых пяти минут она превратилась в сплошную ходячую неприятностью.
Он передвинул свой стул, закрывая ей обзор, чтобы Ларкин не заметил, как мисс Редвайн таращится на него, словно на зверюшку в зоопарке. Совсем ни к чему, чтобы параноик насторожился.
Дженнер одарила Кэйла сияющей улыбкой.
– Знаешь, ты мог бы высадить меня на Гавайях, – наклонившись над столиком, сказала она так тихо, что голос почти пропал в окружающем шуме и звоне игровых автоматов. – Обещаю, я не выдам ни одного вашего секрета. Сниму номер в отеле, проваляюсь недельку на пляже, и ты будешь от меня избавлен. А еще лучше, если отпустишь Сид и она сможет присоединиться ко мне – при таком раскладе все будут счастливы. Идеальное решение.