- Кстати, - прервала я ее, - единственная причина, по которой я заигрывала с Тео, - потому что Эд оказался там с Мари-Клер.
- О, - тихо проговорила Бев, - понятно.
- К тому же я напилась в стельку, ты и сама видела. Но он меня совершенно не интересует, только как квартиросъемщик, и поэтому…
- Что?
- … он свободен. Я просто говорю тебе, чтобы ты знала.
- Но почему ты решила, что мне это интересно? - спросила она. Дрожь в голосе и красные пятна на обеих щеках выдали ее с головой.
- Ну, потому что ты… так много с ним разговаривала, и вообще… Послушай, Бев, я не хочу показаться невежливой, - добавила я, - но, когда я с ним танцевала, ты вроде бы была не очень довольна.
- Правда? - рассеянно проговорила она. Вид у нее был откровенно изумленный.
- Нет. По правде говоря, по-моему, ты была в бешенстве. Медленный танец, и я вся пребывала в эмоциях, да еще выпивка в голову ударила, так что я подумала… - Я многозначительно на нее взглянула. - Я подумала…
- Что ж, ты ошиблась. Я расстроилась… - она вздохнула, - … из-за той песни. "Я верю, что умею летать". Она все время вгоняет меня в депрессию, потому что я не верю, что могу летать, не говоря уж о том, чтобы парить, и я уж точно не побегу сквозь открытые двери. К тому же мне было не очень-то весело сидеть там в наряде чертовой балерины, которая не может танцевать.
- Извини, - сказала я. - Я только подумала, что он тебе нравится, и хотела подбодрить тебя, вот и все.
- Тео очень милый, - согласилась Бев, поглаживая Тревора по голове, - и очень симпатичный.
Я на минутку задумалась над ее словами.
- Да, мне тоже так кажется.
- И он явно пережил трудные времена.
- Он тебе все рассказал? Про жену?
- Да, но мне хочется, чтобы мы с ним остались просто друзьями. У меня нет к нему никаких романтических чувств, Роуз. Надеюсь, ты мне веришь.
- Конечно, верю, - солгала я. Я поняла, что наступила на больную мозоль, поэтому решила сменить тактику. - Двойняшкам так понравилось, - сказала я. - Белла подцепила этого Джексона Поллока - он тако-о-ой красавчик. И у Беа с Генри что-то завязалось…
- Да, - согласилась Бев, помешивая кофе.
- И твоим друзьям было весело.
- О да, они прекрасно провели время. - Повисла неловкая тишина, и я слышала, как тикают кухонные часы. - Роуз, - робко проговорила Бев, - я хотела тебя кое о чем попросить…
- Все, что угодно.
- Я вот подумала…
- Да?
- Хмм… Только хотела попросить…
- Что?
- Мне немного неловко…
- Не волнуйся. Проси что хочешь.
Бев потупилась в пол, а потом подняла голову.
- Ну… если ты не против, не могла бы ты отнести мой костюм обратно в магазин?
- Конечно, - ответила я. И что такого? Почему это ей неловко меня об этом просить?
Прошло три дня после маскарада, и я заставила себя забыть о своем позорном поведении. Я же перед всеми извинилась и даже послала Ульрике чек на приличную сумму, так что какой смысл терзать себя? Как ведущая психологической рубрики, я бы дала себе такой совет: хоть я и вела себя отвратительно, что было, того не вернешь, поэтому нужно просто выкинуть это из головы. К тому же я прекрасно умею забывать о неприятном. Просто запираю неприятности в этакий чулан памяти. Аккуратно раскладываю по ящичкам и запираю дверь. Этому приему я научилась еще в детстве. Поэтому нечего терзаться унижениями. Все кончено, что сделано, то сделано. К тому же в этот вечер произошло и кое-что хорошее, поэтому, несмотря ни на что, я все же очень рада, что пошла.
Во-первых, Беверли познакомилась с Тео. Да, я помню, что она сказала, но верится с трудом - зачем бы она стала это так усиленно отрицать? Не хочу показаться самодовольной, но вообще-то я очень хорошо умею читать между строк. Мне кажется, что Бев попросту смущена, потому что между ней и Тео шесть лет разницы в возрасте, вот она и пытается притвориться, будто ничего не произошло. Естественно, он немного настороже, потому что Тео пришлось столько пережить за последнее время. Но я с легкостью могу представить их вдвоем. Я почувствовала между ними какую-то связь на уровне кармы. Сегодня, когда я подметала листья в саду, на меня внезапно как будто снизошло видение: счастливая свадьба Тео и Беверли годика через полтора. Тревор был шафером с белой ленточкой на ошейнике. Потом все отправились на прием в планетарий или Гринвичскую обсерваторию. Мы угощались свадебным обедом, а Тео произносил речь.
- Сегодня чудесный день, - начал он, и его голос подрагивал от сдерживаемых эмоций. - Мне пришлось пережить болезненные и тяжелые времена, но знакомство с Бев все перевернуло. Она вошла в мою жизнь, как солнечный свет. Но наше счастье было бы невозможным, если бы не… - он повернулся ко мне, - … наша дорогая подруга Роуз Костелло. За Роуз Костелло! - произнес он, поднимая бокал. Я залилась краской и улыбнулась. И мысленно перемотала пленку вперед, на крестины их первого ребенка. Они попросили меня быть крестной их девочки, которую - ни за что не угадаете - назвали моим именем! Это было невероятно трогательно. Вырывая из земли огромный одуванчик, я боролась со слезами. Как приятно приносить людям радость. И устраивать чужие судьбы. Взять, к примеру, Генри и Беа - я и их тоже свела. Внезапно я очутилась на их свадьбе в Эшфорде - родители двойняшек до сих пор живут там. Вообще-то, разумеется, это была двойная свадьба, двое на двое, потому что Белла тоже прощалась с девичеством. Она выходила за Джексона Поллока, с которым тоже познакомилась - вы угадали - с моей помощью! У близнецов были одинаковые кремовые шелковые платья от Веры Ванг, хотя, как ни странно, на Генри тоже было такое платье… Только я хотела представить, как это будет выглядеть на свадебной фотографии, как зазвонил телефон. Я сняла трубку.
- Привет. - Это была Беа. - Что делаешь?
- Строю планы… в смысле планирую ответы на письма.
- Опять работаешь? Ты что, с ума сошла? У меня новость про Генри.
- Можешь не говорить - он пригласил тебя на свидание.
- Нет. Я сама его пригласила.
- Очень смелый поступок.
- Я решила, что нечего ходить вокруг да около. Мне тридцать семь, он мне очень нравится, и нужно действовать прямо. Генри такой классный мужик, - захихикала она. - У него потрясающее чувство юмора - я чуть живот не надорвала!
- Хмм, да.
- Ты же не хочешь сама с ним встречаться, Роуз? - вдруг в ужасе спросила Беа. - В конце концов, он же был твоим парнем.
Я представила Генри в черном шелковом коктейльном платье, босоножках и розовом боа из перьев.
- Нет, - ответила я. - Он супер. Но я не хочу.
- Кстати, ты знаешь, что он рассказал нам о пустом помещении на Хай-стрит-Кент? Вчера мы с Беллой ходили на разведку, а сегодня утром подписали арендный договор. Далековато от центра, - продолжала она, - но зато по хорошей цене. И место подходит идеально.
- Прекрасные новости. Как Белла?
- Без ума от нового парня. Эндрю то, Эндрю это - меня уже тошнит от этого Эндрю. Но мне-то какая разница, у меня с Генри все о'кей. Сразу видно, когда ты нравишься мужчине, - задумчиво проговорила она. - Между нами моментально возникло притяжение. Кстати, мне показалось, что Тео и Бев очень друг другу понравились.
- Да, - согласилась я. - Понравились. Но Бев не признается, а у Тео тоже проблем полно с этим разводом. Но может, что-то получится.
- Я хотела спросить, что ты делаешь на Рождество? - добавила Беа. - Хочешь съездить с нами домой? Мы завтра уезжаем.
Рождество в Эшфорде? Ну уж нет.
- Это очень мило, Беа, - осторожно проговорила я. - Но я не уверена, что хочу возвращаться. Сама понимаешь, все эти воспоминания… - Мой голос поник.
- Ммм… я так и думала, что ты это скажешь. Какие у тебя планы?
- Буду дома одна.
- Звучит отвратительно.
- Но я не против.
- А Бев и Трев?
- Завтра уезжают к ее родителям в Стивенэйдж, а на Новый год в Шотландию.
- А где будет Тео?
- В Лидсе, со своими родителями. Но у меня есть мой неумолкающий Руди и целая гора писем. Правда, Беа, со мной все будет в порядке…
- Я мечтаю о снежном Рождестве, - затянул Руди в канун Рождества. - Добрый вечер, в эфире программа "Мировые новости"!
Послышался стук почтового ящичка, и я во второй раз за день вышла в прихожую за почтой. Мне пришло приглашение на очередной ланч ведущих колонок экстренной помощи и куча рождественских открыток. Была одна из редакции, подписанная - точнее, проштампованная - Рики и его помощником Питом. Одна из бухгалтерии с подписями пятнадцати человек, которых я в глаза не видела. Открытка от нашего астролога Синтии с гороскопом на следующий год. Благодаря "щедрости Юпитера" меня ожидали "поразительные перемены". Но мне не нужны больше поразительные перемены, подумала я, в этом году их было более чем достаточно. Я дважды переезжала, мой брак развалился. Осталось только умереть, чтобы довершить этот драматический список. Еще пять открыток прислали рекламные отделы разных издательств. Остальные были от друзей. "Надеюсь, ты держишься молодцом" - эта фраза встречалась особенно часто - деликатный намек на предстоящий развод. Еще одна популярная фраза: "Держи нас в курсе". Читай: "Не терпится узнать последние сплетни". Взяв открытки из набора, который у меня всегда под рукой, я нацарапала пару-тройку ответов - они придут после Рождества, но какая мне разница. В этом году ни к чему делать вид, будто у меня праздник. На это Рождество я не особенно старалась, и единственным праздничным украшением была полоска мишуры, которую я повесила на поникшее фиговое деревце. Если бы у меня были деньги, поехала бы на какой-нибудь далекий остров в Тихом океане - одна. И вот я распечатала последнюю открытку - ее переслали с радио "Лондон FМ". На ней была изображена новогодняя елочка, усеянная красными сердечками. Подпись гласила: "Дорогой Роуз, моей самой любимой ведущей во всем мире и неотразимой красавице. Море любви и поцелуев. Колин Твиск". В левом нижнем углу был постскриптум: "Ваш чудесный совет сработал!" Я вытаращилась на крестики рядом с подписью, обозначающие поцелуи, со смутным зловещим предчувствием, и тут зазвонил телефон. Я сняла трубку.
- Алло? - произнесла я.
Тишина и затем тяжелое дыхание, более хриплое, чем до этого. Я набрала воздуха в легкие, опустила трубку и только потом прокричала: "Козел!" И вдруг услышала шаги Тео по лестнице.
- Ты это мне? - с улыбкой произнес он.
- Нет. Опять звонили и дышали в трубку. Этот маньяк никак не угомонится. Тео. Это так…
- Раздражает?
- Да. - Я нажала 1471. - Защита от определителя.
- Позвони на телефонную станцию или в полицию.
- Мне кажется, нельзя - мне же никто не угрожал.
- Если так будет продолжаться, я сам позвоню. Ну ладно, я поехал, воссоединение семейки, - проговорил он, закатив глаза. - Вернусь двадцать восьмого. Ничего, что ты остаешься одна, Роуз?
- У меня все о'кей, - промямлила я. - Спасибо.
- Не забудь закрыть дверь на цепочку.
- Не забуду.
- И поосторожней с телефонными звонками. - Я кивнула, тронутая его откровенной заботой. - Что ж, тогда прощай, любовь моя, - беззаботно произнес он и надел пальто.
Меня словно ножом в живот ударили.
- Что такое, Роуз? Ты в лице переменилась. Что случилось? - повторил он. - Я что-то не то сказал?
- Вообще-то, да.
- Что?
- Просто я… терпеть не могу это выражение.
- Какое?
- Прощай, любовь моя.
- О. - Он был в замешательстве. - Почему?
- Потому что Эд всегда так говорил - прощай, любовь моя. Так и произошло.
Тео взглянул на меня:
- Что ж, тогда просто пожелаю тебе счастливого Рождества, - сказал он и открыл дверь.
- Так уже лучше. Спасибо. И тебе тоже.
После ухода Тео мне почему-то стало не по себе, но к людям же привыкаешь, не так ли? Поэтому я решила немножко прибраться, меня это отвлекает. Разобралась в шкафу - люблю, когда одежда висит по цвету (и по сезону, разумеется), потом ровно расставила туфли. Навела порядок в сумочке, разложив все мелочи по нужным кармашкам, и принялась вылизывать дом. Помыла пол на кухне, пропылесосила в прихожей и на лестнице. Пропылесосила лестничную площадку у спальни Тео и, поскольку его дверь все равно была приоткрыта, решила заодно пройтись у него по ковру. Двигая пылесос в его комнату, я заметила, что он немного прибрался. Вытащил книги из коробок и расставил по полкам, повесил на стены постеры. На стене висела карта звездного неба - словно соединенные ребенком точки головоломки, белые на темно-синем фоне. Я разглядывала созвездия: Большая Медведица, Малый Пес, Телец и Близнецы - я Близнецы по зодиаку. О большинстве созвездий я даже и не слышала: Беллатрикс, Киль, Дельфин, Скульптор, Феникс, Орел и Рысь. Еще на стене висела большая лунная карта. Кратеры усыпали сероватую поверхность, словно лопающиеся пузыри. У них тоже были забавные названия: Океан Бурь, Море Влажности, Море Ясности. Вот только у меня в жизни никак на наступит ясность, подумала я, оглядев его комнату.
Шелковая ночная рубашка все еще выглядывала из-под подушки - бедный парень. Я посмотрела на фотографию в серебряной рамке - наверное, это его жена, догадалась я. Блондинка, очень красивая, безупречный овал лица и потрясающая улыбка. Меня вновь поразило, как же она похожа на Тео, но, в конце концов, нас всех притягивают люди одного и того же физического склада. К моему удивлению, взгляд у нее был не жесткий, а смешливый, будто ее легко рассмешить или обрадовать. Бедняга Тео. Он явно был без ума от нее. Наверное, развод для него стал настоящим адом. Закрыв дверь в его комнату, я спустилась вниз. На автоответчике мигала лампочка - должно быть, шум пылесоса заглушил звонок.
- Роуз, это Генри! - к своему облегчению, услышала я. - Уезжаю в Уилтшир повидаться с родителями. Спасибо, что пригласила меня на бал. Это был… - он замялся, - … особенный вечер. Ты, наверное, знаешь, что Беа звонила, - добавил он с застенчивой усмешкой. - Она супер - такая хохотушка, - и мы договорились вскоре опять увидеться. В общем, желаю тебе счастливого Рождества, несмотря ни на что, и хорошего Нового года. - И он пропел бархатным баритоном: - Веселого, веселого Рождества… - Громко чмокнул воздух - звук был такой, будто в ванной вытащили затычку, - и был таков.
Хочешь не хочешь, а это Рождество будет невеселым, но что я могла изменить? Я правильно сделала, что не поехала в Кент. Дело в том, что - не знаю, зачем я вам это рассказываю, - мне никогда не нравилось проводить там Рождество. Полдня мы торчали в церкви и даже телевизор не смотрели, потому что мои предки не одобряли это занятие. Слушали по радио обращение королевы, потом играл государственный гимн, и всем приходилось вставать! Затем в гости приходили две незамужние тетки моей мамы, но, честно говоря, они были до смерти скучные. Через стену я слышала звенящий смех близняшек и звук их телевизора. Поэтому я просила у родителей разрешения пойти к соседям, и в конце концов они соглашались. "Но только если ты не будешь безобразничать", - говорила мама. Она всегда так говорила: "Только не безобразничай", - каждый раз, когда я отпрашивалась гулять. "Она не безобразничала?" - спрашивала она, забирая меня из гостей. И чужие мамы очень вежливо отвечали: "Нет, что вы. Роуз - золотая девочка".
Вспоминая детство, я понимаю, что они были правы. Я росла тихоней и никогда не хулиганила. Жутко стеснялась высокого роста. Сейчас-то меня это не тревожит, наоборот, даже нравится, но когда я была ребенком, я ненавидела свой рост. И моим родителям будто все время приходилось за меня извиняться, словно они стыдились своей дочери-дылды, которая, как сразу же становилось понятно, вовсе и не была их дочкой. Но когда они брали меня из приюта, они же не догадывались, что я вымахаю под шесть футов к двенадцати годам. Но в любом случае меня не особенно часто приглашали в гости, потому что родители не позволяли мне приводить друзей. Как я уже говорила, мама очень гордилась порядком в доме и не хотела, чтобы мы шумели и "разводили грязь".
По правде говоря - хоть это и жестокая правда, - мне кажется, что мои родители вообще не любили детей. Я даже иногда задумывалась, зачем они меня взяли. С какой стати сорокатрехлетняя пара, бездетная в течение пятнадцати лет, ни с того ни с сего захотела усыновить ребенка? Лишь после их смерти, разбирая вещи, я нашла ответ на свой вопрос. Короче говоря, с Рождеством в Эшфорде у меня связано немного счастливых воспоминаний, поэтому я и предпочитаю праздновать его в Лондоне.
Прошлое Рождество, не в пример этому, было волшебным. Мы с Эдом даже называли его Рождеством Любви - праздновали вдвоем, счастливые, у него дома. Включая радио, я с горечью представила его и его карлицу вдвоем у камина. Внезапно у меня в голове возникла живописная картина: карлица лежит на одном из наших блюд "Веджвуд" со скрученными ручками и ножками, нафаршированная и покрытая медовой глазурью. На ее поросячьей мордочке застыло изумленное выражение, а во рту торчит большое яблоко…
Однажды в городе царя Давида, - протянул хор мальчиков королевского колледжа в Кембридже, - в простом загоне для скота мать уложила младенца в ясли… - Повезло же этому младенцу, подумалось мне. - В ясли вместо колыбели… - Рождественские песни всегда берут меня за живое. В горле застыл знакомый комок. - Нежную мать звали Марией… - Жаль, что моя мать не была нежной. - Иисус Христос, младенец Иисус. - Глаза намокли от жалости к самой себе, и я выключила радио. Чтобы боль утихла, нужно отвлечься, подумала я, пошла в кабинет и занялась работой.
Погрузившись в проблемы других людей, легко забываешь о своих.
Он порвал со мной, и я этого не переживу, - читала я. - Моя жена познакомилась по интернету с мужчиной… Мы с сыном не виделись двенадцать лет… Соседи так ругаются, что я всю ночь не могу уснуть…