Когда я ответила примерно на двадцать писем, до меня дошло, что за окном стемнело. Я спустилась в гостиную и задернула шторы и тут отчетливо услышала скрип калитки. Посмотрела в глазок, и сердце мое упало. Нет, только не это. Свидетели Иеговы.
- Добрый вечер, мадам! - вежливо произнес один из них, приподняв шляпу.
- Я же просила больше не приходить.
- Но мы бы хотели поделиться с вами любовью Божьей. Уделите нам пять минут своего драгоценного времени.
- Нет.
- Но Иегова ждет, чтобы поприветствовать вас в своем царстве.
- И ему еще долго придется ждать.
- Но Иисус любит вас, мисс Костелло!
- Все вы так говорите… - Что? - Откуда вы знаете мое имя? - выпалила я.
- Оно есть в списках избирателей.
О. Ну конечно.
- Послушайте, - измученно проговорила я, - вы зря тратите время. Я не в восторге от сект и не верю в Иисуса. Счастливого Рождества. Прощайте.
Я закрыла дверь на два замка, снова повесила цепочку и уселась перед телевизором. На экране Джимми Стюарт в эйфории бежал через водопад Бедфорд.
- Всем веселого Рождества! - кричал он. - Веселого Рождества! - Шел фильм "Эта прекрасная жизнь". Да уж…
На следующий день, когда большинство жителей страны набивали живот до отупения, пялились в телевизор и ругались, я работала. В семь тридцать я положила в сумку тридцать ответов, готовых к публикации, и достала бутылку вина. Я знаю, знаю, что в одиночестве пить нехорошо, это скользкая дорожка и так далее. Но я подумала: почему бы и нет? Сейчас Рождество, я зла как собака и весь день работала. Через сорок минут я прикончила почти целую бутылку довольно хорошего мерло, и тут калитка скрипнула опять. Потом в дверь позвонили, и я сжалась, готовясь к новым потрясениям.
В овечьих яслях… - зазвенели детские голосочки. Я с облегчением взяла сумку. - Ни колыбельки, ни кроватки. - И где же мелочь? О. Вот, нашла. - Младенец Иисус… - Посмотрев в глазок, я сняла цепочку. - Опусти свою маленькую головку… - На пороге стояли пять ребятишек лет от семи до двенадцати. Скорее всего, это местные детки хотят подзаработать немного карманных денег, но голоса у них были чистые и милые. - Звездочки на ясном небе… - Я открыла кошелек. - Смотрят вниз на спящего Младенца… - Сколько им дать? Пятерки вполне хватит, но у меня нет. Есть только двадцать фунтов. - Младенец Иисус… - А, какого черта. - Он спит, укрытый сеном.
- Разделите на всех, - сказала я, протягивая двадцатку самому старшему мальчику, - и не вздумайте покупать сигареты.
- Как можно, миссис. Спасибо, миссис, - ответил он.
- Да. Спасибо, - сказал мальчик помладше. - Хотите, мы споем еще одну рождественскую песенку?
- Мы вам две споем, - щедро пообещала маленькая девочка.
- Ничего, ничего, - сказала я. - Вы уже спели.
- Счастливого Рождества! - хором пожелали они. - Благослови вас Господь!
- И вас благослови, - ответила я. - Пошла-ка я спать, Руди, - сказала я. От спиртного все поплыло у меня перед глазами. Я накрыла его клетку.
- Спокойной ночки! - прокричал он.
Часы показывали всего без десяти девять, но меня ужасно разморило. Работа, вино и зимняя депрессия в придачу меня доконали. Голова камнем рухнула на подушку. Но мне снились странные сны. Мне все время снится один и тот же сон о матери - я имею в виду свою настоящую мать. Наконец-то мы встретились, но это произошло в зале суда, и она сидела на скамье подсудимых. Я была прокурором-обвинителем в белом парике и проводила перекрестный допрос. Сначала я говорила тихим голосом, но он становился все громче и громче, пока наконец я не начала на нее кричать. Я кричала, что она меня бросила и ни разу, ни разу не вспомнила обо мне.
"Как ты могла? - вопрошала я. - Как ты могла? Как ты могла?"
У нее был пристыженный и расстроенный вид. Время от времени этот сон повторяется, и, как ни странно, после него мне всегда легко и весело. Потом мне приснился эротический сон с участием Эда. Это меня расстроило. А потом - кошмар про Ситронеллу Прэтт. Она с жалостью смотрела на меня и говорила: "Ох, бедняжка Роуз. У тебя так много проблем, правда? О, я так тебе сочувствую". И только я хотела ее спросить, с какой это стати она так довольна собой, когда ее муж сбежал с другим мужчиной, не говоря уж о том, что ее уволили из "Воскресного семафора" и теперь ей приходится влачить ничтожное существование штатного психолога в дешевенькой газетенке "Вот!", когда что-то или кто-то меня разбудил.
Я резко села на кровати, уставившись в черноту и навострив уши, как колли-пограничник в фильме "Парень и его собака". Я различила какой-то звук. Совершенно точно. Что это было? Вот, опять! Взвизгнула калитка. Она тихонько поскрипывала, будто кто-то дюйм за дюймом пытался ее приоткрыть. Я взглянула на светящийся циферблат часов, и волосы на голове встали дыбом - половина третьего! С гулко бьющимся сердцем я попыталась вспомнить, закрыла ли я дверь на цепочку. Я же сняла ее, когда пришли дети с рождественской песенкой, но вот задвинула ли я ее обратно? К тому времени я устала, впала в уныние и к тому же была пьяна, так что вполне возможно, что и забыла.
Кинувшись к окну, я заглянула в крошечную щелочку, осторожно, чтобы не дотронуться до занавесок. Калитка была открыта, но никого не видно - может, это кошка или лисица? Минуту или около того я наблюдала за садом, потом вздохнула с облегчением - что бы это ни было, оно куда-то делось. Я включила свет и только хотела было спуститься вниз и проверить входную дверь, как скрипнула ступенька. Боже… И еще раз. И еще. В доме кто-то был. Онемев от страха, я выключила свет. Я попыталась вспомнить, где мой мобильник, и паника накатила волной. Я вспомнила - он заряжался на кухне. Проклятье. Я лихорадочно принялась искать что-нибудь, что можно было бы использовать в целях самозащиты: мраморную подставку для книг, зонтик или торшер из алебастра. Может, вспомнить занятия по кикбоксингу и врезать ему? Но вдруг у него нож? Снова скрипнула ступенька, потом еще одна. Я еле сдерживалась, чтобы не закричать от страха. Теперь понятно, почему, выглянув в окно, я ничего не увидела: злодей уже проник в дом. Я забыла закрыть дверь на цепочку. Забыла. Забыла! И сейчас поплачусь за это жизнью!
Пульс забился в два раза сильнее, дыхание стало прерывистым. Я легла на пол и залезла под кровать, пытаясь бесшумно дышать через нос. Шаги по лестнице приближались с каждой секундой, и кровь горела в венах огнем. Все мои внутренности сжимались и переворачивались. Глаза защипало от капель пота. Сердце билось так отчаянно, что мне казалось, будто оно вырвется из груди. Скрип половиц прекратился, и наступила тишина… Он остановился у двери в комнату. Я так напряженно пыталась задержать дыхание, что у меня заболела грудь. Я ждала, когда же повернется ручка. Умоляю тебя, Господи, помоги мне. Извини, что я говорила, что не верю в Тебя, но это я еще ребенком себе внушила. Но пожалуйста, хныкала я, умоляю, умоляю, умоляю, умоляю, умоляю, не дай мне умереть. Я мысленно произносила эти слова, и тут шаги послышались вновь, потом слегка притихли: злодей вошел в мой кабинет. Он рыскал в моем кабинете. Явно искал что-нибудь ценное. Потом он войдет сюда и найдет меня. Войдет сюда и прикончит меня. Вдруг до меня дошло, что нужно делать. Я побегу вниз - и через минуту окажусь на улице.
Я мигом выкатилась из-под кровати, дрожащими руками схватила кроссовки и молча выждала секунду. СЕЙЧАС! Ринулась из комнаты и рванула вниз через две ступеньки, добравшись до нижней в три прыжка. Подлетела ко входной двери и дернула ее, но - боже, боже - она была заперта! Это невероятно - злобный мерзкий подонок! Он запер меня - я оказалась в ловушке! Задыхаясь от ужаса, я пошарила в ящике в поисках запасного ключа - где же он? Проклятье! Его не было! Черт, черт, черт! Внезапно послышались шаги - боже милостивый, он спускался по лестнице! Придется мне спасаться через черный ход, в сад и через забор. Я спринтерским бегом рванула в кухню, высунув язык, как престарелая овчарка. Шаги приближались. Трясущейся рукой я потянулась к дверной ручке и вдруг услышала голос:
- Что ты делаешь?
Что? Я резко обернулась.
- Что значит, что я делаю, какого черта ты делаешь, ты, как маньяк пробрался в дом среди ночи и даже не предупредил меня, я чуть не УМЕРЛА!
- Извини, - сказал Тео. У него был ошарашенный вид. - Ты разве не получила мои сообщения?
- НЕТ!
- Но я звонил тебе пару часов назад предупредить, что еду домой и буду поздно. Оставил два сообщения на автоответчике, одно на мобильном - попросил, чтобы ты не вешала цепочку. Цепочка была открыта, так что я подумал, что ты получила сообщения.
- Нет! Не получила! Я спала. - Все еще дрожа, я упала в кресло и зарыдала от облегчения. - Я очень рано легла, - всхлипывала я, - поэтому не слышала звонка. Я-то думала, что это взломщик, - причитала я, - или даже мой телефонный маньяк. - Меня всю трясло от волнения.
- Извини, - тихо проговорил он. У него был вялый и измученный вид. Оторвав кусок бумажного полотенца, он протянул его мне. - Не плачь.
- Почему ты зашел ко мне в кабинет? - спросила я голоском на октаву выше, чем обычно.
- Ты забыла выключить лампу. Я хотел потушить, но не смог найти выключатель.
- Но какого черта ты здесь делаешь? Ты же говорил, что вернешься двадцать восьмого.
- Ну… - со вздохом произнес он. Посмотрел на меня и отвел глаза. - Я… волновался из-за книги. Нужно еще так многое сделать, поэтому… я подумал, что пора возвращаться.
- И ты уехал?
- Мм, да. Уехал.
- Но ты же едва успел приехать.
- Знаю. Но я… понял, что сделал это напрасно и мне нужно работать.
Как странно.
- Но, Тео, как же ты добрался из Лидса в Лондон в рождественскую ночь без машины?
- Голосовал, - ответил он.
Глава 8
На прошлой неделе я почти не видела Тео - он много работал, впрочем, как и я. В нашем доме так и чувствуется умственное напряжение, словно в библиотеке колледжа во время выпускных экзаменов. И еще со времени его укороченных рождественских каникул Тео замкнулся в себе, что для него не характерно. Если я делаю себе чай, он ждет, пока я не вернусь к себе в кабинет, прежде чем самому пойти на кухню. Если смотрю телевизор, он не приходит в гостиную узнать, что показывают, как делал раньше. Разговоры его не интересуют - это же очевидно, у него на лбу написано: "Не беспокоить". Пару раз я слышала, как у него звонит мобильник, но он отвечал коротко. И вот, сегодня вечером он наконец вышел из комнаты…
Было чуть позже половины одиннадцатого, я лежала на диване и читала письмо от одной развратной бабульки, которая в четвертый раз разводилась и опасалась, что ее беременная дочь, возможно, лесбиянка. И тут на лестнице послышались шаги.
- Я закончил книгу, - тихо объявил Тео.
- Поздравляю, - ответила я.
- Семь раз прочитал рукопись и каждый раз находил все больше и больше ошибок. Но теперь я знаю, что все идеально. Ни одной зацепки. На следующей неделе книга пойдет в печать.
- А когда выйдет?
- В мае.
- Как быстро.
- Да. - Он подошел к окну и отодвинул штору. - Приятный вечер.
- Правда? - пробормотала я, нацарапав кое-что в блокноте.
- Угу. Пойду прогуляюсь.
- На новогоднюю вечеринку? - поинтересовалась я.
- Нет. Никогда не понимал, почему в этот день все должны притворяться, что им весело. Нет, я хочу понаблюдать за звездами.
- Угу.
- Ты не хочешь пойти со мной? - вдруг спросил он.
- Что?
- Хочешь взлететь к звездам? - с улыбкой добавил он. - Сейчас очень ясно, луна убывающая, и будет хорошо видно.
- Ну…
- Давай. Почему бы и нет?
Почему бы и нет? Хороший вопрос. Бабулька, склонная к полигамии, может и подождать.
- О'кей, я согласна, - сказала я и засмеялась.
- Только оденься потеплее, - посоветовал он. - Нам, астрономам, всегда приходится подолгу стоять на одном месте.
Я надела самый толстый свитер, пальто и перчатки. Тео принес бинокль и телескоп в большом черном футляре. Мы шли к парку, и иней похрустывал под ногами на тротуаре, а изо рта вылетали мягкие клубочки пара.
- Я установлю телескоп на детской площадке, - сказал Тео. - Телескоп должен стоять на плоской поверхности, если есть даже малейшая неровность, ничего не увидишь. - Он возился со штативом, а я села на качели и взглянула наверх. - Здесь видна большая часть неба, - объяснил он. - И очень темно.
Он был прав. Если не считать мягкого свечения луны, небо было угольно-черным, и я видела огоньки, разбросанные по всему небосводу.
- Мерцай, мерцай, маленькая звездочка, - тихо пропела я, - мерцай в далеком небе… Сколько звезд на небе? - спросила я.
- О, миллиарды, триллионы, - ответил он. - Их так много, что человеческий мозг и представить не может такое число. Лишь в нашей галактике Млечного Пути более ста миллиардов звезд. Наша Солнечная система по сравнению с этим - девять крошечных песчинок в фундаменте великого храма.
Девять песчинок в фундаменте храма. Вот это да.
- Я ничего не понимаю в астрономии, - с сожалением вздохнула я.
- Не говори - я и сам-то не очень в этом разбираюсь.
- Я не отличу астероида от черной дыры, - уверенно заявила я.
- Надеюсь, сегодня ты узнаешь много нового.
- Ты раскроешь мне тайны Вселенной? - со смехом спросила я.
- Постараюсь. Знаешь, что такое галактика?
- Ну, в общих чертах.
- Это город звезд. Во Вселенной более ста миллиардов галактик, - продолжал он. Сто миллиардов… Ничего себе. - Есть галактики эллиптической формы, - пояснил Тео, - есть неправильные, а есть спиральные - например, та, в которой живем мы. В нашей галактике четыре оси, как у колеса с фейерверками, и выпуклость в середине. Видишь Млечный Путь?
Я запрокинула голову, прикрыла ладонью глаза и лишь тогда различила очень бледную полосу.
- По-моему, вижу, но он совсем тусклый - как пятно.
- Древние греки считали, что Млечный Путь похож на реку "гала", или молока, поэтому его так и назвали. О'кей, - произнес он, снимая очки и вглядываясь в объектив. - Все готово. Посмотри.
Я спрыгнула с качелей, сняла правую перчатку, откинула волосы и заглянула в телескоп. И чуть в обморок не упала от восхищения - передо мной была увеличенная в тысячи раз лунная поверхность. Как будто я стояла в двух шагах от Луны, ясно различая кратеры, тени и моря.
- Невероятно! - ахнула я. - Она так… прекрасна!
- Да. На Луне есть горы и равнины, - рассказывал Тео, пока я любовалась, не в силах отвести взгляд. - Горы покрыты кратерами, которые образовались в результате удара метеорита триллионы лет назад. Огромный кратер на левой стороне, в центре, - кратер Коперника, видишь?
- Да! Вижу!
- А на равнинах большие кратеры заполнились отвердевшей лавой. Так появились лунные моря. Затемнение над кратером Коперника - это Море Дождей, а рядом с ним - Море Ясности.
- Невозможно вообразить, что там побывал человек, - сказала я, выпрямившись и посмотрев на Луну невооруженным взглядом. - Я так ясно помню высадку на Луну, - с теплой ностальгией продолжала я. - Это было в июле шестьдесят девятого, мы смотрели репортаж в школе. Было так здорово, правда?
Тут я вспомнила.
- Меня тогда еще на свете не было. - Разумеется.
- Я бы хотел увидеть это в прямом эфире, как ты, но я родился в семьдесят втором. Ладно! - беззаботно произнес он. Я стояла в сторонке, чувствуя себя трехсотлетней старухой. - Давай еще что-нибудь посмотрим. - Он развернул телескоп вправо, настроил объектив и проговорил: - Ах да. Вот это здорово. Очень интересно, - поддразнивая, говорил он. Скорее бы он уже поторопился и дал мне посмотреть. - Это Сатурн, - пояснил он, когда я заглянула в телескоп. - Увеличение в двадцать два раза, так что, может, даже колечки рассмотришь.
Я склонилась над телескопом, и перед глазами появился светящийся диск, опоясанный серебряным обручем.
- Это НЕВЕРОЯТНО!!! - прокричала я. - Не могу поверить! ГОСПОДИ!!! Я вижу кольца! Кольца Сатурна! - изумленно повторила я. - Это просто… волшебство! - Мне хотелось пуститься в пляс. - Из чего они сделаны? - спросила я, любуясь кольцами.
- Из частичек льда не больше кусочка сахара. Но древние ассирийцы верили, что это извивающиеся змеи.
- Они большие?
- Сатурн и сам огромный. Это газовый гигант, состоящий в основном из жидкого водорода, поэтому он очень легкий. Если бы пустить его в огромную ванну, он бы поплыл. А теперь… - Он снял линзу, заменив ее на другую. - Увеличение в девяносто шесть раз.
- Ничего себе! ФАНТАСТИКА!! - ахнула я, вглядываясь в объектив. - Теперь я вижу даже промежутки между кольцами!
- Это деление Кассини. Спутники тоже должны быть видны. Пятнышко слева - Титан, самый большой спутник. Видишь?
- Да! ВИЖУ!!!
- У Сатурна семнадцать спутников, - пояснил Тео. - Один из них, Япет, с одной стороны черный, а с другой белый. Отлично, теперь перейдем к Юпитеру.
Я с нетерпением ждала, когда же Тео наконец повернет телескоп. Лицо и пальцы пощипывало от холода.
- Хорошо, - проговорил он. Я топала ногами, чтобы не замерзнуть. - Взгляни-ка на это.
- ООООООО!!! - простонала я, заглянув в объектив. - АААААА!!!! - снова ахнула я. - Как потрясающе, Тео, он такой ОГРОМНЫЙ!
- Да. В тысячу раз больше Земли. Вообще-то, он больше, чем все планеты, вместе взятые.
- С УМА СОЙТИ!! Он такой… ЗДОРОВЫЙ!!
- Роуз, не так громко, - прошептал Тео и захихикал, - мало ли что люди подумают.
- Ты о чем?
- Ну, эти восторженные крики.
- Извини, но я не могу удержаться! - засмеялась я. На самом деле я была в таком безудержном восторге, словно слепой, который только что чудесным образом прозрел. Мне хотелось подпрыгивать на месте и визжать. Конечно, раньше я видела планеты на снимках в газетах, но наблюдать их собственными глазами - совсем другое дело. - Юпитер - удивительная планета, - сказала я, вглядевшись в объектив. - Поверхность невероятной красоты, как будто мраморная.
- Это всего лишь газ. Юпитер вращается на немыслимой скорости, и поэтому возникают постоянно меняющиеся сгустки цветных облаков. А спутники видишь?
- Да!!!
- Справа. Но, там много вулканов, слева - Европа, а в самом низу, вблизи друг от друга. - Каллисто и Ганимед.
- Каллисто и Ганимед, - мечтательно повторила я. - Какие чудесные имена. Божественно, - вздохнула я. - Я серьезно. - Я встряхнула головой. - Я чувствую себя… переполненной впечатлениями.
Тео улыбнулся:
- Я рад. Думаю, у тех людей, которых не поражает картина ночного неба, нет души. Хорошо, теперь я покажу тебе созвездия. Созвездие Ориона в это время года прекрасно просматривается. - Он повернул телескоп, заглянул в него и отошел в сторону, чтобы я взглянула. - Видишь пояс Ориона? Там, где три звездочки на одной линии?
- Да.
- Спустись вправо и увидишь яркую белую звезду.
- Вижу.
- Это Ригель, ярчайшая звезда созвездия Орион, которая излучает в тысячи раз больше света, чем наше Солнце. Теперь поднимись немного выше и налево… видишь туманное пятнышко вокруг четырех звезд, расположенных трапецией?
- Вижу, но плохо.
Он вставил другую линзу, проверил видимость и снова дал мне взглянуть.
- Это туманность Ориона, - рассказывал Тео. - Своего рода звездная колыбельная - здесь рождаются новые звезды.