- Почему? - прошептала я, и в окне вдруг появилось лицо Эда.
- Да. Объясните мне. Почему?
- Я не знаю, - заплакала я. Он раскинул руки и задернул шторы. - Господи, господи, я не знаю!
Вообще-то, я знаю. Понимаете, то, что делала я, и то, как вела себя та бестолковая мямля из радиопрограммы, - разные вещи. Она была одержима мыслями о муже - тряпка несчастная, - в то время как я активно пыталась избавиться от подобных мыслей, похоронить призрак прошлого. Я думала, что, если смогу просто сидеть в машине у его дома и не испытывать абсолютно ничего, это поможет мне двигаться вперед. Так я и сделала. О'кей, о'кей, сначала я заплакала, но потом вытерла глаза и сидела еще - ну, не знаю, не так уж долго, может, полчасика или около того - и тихо наблюдала за домом, словно охотник с силком за экзотической редкой птицей.
Я выдержу, внушала я себе. Да, Эд там, и он все еще мой муж, и да, я чуть с ума не сошла, когда он меня бросил, но теперь я все контролирую. Вспомнив некоторые советы из брошюры "Как избавиться от стресса", я закрыла глаза и вдохнула через нос. На выдохе медленно сосчитала до десяти, ощущая, как замедляется сердцебиение. Мои глаза все еще были закрыты, когда я услышала шум и пыхтение подъезжающего такси. Я-то думала, что такси проедет мимо, но вместо этого раздался визг тормозов. Я открыла глаза. Такси остановилось напротив дома Эда, и дверца машины распахнулась со щелчком, словно крылышко блестящего черного жука. Из такси вышла Мари-Клер Грей. Она заплатила водителю и засеменила к входной двери, пронзая гравий дорожки каблучками-стилетами, словно снайперским огнем. С холодком в желудке я ожидала, что она поднимет руку и нажмет на кнопку звонка, но вместо этого она открыла сумочку, достала связку ключей и отперла дверь как ни в чем не бывало. Сука! Она входила в дом Эда - мое супружеское гнездо - с таким видом, будто здесь живет! И, судя по всему, так оно и было.
- Она к нему переехала, - возмущенно прошептала я, когда дверь за ней захлопнулась. - Знает его всего три месяца - и уже к нему переехала.
Я проигнорировала слабый голос в моей голове, который твердил, что я переехала к Эду спустя всего месяц после знакомства, завела машину и сорвалась с места. Руки у меня дрожали, как листья на зимнем ветру. Я была в таком расстройстве, что чуть не въехала в впереди стоящий автомобиль, но тут же подала назад. Грудь сжимало стальное кольцо. Ощущая разом головокружение, панику, тошноту и отчаяние, я на полной скорости помчалась на свидание с Генри в ресторан "Гиллис" на Нью-Кингс-роуд.
- Роуз! - воскликнул он, когда меня проводили к его столику в глубине зала. Я все еще еле держалась на ногах и чувствовала тошноту, поэтому позволила ему сжать меня в крепких объятиях до хруста костей. - Как я рад тебя видеть! - произнес он, смачно чмокнув меня в щеку. - Похоже, ты процветаешь на поприще современной прессы!
Мне сразу стало лучше.
- А ты процветаешь, и точка.
- Пора бы уже, черт возьми! - расхохотался он. - Но я всегда запаздывал в развитии, - добавил он с добродушной улыбкой.
После бокала шампанского столбик на шкале моего потрясения резко скакнул вниз с высоты Гималайских гор и теперь медленно опускался к безмятежному палаточному городку у подножья. Мари-Клер живет с Эдом? Подумаешь! Мне-то какая разница. Вообще, мне так будет даже легче забыть о нем, зная, как быстро он забыл обо мне. Эд меня не волнует, внушала я себе. С Эдом покончено. Наш брак подошел к концу, как кино, и вот уже исчезли финальные титры. И оказалось, это даже не широкоэкранный художественный фильм, как я думала, а всего лишь короткометражка.
Генри болтал без умолку, а я смотрела на его красивое лицо. Волосы песочного цвета начали слегка редеть, но в целом он почти не изменился. Веки, прикрывавшие незабудково-голубые глаза, покрылись мелкими морщинками, и на лбу появились две параллельные линии. С тех пор как я в последний раз его видела, он слегка раздался, и под квадратной челюстью намечался второй подбородок. Но в целом у него был очень привлекательный и мужественный вид, особенно в этом спортивном пиджаке, модных вельветовых брюках и до блеска начищенных ботинках.
Мы с Генри познакомились на барбекю в Фулхэме пять лет назад. Какое-то время у нас был роман, но он так ничем и не закончился - Генри все время был в отъезде. Как ни странно, с моим предьщущим бойфрендом, Томом, у меня была такая же проблема. Том был пилотом Британских авиалиний на австралийском направлении. Мы славно полетали по льготным бесплатным билетам, но в остальном отношения как-то не заладились. Так вот, Генри на год перевели на Кипр, потом в Белиз, потом на Гибралтар, и вскоре наш роман выдохся сам собой. Но мы поддерживали связь, и сейчас я вдруг почувствовала, что вот-вот растаю. Последний раз я видела его два года назад, и за ужином мы вспоминали старые добрые времена.
- Помнишь, как мы разыгрывали знаменитые битвы истории с твоими старыми роботами-трансформерами? - нежно спросила я.
- И ты издавала такие звуки, как будто взрывы!
- Играли в войнушку в постели.
- Ты всегда выигрывала.
- И собирали танки из "Лего".
- О да.
- В сотый раз пересматривали "Колдиц".
- И запускали "Стратегию" на компьютере.
- Нам было так весело.
- Да уж.
Генри рассказал о маневрах НАТО, в которых принимал участие, о сражениях на Балканах - "потрясная была драчка!" О своей работе с миротворческими силами ООН в Боснии - "это было безумие!" - и последней миссии в Персидском заливе. Потом я поведала ему о своих супружеских битвах, о Мари-Клер Грей. Он сжал мою руку.
- Они живут вместе, - проговорила я, и меня опять с головой накрыло волной отчаяния. - Я только что узнала. Не могу поверить, Генри. Они знакомы всего-то три месяца.
- Тяжело тебе пришлось.
- Но, думаю, после этого происшествия я смогу давать читателям самые лучшие советы, - мрачно добавила я. - Сам понимаешь, теперь я тертый калач, прошла сквозь огонь и воду. А у тебя как с личной жизнью? - спросила я.
Официант принес камбалу в лимонном соусе.
- Ну, - Генри взял нож и вилку, - я тоже теперь один. Бывшая девушка меня бросила.
Я навострила уши. Теперь понятно, почему он захотел со мной увидеться.
- Как жаль, - соврала я.
- Винишия просто супер, но ничего у нас не вышло.
- Она не умела имитировать звуки взрывов?
- Нет, - засмеялся он. - Проблема была в другом. Дело в том… - Он вздохнул и принялся гонять по тарелке кусок стейка.
- Можешь не рассказывать, если не хочешь, - тихо произнесла я.
- Нет, Роуз, я хочу, правда. Я хочу с тобой поделиться, - печально повторил он.
Я глотнула минеральной воды.
- Так что же произошло?
- Дело в том, - смущенно проговорил он, - что была… - он с болью выдохнул, потом набрал воздуха сквозь зубы и выпалил: -… другая женщина.
Ничего себе. Это ничуть не похоже на Генри - он никогда не был бабником.
- И Винишия обо всем узнала?
- Да. Хотя все немного запутано. - Щеки у него пылали. - Вообще-то, Роуз… ты не возражаешь, если я буду говорить честно? Понимаешь, у меня есть одна маленькая… ну… не знаю… проблема, что ли.
Мое сердце упало, как суфле на сквозняке. Так вот почему он решил со мной увидеться - хотел спросить совета.
- Только не подумай, что я выманил тебя на свидание под ложным предлогом, - произнес он с виноватой улыбкой. - Просто я знаю, что тебе можно довериться. И знаю, что ты меня не осудишь. В тот вечер я был в такой депрессии, не мог уснуть и включил радио и, к моему изумлению, услышал, что это ты. И ты так здорово советовала всем этим людям, как поступить, что я решил: может, мне тоже к тебе обратиться?
При взгляде на его открытое, полное надежды лицо мое возмущение растаяло, как роса.
- Не переживай, Генри, - пробормотала я. - Конечно, я тебе помогу. Выкладывай, в чем дело.
- Понимаешь, - он сделал еще одну попытку, тяжело вздохнув, - эта другая женщина… Понимаешь, эта другая женщина, по существу… - Он прокашлялся. - Эта другая женщина…
- Да?
Он с тревогой покосился направо и налево, чтобы проверить, не подслушивают ли нас.
- Так вот, - прошептал он, нервно пробегая пальцем по воротнику, - другая женщина - это на самом деле… я.
- Что?
Генри стал пунцовым - его лицо излучало такой жар, что сыр бы расплавился. Он немного ослабил голубой шелковый галстук в крапинку и расстегнул пуговку на полосатой рубашке. Потом отодвинул край рубашки и продемонстрировал кусочек филигранного черного кружева. Я тупо вытаращилась на него. Генри? Да никогда в жизни. Генри? Быть такого не может! Генри? Бред собачий. С другой стороны, я вдруг вспомнила, что многие военные любят переодеваться в женское белье. Мне всегда это казалось странным. Только представьте этих здоровых мускулистых мачо, разряженных в платьица и туфли на высоких каблуках.
- Когда это… началось? - поинтересовалась я с профессиональным любопытством, пытаясь скрыть полученный шок.
- Примерно год назад, - ответил он. - Мне всегда безумно нравилась женская одежда, - шепотом признался он. - Когда я был мальчиком, часто "играл" в мамины нижние юбки. Тогда я, конечно, подавлял это в себе, но, когда вырос, эта игра превратилась в… необходимость. Я понял, что не могу одеться, прежде чем не натяну кружевные трусики. Но однажды Винишия поймала меня, когда я рылся в ее ящике с бельем, и взбесилась: утверждала, что я голубой, но это не так.
- Какой же ты голубой, - отмахнулась я. - Девяносто пять процентов мужчин, которые носят женское белье, гетеросексуальны; большинство из них женаты и имеют детей.
- Я знаю, что меня определенно привлекают женщины, - продолжал Генри. - Так было всегда, но иногда мне самому хочется стать женщиной. Не могу объяснить почему. Меня охватывает странный порыв, и я понимаю, что мне просто необходимо пойти и надеть платье. Но Винишию это напугало, и она от меня ушла.
- Что ж, некоторые женщины относятся к этому с большим пониманием, - произнесла я. - Это распространенное… - я чуть было не сказала "отклонение" -… явление. Ты и не представляешь, как много подобных писем я получаю, - беззаботно добавила я.
- Я так и думал, что ты уже с этим сталкивалась. Только никому не говори, - прошептал он.
- Ни за что на свете.
- Понимаешь, мне даже не с кем больше посоветоваться.
Я взглянула на честное лицо Генри, потом опустила глаза на его крупную руку, похожую на медвежью лапу, и попыталась представить на ногтях лак оттенка "Руж нуар". И нитку жемчуга на толстой мускулистой шее. Потом открыла сумочку, достала листок бумаги и начала писать.
- Тебе нужно сходить на занятия общества "Бомон" - это группа поддержки для трансвеститов. - Так часто приходится давать этот телефон, что я его уже наизусть выучила. - Позвони им, и тебе пришлют информационные буклеты. Настоящее имя называть необязательно. Еще есть "Трансформация" - специальные курсы в Юстоне, где учат набивать лифчик, ходить на высоких каблуках, делать круглую попу и всякое такое.
- Значит, мне придется покупать женские вещи, - простонал он. - И где же я возьму босоножки на шпильке одиннадцатого размера? Как же косметика? Я понятия не имею, как этим пользоваться. Конечно, можно спросить маму или сестру, но они с ума сойдут.
- Ну, если хочешь, я пойду с тобой. Можем пойти в супермаркет и притвориться, будто все покупаем мне. Я такого же роста, так что никто ничего не заподозрит.
- Ты на самом деле согласна мне помочь?
Я улыбнулась Генри.
- Да. Конечно, согласна.
Огромные голубые глаза Генри поблескивали от слез безмолвной благодарности.
- Спасибо, Роуз, - прошептал он. - Ты прелесть!
Глава 5
Ну и письма мне приходят! Вы только послушайте!
Дорогая Роуз, я условно освобождена по обвинению в поджоге, но у меня новый инспектор для условно освобожденных, и опять чешутся руки. Мне так хочется что-нибудь поджечь, что я все время покупаю горючее и спички, - умоляю, помогите!
Господи! Я не очень-то люблю подставлять читателей, конфиденциальность - это святое, но иногда необходимо что-то предпринять. Так что я позвонила инспектору этой женщины, и она немедленно пришлет к ней кого-нибудь.
Вот еще одно, не лучше, - зелеными чернилами, естественно:
Дорогая Роуз, марсиане посылают мне сообщения через батарею в спальне. Но это еще ничего. Самое худшее - что они делают это на полной громкости, и по ночам я не могу уснуть. Я просила их не шуметь так сильно, но они и слышать не хотят. Что же сделать, чтобы они не мешали мне спать?
Дорогая Филис, - ответила я. - Спасибо за письмо. Нет ничего более раздражающего, чем назойливые марсиане и шум в батарее. Но, знаете, современная медицина достигла потрясающих результатов, поэтому мой совет - немедленно отправляйтесь к врачу. Желаю вам всего хорошего, Роуз.
Следующее письмо было на шестьдесят страниц, на гербовой бумаге и с подписью "Король Георг". Еще три - о проблемах с соседями по комнате. Все как обычно. Всю ночь торчит перед телевизором… никогда не моет посуду… всегда запаздывает с квартплатой… постоянно водит к себе мужиков…
Сочиняя ответы, я подумала о своем соседе Тео. Несмотря на мои первоначальные - и полностью оправданные - тревоги, я его почти не вижу. Тео в точности как тот знаменитый корабль, который проходит порт ночью. Иногда по ночам я слышу, как он шагает у меня над головой, - с тех пор как мы с Эдом расстались, я страдаю бессонницей. Иногда вечером он куда-то уходит, но, как ни странно, только когда сухо и нет дождя. Все это довольно жутковато, особенно после этого его странного замечания про фонари. Вроде он не похож на Джека-Потрошителя, но кто знает, в тихом омуте…
Я разрешила проблему назойливых соседей, приложив к письмам буклет "Учимся жить вместе", и распечатала одно из столь редких писем благодарности. Письмо было от Колина Твиска по прозвищу Одинокий Молодой Человек.
Дорогая Роуз, - писал он. - Большое спасибо за очень, очень доброе письмо. Я все время ношу его с собой. И каждый раз, когда мне становится грустно, достаю его и перечитываю. Мысль о том, что такая популярная - и очень красивая - девушка, как вы, считает меня симпатичным, внушает мне уверенность в себе. Я делаю все, что вы мне посоветовали, и - представьте себе - по-моему, я уже нашел ту самую Особенную Девушку! С любовью, Колин Твиск. Целую.
Боже мой, как трогательно, подумала я. Вот за что я люблю свою работу. Приятно осознавать, что помогаешь кому-то справиться с переживаниями и болью! Я положила письмо Колина в папочку "Благодарности" - бальзам моему самолюбию, когда внезапно раздался крик. Очевидно, только что вернулся Рики, которого не было два дня.
- Какой хрен придумал этот хреновый заголовок? - орал он на Джейсона Брауна, главного помощника редактора. Рики ткнул пальцем в газету с пресловутым заголовком, и мое сердце упало. Сейчас Джейсон, как говорится на нашем журналистском жаргоне, "получит люлей". - "ЭКСПЕРТЫ ГОВОРЯТ, ЧТО ПРИЧИНОЙ АВИАКАТАСТРОФЫ СТАЛИ НЕПОЛАДКИ"? - вопил Рики. - Что за дерьмо собачье! А это что? "ПРОСТИТУТКИ ОБРАТИЛИСЬ К РИМСКОМУ ПАПЕ"! Полное дерьмо! "УКРАДЕННАЯ КАРТИНА НАЙДЕНА ПОД ДЕРЕВОМ"? Вонючее дерьмо!! - На этот раз он был прав.
Теперь Рики набросился на Линду, нашего редактора. Мы с Сереной нервно переглянулись.
- И вот эти статьи тоже полное дерьмо, - крикнул он. - "Приобщите детей к выпечке!" - кто придумал эту чушь? "Необычное применение привычных в быту вещей: старыми колготками можно полировать мебель, а остатки взбитых сливок использовать как кондиционер для волос!" Дерьмо собачье, - бешено повторил он. - Куча дерьма! Безобразное, вонючее дерьмо-дерьмище. Неудивительно, что тираж падает к чертям - этой газетенке нужен фактор Р.
- Фактор Р? - проговорила несчастная Линда.
Мы переглянулись.
- Фактор Р, - медленно процедил Рики. - Фактор Риска, тупицы. Понятно?
- Понятно, - хором произнесли мы.
- Нам нужен триумф над трагедией, мужество матерей-одиночек, отважные дети. И животные! - оживленно добавил он. - Мне нужно больше животных. Читатели обожают зверей, и я тоже. Достань мне испанских осликов, Линда, осиротевших коал, детенышей тюленей…
- Сейчас не сезон.
- Плевать я хотел! - ругнулся Рики. - Хочу детенышей тюленей. И, раз уж вы этим займетесь, найдите мне щенков со стимуляторами сердца и котят со слуховыми аппаратами. Если в течение недели в этой газете не появятся душераздирающие истории о зверях, Линда, я из тебя отбивную сделаю.
- Кто-то сегодня утром явно встал не с той ноги! - весело подмигнула мне Серена, когда Рики с топотом вернулся в свой кабинет. - Что ж, у всех у нас проблемы. Каждому приходится нести свой крест, - добавила она с напряженной улыбкой и включила машину для уничтожения бумаг.
Я покосилась в ее сторону.
- Ничего серьезного не случилось?
- Ничего такого, что было бы нам не по силам, - смиренно ответила она. - Роб вчера попал в аварию.
- О господи. Он не пострадал?
- Нет, почти нет. Только шишка большая на голове. Но дверь в гараже придется отвезти на свалку - места живого не осталось.
- О нет!
- Господь посылает нам испытания, - бодро проговорила она.
Я рассеянно улыбнулась и кивнула головой. Серена уничтожала старые письма - они хранятся шесть месяцев, - а я смотрела на Линду, лицо которой стало пепельно-серым. И тут меня осенило. Тревор и Беверли. Вот она, прекрасная, добрая история о животных. Линда была очень рада.
- Это же потрясающе, - благодарно ответила она, когда я ей рассказала. - Можем сделать статью на большой разворот, и побольше фотографий. Позвонишь ей прямо сейчас?
Беверли оказалась дома - впрочем, как обычно, бедняжка, - и, похоже, очень заинтересовалась.
- Ты уверена, что вы с Тревором не против? - спросила я ее. - Ведь скорее всего, тебе придется рассказать о несчастном случае, поэтому я не хочу, чтобы ты говорила "да", если тебе это неприятно.
- Нет, мы с удовольствием дадим интервью, - ответила она. - И какая замечательная реклама для "Лапы помощи"!
Я дала Линде номер Бев и принялась разгребать огромную гору почты. Несколько недель перед Рождеством - самое суетливое время для психологов. Я получила столько писем, что с работы ушла только в восемь. Когда я вернулась домой, то была измучена, но все же решила устроить на кухне генеральную уборку. Я протерла все дверцы шкафчиков и столы и, разумеется, не забыла вытряхнуть поддон для крошек из тостера. Потом пошла в прихожую и начистила до блеска телефонный столик. Закончив со столиком, я заметила, что столбики на перилах выглядят отвратительно. Они были белые, и каждая пылинка бросалась в глаза. Я как раз натирала их "Мистером Мускулом", когда услышала, что дверь в комнату Тео приоткрылась. Он говорил по мобильнику.