- Я не могу позволить тебе вот так уйти, - с тяжелым вздохом сказал Роберт. - Джулия, веди себя разумно! Я люблю тебя. Для тебя это что, ничего не значит?
- По-видимому, нет, - презрительно сказала Джулия.
- Что ты имеешь в виду?
- Если бы ты любил меня, ты бы не поступил так со мной, с нами! - Джулия с мольбой посмотрела на него. - Роберт, пожалуйста, пусть поедет кто-то другой. Питерс, например. Или… Лайонел Грант.
- Нет. - Роберт был непоколебим. - Джулия, мне нужно ехать. Смирись с этим.
- Никогда!
Она знала, что наутро она остынет и пожалеет, что выдвигала ультиматум, но сейчас она думала только о том, что в следующую субботу ей не придется войти в церковь Святой Маргариты в роскошном атласном платье, которое мать Роберта приготовила для нее, с букетом из белых роз, не придется уехать на Карибское море в экзотический медовый месяц. Это было по-детски, но, по сравнению с Робертом, она и была ребенком - тогда.
Роберт с отчаянием осмотрелся, как бы в поисках слов, которые подтвердят его правоту.
- Джулия, ты не можешь так поступить со мной, - хрипло сказал он. - Я… Боже мой, ты нужна мне.
- Правда? - подколола она. - Вот уж не подумала бы.
- Что ты имеешь в виду? - сверкнул он глазами на нее.
Джулия покачала головой:
- О, ничего. - Она начала понимать, что Роберт уже тоже на пределе. Она пошла к двери. - Я хочу домой. Ты отвезешь меня, или мне придется идти на станцию и ждать поезда?
Роберт смотрел на нее с нарастающей злобой.
- Ты еще никуда не едешь, - непреклонно заявил он. - Я уже сказал, нам надо договориться об отсрочке.
- Мне это не надо, - возразила Джулия, потянувшись за пальто и скользнув руками в рукава.
Тогда Роберт двинулся вперед, его гнев прорвался наружу. Он поймал ее за предплечья, рывком притянув ее тело к себе так, что она чувствовала все его напряженные мышцы, которые прижимались к ней. Тогда он наклонил голову и прижал рот к ее рту в поцелуе, который был так же груб, как и неожидан. И все-таки, несмотря на это, тело Джулии живо отозвалось на него, и ее губы слабо раскрылись.
Когда он вдруг поднял голову, она не заметила, как напряглось его лицо, а видела только холод в глазах.
- Так как? - требовательно спросил он. - А теперь скажи, что ты не выйдешь за меня замуж!
Джулия отпрянула и посмотрела на него. Ей до боли хотелось сказать, что он прав, что она будет его ждать столько, сколько он хочет, но презрение, сквозившее в его голосе, не дало ее признаниям оформиться в слова. Вместо этого она вела с ним бесполезную борьбу, стараясь освободиться, вытащить кулаки и сбить ими это презрение с его худого смуглого лица.
- Нет, я не выйду за тебя! - яростно воскликнула она. - Я… я тебя ненавижу!
Глаза Роберта потемнели, он твердой рукой обхватил ее за голову и снова притянул ее рот к своему, его поцелуй был более яростным и жестоким, чем предыдущий, - так он выражал злость и презрение к своей зависимости от нее.
Но Джулия этого сразу не поняла. Для нее он просто вымещал так на ней свой гнев, и, хотя ее искушали его настойчивые попытки заняться с ней любовью, она отчаянно старалась отодвинуться от него.
Со стороны Джулии это была безнадежная битва. Во-первых, Роберт был намного сильнее ее, и к тому же он прекрасно умел получать от женщин то, что хотел. Он никогда не применял свой опыт к Джулии, уважая ее невинность, он был готов ждать, пока она не станет его женой и не сможет любить его без ограничений. Но сейчас чаша его терпения была переполнена. Он никогда еще не целовал ее так крепко, так чувственно, он сбросил ее пальто с плеч, и она не сопротивлялась, пальто упало к ее ногам. Он ласкал ее так, что у нее кровь запылала в жилах и побежала по всему телу. В одно из тех мгновений, когда она была способна думать, она решила, что это все равно что тонуть, и, хотя выбраться на поверхность и безопаснее, что-то непреодолимое заставляет ее сдаться и позволить чувствам прорваться наружу и затопить ее…
И Джулия выбралась из ванны и стала вытираться. От воспоминаний шестилетней давности она потеряла покой и больше не могла расслабиться.
Она начала понимать, что она виновата в случившемся не меньше Роберта. Но тогда она взвалила всю вину на него одного и отказывалась его слушать, когда он попытался оправдаться. Оправданий было бы слишком мало, чтобы искупить его огромную вину, и она перестала вести себя разумно, выбежала из дома и помчалась так, как будто за ней гнались.
К сожалению, у Роберта оставалось слишком мало времени, чтобы все поправить и в то же время организовать свой отъезд. Даже сама Люси Пембертон явилась к Джулии, пытаясь предотвратить те ужасные последствия, которые поступок Джулии имел бы для ее сына, но Джулия не стала ее слушать. Она и слышать ничего не хотела ни о каких отсрочках, а также о свадебных подарках, которые - она была в этом уверена - никогда не будут ей преподнесены. Люси ушла в негодовании, взвалив всю вину за случившееся на Джулию.
Неожиданно к ней на квартиру приехал Роберт. Она уволилась из компании за неделю до этого, но была уверена, что он узнает, где ее найти, если захочет переубедить ее. Она все еще цеплялась за мысль, что он откажется от работы в Венесуэле, но первые же его слова после того, как она открыла ему дверь, разбили эту ее надежду.
Его речь была краткой и почти официальной, и только усталые круги под глазами и морщины вокруг рта выдавали его состояние духа. Он предложил пожениться немедленно, в регистрационной конторе. Ничто не мешает им это сделать, а когда она пройдет все необходимые прививки, она приедет к нему в Венесуэлу.
Но для Джулии это было последней каплей. В его поступке она увидела попытку загладить свою вину за то, что он занимался с ней любовью, и она сама убедила себя, что он не сделал бы ей предложение, если бы не чувство вины. Почему он не предложил ей пожениться тогда же вечером, когда говорил о предстоящем отъезде? Почему ждал до сих пор?
Ссора, последовавшая за этим, была тоже краткой, но горячей, и, когда он ушел, она поняла, что все испортила своим постоянным упрямством.
Она думала, что это уже конец. В газете она прочла о его отъезде в Венесуэлу и о том, что его свадьба была отложена из-за деловых обязательств. Но она знала, что со стороны Люси Пембертон это всего лишь умение сохранить лицо. Она думала, что больше никогда не увидит ни Роберта, ни его семью. Но она ошиблась.
Через несколько недель после отъезда Роберта Джулия опять нашла работу секретаря, чтобы содержать себя. Она избегала тех кафе, баров и ресторанов, где она могла нарваться на компанию сотрудников фирмы Пембертонов. Она не могла их видеть, по крайней мере пока. Жизнь стала однообразной, она заглушала свою боль от разлуки с Робертом тем, что проводила все вечера в кино или на концертах, и, когда приходила домой, так уставала, что не способна была ни на что, кроме как лечь в постель.
Спала она на удивление хорошо, и вначале она отнесла это на счет нервного истощения. Но позже, через несколько недель, ей стало абсолютно ясно, что происходит. И даже тогда она не хотела думать об этом, а убеждала себя, что просто события последних недель нарушили процесс обмена веществ в ее организме. Только когда ее начало тошнить по утрам и она перестала выносить запах крепкого кофе, она призналась себе, что беременна.
Естественно, она запаниковала. У нее не было родителей, никого, к кому можно было обратиться. Она слышала об обществах, которые помогают людям в ее положении, но страшно боялась с ними связаться. Ей было жутко посвятить незнакомого человека во все подробности, и она боялась, что почувствует на себе жалостливые взгляды.
Нет, лучше встретиться лицом к лицу с Робертом и дать ему возможность оплатить роды и, возможно, расходы по усыновлению. Может, он захочет оставить ребенка себе. Ей не приходило в голову, что, может, ее он тоже захочет оставить.
И она написала Люси Пембертон и попросила у нее адрес Роберта в Венесуэле. Люси не ответила, но несколько дней спустя к ней приехал Майкл Пембертон. Он сказал, что у него была увольнительная на несколько дней с корабля, а его матери нездоровилось, поэтому он пришел сам и принес ей адрес Роберта. Она долго не знала о том, что Люси запретила ему ходить к ней.
Джулии было неловко говорить с братом Роберта, она очень боялась, что он догадается, чем вызван ее интерес к местонахождению Роберта. И все же Майкл был добр, он старался, чтобы она почувствовала себя свободнее.
Она сразу же написала Роберту, не упоминая о своем состоянии, она просто спрашивала его, не сможет ли он прилететь в Англию и встретиться с ней. Письмо могло попасть в чужие руки, и было невозможно назвать в нем все своими именами.
Однако ответ Роберта вряд ли можно было назвать галантным. Он писал, что не имеет сейчас возможности вернуться в Англию и что, наверное, будет в отъезде еще три месяца.
Джулия была в полной растерянности. Она не знала, что делать дальше. После того как она получила письмо Роберта, она чувствовала себя униженной и плакала. В таком состоянии несколько дней спустя она открыла дверь и снова увидела у себя на пороге Майкла Пембертона.
Если его и поразило ее очевидное отчаяние, он не дал волю любопытству. Когда она впустила его, он усадил ее и дал время успокоиться, пока сам готовил чай. Его сочувствие подействовало на Джулию так, что, после небольшого поощрения с его стороны, она выложила ему все. Он внимательно слушал то, что она ему говорила. Когда она показала ему письмо Роберта, он предложил ей снова написать ему и сказать его брату правду. Он был убежден, что, если бы Роберт подозревал нечто подобное, он никогда не был бы с ней так холоден и неприступен.
Но Джулия твердо стояла на своем. Она говорила, что Роберту явно безразлично, что с ней случилось, и если она напишет ему о своем состоянии, то он приедет как порядочный человек, а не потому, что она действительно нужна ему.
Майкл спорил с ней, но потом согласился ничего не говорить об этом Роберту.
В следующие дни он часто приходил к Джулии. Джулия не возражала. Это давало ей возможность мысленно отвлечься, хотя она знала, что его мать не одобрила бы их общения. Она была поражена, когда он вдруг сделал ей предложение. Она не могла представить, что это случится, - несмотря на то, что он ей очень нравился, он для нее был просто братом Роберта, но не более.
Оказалось, Майкл умеет стоять на своем. Он рассказал ей, что ему предложили должность в Ратуне, на западном побережье Малайского архипелага, и что он сомневался, соглашаться ли, только потому, что оказался бы среди женатых сотрудников единственным холостяком. Он рассказал о преимуществах и недостатках жизни там, но больше всего упирал на то, что, уехав туда, Джулия сможет скрыть от всех, и в первую очередь от Роберта, что Майкл не отец ребенка. Назначение, судя по всему, будет долгим, и ко времени их возвращения в Англию Роберт, наверное, будет уже женат, а сама Джулия забудет свою трагическую и несчастную любовь. Это было большим искушением, прекрасным выходом из сложившегося положения, а также возможностью скрыть от Роберта, что у нее ребенок, и не бояться, что он потребует объяснений.
Спустя годы Джулия понимала, что все ее поступки были продиктованы лишающей разума паникой, безумным и трусливым желанием убежать и спрятаться, зарыться головой в песок и притвориться, что опять все в порядке. Может, здесь есть и вина Майкла. Он предлагал ей убежище, и, как только ее решимость начинала слабеть, он при каждой возможности доказывал ей свою правоту. Наконец она сдалась.
Они поженились через несколько дней в регистрационной конторе, при этом присутствовали только два друга Майкла в качестве свидетелей. У Люси Пембертон случился очередной приступ недомогания, но оба они знали, что на самом деле она просто отказалась присутствовать на свадьбе. Она не могла понять, как Майкл мог жениться на женщине типа Джулии, а в поведении Джулии видела дальновидную попытку внедриться в семью Пембертонов.
Через месяц после свадьбы они уехали в Ратун, туда, где не было влияния семьи Пембертонов и где к их браку относились так же, как ко всем остальным. Весной Джулия родила ребенка, и Майкл первый был в восторге от дочки. Дождавшись, когда Эмме исполнилось три месяца, Майкл попытался сделать их брак настоящим, и к тому времени Джулия уже была так ему благодарна за щедрость и понимание, что ей было довольно легко быть доброй к нему. И если с Майклом она и не испытывала такого экстаза, как с Робертом, то она отказывалась думать о каких-либо других причинах этого, кроме как разница в их темпераменте.
Джулия без удовольствия смотрела на свое отражение в зеркале ванной. Возможно, годы назад она совершила ужасную ошибку, поверив, что Роберт больше думает о работе, чем о ней. Может, после катастрофы на реке Гуава у него не было другого выбора. Значит, в течение трех месяцев и всех этих лет в Ратуне она обманывалась, уверяя себя, что ее чувства к Роберту умерли. Она просто успешно отгородилась от них своей горечью. Не могла же она знать, что Майкл так трагически погибнет и она снова окажется в буре страстей.
Глава 10
На следующее утро в кухню вошла пылающая негодованием Сандра.
- С ребенком нужно что-то делать! - провозгласила она. - Она только что залила чернилами учебник, по которому мы занимаемся.
- Ради Бога, простите! - извинялась Джулия. - Я немедленно поговорю с ней!
- Можете не беспокоиться! - Губы Сандры скривились. - Я уже сама ее наказала.
Услышав это, миссис Хадсон подняла глаза от стряпни, а Джулия почувствовала беспокойство.
- Понятно, - осторожно сказала она. - А чем именно вы ее наказали?
- Я срезала качели.
- Что-что? - Джулия пришла в ужас.
Она бросилась к окну и выглянула в сад. В сером свете утра обрезанные веревки уныло и мрачно свисали с вишневого дерева.
- Это был единственный способ, - продолжала уверенная в своей правоте Сандра. - Вы предпочли бы, чтобы я ее отшлепала?
Джулия медленно покачала головой:
- Нет, наверное. Но качели… это было ее любимое занятие.
- Именно. Нет смысла лишать ее того, что она не любит.
Миссис Хадсон с осуждением поджала губы, но Джулия постаралась сохранять объективность. Что ни говори, если Эмма действительно нарочно вылила чернила, она заслужила наказание. Даже такое…
- И… где она сейчас? - спросила Джулия, стараясь казаться невозмутимой.
Сандра пожала плечами.
- Мне думается, в своей комнате. Я прекратила занятия на сегодня. - Она оглядела кухню. - Можно мне кофе? Я бы взяла чашку с собой в мою комнату. Мне надо написать несколько писем. Лучше писать письма, чем попусту тратить время на обучение ребенка, который просто-напросто не хочет учиться!
Джулия подавила желание ответить встречными обвинениями и сама приготовила поднос с кофе. Сандра ушла. Миссис Хадсон смотрела на обрезанные качели с дурным предчувствием.
- Гадко она поступила, мэм! - воскликнула она, не в силах сдержать негодование.
Джулия вздохнула.
- Мне кажется, она думала, что это справедливо. Эмма вела себя отвратительно.
Миссис Хадсон фыркнула:
- Скорее, ее просто раздражало, что наша лапушка так их любит. Я надеюсь, что мистер Хиллингдон убедит мистера Роберта, тогда нам всем будет спокойнее!
Джулия смотрела на нее во все глаза. Она в первый раз видела, чтобы миссис Хадсон так горячилась.
- Ну, я бы не слишком на это надеялась, - заметила она. - Вы же достаточно хорошо знаете Роберта, чтобы понять, что никто не может заставить его послушаться!
Она вышла из кухни.
- Пойду посмотрю, что она делает.
Эмма была в своей комнате, она лежала на кровати и с непримиримым видом смотрела в потолок. Она едва взглянула на мать, которая вошла к ней. Джулия потихоньку закрыла за собой дверь, чтобы Сандра Лоусон не узнала, что она заходила к дочке.
- Что происходит? - с чувством спросила она. - Мне сказали, что ты опять плохо себя вела. Эмма засопела:
- Она обрезала качели.
Джулия вздохнула:
- Ты залила чернилами ее учебник.
- Нет, это неправда! - Эмма поднялась на локтях. - Я знала, что она так скажет, но это неправда! Это получилось случайно.
- Ой ли?
- Да. Она толкнула мою руку… ну, чернильница и перевернулась.
- А что делала чернильница у тебя под рукой?
- Мы занимались за столом, а она велела мне встать и обойти вокруг стола и посмотреть, что она делает, я и подошла, а потом… потом…
- Потом чернильница перевернулась.
- Да.
- Понятно. - Джулия вздохнула. - Что ж, у нее были все основания считать, что ты сделала это нарочно, правда? Я хочу сказать, ты ведь не совсем хорошо вела себя в последнее время, верно?
- Да, но это другое дело.
- Как это - другое?
- Ну, это я не из вредности. Я подошла к ней, и она толкнула меня под руку, и чернила пролились на учебник. Она на меня очень разозлилась. Она сказала, что я не ребенок, а непослушное чудовище. Мам, а я правда непослушное чудовище?
- Конечно нет, милая. Мисс Лоусон просто сгоряча так сказала, вот и все.
Тем не менее Джулии начинало это все не нравиться. Вполне возможно, что Эмма несколько преувеличивает, и наверняка Сандра не настолько глупа, чтобы вымещать на ребенке злость за то, что случилось в прошлые выходные. Пусть так, но все же случившееся беспокоило и огорчало Джулию. Она только надеялась, что Фрэнсису удастся убедить Роберта, хотя в сложившихся обстоятельствах не очень верила в это.
Посмотрев на пылавшее негодованием лицо Эммы, Джулия переменила тему разговора:
- Может, съездим завтра в город? Мы можем пойти купить тебе зимние вещи.
Эмма передернула плечами, она сидела, скрестив ноги и подпирая руками подбородок.
- Мам, ты сможешь починить качели? - спросила она.
Джулия ответила:
- Да, наверное.
Эмма подняла на нее глаза.
- Сегодня? - Ее личико просветлело.
- Нет, не сегодня, дорогая.
- А когда?
- Не знаю. Может, через несколько дней. Тебе хочется поехать в город?
Эмма явно думала только об одном:
- Как ты думаешь, дядя Роберт сможет их починить? - Она нахмурилась. - Я думаю, сможет, правда?
Джулия сдерживала свое раздражение. Все-таки это Роберт был во всем виноват.
- Сможет, если вообще приедет, - коротко сказала она. - Сейчас пойди умойся и вымой руки. Скоро обед.
После обеда Сандра ушла, и Джулия вздохнула с облегчением. Атмосфера в доме неуловимо менялась, как только гувернантка освобождала их от своего гнетущего присутствия.
Когда Сандра уехала, Эмма отправилась наверх, к себе в комнату, а Джулия сидела в гостиной, бессознательно ожидая телефонного звонка. Она была уверена, что Фрэнсис позвонит ей и скажет, что ответил Роберт.
День стоял очень холодный, и было так уютно сидеть у камина. Джулия подумала, что она смогла бы спокойно посидеть и отдохнуть, если бы не знала, что к чаю вернется Сандра. Кроме того, были и другие проблемы, которые мучили ее, лишая покоя, и она резко встала и вышла из гостиной, чтобы найти Эмму и побыть с ней.