В следующий понедельник Роджер едва успел закончить контрольную по испанскому, как его вызвали к тренеру Шульцу. Роджер медленно шел по пустому коридору. Он не спешил, зная, что предстоит неприятный разговор. Он с ужасом думал об этом, жалея, что не поставил все точки над "i" неделю назад. Но соблазн побыть еще немного в новом для себя качестве был настолько велик, что он не мог устоять. Каждое утро, собираясь в школу, он клялся себе, что сегодня же все расскажет тренеру. Но каждый раз он встречал чью-нибудь горячую поддержку. При виде победно поднятых кулаков или слыша слова о его предстоящей победе, Роджер чувствовал, что вся его решимость отступает. Все смотрели на него с восхищением и уважением, чего никогда не было раньше и, наверное, не будет больше никогда, если он объявит, что не будет участвовать в финале.
Тренер Шульц сидел, откинувшись на спинку своего старого деревянного вращающегося стула, когда вошел Роджер. Роджер заметил, как напряглось и без того угрюмое лицо тренера при виде его.
- Садись, Роджер, - сказал он. Мальчик сел на единственное свободное место - деревянный табурет справа от стола. Он чувствовал, как дрожат колени.
Тренер сразу приступил к сути.
- Что за игру ты устраиваешь? - спросил он. - Когда я прошу тебя приходить на тренировки, я рассчитываю, что ты будешь это делать. Ты что, думаешь, что ты такой особенный, что можешь обойтись без тренировок?
- Нет, сэр, - ответил Роджер. - Дело не в этом.
Тренер продолжал.
- Посмотри на Пэтмена. Я думал, что он будет выпендриваться, будет торговаться из-за каждого дополнительного круга и каждого лишнего метра. Но нет, к моему великому удивлению, он каждый день после занятий приходит на стадион, готовый к работе. Ему не нравится проигрывать, и он из кожи вон лезет, чтобы победить. Чего нельзя сказать о тебе.
- Я знаю, что Вы думаете, - начал Роджер, - и я могу объяснить…
- Ты понятия не имеешь, о чем я думаю, сынок. - Тренер встал и повернулся к стенду, висящему над столом. - Видишь этого парня? - спросил он, показывая на выцветшую черно-белую фотографию. - Это Джек Рэлстон. Ты знаешь, кто он сейчас?
Роджер покачал головой.
- Нет, сэр:
- Он президент одной из крупнейших исследовательских лабораторий в штате, - с нескрываемой гордостью объявил тренер, - ив значительной степени это благодаря Барту. Вот о чем я думаю, Роджер. Я думаю о том, как много может дать тебе Барт и как, похоже, эта возможность уходит у тебя из рук.
- Я не понимаю Вас, сэр.
- Я говорю о стипендии. Джек не мог себе позволить учебу в колледже, пока не принял участия в Барте. И стипендия, которую он выиграл, дала ему возможность получить такое образование, о котором он раньше и мечтать не мог. Ты хочешь учиться в колледже, Роджер?
- Да, тренер..
- Полная стипендия колледжа Ласковой Долины может круто изменить твою жизнь. Почему ты пренебрегаешь этой возможностью? - В голосе тренера было уже явное раздражение. - Ты - прекрасный бегун, я делаю ставку на тебя, но у тебя не будет и намека на шанс победить, если ты не будешь тренироваться. - Зазвенел звонок, тренер его переждал и продолжал:
- Подумай об этом, Роджер. Чтобы сегодня же был на тренировке! А сейчас мне пора в гимнастический зал.
Тренер Шульц, взяв свой свисток, вышел из комнаты, оставив Роджера обдумывать его слова. Роджер знал, что тренер прав, но даже полная стипендия в качестве главного приза будет для него бесполезной, если он потеряет работу. Он знал, что по своим данным он может претендовать на главный приз. Но ему нужны были деньги сейчас, чтобы оплачивать семейные счета. И к тому же у него не было полной уверенности в победе в финале. Он не мог рисковать: если он потеряет работу и не победит на соревнованиях, он потеряет все. Но если он не будет участвовать в соревнованиях, он, по крайней мере, останется в том же положении, что и сейчас.
Погруженный в свои мысли, он медленно шел на следующий урок. Он даже не заметил приближающуюся Лилу и чуть не налетел на нее.
- Ну разве это не приятный сюрприз? - сладко улыбаясь, проговорила она.
- Ой, привет, Лила, - сказал Роджер, и улыбка озарила его лицо. - Извини, что я не смог пообедать с тобой. Мне нужно было тренироваться. - На самом деле он делал уроки в библиотеке.
- Ничего, - сказала Лила. - Но я рада, что встретила тебя. Как твои тренировки? Чувствуя неловкость, Роджер помялся.
- Ну, в общем, нормально. Лила улыбнулась.
- Не скромничай. Ты очень талантливый, и ничего страшного, если все будут знать об этом. Между прочим, я даже написала небольшое стихотворение о тебе. Я хотела поместить его в "Оракуле", но твоя подружка Оливия отвергла его. И все-таки я хочу тебе его прочитать. У тебя есть минутка?
Роджер был поражен: Лила не пожалела собственного времени, чтобы написать о нем.
- Конечно, давай.
Лила ловко извлекла из своего рюкзака сложенный листок бумаги и с чувством начала читать:
Роджер Барретт, мальчик прекрасный, Со скоростью бегает он ужасной.
В школе он тоже один из лучших, Приз на Барте он точно получит. Всему, что он делает, можно поучиться, Вся Ласковая Долина им гордится. Закончив декламацию, она выждала небольшую паузу и спросила:
- Ну как, что скажешь?
- Гм, что сказать? Спасибо. - Роджер был рад, что у Оливии хватило ума не публиковать этого. Она тем самым спасла Лилу от унижения. Стихотворение было ужасным.
- Это очень мило с твоей стороны, - дипломатично добавил он.
- Я знаю, - сказала Лила. - Я просто хотела, чтобы ты знал, что мы все за тебя на сто процентов. Я даже попросила Джессику написать специальные приветствия для тебя на соревнованиях. - Тут Лила прижала руку ко рту:
- Я не говорила тебе этого. Это должно быть сюрпризом.
- Не стоило так беспокоиться. Лила. Честное слово, не стоило, - настойчиво сказал он.
- Ну, опять эта скромность, - покачала головой Лила. - Мне приятно делать это для тебя. Кстати, я думаю, после сегодняшней тренировки ты будешь очень усталым и разгоряченным. Как ты смотришь на то, чтобы поплавать потом в бассейне у меня дома?
Роджер широко раскрыл глаза. Ничего на свете ему так не хотелось, ничего не было для него так невыполнимо, как это.
- Я бы с радостью, - ответил он. - Но не могу.
- Почему? - капризно надув губы, спросила Лила, призывно поводя пальцами по его рубашке. - Что это у тебя за важные дела?
- Я… я не могу сказать, - ответил он. - Пока не могу. Слушай, мне пора на урок. Поговорим позже. - И он побежал по коридору, лишив Лилу возможности узнать у него то, чего не должен был говорить.
- Ну что ж, посмотрим, - сказала Лила ему вслед, и лицо ее сразу стало жестким: она не привыкла, чтобы ей отказывали. И ей это не понравилось.
Глава 8
Элизабет Уэйкфилд огляделась. Она только что вошла в здание, где находился офис отца. На лестничной клетке никого не было, Лиз оглядела коридор. Она чувствовала себя немного глупо в роли детектива, но решила не отступать, поскольку пришла к выводу, что никогда не узнает, чем занимается ее сестра, пока не увидит собственными глазами. Целую неделю Джессика допоздна задерживалась в офисе, и ее объяснения вызывали все меньше доверия. Сколько же времени нужно, чтобы навести порядок в подсобке?
При входе в здание Элизабет должна была расписаться у ночного сторожа. Она специально неразборчиво накарябала свое имя: ей не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал его. Она была рада, что надела куртку. Волосы были спрятаны под капюшоном, который плотно облегал ее голову, оставляя открытым лишь лицо. Так ее проще будет спутать с Джессикой. Собираясь войти в лифт, она вдруг увидела Роджера Барретта. Он шел по вестибюлю со шваброй и ведром. Не желая быть замеченной, она проскользнула к лестнице и пешком поднялась на четвертый этаж, на котором находился офис отца.
Затем она на цыпочках направилась к офису. Через матовое стекло двери офиса она увидела два силуэта, стоявших прижавшись друг к другу. По звукам, доносившимся из-за двери, можно было догадаться, что там обсуждают не юридические проблемы.
- Ммм… - слышался шепот Джессики. - Никто так не умеет целоваться.
- Я могу еще и не так, - отвечал Деннис. "Итак, это все-таки мальчик", - подумала Элизабет. Ее тайные подозрения подтвердились.
- А так тебе нравится? - нежно спрашивал Деннис после того, что, очевидно, было одним из самых долгих поцелуев в истории Ласковой Долины.
- Великолепно, - отвечала Джессика, прижимаясь к нему. - Но, послушай, тебе не надоело, что мы все время торчим в этом офисе?
- Ну я бы не сказал, что мы тут очень мучаемся, правда?
- Нет, конечно… - начала Джессика. Деннис продолжал:
- Кроме того, куда мы еще можем пойти? Твой папа думает, что ты здесь делаешь уроки. А что, если он позвонит, и никто не подойдет к телефону?
- - Я имею в виду не только будни, - намекнула Джессика.
- Мы только начинаем узнавать друг друга. У нас еще много времени впереди, - ответил Деннис. - К чему спешить?
Джессика вздохнула.
- Наверное, ты прав. - Сдаваться быстро было не в ее духе, но ей не хотелось, чтобы Деннис думал, что это ее так волнует.
Светловолосый юноша провел пальцем по губам Джессики.
- Эти губы нельзя морщить. - Он нежно поцеловал ее, затем еще раз, более настойчиво. - Знаешь что, давай пойдем куда-нибудь прямо сейчас.
- А как же папа?
Деннис на секунду задумался.
- Позвони ему и скажи, что собираешься зайти куда-нибудь перекусить перед тем, как идти домой.
- Отличная мысль, - просветлев, сказала Джессика. Она встала и пошла к телефону.
Элизабет поняла, что должна стать невидимкой. Ступая осторожно, как пантера, она спряталась за ближним фонтанчиком и подождала, пока они выйдут из офиса.
Юноша помогал Джессике надеть свитер.
- Значит, мы пойдем к Гвидо? Это рядом, а потом я провожу тебя к машине, - говорил он по пути к лифту.
Обычно Джессика уходила раньше Денниса, и к машине ее провожал охранник.
- Я надеялась, что ты меня подвезешь, Деннис. Я сегодня без колес. Сестра упросила меня одолжить ей машину, а я не могу ей отказать.
Элизабет была возмущена тем, что ей отведена роль благовидного предлога.
Сегодня днем машина была нужна их матери, и поэтому мама не дала ее Джессике. Только поэтому вечером машина оказалась у Элизабет. Сестрам разрешали пользоваться маленьким красным "фиатом" только тогда, когда он не был нужен для работы их матери, дизайнеру по профессии. Элизабет знала, как рассердятся родители, если узнают истинную причину, по которой Джессика просила у них машину на прошлой неделе. Джессика убедила их, что автобусы ходят очень редко и что ей понадобится машина, если она будет допоздна делать уроки в офисе.
К счастью для Джессики, в дизайнерской работе Элис Уэйкфилд в это время было затишье, поэтому ей не нужна была машина так часто, как обычно. Кроме того, она была очень рада тому, что ее легкомысленная дочь становится такой серьезной и ответственной.
Деннис нежно касался губами лба Джессики. Он, естественно, понятия не имел о ее лжи.
- Какое невезение! - воскликнул он. - У меня сплошные проблемы с машиной, и сейчас она в мастерской. Я тоже должен ехать домой на автобусе. Мне ужасно жаль, Джес.
Джессику это похоже не смутило.
- Все в порядке. Мы подождем автобус вместе.
В это время подошел лифт.
- Двери лифта раскрылись, и из них вышел Роджер Барретт. На нем была зеленая униформа уборщика, а в руках - ведро и швабра. Смятение охватило его, когда он узнал Джессику. Джессика тоже сильно смутилась. Но оба не произнесли ни слова. Элизабет почувствовала, как у нее все внутри заныло от жалости к мальчику. Завтра утром опять он станет всеобщим посмешищем. Элизабет должна была действовать, и действовать быстро. Она проскользнула к лестнице и тихонько спустилась вниз. Она подождала, пока Джес и Деннис скрылись из виду. Затем расписалась в журнале и поспешила по улице в противоположном направлении. Вскочив в "фиат", оставленный на боковой улице, она быстро включила зажигание. Она хотела быть дома задолго до прихода Джессики.
Роджер знал, что попался. Ему надо было с кем-нибудь посоветоваться. Едва придя домой, он быстро бросился к телефону и набрал номер Оливии.
- У меня неприятности, Лив, - признался он ей.
Звонок Роджера был неожиданностью для Оливии. Она устранилась с его пути и избегала его с тех пор, как он выиграл соревнования, а вместе с ними, судя по всему, и сердце Лилы Фаулер.
Видеть их вместе было больно для Оливии. Она понимала, что многого она лишилась и как дорог был ей на самом деле Роджер.
- Что случилось? - озабоченно спросила Оливия.
- Во-первых, я должен тебе кое-что объяснить. Помнишь, я говорил тебе, что почти все свое время трачу на уроки. Я врал. Лив. Моя семья гораздо беднее, чем я говорил, и поэтому я должен работать. Каждый день после школы я работаю уборщиком в одном учреждении.
Несколько секунд на другом конце провода была тишина: Оливия переваривала новость.
- Ну что, скажи наконец, - продолжал Роджер. - Тебе стыдно, что ты дружишь с уборщиком. И если ты больше не хочешь дружить со мной, я пойму, только…
- Роджер Барретт, я в жизни не слышала ничего более глупого, - резко оборвала его Оливия. - Я не вижу ничего плохого в том, что ты работаешь уборщиком. Единственное, ты мог бы сказать мне об этом раньше. По-моему, это тебе стыдно. Но у тебя нет никаких причин стыдиться, понятно?
- Ты считаешь, что нет? С меня достаточно того, что всю мою жизнь надо мной насмехались из-за одежды. И меньше всего мне надо, чтобы вся школа узнала, что я чищу чужие уборные!
- Ну и что, если они узнают? Люди, которым это кажется смешным, тебе не друзья и никогда ими не будут. Но у нас полно ребят, которые будут только восхищаться тем, что ты делаешь.
Роджер вздохнул.
- Похоже, придется на деле убедиться в твоей правоте.
- В мои планы не входит никому об этом сообщать, если тебя волнует это, - сказала Оливия.
- Я знаю, что ты не скажешь. Меня волнует Джессика Уэйкфилд. Я сегодня с ней там столкнулся. И я уверен, что она уже всем названивает.
- Даже если она сообщит об этом всему миру, я не вижу причин для беспокойства. Сейчас ты звезда в школе, Роджер. И то, что ты помогаешь своей семье, может только увеличить твою популярность.
- Да, кстати, я должен тебе еще кое-что сказать. Звезда вот-вот упадет, я не могу участвовать в Барте. У меня не хватает духу сказать еще кому-нибудь. Ты - единственная, кто знает.
- Почему ты не можешь участвовать?
- Мой шеф, мистер Пендергаст - жуткий тип. Я знаю, что он не отпустит меня с работы, чтобы бежать. Я не говорю уже о том, чтобы тренироваться.
- А ты его спрашивал?
- Я боюсь спрашивать, Лив. Несколько недель назад я отпрашивался у него, чтобы отвезти мать в больницу. Он со скрипом отпустил меня на час, а потом сказал, что если я еще раз соберусь отпрашиваться, то могу считать себя уволенным.
- Он не может так поступать! - воскликнула Оливия.
- Он хозяин, - сказал Роджер, - и он никогда не упустит возможность напомнить, как мне повезло, что я работаю у него. Он может без проблем нанять кого-нибудь другого.
- Я в этом не уверена. Но как бы то ни было, нужно что-нибудь придумать, чтобы ты смог бежать. Сейчас яснее, чем когда-либо, что стипендия тебе очень нужна, гораздо нужнее, чем Брюсу Пэтмену. Знаешь что, давай я подумаю, что можно сделать.
- Спасибо, Лив, ты настоящий друг. Повесив трубку, Оливия надолго задумалась. Несмотря на Лилу, ее чувства к Роджеру не изменились. И мысль, что только из-за какого-то гнусного босса Роджер должен лишиться учебы в колледже, просто убивала ее. В музее, где она подрабатывала, у нее тоже случались стычки с начальством, поэтому она хорошо понимала Роджера. Но как она ни старалась, она не могла придумать, чем помочь Роджеру. Поэтому она и решила нарушить обет молчания и позвонить кому-нибудь, кто мог дать полезный совет.
А на другом конце города, в угловой спальне особняка Фаулеров, глядя в окно на мерцающие огоньки домов Ласковой Долины, раскинувшейся внизу, сидела Лила. Девушка ломала себе голову над тем, что же она делала не так. Она ни капли не сомневалась, что Роджер влюблен в нее, но он все еще не пригласил ее на танцы Барта. Несмотря на все ее намеки, он не шел ей навстречу, даже отклонил ее приглашение. Правда, увлечение было несколько неожиданным, ведь раньше она его просто не замечала. Но все это было в прошлом. Все недооценивали Роджера, но с тех пор, как он выиграл соревнования и доказал, что не хуже других, отношение изменилось. Вместе, она и Роджер, были бы новой блестящей парой в школе, гораздо более популярной, чем недолговечный, хотя и яркий, союз Джессики Уэйкфилд и Брюса Пэтмена.
Должен же быть какой-то выход! Лила хотела быть уверенной, что на танцах она будет вместе с Роджером. Но все ее усилия пропали даром, и надо срочно придумать что-нибудь новое. Ей оставалось только одно. Она схватила телефон и быстро набрала номер. Ожидая, пока на другом конце возьмут трубку, она нетерпеливо барабанила своими изящными, с великолепным маникюром пальцами по аппарату.
- Джессика? - сказала она в трубку. - Мне нужна твоя помощь.
Девушка на другом конце прервала ее.
- Лила, это Лиз. Джессика еще не пришла. - "И слава Богу", - хотела добавить Элизабет. Именно Лила Фаулер была самым нежелательным собеседником для сестры.
- Только не говори, что она опять задерживается на работе.
- Боюсь, что это не так, - сказала Элизабет, полагая, что Лиле необязательно знать правду. - Она очень увлечена этой работой.
- Что-то затянулось это ее увлечение, - довольно раздраженно сказала Лила. - Если так будет продолжаться и дальше, то у нее не останется друзей. Какой смысл в друге, если его никогда нет рядом в трудную минуту.
- Джессика тебя не забывает. Лила. Она скоро должна быть, я передам ей, что ты звонила. Но не удивляйся, если она не позвонит. У меня тоже есть к ней разговор.
- Неужели? Что же она на этот раз натворила, Лиз?
- Ничего, - четко произнесла Элизабет. - Мне просто надо обсудить с ней кое-какие семейные дела. - В это время она услышала стук входной двери. - Мне надо идти. Лила. До завтра.
Элизабет спустилась вниз и пошла вслед за Джессикой в просторную кухню. Стоя в дверном проеме, она наблюдала, как Джессика, взяв стакан, наливала себе молоко.
- Хорошо поработала сегодня? - наконец спросила Элизабет.
Джессика от неожиданности чуть не пролила молоко.
- Ты перепугала меня, Элизабет, - воскликнула она. - Я не знала, что ты тут.
Однако, быстро придя в себя, она облокотилась на стол и ответила:
- Великолепно провела время. Это даже нельзя назвать работой.
Только сейчас, глядя на сестру, Элизабет поняла, что эти глаза, подернутые дымкой, свидетельствуют вовсе не об усталости после тяжелого рабочего дня, как она полагала раньше, а о безумном увлечении новым мальчиком. Удивительно, думала Элизабет, как это она не заметила раньше? Уж она-то не раз видела это выражение на лице сестры и могла бы сразу понять, что оно означает.
- Вот это правда. Джес. С мальчиками как-то не замечаешь времени. Кстати, как его зовут? Стакан в руках Джессики задрожал.