Я рассказала ему о привидении, сидевшем на скамье, и, рассказывая, вспомнила о своей матери, которая, по словам Ребекки, явилась к ней (хотя Ребекка и не видела ее) и настояла на том, чтобы Ребекка забрала меня в свой дом.
Возвращаются ли люди после смерти? Если так, то мужчина, которого я помогла приговорить к виселице…
Я отбросила эту мысль. Во всяком случае, попыталась Очень уж это был неподходящий предмет для размышлений в брачную ночь.
Я повернулась к Роланду, который обнял меня.
- Милая Люси, - сказал он, - ничего не бойся. Все будет так, как ты пожелаешь. С сегодняшнего дня я возьму на себя все твои заботы.
Он проводил меня к кровати. Некоторое время я уютно лежала в его объятиях, а позже он мягко и нежно овладел мной. Больше я ничего не боялась.
* * *
Я часто вспоминала эти две недели, проведенные в Амальфи. Что ни говори, это был прекрасный медовый месяц.
Выбор оказался очень удачным. Думаю, мало в мире столь же прекрасных мест. Было тепло, но не слишком жарко. Мы остановились в очаровательном отеле возле собора, и с балкона нашего номера открывался вид на необыкновенно синее море. Все относились к нам дружелюбно и приветливо. Мы ходили на долгие прогулки, отыскивая великолепные виды - глубокие долины и маленькие белые домишки на склонах гор. Мы могли сидеть часами, говоря ни о чем, просто наслаждаясь своим счастьем. После смерти отца я впервые ощущала такое умиротворение.
Я была переполнена благодарностью к Роланду за то, что он сделал для меня. Его очень тронуло, когда я сказала ему это. Он взял мою руку и поцеловал ее.
- Я никогда не был так счастлив, - сказал он. - Спасибо тебе, Люси.
- У меня такое предчувствие, что теперь для меня все изменится, ответила я. - Я собираюсь стать счастливой. Еще недавно это казалось мне невозможным.
Это было ужасно, Роланд. Мой отец играл такую важную роль в моей жизни, и его так безжалостно отняли у меня. Если бы он долго болел, то, наверное, я как-то сумела бы подготовить себя к этому. Но это случилось именно так. А потом еще суд…
Он сжал мою руку:
- Не думай об этом. Все уже закончилось, Люси.
- Да, но я не могу не думать об этом. Видишь ли, дело в моих показаниях. Этот человек…
- Он мертв, - тихо сказал Роланд.
- Он убил моего отца. Чего еще он мог ожидать?
Роланд ничего не отвечал. Он смотрел на синее море, и на его лице застыло какое-то странное выражение. Затем он с улыбкой повернулся ко мне и поцеловал меня, вначале легко, а потом страстно.
- Роланд… - удивилась я.
- Дорогая Люси, пожалуйста, не тревожься, - сказал он и медленно добавил с каким-то необычным и непонятным оттенком в голосе:
- Чему быть, того не миновать.
После этого мы еще долго сидели, глядя на море.
Я любила гулять по городу. Тут было так много интересного. Мы с Роландом увлекались прошлым и обожали делать новые открытия. Раньше Амальфи был для нас всего лишь названием на карте. Теперь мы узнали, что этот небольшой городок играл очень важную роль в шестом веке в составе Византийской империи, а позже стал центром одной из первых морских республик в Италии.
Я любила посещать собор Святого Андрея с прекрасными бронзовыми дверями, которые, как мы узнали, были установлены в одиннадцатом столетии.
Поблизости от собора стояли колокольня и небольшой монастырь. Хотелось увидеть как можно больше, и я с удовольствием ходила по узеньким улочкам, иногда присаживаясь под сине-белыми навесами уличных кафе и выпивая рюмку вина или чашечку кофе.
Мы обсуждали увиденные места и строили дальнейшие планы.
К концу нашего пребывания в Амальфи Роланд сказал, что неплохо бы съездить в Неаполь. Мы оставались там несколько дней, и каждое утро начиналось с того, что, выглянув в окно, мы смотрели на грозную вершину Везувия. Волнующий день мы провели в Помпеях, осторожно прокладывая путь по расчищенным руинам того, что в свое время было кипящим жизнью городом, пока раскаленный пепел из гигантского вулкана не уничтожил его. Это заставляло осознавать, сколь случайно наше существование, как легко чья-то смерть или природная катастрофа может изменить весь ход человеческой жизни.
- Мне кажется, Помпеи заинтересовали тебя, но и заставили загрустить, - сказал Роланд.
- А как можно не опечалиться, видя разрушения такого масштаба? возразила я. - Как можно ходить по этим мостовым, где когда-то были улицы и не думать о том ужасном дне, когда разразилась катастрофа?
Роланд, конечно, понял, что я думала о другой катастрофе, разразившейся, возможно, еще более неожиданно.
В этот вечер, вернувшись в Неаполь, мы были не так веселы, как обычно, и, пока мы оставались в этом городе, у меня не исчезало ощущение того, что, куда бы я ни взглянула, над всем нависает зловещая тень вулкана.
Мы вернулись в Амальфи, прекрасный, спокойный Амальфи, и там провели последние дни нашего медового месяца.
ПОЖАР!
Из наивной девушки я превратилась в женщину. Я стала совсем другим человеком. У меня появился новый взгляд на вещи. Мы с Роландом любили друг друга, а любовь, как говорят, - и, по-моему, правильно говорят, - это самое прекрасное, что есть в мире. Я больше не чувствовала одиночества. Мой муж стал самым близким для меня человеком, даже ближе, чем мой покойный отец, Джоэль и Ребекка. У нас сложились гораздо более близкие отношении: я ощущала такой покой, который считала для себя невозможным с момента смерти отца. Все это подарил мне Роланд, и я больше ни в чем не нуждалась.
Я попыталась объяснить ему это, и он был очень тронут. Все теперь изменилось. Я предвкушала миг возвращения домой. Нужно было решать, как мы собираемся жить. Мне хотелось сохранить Мэйнор Грейндж. А почему бы и нет? Трудно было бы найти более привлекательный дом.
Я осмотрела то, что Роланд называл своим лондонским пристанищем. Это был узенький дом, по две комнаты на каждом этаже, - всего восемь комнат, включая две полуподвальные.
- Этого было вполне достаточно для нас с Филлидой, - сказал Роланд, и мы не видели причин что-нибудь менять.
Он объяснил, что недавно продал свой Йоркширский дом.
- Примерно год назад. Это казалось разумным.
Ездили мы туда довольно редко. После смерти родителей нам было очень неуютно в этом доме. Давно надо было продать его. Теперь, приезжая в Йоркшир, я останавливаюсь в отеле в Бредфорде.
Значит, это "пристанище" было его единственным домом.
- Мы с Филлидой никогда особенно не заботились о недвижимости, заметил Роланд.
- В таком случае, нашим домом будет Мэйнор Грейндж, а в Лондоне ты будешь останавливаться здесь.
- Да. Возможно, лучше пока ничего не менять.
Посмотрим, как пойдут дела. Мы вместе, и это самое главное.
В Мэйнор Грейндже нас ожидал теплый прием.
В холле стояла взволнованная Филлида. Она крепко обняла нас обоих.
- Я так рада видеть вас! - воскликнула она. - Мне очень вас не хватало. Я постоянно считала дни.
О, Господи, вы оба прекрасно выглядите, разве что чересчур загорелые. С южным солнцем нужно быть поосторожней.
- Это то же самое старое доброе солнце, - сказал Роланд.
- Да, но там оно падает под другим углом или что-то в этом роде. Как бы то ни было, выглядите вы превосходно. - Она слегка нахмурилась. - И, кажется, действительно хорошо провели время.
Прозвучало это так, будто она требовала от нас подтверждения своей реплики, чтобы удостовериться, что у нас все в порядке. Я подумала, что необычайно мило с ее стороны проявлять о нас такую заботу.
- Мы и в самом деле замечательно провели время.
Мы видели Неаполь, - сообщила я.
- По-моему, говорят: "Увидеть Неаполь - и умереть"?
- Это значит, что он прекраснее всего на свете и каждый должен увидеть его, прежде чем умрет.
- Несколько странный способ выражения мысли, не правда ли, Люси? "Увидеть Неаполь - и умереть".
Она рассмеялась, словно это было очень смешно.
Роланд довольно резко сказал:
- Все было чудесно. Мы потрясающе провели время.
- Ну что ж, вот вы и вернулись, и я рада видеть вас. Я положила вам в постель грелку.
- В этом есть необходимость? - удивилась я. - Мне кажется, там сыровато. Кроме того, я велела протопить камин. Вечерами становится прохладно.
- А у тебя-то как дела? - спросила я.
- Превосходно. Мне нравится этот прекрасный старинный дом.
Мы вошли в нашу комнату. Здесь было уютно и красиво. Я подавила искушение подойти к окну, так как Роланд сразу понял бы, зачем я это делаю.
Роланд оставил меня одну разбирать чемоданы, и, пока я занималась этим, в дверь постучала миссис Эмери.
- Надеюсь, все хорошо, мисс Люси. Ох, я и забыла, что теперь вас нельзя так называть. Теперь вы миссис Фицджеральд.
- Миссис Эмери, вы можете называть меня так, как вам нравится. Думаю, понадобится время, чтобы привыкнуть к "миссис Фицджеральд". Все прекрасно.
- Ага, - кивнула она.
Но я чувствовала по ее поджатым губам и по наклону головы, что далеко не все прекрасно. Я уже собиралась спросить, в чем дело, но решила повременить с вопросом, поскольку до обеда оставалось всего полчаса.
- Давайте поболтаем завтра, миссис Эмери, - сказала я.
- Да, - ответила она. - Спасибо, мисс Люси. Я бы не прочь.
- Хорошо оказаться дома.
- Надеюсь, медовый месяц был счастливым?
- Все было удивительно.
- Эмери будет рад слышать это… как и я.
- Значит, завтра мы с вами и поговорим, миссис Эмери.
Она на время успокоилась, зато я слегка встревожилась. В чем тут дело? Впрочем, я не стала придавать этому инциденту особого значения, так как знала, что хорошая экономка, вроде миссис Эмери, легко обижается и готова воспринять любую мелочь как покушение на ее авторитет.
За обедом Филлида говорила, почти не умолкая.
- Мой язык обгоняет мысль, - сказала она. - Чувствую, Роланд сейчас скажет: "Это так характерно для тебя". Но я действительно очень рада вашему возвращению. Я постоянно думала о том, что бы сделать для вас. О, я не хочу сказать, что этот дом недостаточно удобен, и прислуга здесь просто замечательная, но, знаете ли, мне хотелось внести свою лепту. Я поставила цветы в вашу комнату. Надеюсь, они понравились тебе, Люси?
Я подтвердила это и поблагодарила ее. Действительно, я заметила цветы, но была так занята распаковыванием вещей, а потом появлением миссис Эмери со своей проблемой, что совсем забыла про них.
- Мне казалось, что они станут дополнительным приветом.
- Так и получилось. Очень мило с твоей стороны.
- Я хотела быть чем-то полезной. Понимаешь, Люси, ведь это твой дом…
Она и Роланд выжидательно посмотрели на меня.
- Но он очень удобен, правда? - спросила я, - Мы с Роландом уже обсудили вопрос, где будем жить, и этот дом кажется нам идеальным. Здесь множество комнат. А когда Роланд поедет в Лондон по делам, он сможет остановиться в вашем домике. Отсюда до Лондона легко добраться.
- Мы решили, что пока поживем так и посмотрим, как все получится, вставил Роланд.
- И вы не будете возражать, если я останусь здесь?
- Моя милая Филлида, конечно, я хочу, чтобы ты жила здесь. А как же иначе? Пойми же это.
- Да, я так и думала. Мне просто хотелось услышать подтверждение.
- Кстати, я вспомнил, что завтра с утра мне нужно съездить в Лондон на денек, просто посмотреть, как идут дела, - сказал Роланд.
- Я кое-что должна сказать тебе, - несколько смущенно объявила Филлида. - Я привезла сюда Китти.
- Ах, вот как! - сказал Роланд.
- Кто такая Китти? - спросила я.
- Это женщина, которая работает у нас в Лондоне.
В полуподвальном этаже постоянно живут миссис и мистер Гордон, а Китти - приходящая служанка. Она была у меня кем-то вроде горничной, и мне очень не хватало ее, поэтому я привезла ее сюда.
- А чем она занимается?
- В общем-то, обслуживает меня. Следит за моей одеждой, немножко шьет и так далее. У нее хорошие руки. Мне не хватало ее, и к тому же, когда я жила здесь, а Роланд был в свадебном путешествии, в Лондоне было нечего делать. Она забеспокоилась, и я привезла ее сюда. Надеюсь, ты не будешь возражать?
- Конечно, нет, - сказала я, - Что она за человек?
- Средних лет и, как я уже сказала, хорошая рукодельница. В общем, настоящее сокровище. Я уверена, что она сможет сделать что-нибудь нужное и для тебя.
- Ну, сейчас я ничего не могу придумать, - сказала я.
Филлида вновь заговорила:
- Все эти перемены, конечно, беспокоили ее.
Я знаю, что она живет на жалованье. Я не могла просто избавиться от нее, а поскольку большую часть времени мы будем проводить здесь…
- Конечно, я все понимаю.
Филлида сразу оживилась:
- Я очень боялась, что ты подумаешь, будто я вмешиваюсь в домашние дела и веду себя как хозяйка.
- Мне бы это и в голову не пришло!
- Боюсь, Филлида всегда действует под влиянием настроения, - сказал Роланд. - Возможно, все-таки было бы лучше подождать возвращения Люси и спросить ее разрешения.
- Да, я поняла это… уже после того, как сделала.
Но бедняжка Китти так волновалась. Я считала себя обязанной успокоить ее. Ты прощаешь меня, Люси?
- Разумеется, все в порядке. Встречалась ли ты с кем-нибудь здесь, в деревне, например, пока мы были в отъезде?
- Нет. Я была слишком занята, прежде всего изучением дома. Правда, это захватывающее занятие?
Меня это волнует, тем более, что я буду здесь жить - по крайней мере, до тех пор, пока наши планы не изменятся.
В этот вечер мы рано ушли спать.
- Только когда путешествие завершается, начинаешь осознавать, как оно утомительно, - сказал Роланд.
Не успели мы войти в свою комнату, как раздался стук в дверь. Это была Филлида с подносом, на котором стояли два стакана.
- Я хочу, чтобы вы попробовали это, - сказала она. - Напиток и в самом деле очень приятный. Этот рецепт называется "стаканчик на ночь". В Сент-Джеймсе есть лавка, где торгуют этим, как они говорят, оздоравливающим средством. Туда входят всяческие травы и тому подобное. Я купила и попробовала. Это что-то вроде овсяного отвара, только гораздо приятней. Принимаешь на ночь с горячим молоком - и спокойный сон обеспечен.
- И ты в это веришь? - спросил Роланд.
- Мой милый брат, я знаю это. Я бы не предлагала вам, если бы не испробовала на себе.
Она поставила поднос на столик, а мы с Роландом, сидя рядышком на кровати, смотрели на нее.
- Давайте-ка попробуйте, - пригласила Филлида. - Люси… - Я взяла поданный ею стакан. - И Роланд…
Теперь, перед тем как лечь в постель, я все время пью это, - сообщила она нам. - Ну же, пейте!
Она проследила за тем, как мы выпили.
- Довольно приятно на вкус, правда?
Мы с этим согласились.
- А теперь я пойду. - Она поцеловала нас обоих. - Спокойной ночи, мои драгоценные. Не могу вам сказать, как я счастлива, что вы вернулись домой.
Я немного беспокоилась за вас, странников в чужом краю.
Она довольно робко улыбнулась нам и, забрав поднос, вышла.
* * *
На следующее утро Роланд встал рано, чтобы успеть на поезд. Он пообещал, что к вечеру вернется.
Я вспомнила, что назначила свидание миссис Эмери, поэтому постучалась в ее комнату, и она предложила мне чашечку своего знаменитого дарджелингского чая. Зная, что она будет оскорблена отказом, я выразила горячее желание выпить его.
Последовала церемония заварки чая, и, наконец, когда перед нами оказались наполненные чашки, она перешла к делу.
- Я ведь в этом доме давным-давно, мисс Люси, - начала она. - И мне кажется, я знаю свое место и хорошо справляюсь с работой.
- В этом нет сомнений, миссис Эмери.
- Жалоб на меня не было. Я, по крайней мере, их не слышала.
- Разумеется, не было. Все, включая и моего отца, всегда только хвалили вас.
- Я в этом доме веду хозяйство уж и не знаю, сколько лет.
Я начала беспокоиться. Столь пространное вступление свидетельствовало о том, что дела обстоят гораздо серьезнее, чем мне казалось.
- Скажите, что вас тревожит, миссис Эмери.
- Ну, мисс Люси, прислугу нанимают экономка и дворецкий. Экономка занимается женской частью прислуги, а дворецкий - мужской…
- Ну да.
- Так вот, похоже, кое-кому кажется, что можно явиться в дом и все переменить по-своему.
Теперь я поняла, в чем дело.
- Вы возражаете против того, что мисс Фицджеральд привезла с собой новую служанку?
- Вот именно, мисс Люси. Прислугу в этом доме всегда нанимала я и не вижу причин, почему это должно измениться.
- Я не думаю, что мисс Фицджеральд хотела вмешиваться в вашу сферу, миссис Эмери.
- Я не приглашала эту Китти - или как ее там - приезжать сюда.
- Она чем-нибудь заслужила ваше неодобрение?
- Ну, так бы я не сказала. Но она, например, ходит в кухню. Миссис Грант это не понравится.
Я не представляла, чтобы миссис Грант, толстая, добродушная повариха, стала выдвигать какие-нибудь возражения. В отличие от миссис Эмери она не требовала точного соблюдения правил, установленных в доме.
- Я уже поговорила об этом с мистером Эмери, и он согласен со мной, продолжала миссис Эмери.
Видимо, у него всегда хватало здравого смысла соглашаться с женой. Теперь мне стало понятно, что она опасается покушений на свои права, и я обязана уладить этот вопрос.
- Думаю, я могу вам все объяснить, - сказала я. - У мистера и мисс Фицджеральд есть небольшой дом в Лондоне. Постоянно там живет супружеская пара слуг, а Китти у них - приходящая. В последнее время Китти там было совсем нечего делать, поскольку она является кем-то вроде камеристки мисс Фицджеральд.
Вот она и приехала сюда. Ни к каким домашним делам она не будет иметь отношения. Она просто будет личной служанкой у мисс Фицджеральд, понимаете?
- Но меня-то об этом не спрашивали, мисс Люси.
- Вероятно, мисс Фицджеральд решила, что поскольку Китти является ее личной служанкой, то все в порядке. Она, конечно, ужасно огорчится, узнав, что задела ваши чувства.
Миссис Эмери несколько смягчилась.
- Что ж, я рада, что вы вернулись, мисс Люси. Вы в доме хозяйка, и об этом все должны помнить.
- О, я уверена, что все об этом помнят. Мисс Фицджеральд говорила мне о Китти и просила прощения за свой поступок. Она признала, что поступила необдуманно. Но в Лондоне для Китти не было работы, а увольнять бедную девушку ей не хотелось.
- Это не девушка. Я бы сказала, что это женщина лет сорока.
- Понятно. Я еще не видела ее. Но мисс Фицджеральд в самом деле не хотела никого обижать. Пусть Китти остается. Вы уж не сердитесь на нее, миссис Эмери.
- Ладно, до тех пор, пока меня не обидят, мисс Люси.
- Я думаю, вы знаете, как я вас уважаю, и меня очень расстраивает то, что вы недовольны.
- О, этого я не говорила. Но я всегда делала свое дело как можно лучше, и люди это понимают. Я всегда знала, каковы мои права, и все остальные тоже знали.
Я просто не люблю, когда приходят чужаки и начинают устраивать все по-своему.