- Ну, это поправимо. - Граф увидел, что на лице Кетлин появилось упрямое выражение, и его взгляд потеплел. - Моя дорогая, позвольте представить вам лорда Кирни. Синьор, перед вами мое самое счастливое открытие, которое я сделал во время последнего путешествия, графиня Гермиона.
Кетлин ахнула, услышав это нелепое имя, а Квинлан заулыбался еще шире.
- Гермиона? - переспросил он. - Кажется, так звали королеву в "Зимней сказке" Шекспира?
- Правильно! - подтвердил Франкапелли, направляясь к своему месту во главе стола. - Герцог Девонширский предложил мне ее в качестве идеи для оперы, которую он мне заказал. Графиня переводит ее для меня. Вы знаете пьесу?
- Естественно, - спокойно ответил Квинлан. Он лихорадочно искал способ выяснить, кем приходится графу графиня - женой или любовницей. - Насколько я помню, пьеса написана на основе истории, называвшейся "Пандосто".
- Тогда вам известно, что благодаря фантазии вашего Шекспира Гермиона не умерла, как в оригинале.
Квинлан задумчиво взглянул на Кетлин.
- Она просто исчезает из королевства до тех пор, пока король не осознает, что он потерял.
- Этот вариант мне нравится больше. Я же неаполитанец. - Смех Франкапелли был таким же сдержанным и элегантным, как он сам. - Я считаю, такую страстную и отважную женщину не следует убивать.
Квинлан заметил, с какой нежностью граф посмотрел на свою Гермиону. Что соединяет их? Ласковые взгляды не вязались с хладнокровным эгоистом, который, как утверждали слухи, привел в свой дом незамужнюю беременную женщину только для того, чтобы она служила племенной кобылой, вынашивающей его будущего наследника. А может, сплетники ошибаются и Франкапелли намерен соблазнить свою гостью? При этой мысли Квинлан неожиданно для себя ощутил острый укол ревности.
Его внимание вновь обратилось на Кетлин.
- Кажется, ваши достоинства, графиня, произвели впечатление на графа. Хотя, готов поклясться, мистер Лонгстрит называл вас мисс Джеральдин из Ирландии.
- Мало ли что он вам сказал! - ответила Кетлин. Если он стремится опорочить ее в глазах графа, его ждет большое разочарование. - Вот вас, к примеру, он называл неуравновешенным литератором, который в последнюю вашу встречу пулей вылетел из конторы, оставив после себя клубы дыма и запах серы.
Губы Квинлана дрогнули. Она издевается над ним! Отлично! Окажись она такой, какой была вчера, когда упала в обморок, он бы не осмелился затронуть ее чувства. А теперь ему предстоит помериться силами с бесстрашной молодой женщиной, которая одурачила его в Лондоне.
- Вы должны поведать мне свое мнение об этом малом, о Лонгстрите. Я считаю его беспринципным и алчным человеком, способным опуститься до мошенничества.
- Какие жестокие слова, милорд. Удивительно, что вы вообще имеете дело с таким типом, - заявила Кетлин, заняв свое место за столом.
- Вовсе нет. Наш хозяин, уверен, согласится со мной: мир оперы похож на мир театра, который в большой степени напоминает поле боя.
Франкапелли в знак согласия наклонил голову и тоже сел.
- Во время битвы человек выбирает себе в товарищи тех, кто лучше экипирован, дабы одержать победу
- Верно. - Квинлан продолжал стоять рядом с Кетлин. - Люди вроде Лонгстрита имеют свое назначение. Но иногда их интересы перевешивают интересы остальных, тогда благородному человеку приходится опасаться удара в спину. Но позвольте. - Притворившись, будто поправляет стул Кетлин, он взялся за спинку и коснулся ее обнаженных плеч. - Кстати, недавно этот малый нанес мне один из своих ударов.
Кетлин проигнорировала его попытку направить беседу в важное для него русло. Ее гораздо больше интересовало, почему его руки сами, против его воли тянутся к ней.
Квинлан наклонился ближе. Его чувственные губы приоткрылись, словно он собирался поцеловать ее.
- Вам удобно?
- Да, благодарю. - Кетлин поспешно отвернулась от виконта. Она не доверяла ни себе, ни ему и подозревала, что под маской спокойствия в нем бушует ураган.
Квинлан сел между графом и Кетлин.
- Кажется, графиня, - продолжил он свое поддразнивание, - в последний раз, когда мы с вами встречались, вы переписывали какую-то пьесу для Лонгстрита. Как же звали автора?
- Не помню.
- Не помните? - Квинлан взял бокал с вином. Жаль. - Изучая вино на свет, он добавил: - Я бы с огромным удовольствием побеседовал с ним.
- Гм, действительно жаль, - напряженно проговорила Кетлин и принялась серебряным половником наливать себе суп из супницы, которую держал лакей. Итак, он намерен играть с ней в кошки-мышки? С каким удовольствием она бы огрела его половником по башке! Но вместо этого она уставилась в свою тарелку - видимо, поглощение супа из спаржи требовало полной сосредоточенности.
- Вы давно были в Лондоне, милорд? - неожиданно поинтересовался Франкапелли, чем вызвал удивленные взгляды обоих гостей.
- Недавно. - В глазах Квинлана промелькнуло подозрение. - А почему вы спрашиваете?
- Выражение лица графини напомнило мне о годе, проведенном в вашей стране. - Он улыбнулся. - Dio mio! Ужасная зима!
От смущения Кетлин бросило в жар.
- Уверена, существуют более приятные темы для разговора, чем английская зима.
- Действительно, существуют. - В глазах Квинлана отразился живейший интерес. - Я только что закончил новую пьесу.
- Замечательно! - сердечно воскликнул граф. - Расскажите нам о ней.
Улыбнувшись, Квинлан повернулся к Кетлин, которая настойчиво отказывалась смотреть на него.
- Это своего рода комедия, графиня. Сатира на войну и сторонников войны.
- Понятно, - тихо проговорила она, не удостоив его взглядом.
- Я назвал ее "Глупец удачи"
Она все же посмотрела на него, и ее взгляд был способен убить. Он знает все и явился сюда, чтобы разрушить ее с таким трудом налаженную жизнь!
- Расскажите нам еще, - попросил Франкапелли. От Квинлана не укрылся возросший интерес графа. Внезапно ему в голову пришла мысль, что Франкапелли, возможно, тоже замешан в этой истории. Допустим, Лонгстрит ни при чем. Но мисс Джеральдин не обошлась бы без сообщника. Кто может быть лучше, чем известный композитор и либреттист?
- Премьера состоялась в Лондоне в ноябре. Жаль, что вы пропустили ее, граф. Критики довольно красноречиво выражали свое мнение.
Кетлин вцепилась в ложку. Она с трудом удержалась, чтобы не спросить, каковы были отзывы - положительные или отрицательные.
- Надеюсь, актеры хорошо поработали для вас.
Квинлан резко повернул к ней голову:
- Я был… удивлен, графиня. Признаться, сидя в ложе и слушая, как актеры произносят монологи, я с трудом верил, что написал это. Видите ли, я намеревался сделать из пьесы драму. Историю об ужасах войны. Я чувствовал, что у меня хватит для этого материала, так как я сам сражался на поле боя в отрядах "серых". Однако актеры превратили ее в злую сатиру, сведя на нет все мои притязания на трагедию.
- Вы слишком скромничаете, милорд, - заметил Франкапелли, подхватывая нить беседы. - Я находился в Лондоне, когда в городе стало известно о поражении Наполеона. Как все радовались! Великая победа. Люди неделями обсуждали атаку Второго драгунского полка, решившую исход битвы.
- Верно. Я сам участвовал в сражении. - Лицо Квинлана осталось бесстрастным. - Но оно не наполнило наши сердца радостью. В тот день погибло множество достойных людей. И среди них два моих друга - майор Хиллфорд и барон Петтигрю.
Тарелка перевернулась, и суп вылился на юбку Кетлин. Вскрикнув, она вскочила.
- Dio! Вы обожглись?
- Нет-нет. - Кетлин промокнула пятно салфеткой. - Прошу меня извинить. Мне надо переодеться.
Мужчины поднялись, и Квинлан поспешил предложить ей руку.
- Позвольте проводить вас до двери. Кетлин посмотрела ему в глаза, ожидая увидеть в них торжество, но не нашла даже намека на насмешку. Он не может знать, что Эррол Петтигрю значил для нее. Однако он все-таки что-то знает. Об этом говорит его пронизывающий взгляд.
Квинлан крепко сжал руку Кетлин, чтобы она не смогла вырвать ее. Ах, как она прекрасна! Ее щечки округлились, лицо чуть-чуть пополнело. Подбородок уже не такой острый. Фигура стала более женственной и соблазнительно зрелой. Что-то в выражении лица - его черты были слишком дерзкими, чтобы ее можно было назвать красивой в общепринятом смысле, - возвышало ее над женщинами, чья внешность вызывала лишь похоть.
- Надеюсь, вы вскоре присоединитесь к нам, графиня. Я горю желанием продолжить нашу беседу.
- Не знаю. - Кетлин посмотрела мимо Квинлана на графа. - Мне нужно позаботиться о дочке.
- Для этого у вас есть няня.
Кетлин зарделась:
- Я предпочитаю заботиться о ней сама.
- Подобная преданность очаровательна. И все же я верю, что мы с вами еще увидимся.
Она убрала руку с его локтя.
- Ничего вам не обещаю.
- Однако я буду настаивать. - В его последних словах, произнесенных тихим голосом, Кетлин различила угрозу.
- Хорошо. Возможно, через час. - Присев в реверансе перед графом, она выскользнула за дверь.
После ее ухода мужчины обсуждали занимавшие обоих темы - литературу и музыку. Франкапелли обратил внимание на то, что виконт то и дело поглядывает на закрытую дверь, за которой исчезла Кетлин. Негодница покинула поле битвы как раз в тот момент, когда началось самое интересное. Ну ладно, придется взять дело в свои руки. Если Кетлин впоследствии обрушится на него с упреками, он напомнит ей, что она могла бы остаться за столом и помешать разговору.
Когда разлили портвейн, Франкапелли поднял свой фужер, приглашая к тосту.
- За графиню. Она очень красива, не так ли?
- Действительно, - медленно произнес Квинлан. - Мужчина, который добьется ее, получит редкую награду. - Немного подумав, Квинлан сказал:
- Простите, если я чего-то не понимаю, гоаф, но мне казалось, что она ваша.
- Графиня - моя гостья, синьор, как и вы. - Тон Франкапелли был корректным, выражение лица вежливым. - Она будет пользоваться моим покровительством и гостеприимством столь долго, сколь ей будет угодно.
Улыбка Квинлана была не менее корректной, однако внутри у него все клокотало.
- Как вы великодушны.
- Великодушен, да. Но даже великодушие имеет пользу. - Франкапелли с великим удовольствием отметил, что его заявление не успокоило Кирни. - Для меня полезны и ум графини, и ее исключительная красота. Как я уже сказал, она помогает мне переводить либретто для моей новой оперы. Она читает и пишет по-гречески, а также по-латыни. Хотя вам это и так известно.
- Нет, - признался Квинлан. - Мы с ней мало знакомы.
- Вот как? - Наконец-то позволив себе проявить какие-то эмоции, Франкапелли продемонстрировал собеседнику, что ему очень весело. - А у меня, судя по тому, как вы смотрели на нее, создалось впечатление, будто вы хорошо ее знаете.
Что-то в тоне графа заставило Квинлана отказаться от первоначального варианта ответа. Он пристально взглянул на итальянского аристократа и спустя некоторое время произнес:
- Мы случайно познакомились в Лондоне прошлым летом. Уверяю вас, ребенок не мой.
Граф от души рассмеялся:
- Одного взгляда на малышку достаточно, чтобы убедиться в этом. У Грейн черные как смоль волосы и голубые глаза. В вашем взгляде сквозит сожаление: вы не знаете мать так хорошо, как вам бы хотелось.
- Вы слишком много себе позволяете.
По выражению лица графа трудно было судить, что ему известно и о чем он подозревает
- Синьор! Возможно, я не разделяю ваши склонности, но я их понимаю. Она обладает редким очарованием, меньше бросающимся в глаза, чем красота. И все же, синьор, она остается раненой пташкой. Она обосновалась под моей крышей, чтобы залечить раны и набраться сил. Я намерен защищать ее всеми способами. - Он пожал плечами. - А когда это время придет, она будет вольна лететь, куда пожелает.
Квинлан не поверил ни единому слову.
- Она знает, что может уйти в любой момент?
- Что дверца клетки открыта? Конечно.
- И все же, - Квинлан обвел многозначительным взглядом богато обставленную комнату, - это золотая клетка.
- Она не глупа и не алчна, синьор. Она поступит так, как подскажет ей сердце. Увы, она на собственном - и очень тяжелом - опыте узнала, что женщину, которая пренебрегает условностями и следует своим наклонностям, подстерегают ловушки. Думаю, в будущем она станет более осмотрительной.
- Возможно, вы правы. Однако она не может жаловаться на нынешние обстоятельства. - В голосе Квинлана против его воли прозвучала горечь. - Любовницы редко устраиваются с такой роскошью. Вряд ли ее последний покровитель обеспечивал ей хотя бы долю этой элегантности.
- Значит, вы не знаете?
- Что?
- Она не куртизанка. Она - как это у вас, англичан, называется? - ах да, обедневшая дворянка. Ее отец был писателем, как и вы. Вы даже этого не знаете?
- Нет. - Квинлан надеялся, что удивление не отразилось на его лице.
- Простите мой вопрос, друг мой, но что вам известно о ней, кроме того, что вы желаете ее… и что она написала пьесу?
- Она написала…
Граф не смог сделать вид, будто не заметил ошеломленного выражения в глазах Кирни. Этот факт крайне изумил его.
- Как, вы не подозревали, что автор - она?
- Я… нет, - ответил Квинлан. Он с трудом верил, что такое возможно. - Я бы скорее предположил, что это вы.
- Очаровательно! Прелестно! - радостно воскликнул Франкапелли. - По-вашему, женщина не может обладать умом и талантом? Синьор, наконец-то я поверил, что вы совсем ее не знаете.
- Эта пьеса не просто хорошая подделка. - Квинлан до сих пор находился под впечатлением своего открытия. - Это отличная, нет, великолепная сатира на всю мою предшествующую работу. Откуда у нее, абсолютно чужого мне человека, такие потрясающие способности и такое знание материала? - Он с сомнением покачал головой.
Франкапелли пожал плечами.
- Она поверяет мне не все свои тайны, синьор. Сердце женщины хранит много секретов. Возможно, у вас есть ключ, который откроет то, что не смог открыть я.
Квинлан задумчиво уставился на коричневато-красную жидкость в своем фужере.
- Она написала пьесу, - пробормотал он. Человек исключительной терпимости и такта, Франкапелли не мешал молодому аристократу сражаться с демонами. Однако он все же был вознагражден. Будучи ценителем прекрасного, он получил возможность любоваться виконтом. Забавный спектакль, в котором смешались потрясение, желание и обида, подчеркнул его редкую красоту. Вряд ли, заключил граф, он нашел бы лучшего партнера для графини, даже если бы искал долгие годы. Однако он всегда считал англичан малодушными, когда дело касалось страсти. Слишком часто они убегали прочь от того, чего так хотели. В Кирни, по его мнению, гордость может встать на пути страсти, и это изумляло графа. Виконту предстоит решить, бросать ли Кетлин вызов.
- Допускаю, она подумает, будто я предаю ее, но я расскажу вам то, что мне известно. - Внимание Квинлана мгновенно обратилось на Франкапелли. - Она не распутница. Ее соблазнил и бросил один из ваших дворян. Мерзавец пообещал жениться, но отказался от своего обещания, когда она сообщила, что носит его ребенка. Что касается подробностей, то об этом вы должны расспросить ее.
Квинлан ничего не ответил. Что-то щелкнуло у него в мозгу - выражение лица Кетлин перед тем, как она вскочила из-за стола! Нет, это невозможно. Абсурд! Слишком нелепо, чтобы быть совпадением! И все же Хокадей предполагал… Нет! Невозможно.
- Вас честно предупредили, - продолжал Франкапелли. - У нее есть все причины ожесточить свое сердце против мужчин. Она поверила развратнику. Допускаю, что она больше никогда не позволит себе принять любовь. - Он взял засахаренный инжир с многоярусной вазы. - Это вовсе не значит, что однажды она не окунется с разгульную жизнь, полную бессмысленного удовольствия. Она молода, природа наделила ее сластолюбивым телом.
Граф замолчал, чтобы определить, следует ли гость за нитью его рассуждений. Он впервые встретил человека, столь мало склонного к демонстрации эмоций
- Такова судьба неудавшихся романтиков - использовать разврат в качестве оружия против чувств, которые разрушили веру в любовь. Но я говорю это вам не для того, чтобы раздуть вашу любовь к ней. Нет, с вашими лицом и фигурой вы способны уничтожить ее полностью. Это трагедия раненой невинности, синьор. Я подумываю о том, чтобы написать об этом оперу. Конечно, у нее будет счастливый конец.
- Конечно.
- Жизнь редко дарит подобные исходы. Увы, тоска побуждает меня работать.
Квинлан с уважением взглянул на Франкапелли.
- А Вы очень проницательны.
- Мы, деятели искусства, понимаем человеческое сердце, даже если не разделяем его слабости. Я должен спросить вас, почему вы здесь. Дело не в пьесе. Вы могли бы дискредитировать ее, послав письмо в лондонский "Таймс" или расклеив афиши на улицах. Вы искали синьорину Джеральдин. Почему?
- Джеральдин - ее настоящее имя?
Франкапелли снисходительно рассмеялся и покачал головой:
- Вы даже этого не знаете? Импульсивность юности! Она - Кетлин Джеральдин из графства Килдэр.
- Джеральдин? - Имя показалось Квинлану знакомым. - Я знал некоего Руфуса Джеральдина из Килдэра, поэта. Франкапелли кивнул:
- Ее отец.
- Его дочь, - медленно произнес Квинлан, вспомнив, как они с поэтом обменивались восторженными письмами. - Наверное, он написал пьесу.
- Это невозможно, так как он умер. - Граф поднял обе руки, как бы закрывая эту тему. - У нее никого нет. Она сделала все возможное, чтобы выжить самой и сохранить ребенка. Мое восхищение ею безгранично. Я не допущу, чтобы ей причинили боль. Итак, оставим пьесу в покое. Зачем вы преследуете ее?
Квинлан отрицательно покачал головой. Его эмоции не имели никакого отношения к пьесе, вернее, к связанным с ней авторским правам и деньгам. Он никак не мог смириться с тем, что автор "Глупца удачи" каким-то непостижимым образом пробрался в его сознание и воспользовался его воображением для своего творчества.
- Если вы не понимаете, откуда она так хорошо узнала вас, в то время как вы о ней ничего не знаете, почему бы вам самому не спросить у нее?
Сообразив, что выдал свои мысли, Квинлан резко встал.
- Прошу прощения, граф Франкапелли. Я вспомнил, у меня на сегодня назначена встреча. Я уже опоздал на нее. Передайте мои сожаления графине.
Граф тоже встал и величественно кивнул:
- Мы сожалеем о том, что вы покидаете нас.
Квинлан устремил на него тяжелый взгляд:
- Мы расстаемся ненадолго, граф. Я был бы счастлив помочь ей наверстать упущенное. Кстати, она ездит верхом?
- Уверен, прогулка в экипаже доставит ей удовольствие. Завтра в три.
- Тогда до завтра. Addio.
Луна осветила белый молчаливый город, амфитеатром расположившийся у темной поверхности Неаполитанского залива. Тут и там бархатный мрак пронзали золотистые вспышки от факелов, которые несли лакеи. Час был поздний, а ночь - удивительно холодной после теплого дня. Холод загнал в помещения даже мелких торговцев, попрошаек и большую часть бедняков. Пустынность улиц вполне устраивала Квинлана, направлявшегося домой. Беседа с графом Франкапелли дала ему богатую пищу для размышлений. Его мысли мерцали, как звезды.
Он нашел автора "Глупца удачи"!