– Договорились, – воскликнул король, явно довольный Стивеном, Юлианой и своей собственной хитростью. – Отпустите египтянина, и пусть убирается с моих глаз. Надеюсь, они смогут доказать, что их присутствие можно терпеть.
– Они мастера на забавы, Ваша светлость, – быстро заметила Юлиана.
Король ласково похлопал Юлиану по спине, не спуская с нее глаз.
– Сегодня на ужин мы будем есть тушеную оленину, а затем я закушу чем-то еще более вкусным.
* * *
Сидя по правую руку от короля, Юлиана заметила, что он много пил и пьянел с каждым бокалом все сильнее. Стивен, сидевший по другую сторону, смотрел прямо перед собой и пил не меньше, но оставался трезвым.
Зал был заполнен придворными. Они сидели за наскоро сооруженным столом. Их звенящий смех эхом отдавался от сводчатых балок потолка. Сверху со стропил свисали железные в форме короны подсвечники, на которых стояло множество свеч.
Вместе с пылающим камином они ярко освещали огромный зал. В галерее, расположенной над помостом, играли музыканты.
Возможно, уже в сотый раз Юлиана бросала взгляд на мужа. Она старалась убедить себя, что это тот же самый человек, который в тот памятный день обнимал ее и страстно целовал. Она не могла поверить, что это происходило на самом деле. Сейчас он был холодным и далеким, как русские степи в самую суровую зиму.
Его можно понять, подумала она. Он ведь хотел, чтобы она оставалась в башне, просил ее спрятаться.
Теперь, когда Юлиана чувствовала, как толстые пальцы короля касались ее колена, ей стало понятно, почему.
Она вдруг резко поднялась, чуть не перевернув свой стул.
– Ваше Величество, – произнесла она как можно вежливее. – Я хотела бы станцевать для вас.
Стивен презрительно фыркнул, а затем невесело рассмеялся. Очевидно, он решил, что она бросает себя к ногам короля. Король громко расхохотался, живот его заколыхался.
– Да, я хочу, чтобы ты станцевала, сладкая моя цыганочка. Увы, у меня больные ноги, – он кивнул в сторону Стивена. – Потанцуй со своим мужем, а я посмотрю.
От предвкушения танца с мужем сердце Юлианы забилось, и в висках застучало. Стивен прищурился и продолжал лениво потягивать вино.
– У меня есть дела поинтереснее.
Щеки Юлианы вспыхнули, взгляды гостей устремились на нее. Стараясь казаться как можно более беззаботной, Юлиана повернулась к Джонатану Янгбладу. Но добрый друг Стивена смотрел совсем в другую сторону, поглощенный беседой с Томасом Кромвелем. Может быть, Кит... но юноша, по своему обыкновению ускользнул. Несомненно, опять ухаживает за цыганками.
Она стояла беспомощная, рассерженная и жалкая, как обманутая горничная. Пока Юлиана придумывала, как бы достойнее вернуться на место, ей поклонился молодой человек и взял ее за руку.
– Элджернон! – воскликнула Юлиана.
Его веселые глаза улыбались.
– Павана – один из моих любимых танцев. Для меня большая честь быть вашим кавалером.
Юлиана постаралась скрыть вздох облегчения, подавая руку графу. Она чувствовала, что глаза короля и Стивена прикованы к ней, и высоко вздернула нос.
– Спасибо вам, мой дорогой граф Хэвлок, – сказала она, когда они ступили на выскобленный пол.
– Для меня это удовольствие, – галантно ответил Элджернон, беря ее руку и начиная танцевальные па по периметру зала. Затем, отбросив галантность, он наклонился к ней и добавил: – Думаю, было очень занятно наблюдать за происходящей драмой. Что бы вы предприняли, если бы я не подошел, Юлиана?
Она презрительно фыркнула.
– Поверьте мне, мой господин, мне приходилось сталкиваться в жизни с гораздо большим унижением.
Хэвлок тряхнул локонами и весело засмеялся.
– Вы не представляете, как я рад, что Стивен женился на такой необыкновенной женщине. Наша деревенская жизнь была ужасно скучной, пока вы и ваши цыгане не появились здесь.
Юлиана воспользовалась удачным случаем.
– Скучной? – она намеренно говорила с акцентом, чтобы подчеркнуть, что не верит сказанному. – Не думала, что здесь скучно, учитывая то, что я слышала о жене лорда Уимберлея.
К ее изумлению, Элджернон покраснел. Он даже начал заикаться.
– Леди Маргарет была далеко не скучной женщиной. Но она давно умерла.
– Семь лет назад.
Элджернон удивленно приподнял брови.
– Он говорил с вами о Мэг?
– Изредка, – осторожно ответила Юлиана, стараясь не сказать ничего лишнего. Мрачное настроение и молчаливость Стивена явно говорили о любви его к Мэг, о его одержимости ею.
Танец закончился, и Юлиана повернулась, чтобы поблагодарить Элджернона. Она нахмурилась, заметив на его груди украшение овальной формы на черной ленточке.
– Что это, Элджернон? – спросила девушка, дотрагиваясь до миниатюры.
– Безделушка, не более, – Юлиану развеселило, что он снова покраснел.
– Это ваш собственный портрет?
– Простите мне мое тщеславие, – он потянул ленточку, но она крепко держала маленький портрет.
Юлиана повернула миниатюру обратной стороной и прочитала имя художника, написанное крошечными буквами: Н. Хилари. Это был тот же художник, что нарисовал портреты жены и детей Стивена.
Элджернон усмехнулся и накрыл украшение рукой.
– Художник нарисовал портрет в прошлом году.
Юлиана задумалась. В прошлом году? Но сын Стивена умер задолго до этого. Может, художник нарисовал портрет по описанию? Все это казалось Юлиане странным. Все, что касалось Стивена, было ей странным и непонятным.
Она уже собиралась вернуться на свое место, когда Элджернон коснулся ее броши. Юлиана носила брошь на лифе платья. Кроваво-красный рубин и кремовый жемчуг красиво смотрелись на изумрудного цвета бархате.
– Мы одни, Юлиана, дорогая. Я показал вам свое украшение, теперь вы покажите мне... – он отдернул руку, так как брошь вдруг разделилась на две части в его руке.
– Боже праведный, – прошептал он. Двигаясь быстрее, чем она от него ожидала, он увлек ее в тень окна.
– Верните мне украшение, – потребовала Юлиана.
Элджернон высоко поднял кинжал. В драгоценных камнях отражались свечи.
– Только после третьего танца, – ответил он, с восхищением глядя на лезвие кинжала.
– Элджернон, пожалуйста, – Юлиана пыталась подпрыгнуть, чтобы достать кинжал.
– Вам известно, какое наказание следует за ношение тайного оружия в присутствии короля?
– Вероятно, что-нибудь ужасное. Четвертование? Ампутация конечностей? Казаки могли бы многому поучиться у англичан.
Он поднес кинжал близко к глазам, повернул к свету и стал рассматривать девиз Романовых. Он так долго всматривался в слова, что Юлиана могла поклясться, что он прочитал девиз. Это смешно, сказала она себе. Ей не приходилось встречать ни одного человека в Англии, который мог бы прочитать доевнеславянские буквы – кириллицу. И конечно, не этот глупец, который только и знает, что распускать сплетни.
– Верните мне брошь, – резко произнесла она. – Это фамильная реликвия, а не оружие. Если меня арестуют, то по вашей вине.
– Думаю, нас никто здесь не видит. У меня быстрая реакция. Ваш друг Ласло научил меня метать кинжал.
– Метать кинжал? – она чуть не рассмеялась. – Вас?
– У меня очень хорошо получается. Показать вам?
– Нет, – Юлиана схватила его за запястье. – Мой господин, я должна вернуться к столу.
Элджернон в последний раз взглянул на лезвие и затем вернул его.
Юлиана вставила кинжал в брошь. Возвращаясь к королевскому столу, она не могла не заметить, как Элджернон быстро подошел к Томасу Кромвелю. Недостойный сплетник. Возможно, он рассказывает лорду-хранителю печати, что баронесса Уимберлей способна на убийство.
Эта мысль мелькнула у нее, когда появился муж – сама заботливость и предусмотрительность. Стивен пододвинул ей стул. Но Юлиана видела, какие молнии метали его глаза.
– Развлекаетесь тайными свиданиями, моя госпожа? – спросил он тихим голосом.
– Тайными свиданиями? – она вдруг поняла, что он ревнует.
У Юлианы едва ли было время поразмышлять об этом удивительном открытии, потому что, взглянув па знатного гостя, она поняла кое-что еще.
Король тоже ревновал.
– Боже милостивый, – ворчал Генрих, – это же абсурд – выходить сейчас из дома. Ведь уже холодно и сыро. Что это вздумалось твоей жене, Уимберлей?
Стивен постарался беспечно рассмеяться. На самом же деле у него не было ни малейшего представления. Ему редко удавалось понять Юлиану.
– Она желает развлечь вас, Ваше Величество.
– Хорошо, – Генрих, нахмурившись, наблюдал, как придворные быстро покидают зал. – Лунакре – такое мрачное место. Где ты отыскал этих музыкантов? В склепе?
Стивен ничего не ответил, ожидая пока приближенные короля соберутся вокруг него. Затем они все направились на луг у реки.
Факелы, освещавшие поляну, сначала ослепили Стивена. Но потом глаза его привыкли.
– Боже мой, – раздался чей-то шепот, – кто придумал это сумасшествие?
Это сумасшествие – затея Юлианы, – подумал Стивен. Зажженные факелы были расположены полукругом довольно близко к реке, и с отражением в воде они составляли полный круг. В центре специально сооруженной сцены играл на дудочке Родион, а в кругу танцевал огромный медведь. Придворные стояли с открытыми ртами. Знатные гости во главе с королем заняли скамейки.
Прислуга расположилась на высоком берегу реки и оттуда наблюдала, как Родион и медведь заканчивали свое представление. Все ждали реакции короля.
Генрих хлопнул себя по толстым бедрам и громко захохотал.
– Да, это настоящее представление! – провозгласил он, и тогда все придворные присоединились к его громким аплодисментам.
И тут Стивен начал понимать. Кем бы Юлиана ни была, но она не глупа.
Король высказал надежду на то, что цыгане докажут ему, что их присутствие можно терпеть. Таким образом, она хотела показать, чего стоит ее народ.
Это вполне может сработать, подумал Стивен, и надежда затеплилась в его сердце. Цыгане – отличные актеры, они умеют создавать яркие праздники: жонглирование факелами, танец с саблями, фокусы, кружащиеся юбки, акробатические номера., Все цыгане охали и ахали в стремительном темпераментном танце, и король наконец поднял кубок.
Стивен стоял рядом с королем, не в силах расслабиться, но стараясь казаться безразличным. Напряжение внутри него росло, кровь стучала в ушах так же громко и ритмично, как дробь цыганских барабанов. Хорошо придумано, моя маленькая женушка, неохотно признал он. Вероятно, это представление убедит Генриха оставить цыган в покое.
Его молчаливое одобрение скоро выразилось вполне определенно. Толпа цыган разделилась, и Юлиана промчалась верхом на белой лошади.
У Стивена перехватило дыхание, все присутствующие удивленно вскрикнули. Юлиану трудно было узнать. Девушка распустила волосы и переоделась в цыганский наряд. Ноги были босыми, тонкие запястья унизаны дешевыми украшениями.
Что за очередную глупость она придумала? Стивен не знал, чего от нее еще можно ждать. Он не был уверен, стоит ли остановить ее или просто наблюдать за представлением в честь короля.
– Она всегда такая забавная, Уимберлей? – спросил Генрих.
Стивен думал о своей странной жене: сначала украла лошадь и умчалась на его Каприи; оборванка, царапающаяся, как дикая кошка, сварливая женщина, прогнавшая картежников из его дома; утонченная леди, гостеприимная хозяйка, и, наконец, возлюбленная, страстно и нежно прильнувшая к нему.
Стивен отогнал эти мысли.
– Она непредсказуема, как весенняя гроза, сир.
Юлиана мчалась, словно ее нес ветер. Лошадь летела, подчиняясь малейшему движению поводьев. Юлиана слилась с лошадью, волосы ее развевались, как шелковое знамя на ветру. Цыганская музыка сопровождала ее выступление, мелодия была неистовой. Бешено стучали барабаны.
Было такое впечатление, что музыка и темнота переносили ее в другой мир, где все возможно. Держа одной рукой поводья, Юлиана вскочила босыми ногами на круп коня и встала во весь рост. Ее темные шелковые волосы развевались шлейфом, и Стивен вспомнил о Жанне Д'Арк, женщине, встречавшей опасность с отвагой и щегольством.
Юлиана подразнила зрителей своей ловкостью, грациозным танцем на спине скачущей лошади, а затем эффектно соскользнула с лошади и остановилась перед королем. Стивен видел, как вздымались бока лошади, так же вздымалась и опускалась грудь Юлианы, покрытая капельками пота. Желание с такой силой охватило его, что он в нетерпении переступил с ноги на ногу, а затем поднял одну ногу на скамью, чтобы скрыть явное доказательство этого не вовремя возникшего желания.
Ему пришла в голову мысль, что не только у него, но и других присутствующих мужчин могло возникнуть желание. Так что ловкость Юлианы может иметь нежелательный результат. Возможно, король в дальнейшем будет более благосклонно относиться к цыганам, но какой ценой она этого добьется?
Юлиана откинула голову и смело улыбнулась королю, в глазах ее отражался свет факелов.
– Боже, она меня напугала, – пробормотал король. Губы его скривились. – Душой она всегда останется беспризорной цыганкой.
Его щегольски разодетые приближенные спрятали руки в рукавах: несомненно, скрестили пальцы, чтобы отпугнуть дьявола.
И в этот момент Стивен понял, что его жена победила.
Браво, моя госпожа, – подумал Стивен, – брависсимо.
Лошадь Юлианы отвешивала головой поклоны, опустившись на передние ноги. Рядом стояла Юлиана. Она тоже поклонилась королю, а затем внезапно исчезла.
Кромвель пробирался сквозь толпу придворных к королю. Следом за ним шел красавец граф Хэвлок, самодовольная улыбка играла на его лице.
Когда он проходил мимо, Стивен схватил его за руку.
– Чем это ты так увлечен, Элджернон?
Небесно-голубые глаза графа невинно расширились.
– У меня просто одно дело к лорду-хранителю печати. Меня же должны пригласить ко двору. Я только надеюсь убедить Кромвеля, что достоин этого. – С таинственной улыбкой он продолжил свой путь.
Король остановился. Стивену он показался очень расстроенным и возбужденным.
– Куда ушла твоя жена, лорд?
У Стивена похолодело внутри.
– В такую ночь как эта, я ни в чем не могу быть уверенным, сир, – сказал он, ожидая приказа разыскать Юлиану.
Но приказа не последовало. Опечалившийся король махнул рукой.
– Она очень странная. Вы стоите друг друга. А теперь я должен удалиться, господа. На рассвете мы возвращаемся во дворец.
Стивен постарался скрыть радость.
– Так быстро, сир? А как же охота?
– Лорд-хранитель печати вспомнил о неотложных делах, из-за которых нам нужно вернуться в Лондон.
Стивену стало не по себе. Этот день был необычным для Лунакре, и он невольно подумал, что неотложные дела короля каким-то образом связаны с ним или с его цыганкой-женой.
ГЛАВА 9
После короткого, к счастью, визита короля в Лунакре установилась до странности мирная домашняя атмосфера. Стояли теплые летние дни, пронизанные золотой солнечной дымкой. Душа Стивена впервые за долгие годы обрела мир и спокойствие. Поймав улыбку сидевшей в другом углу кабинета Юлианы, он вновь сказал себе, что не стоит задумываться о причине нынешнего непривычного состояния.
Стивен проиграл. Своим пугливым сердцем он признал власть Юлианы над собой. В ее мимолетной улыбке была искра радости, и ее хватило, чтобы сжечь все его сомнения.
Просто невероятно, что хрупкая изящная женщина обладает такой силой, но невозможно было отрицать очевидное. Занималась ли она английским языком по книгам с Нэнси, учила ли повара готовить напиток из прокисшего молока, подбирала ли мелодию на спинете, во всем проявлялась ее настойчивость, что так нравилось Стивену.
Только глубокой ночью, когда ее иногда мучили кошмары, она казалась слабой, но по-прежнему загадочной. Все чаще и чаще он размышлял над ее словами о том, что она русская княжна. Стивен обратил внимание на то, что с Ласло Юлиана говорит не так, как с остальными цыганами. Слова звучали более отрывисто. Будто с ним она говорила не на цыганском, а на каком-то другом языке. Нужно быть лингвистом, чтобы узнать, что это за язык, но Стивену не хотелось обращаться к Элджернону, разбиравшемуся в иностранных языках.
Все чаще Стивен задумывался о том, что, возможно, они могли бы быть счастливы вместе.
Но он запрещал себе много думать об этом. Даже Юлиана не заставит его забыть темные тайны прошлого и не избавит его от мук настоящего.
– Если ты будешь продолжать так смотреть на меня, – сказала Юлиана, прерывая ход его мыслей, – мне придется сходить за Мандивой, чтобы она расколдовала тебя.
Стивен откинулся на спинку стула и скрестил ноги.
– Что ты имеешь против того, что муж смотрит на свою жену?
Щеки ее вспыхнули, и она опустила голову.
– Но не так, как ты только что смотрел на меня.
Ее дразнящий тон заставил Стивена подняться, обойти стол и остановиться за ее спиной. На столе перед Юлианой лежали чертежи его нового приспособления для просеивания зерна, она их критически изучала.
Взяв Юлиану за подбородок, Стивен заставил ее поднять на него взгляд. Кожа ее была такой нежной, что ему потребовалось невероятное усилие, чтобы не поцеловать ее.
– И как я смотрел на тебя?
– Как колдун, который пытается заколдовать свою жертву, – прошептала она. – Ты не должен делать этого, Стивен.
– Почему?
– Потому, что твои чары начинают действовать.
Искренность Юлианы вдохнула новые токи притяжения, постоянно пробегавшие между ними. Он убрал руку и выпрямился, смущенный легкостью, с которой он вызывал у нее ответные чувства, а еще больше мгновенной реакцией своей плоти.
– Тебе и не стоит опасаться любовных чар с моей стороны, – заверил ее Стивен. Чтобы скрыть смущение, он повернулся и быстро направился к двери. – Следуйте за мною, моя госпожа. Сегодня утром я назначил встречу Стампу. Король высказал сожаление по поводу низкого годового дохода от Лунакре, поэтому и попросил своего помощника подумать о возможностях увеличения прибыли.
Покраснев до самых ушей, Стивен провел жену в небольшой двор, огороженный высокой каменной стеной. Предложение удивило Юлиану, хотя она считалась хозяйкой дома, интересовалась сельскохозяйственными работами, и Стивен все больше и больше посвящал ее в дела Лунакре.
Уильям Стамп поставил стол под искривленным сливовым деревом. Трудолюбивые пчелы жужжали в листве среди созревающих плодов, и время от времени Стамп отмахивался от какой-нибудь надоедливой пчелы.
Много лет назад в результате перенесенной им лихорадки, он лишился возможности ходить. Стивен помнил, как его отец решил тогда уволить Стампа. Ему дали двухнедельный срок, чтобы покинуть поместье, Стивену было в то время двенадцать лет, он упросил отца оставить в усадьбе бедного человека, которому ничего не оставалось, как ползти в Бат и там просить милостыню. Но его мольбы не подействовали на отца, и Стивен работал день и ночь, чтобы смастерить бедняге коляску, на которой тот смог бы передвигаться.