- Чтобы победить, нужно действовать внезапно и стремительно: сменить власть в одну ночь, - сказал он. - Если именно так и планируют действовать королева и Монтимер, то у нас, конечно, есть резон поддерживать их друзей. Кто знает, может, будет даже перераспределение поместных земель. И тогда, Джеффри Лампетоу, глядишь, у тебя появится возможность пасти свой скот не на болоте, а на настоящих лугах.
Тот, с ножом, пожал плечами.
- Легко сказать, - заметил он, - но кто же эти друзья королевы, столь скорые на обещания? Я лично ни одного не знаю.
- Ну, скажем, Отто Бодруган, - спокойно сказал Роджер.
Присутствующие зашумели, повторяя имя Бодругана, а Генри Трифренджи, выступавший против французских монахов, снова покачал головой.
- Он, конечно, хороший человек, ничего не скажешь, но в тот раз, когда он участвовал в бунте против короля в 1322 году, он проиграл и вместо награды получил штраф в тысячу марок.
- Зато спустя четыре года ему воздали сторицею: королева сделала его правителем острова Ланди, - ответил Роджер. - Остров Ланди - прекрасное место для стоянки кораблей, перевозящих оружие, да и людей тоже: они там в полной безопасности, а по первому требованию могут быть доставлены на большую землю. Бодруган не дурак. Посудите сами - у него земли в Корнуолле и Девоне, плюс остров Ланди, где он сам себе хозяин. Что ему стоит по зову королевы поднять своих людей и снарядить корабли?
Его доводы, изложенные так просто и убедительно, по-видимому, подействовали, особенно на Лампетоу.
- Если мы от этого что-нибудь выгадаем, то я желаю ему успеха, - изрек он, - и окажу ему посильную поддержку, когда дело завершится. Но ни ради Бодругана, ни ради кого другого я не собираюсь пересекать Теймар, так ему и передай.
- Вот сам это ему и передай, - сказал Роджер. - Его судно стоит на якоре внизу, и мы договорились, что я буду ждать его здесь. Поверьте мне, друзья: королева Изабелла сумеет отблагодарить его самого и всех тех, кто вовремя понял, чью сторону защищать.
Он подошел к лестнице.
- Робби, спускайся, - позвал он. - Возьми факел и выйди в поле. Посмотри, не идет ли сэр Отто. - Затем, поворачиваясь к остальным, добавил: - Вы как хотите, а я готов выступить вместе с ним.
Его брат Робби спустился с лестницы и, схватив факел, выбежал во двор за кухней.
Генри Трифренджи, самый осмотрительный из собравшихся, сказал, поглаживая подбородок:
- Роджер, а что ты все-таки с этого будешь иметь, если пойдешь за Бодруганом? Думаешь, леди Джоанна присоединится к своему брату и выступит против короля?
- Моя госпожа в этом деле не участвует, - отозвался Роджер. - Сейчас она вообще в отъезде: поехала с детьми в свое второе поместье Трилаун, и с ней жена и дети Бодругана. Никто из них не в курсе того, что происходит.
- Думаю, она тебя не похвалит, когда все узнает, - добавил Трифренджи, - да и сэр Джон Карминоу навряд ли будет в восторге. Всем известно, что, как только жена сэра Джона умрет, они поженятся.
- Жена сэра Джона пребывает в полном здравии и не собирается в ближайшее время расставаться с жизнью, - сказал Роджер. - А когда королева сделает Бодругана смотрителем Рестормельского замка и главным управляющим всеми землями графства Корнуолл, моя госпожа, быть может, потеряет всякий интерес к сэру Джону и начнет относиться к своему брату с большей любовью. Так что не сомневаюсь, в конце концов Бодруган неплохо меня отблагодарит, а госпожа - простит. - Он улыбнулся и почесал за ухом.
- Готов поклясться, мы все тебя прекрасно знаем, - сказал Лампетоу, - ты всегда делаешь только то, что тебе выгодно. И кто бы там ни победил, уж ты-то в накладе не останешься. Неважно, кому достанется Рестормельский замок - Бодругану или сэру Джону, - ты в любом случае будешь стоять у подъемного моста с туго набитым кошельком.
- Не спорю, - сказал Роджер, продолжая улыбаться. - Если бы и у вас с мозгами все было в порядке, вы бы стояли там вместе со мной.
Со двора послышались шаги, и он подошел к двери и широко ее распахнул. На пороге стоял Отто Бодруган, а за ним Робби.
- Добро пожаловать, сэр, проходите, ждем вас. Здесь все свои, - сказал Роджер.
Бодруган прошел в кухню. Он внимательно оглядел всех, не ожидая, как мне показалось, встретить здесь этих людей, которые, в свою очередь, смутились при его внезапном появлении и отступили к стене. Его туника была зашнурована до горла, поверх нее был кожаный жилет, подпоясанный ремнем, с которого свисали кошелек и кинжал, а на плечи был наброшен подбитый мехом плащ. Он резко отличался от всех остальных, одетых в домотканые платья с капюшонами. Его уверенная манера говорила о том, что он привык командовать людьми.
- Рад всех вас видеть, - сказал он и стал подходить к каждому по очереди. - Генри Трифренджи, не так ли? А это Мартин Пенелек. Джона Беддинга я тоже знаю - твой дядюшка вместе со мной в двадцать втором был на севере. С остальными я не знаком.
- Джеффри Лампетоу, сэр, и его брат Филип, - представил Роджер, - у них ферма в долине, рядом с наделом Джулиана Полпи, чуть ниже монастырских земель.
- Джулиана, значит, здесь нет?
- Он ждет нас у себя.
Взгляд Бодругана упал на послушника, который все еще сидел на полу у скамьи.
- А что тут у вас делает монах?
- Он принес нам интересные новости, - сказал Роджер. - В монастыре неприятности - это связано с поведением монахов и нас совершенно не касается. Но тревогу вызывает другое известие: на днях епископ прислал из Эксетера господина Блойю, чтобы тот досконально изучил обстановку в наших краях.
- Генри Блойю? Это ведь близкий друг сэра Джона Карминоу и сэра Уильяма Феррерса. Он и сейчас еще в монастыре?
Послушник, желая услужить, притронулся к колену Бодругана.
- Нет, сэр, он уже уехал. Он вчера отбыл в Эксетер, но обещал скоро вернуться.
- Ладно, ладно, поднимись с пола. Тебя здесь никто не обидит. - Бодруган повернулся к Роджеру. - Ты напугал его?
- Да я его пальцем не тронул, - запротестовал Роджер. - Он просто боится, как бы приор не узнал, что он здесь был, хоть я и обещал сохранить все в тайне.
Роджер знаком подозвал Робби и велел увести послушника наверх. Вскоре они оба исчезли. Поспешно взбираясь по лестнице, послушник имел вид самый жалкий, точь-в-точь как побитая собака. Затем Бодруган, стоя у очага, испытующе посмотрел на каждого из присутствующих.
- Я не знаю, что Роджер тут вам говорил о наших шансах на успех, - сказал он. - Сам я могу обещать вам гораздо лучшую жизнь в случае, если король будет отстранен от власти.
Все молчали.
- Скажите, Роджер сообщил уже вам, что практически вся страна в ближайшие дни присягнет королеве Изабелле? - спросил он.
Генри Трифренджи, который был, по-видимому, в этой компании главным оратором, осмелился произнести:
- Да, что-то в этом роде говорил, но только в общих чертах.
- Это лишь вопрос времени, - сказал Бодруган. - Сейчас в Ноттингеме заседает парламент. Уже есть решение арестовать короля - разумеется, с гарантией его полной безопасности - и отстранить его от трона до его совершеннолетия. А пока страной будет править королева Изабелла, которую назначат регентшей, и помогать ей будет Мортимер. Многим, я знаю, он не очень нравится, но это сильная личность и человек дела. В Корнуолле у него немало друзей - я сам считаюсь его другом и горжусь этим.
Все молчали. Затем вперед вышел Джеффри Лампетоу.
- А что требуется от нас? - спросил он.
- Если есть на то ваша добрая воля, можете отправиться со мной на север, - ответил Бодруган. - Ну, а если нет, - Бог видит, я не могу вас заставить, - тогда, по крайней мере, обещайте присягнуть на верность королеве, как только придет известие из Ноттингема, что король у нас в руках.
- Ну, что ж, разговор откровенный, - сказал Роджер. - И я первый говорю с радостью: да, я еду с вами.
- И я тоже, - сказал Пенелек.
- И я, - крикнул третий, по имени Джон Беддинг.
Только братья Лампетоу и Трифренджи молчали.
- Мы присягнем королеве, когда наступит час, - сказал Джеффри Лампетоу, - но сделаем это здесь, у себя, а не на чужом берегу Теймара.
- Тоже откровенно, - сказал Бодруган. - Если король останется у власти, то не пройдет и десяти лет, как мы будем втянуты в войну с Францией, и тогда нам придется воевать по ту сторону Английского канала. Поддержать сейчас королеву - это значит попытаться сохранить мир. Я уже заручился согласием по крайней мере ста человек, проживающих на моих землях в Бодругане, Тригреане и дальше к западу, а также в Девоне. А теперь, я думаю, пора к Джулиану Полпи - узнаем, что он думает по этому поводу.
Все сразу зашевелились и направились к двери.
- Сейчас прилив, через брод не пройти, - сказал Роджер. - Нужно ехать через долину мимо Трифренджи и Лампетоу. Я дам вам пони, сэр. Робби! - крикнул он наверх брату. - Ты оседлал пони для сэра Отто? И моего тоже? Поторопись тогда…
Когда мальчик спустился вниз, он шепнул ему на ухо:
- Брат Жан пришлет за послушником позже. Никуда его до тех пор не отпускай. Что до меня, когда вернусь - не знаю.
И вот мы уже в конюшне, все вместе - и пони, и люди, - и я знал, что должен буду идти за ними, поскольку Роджер уже садился верхом на пони, а куда бы он ни направлялся, моя участь следовать за ним. По небу бежали облака, дул ветер, и в ушах у меня звучало цоканье копыт и позвякивание сбруи. Никогда прежде, ни в моем мире, ни в этом, где я побывал уже не один раз, я не испытывал такого чувства единения с другими. Я был среди них, одним из них, но они не знали об этом. Я был заодно с ними, а они не знали! Именно в этом, как мне кажется, и была для меня прелесть всего происходящего. Быть связанным с кем-то - и одновременно быть свободным. Быть одному - и в то же самое время среди людей. Родиться в одном времени - и жить, невидимым, в другом.
Проехав через небольшую рощицу на подступах к Килмарту, они поднялись на вершину горы и вместо того, чтобы следовать по тому пути, где в моем времени проходит столь хорошо мне известная дорога, они перевалили через вершину и затем стремительно начали спускаться по крутому склону прямо в долину. Дорога была неровная, извилистая, и пони постоянно спотыкались. Склон напоминал мне отвесную скалу, но поскольку я не ощущал своего тела, то не мог верно судить ни о высоте, ни о крутизне спуска, и моим единственным ориентиром были фигуры всадников. Затем в темноте я разглядел блеск воды, и мы тотчас же оказались в лощине. Всадники подъехали к деревянному мосту, по которому пони благополучно перебрались на другой берег, и затем свернули на тропу, тянувшуюся вдоль ручья, и шли по ней, пока ручей не стал шире и превратился в широкий поток, впадающий там далеко в море. Я знал, что нахожусь, должно быть, на противоположной от Полмиарского холма стороне долины. Но так как в их мире я был не дома, а в гостях, и была ночь, определить расстояние не представлялось возможным. Мне оставалось только покорно следовать за пони, и я не спускал глаз с Роджера и Бодругана.
Тропа привела нас к фермерским строениям, возле которых братья Лампетоу спешились. Старший, Джеффри, прокричал, что он догонит нас позже, и мы продолжили свой путь. Дорога пошла вверх, но по-прежнему тянулась вдоль ручья. Впереди над песчаными дюнами виднелись другие фермерские постройки, и там уже ручей впадал в море. Даже в темноте мне видны были белые барашки волн, которые, разбиваясь, накатывали на берег. Впереди кто-то вышел нам навстречу, залаяли собаки, появились факелы, и мы снова оказались на конном дворе, похожем на тот, что был в Килмарте; вокруг него располагались службы.
Пока все спешивались, дверь в доме отворилась, и на пороге показался человек: я сразу его узнал. Это был приятель Роджера, который сопровождал его в тот день, когда в монастырь приезжал епископ. Это с ним Роджер затем отправился на деревенский луг.
Роджер первый слез с пони и подошел к своему другу. Даже при тусклом свете фонаря, освещавшего вход в дом, я заметил, как изменилось выражение его лица, когда хозяин дома стал что-то торопливо шептать ему на ухо, указывая на дальний конец двора.
Это не ускользнуло от внимания Бодругана, и, спрыгнув с пони, он крикнул:
- Джулиан, в чем дело? Ты успел передумать с тех пор, как мы с тобой виделись?
Роджер стремительно обернулся.
- Плохие новости, сэр. Никто, кроме вас, не должен знать.
Бодруган помедлил немного, затем быстро сказал:
- Можешь не говорить, если не хочешь, - и протянул руку хозяину дома. - Джулиан, я надеюсь, что мы соберем в Полпи достаточно оружия и людей. Мой корабль стоит на якоре у Килмерта - ты, вероятно, уже видел его. На борту мои люди, все готово.
Джулиан Полпи покачал головой.
- Мне очень жаль, сэр Отто, но никто не понадобится, да и вы тоже. Десять минут назад пришло известие, что дело проиграно, не успев начаться. Известие доставлено вам одной особой, которая - если мне будет позволено сказать мое слово - подвергает себя огромной опасности.
Я услышал, как Роджер велел остальным седлать пони и возвращаться в Лампетоу, где он обещал их нагнать. Затем, передав поводья стоявшему рядом слуге, он подошел к Полпи и Бодругану, которые в это время, минуя службы, направлялись к дальнему концу дома.
- Эта особа - леди Карминоу, - сказал Бодруган Роджеру. В нем уже не чувствовалось прежней уверенности, а лицо выражало сильное беспокойство. - Это она принесла нам плохие вести.
- Леди Карминоу! - воскликнул Роджер изумленно, и тут же, сообразив, что к чему, тихо спросил: - Вы имеете в виду леди Изольду?
- Она держит путь в Карминоу, - сказал Бодруган, - и, догадавшись, что я могу появиться в Полпи, специально свернула сюда.
Мы подошли к другой стороне дома, которая выходила на небольшую дорогу, ведущую в Тайуордрет. Крытый экипаж, похожий на те, что я видел в Мартынов день в монастыре, только чуть меньше и запряженный двумя лошадьми, стоял у ворот.
Когда мы приблизились, занавеска на маленьком окошке раздвинулась, и из него выглянула Изольда. Темный капюшон, покрывавший ее голову, съехал ей на спину.
- Слава Богу, я успела вовремя, - сказала она. - Я еду прямо из Бокенода. Джон и Оливер оба там, но я не сомневаюсь, что сейчас они уже выехали в Карминоу, чтобы забрать детей. Случилось самое худшее. Я уже собралась уезжать, когда стало известно, что королеву и Монтимера схватили и заточили в Ноттингемский замок. Власть полностью в руках короля. Мортимера собираются везти в Лондон, чтобы предать суду. Это конец, Отто, конец всем твоим надеждам.
Роджер и Джулиан Полпи переглянулись. Полпи тактично отошел в сторону и встал в тень, и я увидел лицо Роджера, на котором отражались все чувства, бушевавшие в нем в ту минуту. Нетрудно было догадаться, о чем он думал. Честолюбивые устремления сбили его с толку, и он поддержал обреченное дело. Ему теперь необходимо хотя бы убедить Бодругана как можно скорей вернуться на корабль и распустить людей, затем поторопить Изольду продолжить свое путешествие, а самому, как-нибудь объяснив столь крутую перемену в планах Лампетоу, Трифренджи и всем остальным, вновь вернуться к роли управляющего Джоанны Карминоу.
- Ты очень рискуешь - вдруг раскроется, что ты была здесь? - сказал Бодруган Изольде.
Сам он сохранял полное самообладание - никто не мог бы прочесть на его лице, как много он сейчас потерял.
- Ты знаешь, почему я на это решилась, - ответила она.
Я видел, как они смотрели друг на друга. Мы с Роджером были единственными свидетелями. Бодруган наклонился и поцеловал ей руку, и в ту же секунду я услышал шум колес на дороге. "Все-таки она опоздала предупредить его, - подумал я. - Ее муж Оливер и сэр Джон, должно быть, ехали за ней следом".
Мне показалось странным, почему никто из них ничего не слышит. И вдруг я увидел, что их больше нет рядом со мной. Экипажа тоже не было, а по проселочной дороге катила почтовая машина из Пара. Доехав до ворот, она остановилась.
Было утро. Я стоял посреди проезда к небольшому дому, в противоположном от Полмиарского холма конце долины. Я хотел спрятаться за кустами, растущими по обе стороны дороги, но почтальон уже вышел из машины и входил в ворота. Было ясно, что он не только узнал меня, но и крайне удивился. Перехватив его взгляд, я опустил глаза и посмотрел на свои ноги. Они были по щиколотку мокрые: должно быть, я влез в какое-нибудь болото. В ботинках хлюпала вода, брюки порваны. Я выдавил из себя жалкое подобие улыбки.
Он выглядел озадаченным.
- Где ж вас так угораздило? - сказал он. - Вы, если не ошибаюсь, остановились в Килмарте?
- Да, - ответил я.
- А это Полпи, дом мистера Грэхема. Но я не думаю, чтобы они уже встали, еще только семь часов. Вы собирались зайти к мистеру Грэхему?
- Нет, нет, что вы! Сегодня я просто очень рано встал, пошел прогуляться и вот - сбился с дороги.
Это была ничем не прикрытая ложь. Однако он как будто поверил.
- Я сейчас отнесу эти письма и потом поеду наверх, как раз в ваши края, - сказал он. - Не желаете воспользоваться моим транспортом? Все же лучше, чем идти пешком.
- Огромное спасибо, - сказал я. - С удовольствием воспользуюсь.
Он пошел вперед, а я залез в машину и посмотрел на часы. Он оказался прав: пять минут восьмого. Миссис Коллинз должна была прийти через полтора часа, не раньше, так что у меня еще достаточно времени, чтобы принять ванну и переодеться.
Я попытался сообразить, где я на этот раз побывал. Вероятно, на вершине холма я пересек шоссе, а затем пошел вниз напрямик, не разбирая дороги, и в низине влез в болото. А ведь раньше я даже не знал, что этот дом носит название Полпи.
Слава Богу, ни тошноты, ни головокружения не было. Пока я сидел и ждал, когда вернется почтальон, до меня дошло, что я весь промок: и пиджак, и волосы - шел дождь, и, возможно, он начался еще тогда, когда я вышел из Килмарта, почти полтора часа назад. Я подумал, стоит ли продолжать вранье или лучше помалкивать. Пожалуй, лучше помалкивать.
Он вернулся и сел в машину.
- Не самое удачное утро для прогулок, - сказал он. - В полночь как зарядил дождь, так и льет все утро.
Тут я вспомнил, что именно дождь-то меня и разбудил, а ветер раздувал занавески в спальне.
- Я люблю дождь, - сказал я. - В Лондоне у меня совсем нет возможности гулять.
- У меня тоже, - весело сказал он, - все время в машине. Хотя в такую погоду я бы предпочел поваляться в постели, а не разгуливать по болоту. Но, с другой стороны, было бы неинтересно, если бы люди были одинаковыми.
Он заехал в гостиницу у подножья горы, затем в один из близлежащих домов, а уж после этого фургон выехал на шоссе, и я оглянулся через левое плечо на долину, но высокая изгородь закрывала весь вид. Одному Богу известно, через какие болота и топи я, должно быть, прошагал. От моих ботинок в машине натекла целая лужа воды.