Чувствовалось, что вся роскошь предназначалась исключительно для регентши; впрочем, с царевной до сих пор обращались вполне прилично, оказывая ей хотя и минимальное, но подобающее ее званию уважение. Перед дверью царевны стояли двое солдат из преданного ей Преображенского полка: преображенцы сохранили верность дочери своего царя. Маркиз подошел к ним, чтобы попросить аудиенции у царственной сироты, однако не успел он раскрыть рот, как дверь открылась и навстречу им вышел Граубен в сопровождении десяти верных регентше гвардейцев; последние мгновенно окружили солдат царевны, отделив их друг от друга.
- Ее императорское высочество нездоровы и очень сожалеют, что не могут принять вашу светлость, - произнес Граубен с вымученной улыбкой, видимо полагая, что улыбается любезно и открыто.
Флорис содрогнулся от ярости и схватился за шпагу, готовый на все, чтобы спасти царевну: он чувствовал, что опасность, угрожающая Елизавете, исходит именно от этого мрачного человека, скрывающего свое истинное лицо под наигранной вежливостью. Адриан незаметно приблизился к Флорису, чтобы успокоить, или, в случае необходимости, прийти ему на помощь. Почуяв недоброе, Тротти прошептал:
- Остановитесь, юные безумцы, вы все испортите.
Затем маркиз вежливо поклонился:
- От имени его величества короля Франции я выражаю пожелания скорейшего выздоровления ее императорскому высочеству, и позволю себе каждый день посылать справляться о ее здоровье своих атташе, господина графа Адриана де Карамей и господина шевалье Флориса де. Карамей. Но… сударь… гм… могу я… узнать, с кем имею честь говорить?
- Капитан Граубен, к вашим услугам, ваша светлость.
Они обменялись улыбками. За капитаном Граубеном закрылись двери, и он, в восторге от того, сколь проста оказалась его миссия, подумал: "Ба! Не так уж и страшны эти французы, они просто трусы!"
Четверо гвардейцев регентши заняли в прихожей места преображенцев. Изнутри раздался звук поворачиваемого в замке ключа: царевна стала узницей.
Верные Елизавете придворные окружали трех французов. Все они были чрезвычайно огорчены. Внезапно один из бояр приблизился к Флорису и, внимательно глядя на него, прошептал:
- Этот юный француз напоминает мне нашего великого царя. Сама судьба послала его нам.
Адриан вздрогнул.
"О! Матушка, матушка, - со страхом подумал он, - что же мне делать? Господи Боже мой, неужели король ошибся, послав нас сюда?"
Внезапно Адриану показалось, что они сунули голову в пасть волку. В самом деле, все повернулись к Флорису, и по рядам придворных пробежал шепот:
- Бутурлин прав, сам Господь подает нам знак.
- Молодой француз так же высок, как и наш царь.
- Он похож на него лицом.
- А глаза - точь-в-точь как у него!
- Он пожелал защитить нашу царевну!
- Позор нам! Доколе наши бояре будут подчиняться иноземцам?
- Мы потеряем право называться русскими.
Назревал дворцовый переворот. Пятьдесят солдат под предводительством того же Граубена заполнили прихожую. Оценив серьезность положения, Тротти счел, что посол не может официально вмешиваться в дела иностранной державы. Он сделал знак молодым людям, и те с сожалением последовали за ним; у каждого из них была своя причина для огорчения. Флорис был бледен, его зеленые глаза метали молнии:
- Мы бросаем царевну на произвол судьбы, - шептал он сквозь зубы.
Адриан думал: "Определенно, у этого капитана препротивная физиономия. Я бы предпочел тихонько раздавить его в укромном уголке, словно ядовитую гадюку".
Возле дворцовых дверей французов ожидала карета, поставленная на полозья, и эскорт. Спустившись по мраморной лестнице, они в не самом лучшем настроении отправились в посольство.
Шли дни; Флорис и Адриан изо дня в день отправлялись осведомиться о здоровье царевны; однако двери ее покоев по-прежнему были заперты. Маркиз с нетерпением ожидал визитов русских дворян и вскакивал, завидя очередные сани, проносящиеся по набережной, однако никто не осмеливался останавливаться перед воротами посольского дворца: все боялись попасть в опалу. Посольство напоминало чумной лазарет.
- Мы что, монахи? Это одиночество не только непристойно, но и крайне утомительно, - ворчал Тротти, меряя шагами пустые залы. - Черт побери, господа, долго еще это будет продолжаться? Клянусь предками, мне больше нравится бой с открытым забралом, нежели эта война нервов. Но что делать? Ничего, друзья мои, они хотят, чтобы нам опротивел Петербург, и мы сами уехали отсюда. Но они нас плохо знают! Мы не сдадимся, господа, нет, не сдадимся!
Но несмотря на кажущийся оптимизм, французы просто умирали от скуки. Однажды после полудня Флорис и Адриан отправились прогуляться по городу. Они ехали в санях по Гороховой улице и тоскливо взирали на сады и парки, окружавшие дворцы бояр. Ни одна дверь не открылась. Страх царил за стенами этих домов, чьи фасады были выкрашены то в красный - любимый цвет русского барокко, то в зеленый цвет, закругленные формы построек отчасти напоминали голландские строения; такие же, только из белого мрамора, были и в Версале.
- О! Адриан, что все-таки мы тут делаем? Мы никому не нужны, - воскликнул Флорис. - Я все чаще вспоминаю о нашем маленьком чертенке Батистине. Мне ужасно ее не хватает.
Словно молния пред взором Адриана промелькнули голубые глаза и соломенного цвета волосы их сестры. Да, он также сожалел, что этой проказницы не было рядом с ними, но несмотря ни на что, между старшим братом и этой маленькой девочкой никогда не существовало такой нежной, почти заговорщической привязанности, как та, которая связывала ее с Флорисом. Молодые люди улыбнулись, вспомнив первое из ее писем, где она заявляла, что достойные наставницы из пансиона просто беззубые сплетницы! Подобная манера изъясняться восхищала Флориса.
- Давай, братец, поедем на набережную Мойки.
Они проехали мимо беломраморного дворца, некогда подаренного царем их матери; теперь, хотя он и выглядел заброшенным, они не осмелились зайти в него. Печальные и подавленные, они по деревянному мосту пересекли канал и направились к Сенной площади, где Флорис надеялся увидеть дерзкую красавицу. Никого не встретив, они вернулись в посольство, где застали Тротти без парика: факт, самым убедительным образом свидетельствовавший о том, что маркиз пребывал в совершенно подавленном настроении. Разумеется, из дворца не приходило ни одного приглашения, хотя там беспрестанно давали балы.
- Мы столь же далеки от двора, как от Пекина, - клокотал от ярости Тротти.
Он также оплакивал бесполезные в их положении бутылки с великолепным вином, которые он тащил за собой через всю Европу: они без толку пылились в погребе, ибо трапезы трех французов, порученные заботам сотни посольских слуг, весьма походили на поминальные пиры. Однако если бы маркиз хоть раз спустился в погреб, он бы заметил, что многие из бутылок уже загадочным образом исчезли. Иногда Флорис взвивался:
- Но послушайте, Тротти, чего мы ждем, нам надо сражаться, возьмем штурмом Зимний дворец.
- Конечно, горячая голова, и ты один пойдешь на штурм. Нет, мальчик мой, для этого нужны солдаты, или золото, чтобы их купить. У нас же нет ни того, ни другого. В настоящее время мы должны ждать, быть готовыми ко всему и дать возможность забыть о себе. Нет сомнений, вскоре наверняка что-нибудь произойдет, и тогда мы быстро найдем путь к царевне, узнаем ее намерения, ее мысли и будем действовать ей на пользу.
Адриан так и подскочил:
- Тротти, помните, воевода говорил о каком-то лекаре царевны, господине… господине Лестоке…
- Ах, сын мой, приди же в мои объятия, один ты здесь еще не потерял головы. Меня истощила эта холодная война, твой же брат думает только о синяках и колотушках. Ты тысячу раз прав, нам действительно следует разузнать, где можно найти этого доктора, единственного, который в состоянии вылечить злокачественную лихорадку. Я мгновенно ложусь в постель. Впрочем, я действительно недалек от того, чтобы заболеть.
Адриан вздрогнул, приложил палец к губам, бесшумно приблизился к двери и резко распахнул ее: в темном коридоре никого не было.
- Я уверен, что в посольстве завелся шпион, - прошептал он, отвечая на вопрошающие взгляды Флориса и маркиза. Я уже заметил, что рылись в моих вещах. Кто-то из слуг посольства подкуплен регентшей или теми двумя проходимцами, которые вертят ею как хотят.
- Какой-нибудь помощник этого чудовища Граубена, - мрачно добавил Флорис.
Все трое тревожно переглянулись, чувствуя, как вокруг них медленно сжимаются огромные тиски, и они ничего не могут с ними сделать.
На следующий день двор прислал сухой и короткий ответ: господин Лесток не может покинуть изголовья царицы, однако послу пришлют одного из врачей регентши… И снова в посольстве Франции потянулись мрачные дни. Слуги, мгновенно разобравшись в обстановке, исполняли свои обязанности спустя рукава. Федор целыми днями точил свою саблю, время от времени разражаясь жуткими ругательствами. "Клянусь Украиной, Россия чертовски изменилась", - твердил он. Длинная коса Ли Кана понуро болталась, а сам китаец поддерживал казака, особенно когда тот от скуки принимался бросать свой кинжал в цель с расстояния тридцати шагов. Иногда приятели отправлялись выпить в какое-нибудь злачное заведение.
- У меня есть новости, голубчик барин, - заявил как-то раз Федор, вернувшись из кабачка слегка навеселе.
- Выкладывай, да побыстрее! - хором воскликнули молодые люди.
- Так вот, мы встретили бывшего казака, который теперь держит лавочку, и он уверял меня, что князь Ромодановский умер, так же как и твой крестный, барчук, гетман Саратов.
- И это ты называешь новостями, Федор, - печально произнес Адриан. Единственных людей, которые могли бы нам помочь, больше нет в живых.
- Ты прав, брат, - взволнованно поддержал его Флорис, - все это в прошлом, а прошлое давно умерло. Теперь нам следует надеяться только на самих себя.
Адриан вглядывался в лицо Флориса и уже в который раз сожалел, что вместе со своим младшим братом ввязался в эту авантюру.
Лишь двое в посольстве были вполне довольны создавшимся бездействием: Грегуар, от такой неподвижной жизни изрядно прибавивший в весе, и Жорж-Альбер, целыми днями с блаженным видом дремавший возле огня. Если бы обитатели посольского дворца были менее заняты своими мрачными мыслями, они бы заметили, что продолжительный сон Жоржа-Альбера имеет свою вполне вескую причину, ибо он всегда случался после того, как обезьянка с поблескивающими глазками выбиралась из погреба… По крайней мере никто не мог утверждать, что вино из личных запасов его величества короля Франции было потеряно для всех…
И вот, когда Флорис и Адриан возвращались после очередной унылой прогулки, случилось странное происшествие. Какой-то нищий стоял у ворот посольства и просил милостыню. Растроганный его жалким видом, Флорис остановил тройку и протянул десять копеек, но несчастный, не взяв денег, быстро сунул ему в руку записку, мгновенно растворившись в темноте набережной Фонтанки. Флорис хотел броситься за ним в погоню.
- Остановись, брат, - взволнованно воскликнул Адриан, это может оказаться ловушкой.
Флорис развернул записку и улыбнулся: неловкой рукой большими корявыми буквами в записке было написано по-русски: "Приходи в полночь, красивенький барин, на Поцелуев мост".
6
- Гм! Однако мы опаздываем, поспешим.
На каменной колокольне пробило час ночи. Два попа, только что покинувшие церковь Святого Исаака Далматинца, не обращая внимания на ледяной ветер, спешили вперед. Ускорив шаг, они обогнули Адмиралтейство, пересекли Мойку и свернули на Марсово поле, слабо освещенное масляными лампами, дрожащими на ветру. Иногда тот, кто был меньше ростом, беспокойно оборачивался, дабы убедиться, что его товарищ по-прежнему следует за ним, а может, чтобы посмотреть, не следят ли за ними. Если бы какой-нибудь запоздалый прохожий приблизился к ним, он с удивлением услышал бы, как тот, кто был повыше, энергично взывал:
- Но черт побери, куда же мы идем?
- Поспешим, сударь, клянусь вам, через минуту вы все узнаете.
Они вошли в Летний сад, от которого сейчас осталось одно название: он весь был похож на один большой снежный сугроб; впрочем, сегодня весь город был покрыт толстым слоем снега. Затем тот, что был меньше ростом, приподнял полы своей длинной рясы, порылся под ней и вытащил ключ, которым открыл маленькую низенькую дверцу. Он сделал знак своему высокому товарищу пригнуться: они вошли в узкий темный ход и ступили на узкую винтовую лестницу.
- Но скажите мне, - снова прошептал упрямец, - где мы?
- В новом крыле Зимнего дворца.
Тот, кому был дан этот ответ, казалось, удивился еще больше, и продолжал настаивать:
- Так значит, она живет здесь, и вы вместе с ней?
- Да-да, именно так, - раздраженно ответил низкорослый, но ради всего святого, сударь, молчите.
Длинный замолчал.
Если бы прежде чем входить, два самозваных попа внимательно осмотрелись вокруг, они наверняка задумались бы, стоит ли им это делать, ибо несколько подозрительных теней проскользнуло мимо и исчезло за деревьями: таинственные соглядатаи не упустили из виду ни единого движения.
Теперь длинный молча и послушно следовал за своим товарищем, который, похоже, прекрасно знал расположение темных коридоров и узеньких лестниц, то поднимавшихся, то бегущих вниз. После отрезка пути они, наконец, пришли в тупик. Затем длинному показалось, что его спутник вращает какой-то механизм, вделанный в стену; перед ними раскрылась дверь, и они проникли в помещение, где уже кто-то был. Длинный даже подпрыгнул от неожиданности, нечаянно коснувшись шелкового платья.
- Стойте на месте, и ни единого слова, ни одного движения. Ждите, - сказал низкорослый.
Он оставил высокого попа одного; тот же тотчас услышал, как дверь сначала открылась, потом закрылась, раздался характерный шум поворачивающегося в замке ключа. Оставшись один, высокий поп поспешил нарушить приказание своего проводника и на ощупь попытался определить свое местонахождение. К величайшему удивлению, его руки все время наталкивались на мягкие шелка, корсажи, платья, юбки и кринолины из ивовых прутьев. Наконец он понял: его заперли в гардеробной, и усмехнулся. Из-под двери выбивался луч света; приблизившись, поп насторожился и, забыв о скромности, начал прислушиваться. Двое, мужчина и женщина, перешептывались по-русски. До него долетали обрывки их беседы. Ему показалось, что мужчина давал советы своей собеседнице:
- Это очень опасно, мы не можем быть в нем уверены.
- Он быстро согласился пойти с вами?
- О! Он засыпал меня вопросами. Впрочем, это не удивительно: он меня узнал, ведь я был на приеме.
Вскоре голоса удалились, и через несколько минут, показавшихся ждущему невероятно долгими, такими, что он уже начал беспокоиться за свою участь, открылась дверь, и он узнал вежливый голос своего товарища:
- Идемте, сударь, вас ждут.
Без лишних слов высокий поп выбрался из своего укрытия и устремился в соседнюю комнату. Это был маленький очаровательный будуар с простым убранством, освещенный тремя свечами. Раздался заливистый веселый смех.
Дерзкая красавица с Сенной площади вызывающим взором изучала высокого попа.
- Вас трудно узнать в этом костюме, красавчик барин, - со смехом произнесла она.
Флорис сорвал бороду, скуфейку и накладные волосы, спадавшие до самого пояса; ему было смешно и одновременно досадно, что его поставили в столь неловкое положение. Теперь он мог лучше рассмотреть восхитительную молодую женщину, одетую в просторное домашнее платье цвета спелой соломы с мягкими складками. Хотя Флорис и узнал ее лицо, поразившее ее необычным сходством с Красавицей Розой, он не обнаружил ни просторечного выговора, ни задиристых манер той, кого он поцеловал на Сенной площади. Несмотря на веселость и простоту одеяния, во всем облике красавицы чувствовалось исполненное достоинства величие; она любезно указала Флорису на стул:
- Садитесь, сударь.
Флорис, путаясь в своей рясе, поспешил подчиниться, и тут же подскочил, услышав, как она продолжила на французском с едва заметным акцентом:
- Мой добрый Лесток, это была прекрасная идея - переодеть вас попами. Вы были так забавны! Надо и мне попробовать!
- О! Ваше высочество, - возмущенно запротестовал маленький человечек, - не можете же вы приклеить себе бороду, так вас узнают быстрее, чем в крестьянском платье.
При этих словах Флорис вскочил и застыл на месте. Он понял, кем были его таинственный провожатый и дерзкая красавица. Теперь он ни на секунду не сомневался, что перед ним - царевна Елизавета. Да, в его мечтах она была именно такой. Молодой человек совершенно не удивился их встрече. Разве не встретился он однажды на Новом мосту со своим королем? Флорис коснулся висевшего у него на шее талисмана, с которым он никогда не расставался, и улыбнулся, подумав о том, под какой странной и прекрасной звездой он родился: судьба наверняка еще подарит ему немало неожиданностей. Царевна смотрела на него и ласково улыбалась; от нее исходила какая-то чарующая сила. Флорис был околдован, он был готов отдать жизнь и продать душу ради этой принцессы. А принцесса, всегда ощущавшая себя прежде всего женщиной, с тоской думала: "Что за непонятное чувство неумолимо толкает меня к нему? Сначала я решила, что это любовь, но сейчас мне кажется, что оно гораздо сильнее и нежнее".
Флорис преклонил колено и прошептал:
- Простит ли мне ваше императорское высочество… Располагайте мной, мадам, приказывайте, моя шпага и моя честь принадлежат вам.
Царевна взволнованно глядела на него.
- Ваши слова, сударь, проникают мне в самое сердце. Я не привыкла к таким речам, меня окружают шпионы, все боятся приближаться ко мне, я могу верить только нескольким своим друзьям, в частности, моему доброму Лестоку, но… садитесь, прошу вас, вы вправе получить некоторые разъяснения.
Лесток приложил палец к губам и прошептал:
- Начинается смена караула.
В самом деле, в прихожей послышалось бряцанье шпор.
- Вы правы, - тихо согласилась царевна, - герр Граубен чрезвычайно пунктуален, он каждый раз проверяет все двери моих покоев, однако еще ни разу он не осмелился войти внутрь; у него полностью отсутствует воображение… к счастью для меня. Во всяком случае, он явно не знает об этом тайном ходе, который еще в детстве показал мне отец, возможно, с горечью предвидя, что однажды мне придется им воспользоваться! Следуйте за мной, шевалье, я покажу вам, как работает механизм потайной двери.
Лесток не удержался и с сомнением покачал головой.
Закрыв глаза, он дал понять царевне, что они ничего не знают об этом молодом человеке, и принцесса поступает слишком легкомысленно. Флорис перехватил его движение и улыбнулся:
- Я доверился вам, сударь, последовав за вами; теперь ваша очередь. Ее высочество совершенно справедливо доверяет мне, потому что я являюсь секретным посланцем короля, равно как мой брат и маркиз де Ла Шетарди: мы прибыли, чтобы помочь царевне.
- Вот видите, мой добрый друг, интуиция еще никогда меня не подводила, - воскликнула сияющая Елизавета. - Смешавшись с толпой и пытаясь найти способ приблизиться к вашему посольству, я решила пошутить, шевалье, и сыграла роль уличной красотки.
- О! Ваше высочество! - укоризненно воскликнул Лесток.