- А мой сын будет оставаться в Дахау, чтобы я вел себя смирно, - Хорти добавил с горькой усмешкой. - Это проявление большой заботы фюрера обо мне, не скрою, - сказал он с иронией. - А вы думаете, молодой человек, что жить с комфортом, пусть даже и под арестом, это всё, что меня сейчас волнует? - он пристально посмотрел в лицо Скорцени, тот даже смутился от его прямого взгляда. - Или так думает ваш недалекий выскочка - фюрер? - Хорти сказал это с явным презрением, Скорцени вздрогнул. - Я воспитывался в австрийской военно-морской школе при Габсбургах, молодой человек, там нас учили не привыкать к комфорту, а полностью от него отвыкать. И это с точки зрения вашего фюрера, и, возможно, вашей, у меня нет другого выхода, но он всегда есть, молодой человек, вы только что убедились в этом внизу, когда застрелился мой добрый друг генерал Лазар. Я мог бы последовать его примеру, но не хочу доставлять вашему фюреру такого удовольствия. И мне жаль мою жену, - он с нежностью взглянул на Магду. - Но если всё пойдет, как сейчас, ваш фюрер вскоре и сам убедится, что в случае поражения, другой выход, ствол пистолета во рту или у виска, куда более приемлемый способ разрешить ситуацию, чем капитуляция. Боюсь, большевики заставят его задуматься над таким выбором, и очень скоро, хотя я ему этого не желаю. А что касается народа, - Хорти взглянул в окно, на площадь, где между колесами немецких бронетранспортеров лежал разбитый соборный колокол и рядом с ним мертвый епископ Будаварский Андрош. - Бог всё видит. История Венгрии не кончится советским завоеванием. Когда-нибудь моя страна станет свободной, и тогда народ узнает, кто оболгал меня, кто привел к власти Салаши, кто обрек народ на страдания. А ещё он узнает, что я не подписал вашу бумагу. Так и передайте вашему фюреру, я не подписал вашу бумагу. И делайте, что хотите. Я готов к самому худшему.
- Вы отказываетесь? - Скорцени отпрянул от неожиданности.
- Да, я так сказал, - Хорти отвернулся от него. В этот момент за спиной Скорцени появился Науйокс, он стоял у двери, но теперь подошел ближе. В руках он держал пистолет, явно приготовленный к стрельбе. Он подошел тихо. Маренн видела, что Скорцени даже не замечает его маневра. Раух и все остальные молчали, не отдавая отчета, что происходит. Только Магда, сообразив в последний момент, или скорее почувствовав, с криком бросилась вперед. Но Маренн опередила ее. Она тоже поняла всё. И была ближе, чем супруга Хорти. Она бросилась к адмиралу и сильно толкнула его. Хорти пошатнулся, схватившись руками за край стола. Раздался выстрел. Пуля слегка задела плечо Маренн, пролетела в сантиметре от локтя адмирала и впилась в золоченую морду леопарда на поручне кресла. Тихо охнув, Маренн опустилась на колени, придерживая рукой рану, кровь багровым пятном расплывалась на серой ткани мундира.
- Мари! - Бросив ультиматум фюрера на стол, Скорцени подбежал к ней, подхватил её на руки. - Что с тобой, Мари? - она увидела его встревоженное, усталое лицо совсем рядом.
- Ваше высочество, - Хорти тоже поспешно подошел к ней, наклонился, он побледнел и был явно обеспокоен. - Зачем, ваше высочество, вы ещё так молоды, а я - старик.
- Всегда есть выбор, - сказала она. Зала Атиллы закачалась перед её глазами, в висках стучало. - Вы верой и правдой служили много лет моему прадеду, - продолжила через мгновение, справившись. - Вы заботились о стране, - голос плохо слушался, но она старалась удержать дрожь. - Нам тоже не осталось другого выхода, нам, императорской семье фон Габсбургов. Хотя бы в моем лице. Что мы можем сделать против танков, чтобы не уронить перед венграми честь фамилии? Только подставить себя под пули. Пусти меня, - она резко освободилась из рук Скорцени, боль усилилась, кровь пошла сильнее. - Пусти меня!
Он поставил её на пол, разжал руки.
- Благодарю вас, ваше высочество, - Магда опустилась на колени, целуя пальцы Маренн, лицо баронессы было залито слезами. - Вы спасли моему мужу жизнь. Если бы не вы, я уже была бы вдовой…
- Ну что вы, я сделала то, что могла, - Маренн заметно смутилась и отдернула руку, - то, что мне просто осталось сделать, чтобы сохранить честь моей семьи. Для той будущей истории, о которой говорил ваш супруг и которая наступит не скоро. Но она обязательно наступит. И тогда станет ясно, Габсбурги были здесь, и они не предали Венгрию, хотя и не смогли спасти, как венгры их просили.
Плечо сильно болело. Она чувствовала, как всё тело охватывает слабость. Придерживаясь рукой за стенку камина, она направилась к выходу. Её пропустили, немецкий мундир сыграл свою роль, да и многие из солдат Скорцени знали её лично. Толкнув украшенную бронзовым щитом дверь, Маренн прошла по коридору, вышла на улицу.
- Раух, немедленно верни её назад, - Скорцени точно очнулся от оцепенения. - Быстро. Она ранена.
- Я перевяжу, я окажу помощь, - Илона Дьюлаи побежала вслед за адъютантом оберштурмбаннфюрера.
- Приказа стрелять не было! - только теперь Скорцени вспомнил о Науйоксе и резко повернулся к нему. - Я же сказал, ничего не делать без моего приказа!
- Я ничего не слышал, виноват, - тот только пожал плечами, но было ясно, что он стрелял намеренно.
- Ты мог убить Маренн!
- Надеюсь, ты не думаешь, что я стрелял в неё, - Алик криво усмехнулся. - Это случайность. За Маренн мне бригадефюрера не дадут и прошлые грешки не спишут, за Маренн мне рейхсфюрер напротив, не то, что в рядовые разжалует, он меня в порошок сотрет. Так что никакой выгоды.
- Я надеюсь, Алик, - Скорцени притянул его к себе, взяв за воротник. - Имей в виду, если я хотя бы намеком когда-нибудь узнаю…
- Что я целился в Маренн? Не узнаешь, - спокойно ответил тот. - Я всего лишь хотел доделать то, с чем ты медлил, Отто. Ты медлил, Отто, - он со значением приподнял бровь.
- Приказ был отменен, я повторяю, - отрезал Скорцени.
- Мы могли и не знать этого, - всё так же невозмутимо заметил Науйокс. - Фюрер был бы только рад. И Вейзенмайер нас поддержал бы.
- Это грязные игры, без меня, - Скорцени оттолкнул Науйокса и подошел к Хорти, взял бумагу со стола, протянул ему.
- Подписывайте, адмирал, - сказал с явным раздражением. - Вам недостаточно? - кивком головы он показал на окно. Маренн сидела на каменной скамье, украшенной грифонами недалеко от мёртвого епископа, вокруг неё хлопотали Илона и Раух, подошли ещё несколько солдат, видимо, узнать, что случилось. - Вы должны понимать, что германский рейх - это единственный щит Европы от надвигающейся угрозы с Востока, от Сталина и истинных гуннов, за которых вы почему-то приняли нас. В том числе и для Венгрии.
- Щит Европы? От гуннов? - Хорти пожал плечами. - Германия - возможно. Но только не германский фюрер, с его расовыми предрассудками и сотнями тысячам невинных людей, которых он готов сжигать в печах и убивать в газовых камерах ради своей навязчивой расовой идеи. Нет. Я не подпишу, - Хорти отрицательно покачал головой. - Теперь, когда на этот лист пролилась кровь Габсбургов, - действительно три маленьких бурых капельки расплылись на бумаге и засохли, - я не поставлю своей подписи. Не такой ценой. Я вам сказал, делайте со мной, что хотите. Вот ваш товарищ, - он показал на Науйокса, - предложил разумный выход. Адмирал Хорти расстрелян при попытке к бегству. Отличный итог. Награды, слава. Мы в полной вашей власти, молодой человек, вы вправе распоряжаться нашей жизнью. Но не нашей честью, - заключил он ледяным тоном и выпрямился. - Вы не можете заставить флигель-адъютанта его императорского величества государя Франца Иосифа предать своего сюзерена и его народ. Заставить его поступиться честью. А смерть, - он презрительно пожал плечами. - Смерть за Австрию, за Венгрию, меня готовили к ней с юности. Я свыкся давно с её неизбежностью. Мы уже пожили, правда, Магда, - он взглянул на жену, она лишь прижала кружевной платок к губам и молчала, неотрывно глядя на супруга полными слез глазами. - Мы последуем за епископом Андрошем. Как и ему, как и её высочеству принцессе Марии-Элизабет, ваш фюрер не оставил нам выбора.
- Нет, почему же, - Скорцени опустил ультиматум. - Вы сами только что сказали, что выбор есть, да и выход, которого никто не предполагает, всегда найдется. Вы предпочитаете поступить так - ваше право, ваше высокопревосходительство. Заставить вас поступить иначе можно, - он взглянул на жену Хорти, она вытерла платком слезы и перевела взгляд на Скорцени, в нем явно читался страх, - способы найдутся. Ваши внуки находятся в посольстве Ватикана, нам это известно…
- Они под моей охраной, - прервал его Ральф фон Фелькерзам, - у меня приказ защищать их вплоть до прямого вступления в столкновение.
- Я знаю, Ральф. А у меня нет такого приказа, - ответил Скорцени сдержанно, но скулы на лице напряглись, шрамы стали заметнее. - У меня нет приказа стрелять по своим, - повторил он веско. - Поэтому я доложу бригадефюреру Вейзенмайеру, что вы отказались подписать отречение от власти. А я исчерпал все средства воздействия на вас, разрешенные мне на данный момент. Пусть дальше бригадефюрер решает и действует сам. В конце концов это ничего не меняет. Салаши уже объявил по радио о своем приходе к власти и объявил, что он ваш преемник. Попытки мятежа в армии подавлены, ситуация полностью под нашим контролем. Политическая ситуация в Венгрии изменилась бесповоротно. Подпишите вы бумагу или нет - роли не играет. Над Венгрией установлен германский протекторат, наши вооруженные силы полностью держат страну под контролем, власть принадлежит нашему ставленнику Салаши и рейхсуполномоченному бригадефюреру Вейзенмайеру.
- То есть Венгрия полностью оккупирована рейхом, - Хорти грустно кивнул головой. - Она захвачена и подавлена, так как не захотела покориться.
- Это неуместная лирика, адмирал, - прервал его Скорцени. - Обо всех этих нюансах вы будете думать на досуге в замке Хиршберг, там у вас будет предостаточно времени. Меня не интересует будущее, пока. Меня интересует только то, что происходит сейчас.
- Будущее рождается из настоящего, - многозначительно заметил Хорти. - Каково настоящее, таково будет и будущее, это неразрывная связь.
- У нас нет времени на философские диспуты. Цилле, бригадефюрер прислал машины? - Скорцени повернулся к своему помощнику.
- Так точно, оберштурмбаннфюрер, - доложил тот. - Стоят у Венских ворот.
- Распорядитесь, чтобы подъехали к замку, - приказал Скорцени.
- Слушаюсь.
- Собирайтесь, ваше высокопревосходительство, - Скорцени снова обратился к Хорти. - Вас с семьей отвезут на вокзал, а оттуда на специальном поезде мы доставим вас в Баварию, где передадим охране замка Хиршберг. Путешествие будет недолгим. Займет всего лишь несколько часов. Есть приказ пропускать поезд беспрепятственно. Так что вы не очень утомитесь. Ральф, - он повернулся к адъютанту Шелленберга. - Надеюсь, мы всё ещё можем доверять друг другу. Ты же не допустишь, чтобы семейство Хорти отправилось в Баварию без внуков? Их нужно доставить к поезду из посольства Ватикана. Прикажи своим людям.
- Я выполняю приказы рейхсфюрера, а не Кальтенбруннера или Вейзенмайера, и не твои, как ты понимаешь, - строго ответил Ральф. - У меня прямая связь. Я запрошу Берлин. Если мне подтвердят, детей привезут быстро.
- Сколько тебе понадобится времени? - Скорцени нахмурился, разговор с Фелькерзамом не понравился ему, он свидетельствовал о явном расколе внутри элиты СС. Этого никак нельзя было допустить, учитывая, насколько большевики уже приблизились к границам рейха и насколько ещё они приблизятся, вступив в Венгрию.
- Хорошо, мы подождем, - ему ничего не оставалось, как согласиться.
- Ты собираешься отправить адмирала в Хиршберг, вот так, без подписи? - Науйокс показал на ультиматум фюрера, лежащий на рабочем столе Хорти. - Вейзенмайер будет недоволен. Он доложит Кальтенбруннеру, а тот побежит к фюреру.
- Мне плевать на Вейзенмайера, - Скорцени поморщился. - Да и на Кальтенбруннера тоже. Они получили то, что хотели. Салаши у власти, от лица Венгрии он подтвердил, что останется союзником рейха и что будет биться за его интересы до последней капли крови. Что им ещё надо? Всё случилось так, как они планировали. А то, что у Салаши нет никаких полномочий, кого это сейчас волнует? И что это меняет? В конце концов, если Кальтенбруннер побоится доложить фюреру о том, что ультиматум не был подписан, ты нарисуешь ему подпись адмирала в своей лаборатории. Тебе же не впервой.
- Это верно, - Науйокс вздохнул. - В самом деле, нам-то какая разница.
- Я хочу, чтобы граф Эстерхази и секретарь Амбрози поехали со мной, - неожиданно потребовал адмирал. - Оставаться в Венгрии в сложившихся обстоятельствах для них опасно.
- Вы ещё считаете возможным диктовать мне условия? - Скорцени вскинул бровь. - Это любопытно, - но тут же согласился. - Хорошо. Насчет названных вами лиц у меня нет никаких распоряжений, забирайте их с собой, с семьями, я ничего не имею против. Собирайтесь, собирайтесь. Вам больше ничего не угрожает. Всё кончилось. Вы сейчас спокойно отправитесь на вокзал, а затем в Хиршберг. Я уверен, рейхсфюрер даст добро, и Ральф привезет на вокзал детей, - кивнув Хорти и его супруге, Скорцени подошел к окну.
Маренн всё также сидела на скамье, мундир был расстегнут, под разорванным, окровавленным рукавом белела повязка, которую наложила Илона, на плечи Маренн Раух набросил свою штурм-куртку. Она наклонилась вперед и осматривала тело убитого епископа, которого Раух перевернул, видимо, по её просьбе. Ветер шевелил её длинные темные волосы, выбившиеся из пышного узла на затылке.
- Посмотри здесь, - приказал Скорцени Науйоксу, - и чтобы без фокусов, - предупредил он.
Затем быстро вышел из залы и спустился по старинной каменной лестнице на площадь.
* * *
- Он умер сразу, от сильного удара о землю. Бог послал ему легкую смерть. Чтобы не мучился, как мы.
Накрыв тело епископа пятнистым куском камуфляжного брезента, который принесли немецкие солдаты, графиня Дьюлаи поднялась. Губы её дрожали, она с трудом сдерживала слезы.
- Да, так и есть, - согласилась Маренн. - Жаль, - она вздохнула. - Его доброе слово и верное служение могли бы поддержать его паству во время испытаний, которые им предстоят, дать им утешение и надежду.
- Есть ли она, надежда? - Илона села рядом с ней на скамью, безвольно уронив руки на колени. - Мне кажется, Бог забыл о нас. Что нас ждет?
- Надежда всегда есть, - ответила Маренн. - Пока есть вера в добро, готовность биться за него, значит, есть и надежда, маленький белый цветок среди моря зла. Ведь ваш свекор не захотел сегодня подписать ультиматум. Это действительно ничего не решает сейчас. Но будет много значить в будущем. Для Венгрии, для вашей семьи. А оно обязательно наступит, это будущее - время, движение истории нельзя остановить. И мы увидим, как всё изменится. Надо только пережить испытания, которые нам выпали сейчас. Пережить достойно. Ваш свекор подал пример. Нам остается только ему последовать.
- Если бы не вы, он был бы мертв, - тихо заметила Илона. - Когда он говорил с оберштурмбаннфюрером Скорцени, я вдруг почувствовала, как он был одинок все последние дни, - призналась она. - Один против такой мощи, всей мощи рейха.
- На стороне добра никогда не будешь одинок, надо только проявить стойкость, - ответила Маренн уверенно. - Если бы этого не сделала я, это сделал кто-то другой, вот Фриц, например, - она указала взглядом на Рауха. - Мне показалось, он был готов поступить также. Правда? - спросила она адъютанта Скорцени, тот кивнул. - Или барон Ральф фон Фелькерзам. И неважно, кто в каком мундире. Здесь уже не о том речь. В таких ситуациях человек проявляет себя, кто он есть, забыв о мундирах, бумагах, обо всех формальностях.
По брусчатке процокали коготки. Айстофель просунул голову под рукой Маренн и лизнул её пальцы.
- Здравствуй, дружок, - она улыбнулась и поцеловала собаку в нос. - Ты тоже здесь. Тебя тоже взяли на операцию? Зачем? Гонять белок в Буде?
Она подняла голову. Скорцени направлялся к ним от подъезда замка.
- Фриц, проводи, пожалуйста, графиню обратно в покои, - попросила Маренн Рауха. - Я вижу, пришли машины. Вам надо собираться в путь. Не волнуйтесь, - она ласково прикоснулась к руке Илоны, успокаивая ее. - Все самое страшное позади. Мы избежали худшего для вашей семьи, того, что приказал вначале фюрер, убить адмирала на месте. Теперь ситуация изменится, рейхсфюрер постепенно возьмет её под свой контроль. Там в Хиршберге, я уверена, вы даже не заметите, что находитесь под арестом.
- Но что будет с Венгрией? - Илона горько вздохнула. - Нет, свекор не будет спокоен, никто из нас не будет спокоен, зная, что происходит здесь. Это просто невозможно.
- Раух, отправляйтесь в замок и проводите фрау Дьюлаи.
Скорцени подошел к ним. На мгновение он остановился перед телом епископа.
- Распорядитесь, чтобы похоронили по всем правилам, - добавил, помолчав.
- Слушаюсь.
- Как ты, Мари? - сделав ещё шаг вперед, Скорцени наклонился к Маренн, с нежностью убрал выбившиеся волосы с лица. - Он сильно задел тебя?
- Нет, просто царапина, - ответила она, быстро взглянув на него, и тут же отвернулась. - Заживет быстро. Уже совсем не больно. Хотя крови сначала было много.
- Пойдемте, графиня, - Раух помог Илоне встать, - я распоряжусь насчет отца Андроша. Всё сделают, как положено по его чину, не сомневайтесь.
Поддерживая под руку, он повел графиню в замок. Айстофель уселся на скамью рядом с Маренн, помахивая хвостом. Он был единственным существом в Буде, да и во всём городе, наверное, который в это утро испытывал радость. Потом, сорвавшись с места, он с лаем помчался за вороной.
- Алик не хотел этого, он целился в адмирала, - сказал Скорцени, дождавшись, пока Раух и Илона уйдут.
- Я так и поняла, - ответила она, кивнув. - Вальтер предупреждал, что он попытается это сделать, чтобы реабилитироваться перед рейхсфюрером за то, что не выполнил его приказ в сорок втором, оставил в живых своего агента, которого сейчас использовал в Сегеде. Ему надо было вызвать восторг Гитлера, чтобы рейхсфюрер не посмел даже попытаться узнать, а откуда взялся тот агент, который нигде не числится.
- Но ты помешала ему, - закончил за неё Скорцени.
- Я не могла поступить иначе. Как? Я не могла допустить, чтобы старого человека, адмирала, флигель-адъютанта моего прадеда, императора Австро-Венгрии, застрелили в покоях этого самого императора, в замке, где Габсбурги правили триста лет и вершили праведный суд, надо отметить. Хорти подписал документ об отречении? - спросила она, повернувшись и внимательно глядя ему в лицо, ждала ответа, зеленоватые, поблекшие от усталости глаза под темными, красиво очерченными бровями, такие знакомые, родные черты лица, любимые, любимые бесконечно.
- Нет, не подписал, - не удержавшись, он наклонился и провел пальцами по её щеке, она словно не заметила, но и не отвела взгляда. - Он уезжает в Хиршберг так, ничего не подписав.
- Ты это разрешил ему?
Он промолчал, только сел рядом, а Маренн, не дожидаясь ответа, продолжила: