- Теперь я вижу, что не должна торопить тебя! - воскликнула она. - Считай, что мы договорились, дорогая. До весны мы позволим себе небольшие развлечения - обеды, встречи в узком кругу друзей. Ты хорошо проведешь время, я тебе обещаю. Очень скоро ты позабудешь об этом ужасном времени в доме сэра Аласдэра Маклахлана. И если тебе, моя дорогая, случится встретить его в городе, ты должна будешь отвернуться и не показывать, что знаешь его.
- Но почему? Я не могу так поступать, - запротестовала Эсме. - Он отец Сорчи.
Леди Таттон снова поджала губы.
- Но он, моя дорогая девочка, не тот джентльмен, с которым может водить знакомство незамужняя женщина.
Эсме сопротивлялась.
- Я не могу лишиться возможности видеть Сорчу, - настаивала она. - Ни за что. Тетя, это слишком жестоко.
Леди Таттон задумалась, но только на мгновение.
- Очень хорошо, - сказала она. - У ребенка есть няня, ведь так? Скорее всего она сможет приводить ребенка по утрам. Сэр Аласдэр, насколько я могу судить, не встает - возможно, еще и не возвращается домой - до полудня, так что не заметит ее отсутствия. Позволь мне, Эсме, позаботиться о некоторых вещах. Я ни в коем случае не хочу, чтобы ты или Сорча чувствовали себя несчастными.
И радостный, и горький разговор закончился тем, что леди Таттон захотела увидеть Сорчу, которую она назвала очаровательным ребенком. Поворковав и поохав над раной на голове девочки, уверив, что она была бы рада принять ребенка как своего собственного, леди Таттон наконец поднялась и поцеловала своих племянниц в щечки. Ей не хотелось уходить без Эсме, но в конце концов она согласилась с доводами Эсме и обещала вернуться за ней в конце дня.
Лидия проводила ее до дверей. Эсме села и заплакала.
Не подозревая, что его утренние привычки были осуждены не кем иным, как одним из столпов высшего света, леди Таттон, сэр Аласдэр Маклахлан проворно поднялся по ступенькам через какие-то три часа после того, как спустился по ним, ощущая в себе гораздо больше любви к окружающему миру, чем обычно. Его хорошее настроение было вызвано двумя совершенно несходными обстоятельствами. Он только что узнал от Хоза, своего второго лакея, что Сорча потребовала завтрак.
Что касается второго, то в кармане сюртука у него лежали две маленькие коробочки от ювелира, на приобретение которых он потратил утро, и если эти покупки облегчили его кошелек на несколько тысяч фунтов, так тому и быть. Этим утром цена не казалась ему слишком высокой.
У дверей его встретил Уэллингз.
- Я слышал, у нас наверху хорошие новости, - бодро сказал Аласдэр, передавая тому шляпу и трость.
Но у Уэллингза был такой вид, как будто в доме кто-то умер.
- Что такое? - встревожился Аласдэр. - Боже мой, что-нибудь с ребенком? Что случилось?
- Похоже, нас ждут неприятности, сэр, - мрачно отвечал дворецкий. - К нам явилась леди…
- Вы! - воскликнул пронзительный голос снизу лестницы. - Сэр Аласдэр Маклахлан?
Аласдэр быстро обернулся и увидел Лидию, сопровождающую хорошо одетую леди.
- Боже мой! - снова повторил он. - Леди Таттон? Мадам, вы ли это?
Ее светлость надвинулась на него, как семидесяти четырех пушечный корабль.
- Вы еще спрашиваете' - воскликнула леди. - А теперь, раз вы спросили меня, я хочу, чтобы вы уделили мне несколько минут.
Уже зная, что женщины, нарушающие неприкосновенность его жилища с просьбой уделить им немного времени, редко приносят добрые вести, Аласдэр насторожился.
- Вы в лучшем положении, чем я, мадам, - сказал он. - Особенно если учесть, что вы уже в моем доме.
Леди Таттон, высоко вскинув голову, прошествовала в гостиную, как если бы это была ее собственная гостиная. Аласдэр взглянул на Уэллингза - у того был вид, словно он проглотил лимон. Что, черт возьми, здесь происходит? Аласдэр передал свои покупки дворецкому, приказав запереть их в письменном столе.
- Так чем я могу быть полезен вам, мадам? - спросил он леди Таттон, входя в гостиную и снимая перчатки. - Я так полагаю, что вас привела сюда крайняя необходимость, поскольку мы едва знаем друг друга.
- Я не знаю вас, сэр, - неприязненно заявила она. - Но по вашей милости мы оказались в весьма затруднительном положении, и я здесь, чтобы все уладить.
Аласдэр застыл на месте.
- Прошу прощения?
- Мои племянницы! - выпалила она. - Те самые, которых вы держите здесь в заложницах!
Пол заходил под его ногами. Племянницы леди Таттон? Боже правый! Однако он сохранил присутствие духа настолько, чтобы презрительно бросить перчатки на пол.
- Я не знал, мадам, что держу кого бы то ни было в заложниках.
- Вы, сэр, нанесли невосполнимый ущерб репутации Эсме, - сказала леди Таттон. - Не смейте так высокомерно держаться со мной.
Теперь он испугался, и ему понадобилось все искусство игрока, чтобы скрыть это.
- Так вы тетя, я правильно понял? - спросил он небрежно. - Возвратились из дальних стран?
Она посмотрела на него так, как будто он сошел с ума.
- Конечно, я тетя! И не говорите, что вы этого не знали!
Он кисло улыбнулся.
- Я не знал. Но это мало что меняет. Сорча моя дочь.
- Что очень печально! - заметила ее светлость. - Плохо уже то, что она считается дочерью этого ужасного Ачанолта, а о вас, сэр, вообще говорить не приходится.
Аласдэр быстро терял терпение. Это было совсем не похоже на предвкушаемое им радостное возвращение домой, и ему не понравилось приведенное леди Таттон сравнение.
- Надеюсь, мадам, я не пал так низко, как человек, который может выбросить детей на улицу умирать с голоду! - резко сказал он. - Вы здесь с какой-то целью? Если так, изложите ее и оставьте меня. Я соболезную вашему горю в связи со смертью сестры, но отец ребенка - не ваша забота.
- Однако благополучие Эсме меня заботит, - возразила она. - А вы, сэр, едва не погубили ее репутацию.
- Боже мой, чего вы хотите от меня? - проскрежетал он. - Я не просил ее являться сюда!
- Да, но вы убедили ее остаться! - отвечала леди Таттон. - Вы знали, что она наивная, вы знали, что она в отчаянном положении, и вы воспользовались этим, ни на йоту не задумавшись о том, какой ущерб это нанесет ее доброму имени.
Теперь ее обвинения падали все ближе к цели.
- А Эсме… - Его голос дрогнул. - Что сказала вам Эсме? Леди Таттон посмотрела на него с подозрением.
- Она сказала, что сама во всем виновата. Что вашей вины здесь нет. Но я ни на секунду не поверила ей. Она очень неопытна, совершенно не знает жизни, и вам это известно.
Аласдэр отвел глаза и уставился в глубину комнаты. Время, казалось, остановилось, только тиканье напольных часов опровергало это.
- Тогда я женюсь на ней, - наконец проговорил он. - И больше не придется говорить о погубленной репутации.
Леди Таттон задохнулась от негодования.
- Ради всего святого! Нет, нет и нет!
Он снова посмотрел на нее и заставил себя говорить спокойно и твердо.
- Это сделало бы меня самым счастливым человеком на земле, - произнес он. Он не хотел такой судьбы для Эсме, но раз уж так вышло, перечисление леди Таттон всех его грехов облегчило ему задачу - он сделал то, что, как уже знал в глубине души, он должен был сделать. Но леди Таттон оставалась непреклонной.
- Ни в коем случае! - возмутилась она. - Если только вы не сообщите причину, по которой она не сможет сделать хорошую партию.
Аласдэр перевел дыхание.
- Эсме сделает честь любому мужчине, - сказал он. - И хотя я знаю, что не заслуживаю ее, я мужчина, которого обвиняют в том, что он бросил тень на ее доброе имя.
Глаза леди Таттон стали жестче.
- Вы только сделаете ее несчастной, - заявила она. - Вы погубили ее мать. Зачем заставлять Эсме выходить замуж за игрока и соблазнителя женщин? За человека, семейство которого всего лишь два поколения назад перестало быть арендаторами? Моя сестра, возможно, была немного экзальтированной, но наш род уходит корнями во времена Вильгельма Завоевателя. И если в вас осталось хоть что-то от джентльмена, отойдите в сторону, придержите свой язык и дайте кому-нибудь достойному взять ее в жены!
Последовало долгое молчание. Аласдэр подошел к окну и смотрел на улицу. Его снова переполнял доводящий до дрожи гнев и бессильное чувство, что нечто драгоценное ускользает из его рук.
Но Эсме не грозило попасть под колеса кареты. Она не умирала от потери крови. У нее появились другие возможности. Шанс стать тем, кем она должна была быть по крови и рождению. А он… ладно, в сущности, он был как раз таким, каким его обрисовала леди Таттон. И без всяких оправданий.
Он не был отвергнут отцом в раннем возрасте, как его друг Девеллин. Он не страдал от невосполнимой утраты первой любви, как Меррик. У него не было темной байронической тайны, как у Куина. Он был просто обаятельным прожигателем жизни. Потому что он так захотел. И теперь, когда он приблизился - ну, не к осени, но к позднему лету своей жизни, - у него нет прав сетовать на это и погубить молодость, красоту и невинность просто потому, что он почувствовал что-то вроде трогательной нежности подростка к девушке, которой он не заслуживал. Это пройдет, и довольно скоро.
- Вы полагаете, мадам, что вы сможете удачно выдать ее замуж? - спросил он глухим голосом.
- Я уверена в этом, - сказала она. - Ваши слуги много болтают?
- Совсем нет, - уверенно сказал он. - Более того, они относились к мисс Гамильтон чрезвычайно уважительно.
- Тогда я смогу выдать ее замуж к Рождеству, - объявила леди Таттон.
Однако он заметил в ней некоторое колебание. Он понял, что это не сулит ему ничего хорошего. - И?.. Леди Таттон вздохнула.
- Конечно, Эсме не хочется расставаться с сестренкой. Поэтому мне кажется, было бы лучше, если бы вы просто позволили…
Он повернулся к ней, его лицо было маской гнева.
- Нет! - выкрикнул он. - Об этом не может быть и речи! Как вы смеете просить меня об этом!
- Признаюсь, ситуация неловкая, - сказала она. - Но девочка моя племянница, и…
- Она моя дочь! - отрезал он. - Моя! И я в состоянии, мадам, вырастить девочку и окружить ее всяческой роскошью. Если Эсме хочет уйти от меня, берите ее и идите ко всем чертям! Я не могу удерживать ее. Но мой ребенок? Нет. Никогда.
Леди Таттон немного поежилась.
- Хорошо, но дело в том, что Эсме просила меня подождать до полудня, - призналась она. - Мне кажется, сэр Аласдэр, она хотела поговорить с вами.
- В этом нет необходимости, - процедил он сквозь зубы. - На самом деле я не хотел бы этого.
- Я сказала ей то же самое, но вы же знаете, какова она, - сказала ее светлость. - К сожалению, я не знаю, что она задумала. Может быть, какую-нибудь глупость. Поэтому если она скажет что-нибудь неподобающее, я умоляю вас помнить о вашем обещании. Я умоляю вас отбросить эгоизм и хотя бы один раз поступиться своими интересами в интересах другого человека. Брак не должен принести ей разочарование.
Внутри Аласдэра все клокотало от гнева.
- Другими словами, вы хотите найти для нее мужа благоразумного и респектабельного? - проскрежетал он. - Кого-нибудь, кто поможет ей занять достойное положение в обществе? А затронет ли ваш хвалебный муж ее чувства, оценит ли он ее ум, будет ли уважать ее независимый характер - все это будет иметь второстепенное значение? Такой брак, по-вашему, не принесет ей разочарования?
- Хорошо, оставим это, - сказала ее светлость. - Кажется, я задела вас за живое.
Он снова отвернулся к окну, на этот раз его руки вцепились в подоконник.
- Леди Таттон, боюсь, вы испытываете мое небезграничное терпение, - сказал он. - Вы одержали по крайней мере половину пирровой победы. Вы можете забрать одну из ваших племянниц и выдать ее замуж за первого встречного "достойного" мужчину. Теперь же будьте добры, убирайтесь из моего дома!
Он услышал только, как захлопнулась дверь.
Незадолго перед этим Лидия вернулась в классную комнату снова возбужденная, с широко раскрытыми глазами, и предупредила Эсме, что леди Таттон набросилась на сэра Аласдэра, как только он вошел в дом. Но в это время Сорча закапризничала, как и предсказывал доктор Рид, и Эсме принялась успокаивать ее, расхаживая взад и вперед по комнате и похлопывая малышку по спине, пока та не заснула.
Удрученная предстоящими переменами, которые теперь представлялись неизбежными, и очень обеспокоенная тем, что ее тетя могла несправедливо выбранить Аласдэра, Эсме продолжала расхаживать по комнате уже после того, как Сорча была уложена в кроватку, а карета леди Таттон исчезла из виду. С тяжестью на сердце она ходила и ждала. Ждала, что придет Аласдэр, и гадала, что он ей скажет.
Было бы лучше всего, если бы он ничего не сказал. Разве она уже не смирилась с разумностью, нет, с необходимостью покинуть этот дом еще до появления тети? Она не могла оставаться здесь и стать фактически содержанкой. Однако в ее воображении Аласдэр врывался в классную комнату, бросался к ее ногам, умолял не уходить. В моменты, когда она могла рассуждать разумнее, она представляла, что он приводит свои доводы, как прошлой ночью, и вкрадчивыми речами выманивает у нее обещание остаться.
Но ничего не происходило, и к ленчу - еду она отослала прежде, чем с нее сняли крышку, - она поняла, что он не придет. Это была тягостная мысль, но не могла же она уйти, не поговорив с ним последний раз.
Эсме нашла его в кабинете. Дверь была закрыта, но она знала, что он там. Как будто она могла ощутить в коридоре его запах, такой знакомый и успокоительный. Она набрала в грудь воздуха и негромко постучала. В ответ раздалось краткое "Войдите!".
Эсме заглянула в комнату:
- Надеюсь, я не помешала?
- Это вы, моя дорогая? - Аласдэр поднял голову от стола и поспешно задвинул ящик, но она успела заметить две коробочки зеленого бархата.
Она вошла в кабинет и внезапно почувствовала неловкость.
- Я так поняла, что утром вы имели встречу с моей тетей. Он, конечно, встал со стула.
- О чем вы? - спросил он рассеянно. - Ах да! Леди Таттон. Очень достойная леди.
- Да, конечно, - согласилась Эсме. - Но немножко излишне непоколебимая.
Маклахлан улыбнулся.
- По моему опыту, все достойные леди таковы. Эсме хотелось улыбнуться в ответ, но не получилось.
- Вы, конечно, знаете, почему она приехала? Маклахлан подошел к окну и остановился там - одна рука на затылке, вторая на талии. Она уже знала - это признак того, что он сердит или в затруднении. Но когда он повернулся к ней и прошествовал обратно, по его виду нельзя было предположить ни того, ни другого.
- Вот, Эсме, - сказал он, - я узнал, что вы покидаете нас.
- Разве? - сказала она с вызовом. - Мне казалось, что мы должны… вначале обсудить это.
- Эсме! - Он посмотрел на нее с упрекающей снисходительностью. - Нечего обсуждать. Вы должны покинуть мой дом.
Мир вдруг потерял свою устойчивость для Эсме, как будто пол уходил у нее из-под ног совершенно необъяснимым образом.
- Я должна уйти? - откликнулась она. - Вы умоляли меня остаться, а теперь так легко отсылаете укладывать вещи?
Он взял со стола перочинный ножик и начал играть с ним не вполне безопасным образом.
- Это только означает, что появилась непредвиденная возможность, - сказал он, медленно поворачивая лезвие к свету. - Ваша тетя занимает хорошее положение. Она обеспечит вам вход в тот мир, о котором большинство людей могут только мечтать.
- Я никогда не мечтала об этом.
- Лгунья! - произнес он с улыбкой. - Какая девочка не мечтает об этом?
- Я не девочка, - сказала она в запальчивости. - Если я и была ею, то только до смерти матери.
- Конечно, - охотно согласился он - слишком охотно, чтобы это понравилось Эсме. - Вы прелестная молодая женщина, грациозная, красивая, у которой все впереди.
- Аласдэр, вы не понимаете, - сказала она. - Тетя хочет… она хочет выдать меня замуж.
- В самом деле? - Он долго молчал. - Осмелюсь сказать, вам и следует выйти замуж.
Эсме не понимала, что происходит.
- Но… Но как же прошлая ночь?
- Прошлая ночь? - холодно спросил он. - Вы знаете, я был пьян. Это мое обычное состояние.
Она широко раскрыла глаза.
- Вы хотите сказать… вы хотите сказать, что ничего не помните?
- Не… совсем, - сказал он. - Нет. Эсме воздела руки.
- И кто теперь лгун? - вскричала она. - Вы выпили совсем немного! Хороший шотландец зимним утром вдвое больше наливает в свою кашу!
Он отложил ножик и взял ее руки в свои. Казалось, кровь застыла в ее пальчиках. Они были холодными, как и его голос.
- Эсме, - сказал он, - нам не следует даже говорить о прошлой ночи. Мы должны делать вид, что ничего не произошло, для вашей же пользы. Мы находились в таком состоянии, говорили и делали такие вещи, которые, уверен, никогда бы не сделали при других обстоятельствах.
Она посмотрела на него обличающе.
- Я не сделала ничего такого, чего бы я не хотела сделать! - отвечала она. - Мы любили друг друга, вы и я. Может быть, не так, как это обычно бывает. Но вы не можете говорить мне, что ничего не было.
- Эсме, ничего не было, - мягко сказал он. - Вы молоды. Вы не понимаете мужчин или того, как они…
- О да! - возмутилась она, вырывая из его ладоней свои руки. - Глупая девочка, да? Хорошо, так слушайте же, Маклахлан, и слушайте хорошо. Я устала выслушивать от всех, как я молода и глупа. Это не так, и мы оба знаем это. И я понимаю: вы пытаетесь заставить меня уйти.
Его глаза стали жесткими.
- Нет, я просто принимаю то, чего вы, очевидно, не можете, - сказал он, четко выговаривая слова. - Мы выпали из реальности, Эсме. Мы недопустимо сблизились, и это моя вина. Был приятный флирт, ничего больше. Мне не следовало разрешать вам оставаться здесь. И если вы останетесь, что, как вы думаете, произойдет между нами? Вряд ли мне нужно говорить вам, моя дорогая, что я не принадлежу к тем, за кого выходят замуж.
Она начала было с возмущением говорить что-то, но он оборвал ее:
- А если я не из тех, за кого выходят замуж, значит, вам нужно найти кого-то другого, - закончил он. - Вы красивое, чувственное создание. Леди Таттон, кажется, очень вовремя возвратилась домой.
Непонятно почему, Эсме испытала приступ тошноты. Она прижала руку к животу.
- Моя тетя - это она убедила вас в этом, да?
- Ради Бога, Эсме! Я намного старше вас! - Он отвел глаза в сторону. - Ваша тетя заставила меня устыдиться.
- Я не верю вам! - возразила она. - Я думаю, вы стараетесь поступить благородно.
Он громко рассмеялся.
- Эсме, я слышу, как все общество хихикает, возвращаясь из Мейфэра. "Сэр Аласдэр Маклахлан, положивший себя на алтарь чести молодой леди!"
- О да! - презрительно произнесла она. - Как смешно! Но Аласдэр продолжал: