– Судя по твоим словам, Мюйрин слабовольна и никчемна. Но она уже много раз доказывала, чего стоит. Она не требует от тебя поддержки не потому, что ей это не нужно, а потому, что хочет быть с тобой. – Она запнулась и покраснела вся, до корней волос. – Я заметила, когда ты возвращался каждое утро в последнее время, Локлейн. Просто помни, что женщина никогда не отдается без любви, разве что ее вынуждают к этому грубой силой или она связана финансовой зависимостью. Она ведь не обязана проводить с тобой ночь, не правда ли?
– Тут ты права, но опять же, я думаю, все дело в том, что она молодая вдова и…
– Я больше не собираюсь обсуждать эту тему, – отрезала Циара, складывая простыни. – Я только прошу тебя, если ты хочешь, чтобы Мюйрин переехала жить к нам, просто скажи.
– Я не могу ее об этом спрашивать, – покачал головой Локлейн. – Она собирается перебраться в подсобное помещение у конюшен.
– Ну, возможно, надо дать ей возможность выбора. Она имеет довольно неприятную привычку всегда считать себя правой.
– Я знаю, что у вас с Мюйрин не крепкая дружба… – полувопросительно сказал Локлейн.
– Это я виновата. Я постараюсь полюбить ее.
Локлейн не понимал, почему она так нервничает. Но в то же время он с облегчением заметил, что его сестра наконец начала вести себя как в старые добрые времена. Она гораздо меньше меняла настроение или проявляла какие-то странности с тех пор, как начала работать на Мюйрин, следить за порядком на кухне и за закупкой товаров. Мюйрин постепенно передавала ей все больше и больше обязанностей в Барнакилле, и Локлейн молил Бога, чтобы все так и продолжалось.
Устало идя к ближайшей веренице коттеджей, чтобы все уточнить и подготовить к приезду новых жителей, Локлейн думал, уже в сотый раз за день, почему его жизнь такая запутанная и что он станет делать, когда рядом не будет Мюйрин. Нужно было возразить ей тогда, в кабинете, когда она заговорила о новых крестьянах, о том, как она собирается им помочь, чем готова пожертвовать ради людей мистера Коула и полковника Лоури. В то же время он знал, что на ее месте поступил бы точно так же. Дай-то Бог, чтобы они все не пожалели об этом через некоторое время.
Глава 15
К концу недели все приготовления Мюйрин к приему новых жителей Барнакиллы подходили к завершению. И хотя многие в поместье соглашались с Мюйрин не во всем, они видели, что она затеяла все это по доброте душевной, а не для того чтобы эксплуатировать попавших в беду. Не без активного участия Локлейна они согласились, что дело каждого – помочь воплотить в жизнь идею своей госпожи. Они связали с ней свою судьбу и преодолеют все препятствия, чтобы вместе с ней либо добиться успеха, либо потерпеть фиаско.
Между тем Мюйрин придумала новый план восстановления поместья.
Первым делом она позвонила полковнику Лоури в поместье Замок Лоури. Там была такая же ферма, как и у нее, возле берега, но местность была более холмистая и не было подступа к озеру.
Сам дом был довольно мрачный. Настоящий особняк семнадцатого века, реконструированный в тысяча восемьсот третьем году в замок в готическом стиле, рассказывал полковник, устроив небольшую экскурсию по нижнему этажу, прежде чем провести ее в великолепную гостиную. Она была отделана деревянными панелями, с обоями с винно-красными цветами, а также множеством расставленных по всему залу диванов, обитых кожей, и изящных столов для праздничных приемов. Мюйрин с легкой завистью отметила, какой великолепный вид открывается из окон. Но, конечно же, наиболее впечатляющими были десятки замечательных картин на стенах.
Мюйрин попыталась преодолеть гнев, глядя на эти старинные шедевры. Ведь, продав одну такую картину, можно выплатить все налоги и не выселять крестьян. Но ей нужна была его помощь. Если она выскажет свое возмущение несправедливостью, успеха ей не добиться.
– Я только что из суда, так что, надеюсь, вы меня простите, если я приму душ и просмотрю почту, дитя мое?
– Да, конечно, полковник. Я найду чем заняться, – срывающимся голосом произнесла она, снова устремив взгляд на картины, чтобы скрыть неприязнь к эгоистичному старику.
Когда он вышел, она стала вышагивать взад-вперед перед камином, повторяя все заготовленные аргументы. Пусть он намного старше нее, но он еще определенно не страдает слабоумием. Жадность – мощный стимул, но на одной жадности не сыграешь. Нет, ей понадобятся еще логика и убедительность.
Полковник вернулся в зал несколько минут спустя, а через некоторое время вошел слуга с подносом, ломящимся от пирожных и бутербродов, которые Мюйрин из вежливости заставила себя съесть.
– Ну, дорогая, чем могу быть полезен? – покровительственным тоном спросил седовласый джентльмен, ожидая, когда она закажет чай.
– С молоком, две ложечки сахара.
Мюйрин передала ему чашку с проницательным взглядом, который старый полковник не смог расшифровать.
– Что ж, прежде всего, сэр, я хотела поинтересоваться у вас, как продвигается судебное разбирательство. Я уверена, что Энтони делает все возможное, но, учитывая, сколько у меня теперь новых крестьян, а также налоги и закладную, думаю, нам следует поторопиться.
Полковник Лоури лукаво улыбнулся.
– Трудно поверить, что бывают женщины с такой деловой хваткой, как у вас.
Мюйрин мило улыбнулась ему в ответ.
– Сейчас у меня очень большие расходы и мало поступлений. Но, думаю, завершить рассмотрение дела как можно быстрее в ваших же интересах, потому что я хочу купить у вас лес и нижнее пастбище.
Услышав эти слова, полковник Лоури чуть не поперхнулся. – Боже, да кто вам сказал, что они вообще продаются? – возмущенно воскликнул он.
– Никто. Я пришла сюда, чтобы сделать вам честное деловое предложение, – спокойно ответила Мюйрин.
– Но у меня с каждым днем все больше овец! Зачем же мне отдавать вам пастбище?
– Потому что мы оба знаем, что пастбище, которое граничит с моим поместьем, разделяет огромный лес, занимающий всю долину в вашем поместье. Если вы продадите мне лес вместе с пастбищем, у вас будет меньшая, но более организованная и контролируемая территория. Вам не надо будет волноваться о том, что овцы убегут в лес и потеряются или получат травмы. Можно перенести границу, и тогда вы сможете отгородиться, защитив свои владения. Мои люди даже помогут вам построить забор, чтобы между нами не возникало недоразумений и вы не испытывали неудобств.
– А почему вы решили, что я сам не захочу заняться плотничеством или лесозаготовкой? – резко спросил полковник.
Глаза Мюйрин ярко блеснули в свете камина.
– Прошу прощения, сэр, но смею вам напомнить, что вы распустили всех своих работников. Вы даже договорились со мной о том, чтобы мои люди помогали вам пасти овец. Где вы возьмете людей, которые будут этим заниматься? К тому же у вас растут в основном шотландская сосна и ель, непригодные для производства мебели. Даже если бы вы захотели использовать их на лесоматериал, ваши деревья такие высокие, что их транспортировка по суше или по воде практически невозможна. Удобная пристань есть только у меня, а я вряд ли разрешу вам ею пользоваться, если вы станете моим деловым конкурентом. Полковник выглядел ошарашенным.
– А если я разрешу вам пользоваться доками для транспортировки овец и шерсти по определенным дням, то вы продадите мне лес с пастбищем за приемлемую сумму, которую я выплачу как только поступят деньги после вынесения решения по делу мистера Блессингтона?
Полковник Лоури молча обдумывал предложение Мюйрин, уловив в нем, кажется, рациональное зерно.
– Правда, мои владения уменьшатся, но и налоги станут ниже, и будет меньше непродуктивной земли, и появится возможность транспортировать овец по морю из вашего дока, что позволит мне торговать в Англии, Шотландии, а может, и дальше за рубежом.
– Но ведь это может быть не только скот, но и шерсть, мясо и так далее, – Подхватила Мюйрин.
– Мне необходимо посоветоваться с сыном не только как с будущим наследником поместья, но и как с адвокатом. Но, я думаю, мы согласимся, если цена будет подходящая.
– Как я уже сказала, деньги вы сможете получить только после суда, но я вам предоставлю, скажем, на два года право пользования моими доками, которое будет действительно с момента подписания, и вы с моим управляющим Локлейном Роше оговорите даты. Такая сумма вас устроит? – спросила она, написав карандашом число на клочке бумаге.
Полковник Лоури прочитал и попытался запросить немного больше, но Мюйрин осталась стоять на своем.
– В конце концов, полковник, мне ведь нужно столько ртов прокормить, – напомнила она, хлопая ресницами и кокетливо улыбаясь, словно пустая светская девица.
Полковник рассмеялся и сдался.
– Ну хорошо, я согласен, если согласится Энтони. С моей стороны будет неучтиво отказать такой милой леди. А ведь вы, кстати сказать, сэкономили мне деньги и избавили от хлопот, связанных с перевозкой этих несчастных в Америку.
Мюйрин несколько смягчилась, простив ему бессердечность, и крепко пожала ему руку.
– Значит, договорились. Когда вы хотите огородить свои владения?
– Ну, э-э, думаю, когда вам будет угодно, – разошелся полковник, удивляясь, почему он вдруг почувствовал себя несколько обманутым.
– Я бы хотела, чтобы все бумаги были подписаны и доставлены мне как можно скорее. Я скажу Локлейну, чтобы завтра же он послал людей изготавливать детали для ограды.
– Как вам будет угодно, миссис Колдвелл, – дружелюбно ответил полковник, которого ее очаровательные манеры убедили в том, что ему не о чем беспокоиться. – Я свяжусь с сыном и немедленно запущу судебное разбирательство полным ходом.
– Спасибо, полковник. Вы очень любезны, – она приветливо улыбнулась, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не прокричать о своем успехе на весь мир.
Она приняла его предложение проводить ее до коня и утвердительно кивнула в ответ на настойчивый совет немедленно купить себе седло, хотя за его спиной она возмущенно закатила глаза. В последний раз оглянувшись, Мюйрин пришпорила коня и отправилась к своей следующей жертве.
Глава 16
Проезжая по аллее Замка Лоури, Мюйрин радовалась, как легко ей удалось обо всем договориться.
Она не только лишала полковника его лучшей земли и леса, но и отрезала доступ мистера Стивенса к озеру через владения полковника. Теперь у нее будет отличный аргумент для беседы с мистером Стивенсом. Хотя Локлейн предупредил ее, что это – затаившаяся в траве змея и его нужно всячески избегать, она была уверена, что добьется успеха, если правильно распорядится своими козырями.
Подъезжая к главному входу в дом Малколма Стивенса – Грейндж, она увидела высокого мужчину лет сорока, полноватого, с рыжеватыми волосами, который стоял у особняка, снимая перчатки, в забрызганном грязью кителе, пока конюх уводил его коня от дома к конюшням.
Он остановился на пороге, чтобы посмотреть на гостью. Он не узнал Мюйрин, а поскольку конюх ушел, то сам спустился по ступенькам и предложил ей руку, чтобы помочь сойти с коня.
Мюйрин немного смутилась из-за того, что ее застали едущей верхом, но в Барнакилле не было женских седел. Будь оно все проклято, если ей нужно тратить деньги, только чтобы не шокировать соседей. Она перебросила ногу через луку – порыв ветра слегка колыхнул подол ее платья – и слегка облокотилась руками о его плечи, а он придержал ее за талию и убедился, что она твердо стоит на ногах.
– Ну, миссис, э-э…
– Я миссис Мюйрин Колдвелл, – сказала она, протягивая ему руку.
Малколм Стивене отпрянул, словно его ударили кнутом, и отрезал:
– Тогда нам с вами не о чем разговаривать. Конюх придет через несколько минут и поможет вам оседлать коня.
Он повернулся и стал подниматься по ступенькам. Мюйрин просто не имела права не проявить настойчивости. Она побежала за ним и схватила его за локоть.
– Прошу вас, сэр, я знаю, у вас с моим мужем были недоразумения, но теперь я управляю Барнакиллой и приехала, чтобы поговорить с вами по делу.
– Я поклялся, что ни за что не стану разговаривать ни с одним из Колдвеллов до самой смерти, – пробормотал он, пытаясь высвободить руку, заходя в гостиную, где его жена, хрупкая темноволосая женщина лет тридцати пяти, занималась с двумя детьми.
– Ну хорошо, тогда я не Колдвелл. Как поживаете, миссис Стивене? Я Мюйрин Грехем, – она изобразила самую приветливую улыбку.
Дети заметили, что их отец расстроен, но леди была такой симпатичной, что они не могли не быть вежливыми. Они смущенно подбежали к ней и хором спросили:
– Хотите посмотреть на наших солдатиков?
Миссис Стивене отругала детей за невоспитанность. Мюйрин просто, по-доброму улыбнулась двум темноволосым мальчуганам. Малколм Стивене с удивлением увидел, как она вышла из комнаты, когда один из мальчишек взял ее за руку и повел в детскую.
У его жены брови поползли вверх, но в душе она была добрая женщина, и если ее сыновья, обычно такие застенчивые и скромные, так быстро нашли общий язык с молодой незнакомкой, то она просто доверилась их интуиции.
– Но ведь действительно не будет никакого вреда, если ты выслушаешь эту девушку, дорогой, – мягко сказала она, снова принимаясь за вязание.
– Я так не думаю. Одному Богу известно, откуда у этого подонка Августина такая жена.
– Наверное, он ее бросил или обманул, как и большинство из нас, – сказала его жена, презрительно фыркая и перебирая спицами шерсть, как будто вонзала их прямо в сердце Августину.
– Но как бы там ни было, нам не следует об этом вспоминать. Похоже, она очень молода и невиновна. Это было бы слишком жестоко! – покачал головой Малколм.
– Пожалуйста, дорогой, не расстраивайся.
– Я ничего не могу поделать. Мой родной брат! Да я бы собственными руками его придушил!
– Я знаю, что это не такое уж утешение, дорогой, но Джонатану не нанесли никакого вреда, хотя, конечно, страшно подумать, что могло бы быть, если бы ты его не спас.
– Слава Богу, Колдвелл мертв. Он был настоящий варвар. Невозможно представить себе, что малыши Джон и Робин разговаривают с его вдовой. Все это удивительно.
– Может, это судьба. Может быть, она приехала сюда, чтобы исправить положение. Я видела ее всего пару секунд, но, похоже, она искренна. Все, что я о ней знаю, – это что она приютила у себя выселенных крестьян полковника Лоури и мистера Коула, – сказала Присцилла Стивене в защиту Мюйрин.
– Может, она хочет использовать этих бедняг, – грустно отрезал Малколм, наливая себе в рюмку приличную порцию из графина, стоявшего на буфете.
– Ну право же, дорогой, нет никаких причин быть таким неучтивым. Знаешь, если ты поднимешься и скажешь Ненни, чтобы сегодня вечером она подала мальчикам чай наверху, ты сможешь забрать миссис Колдвелл… мисс Грехем вниз и пригласить ее выпить, – порекомендовала жена.
Когда Малколм поднялся наверх и заглянул в детскую, Мюйрин и два мальчика старательно пытались воссоздать битву при Ватерлоо.
– И кто выигрывает? – тихо спросил он, глядя на молодую красавицу, расположившуюся на ковре с нежно положившими головы ей на плечи двумя его маленькими сыновьями.
– Конечно, англичане и Эллис, пап, – пропищал Робин, младший из мальчиков, лет шести.
– Отлично, – сказал он, потирая руки. – Ну а сейчас мама сказала, что время пить чай, и я забираю мисс Грехем вниз, чтобы она поближе познакомилась с мамой.
– А нам с вами нельзя? – надув губы, спросил Джон.
– Только после того, как допьете свой. Я уверен, что мисс Грехем задержится здесь еще ненадолго и не покинет вас не попрощавшись.
– А где вы живете, Мюйрин? – с любопытством спросил Робин.
– Южнее вас.
– В таком случае вы можете приезжать к нам почаще! – радостно воскликнул он. – В следующий раз можем поиграть с деревянными кораблями в Трафальгарскую битву.
– С нетерпением жду этого. А вы можете приехать ко мне и посмотреть всех животных на ферме.
– Можно, папа? – радостно воскликнул Джон.
– Посмотрим. Только хорошие мальчики, которые допивают весь чай и доедают все, что им дали, ездят в гости. – Малколм улыбнулся сыновьям, шутливо потрепав их.
Мюйрин поднялась с пола и отряхнула свое шерстяное платье в черно-белую клетку.
– Могу ли я помыть руки перед чаем? Если, конечно, вы подтверждаете свое приглашение, – тихо сказала она, снимая свою накидку со спинки стула.
– Я и моя жена Присцилла были бы рады, если бы вы к нам присоединились, мисс Грехем, – коротко сказал Малколм.
Он предложил ей руку и проводил в небольшой будуар, куда через пару минут слуга принес теплой воды. Мюйрин собрала свои непослушные волосы сзади и заново вставила шпильки, затем спустилась по лестнице и присоединилась к Стивенсам в гостиной.
– Ну же, расскажите нам, дорогая, сколько вы с Августином были женаты? – с любопытством спросила миссис Стивене.
– Чуть больше двух недель, – последовал ответ.
Оба супруга уставились на Мюйрин, и Присцилла покачала головой.
– Бедняжка.
– Я не нуждаюсь в сочувствии, – прямо сказала Мюйрин. – Я его не заслуживаю, и если кто-то выкажет его мне, то это будет лицемерием. Никто здесь не любил Августина, это уж точно. Поэтому, будьте добры, избавьте меня от соболезнований.
– Для своего возраста вы удивительно прямолинейны, – смущенно произнес Малколм.
Мюйрин пресекла дальнейшее обсуждение осуждающим тоном:
– В конечном итоге это экономит время, а его у меня сейчас очень мало. Так что, если позволите, я сразу перейду к делу. Я приехала сюда, потому что у нас с вами смежные земли. Поскольку у меня сейчас более трех сотен крестьян, мне нужно заранее продумать, как обеспечить их продовольствием и жильем. Я знаю, что вы всегда были заинтересованы в покупке северо-западных пастбищ. Но вы видите, что сейчас, когда мне нужно прокормить столько ртов, я не смогу их продать. Я приехала, чтобы предложить купить у вас смежные с моими пастбища. А еще я хочу договориться о предоставлении вам доступа к берегу озера и права пользования моими доками для погрузки и отгрузки вашего товара.
Малколм уставился на нее и пренебрежительно фыркнул:
– Насколько я знаю, у вас нет ни копейки! Как, черт возьми, вы можете предлагать мне купить у меня пастбище, даже если я захочу его продать? Более того, почему вы думаете, что мне так нужен этот ваш подход к озеру? Я и без него прекрасно обходился вот уже сколько лет.
– Да, но, видите ли, мой зять Филип, богатый купец и владелец судов, заинтересован в расширении своего дела. Я успешно вела с ним торговлю с тех пор, как приехала сюда. А так как я еще купила самые южные пастбища и весь лес полковника Лоури и поскольку его земли огорожены, вы вообще не будете иметь подхода к озеру, если не заключите со мной договор.
Она мило улыбнулась, но непреклонная решительность читалась у нее в глазах.
Малколм тяжело опустился на диван, слишком ошеломленный, чтобы дать ответ.
– Августин никогда не был таким категоричным! – наконец раздраженно заявил он.
Его жена попыталась сдержать его, положив руку ему на плечо.
Мюйрин заметно нахмурилась и бросилась в защиту.