Крейтон кисло усмехнулся, но тем не менее пожал протянутую руку.
- С такими друзьями… Ты заплатишь мне за это, Ормонд.
- Согласен, милорд, я задолжал тебе, - ухмыльнулся маркиз. - Но не слишком. Рано или поздно тебе пришлось бы жениться, и твой выбор мог оказаться куда хуже.
Он проводил Гэррэта до выхода из часовни.
- Давай подождём год или два. И если тогда у тебя не пропадёт желание вызвать меня на дуэль - я буду к твоим услугам.
Элизабет осталась в одиночестве стоять у алтаря.
Нет, сегодня она предостаточно хлебнула унижений!
- Господа, неужели у вас принято вести себя так, будто все леди в вашем окружении туговаты на ухо или простолюдинки?
Похоже, маркизу Ормонду и впрямь стало стыдно за допущенную бестактность. Он поклонился графине:
- Тысяча извинений, миледи!
Крейтон же и не подумал извиняться.
В этот момент к ним подошёл принц.
- Идёмте, Ормонд. Нас ждёт свадебный пир.
Крейтон направился вслед за ними, но принц Карл остановил его:
- А вам, новобрачные голубки, не доведётся принять участия в празднестве, которое мы устраиваем в вашу честь. Карета ждёт, и она доставит вас прямо в порт.
- Как, уже сейчас? - откровенно изумился Крейтон. - Я надеялся, - он озорно глянул на Элизабет, - отдохнуть хоть одну ночь…
Принц расхохотался:
- Придётся вам потерпеть с приятным завершением брачного обряда! Разве только устроитесь, как то должно новобрачным, в дорожной карете. Прощайте!
И принц, развеселившись, вышел из часовни, а за ним последовала свита, на ходу обмениваясь солёными шутками. Элизабет сгорала от унижения и злости. Какая грубость! Эти люди обходятся с ней, точно с уличной девкой! Ну нет, такого она больше не позволит!
- Пойдём, Бесс. - Низкий голос Крейтона эхом прокатился под сводами крошечной часовни. - Не время показывать характер. Пора ехать.
- Бесс? - Не веря своим ушам, Элизабет недоверчиво оглянулась на своего свежеиспечённого супруга. - Моё имя - Элизабет, сэр, и я не буду отзываться ни на какое другое!
- "Элизабет" звучит слишком официально. Я буду звать тебя Бесс.
Господи, как же она ненавидит эту дерзкую, самоуверенную ухмылку!
- Нравится тебе это или нет, ты - моя жена перед лицом господа и закона.
- Господа? - взвилась Элизабет. - Так вы и впрямь решили, будто меня касается лепет вашего епископа-еретика?! Нет и нет, сэр! В глазах истинной веры у вас нет никаких прав - ни на меня, ни на моё имя!
- Ошибаешься, Бесс, - почти ласково заверил Крейтон. В гневе женщина размахнулась, чтобы влепить наглецу пощёчину, но виконт ловко увернулся от удара и без лишних церемоний сгрёб в свои медвежьи объятия непокорную супругу.
9.
Элизабет надеялась улизнуть и тайком добраться до Лувра, чтобы искать защиты у королевы, но виконт Крейтон словно разгадал её замыслы. Он бесцеремонно подхватил супругу на руки и понёс к выходу по залам дворца. Элизабет брыкалась изо всех сил, пытаясь вырваться из объятий Крейтона, но виконт лишь сильнее прижимал её к своей широкой мускулистой груди. На все проклятия и угрозы он отвечал новыми насмешками, а когда Элизабет разошлась уже не на шутку - пригрозил, что прилюдно задерёт ей юбки и как следует выпорет. Тогда женщина притихла - и не только потому, что испугалась позора. Слишком хорошо помнила она, как измывался над нею Рейвенволд… а ведь Крейтон был куда сильнее и выше покойного графа! И Элизабет смирилась - пока.
Когда Крейтон вышел на крыльцо, предместье Сен-Жермен тонуло в ночной темноте. Во внутреннем дворе ожидали две кареты, уже запряжённые лошадьми. Принц сдержал слово и выделил для охраны путешественников двадцать вооружённых до зубов мушкетёров.
Из первой кареты выскочила Гвиннет и стремглав бросилась к хозяйке:
- Миледи, что случилось? Вам нехорошо?
И озадаченно воззрилась на золотоволосого великана, который нёс на руках Элизабет.
- Это ещё кто такой?
- Уймись, хлопотунья, - усмехнулся Гэррэт. - Твоя хозяйка цела и невредима. Кроме того, она теперь - моя жена, так что я сам о ней позабочусь.
И, не обращая внимания на квохтание служанки, направился к каретам. Он прекрасно понимал, что стоит поставить графиню на землю, как она пустится наутёк во всю прыть. Поэтому Гэррэт велел одному из мушкетёров охранять вторую дверцу кареты, а сам бережно усадил жену на обитое бархатом сиденье.
- Подвинься, Бесс, - велел Гэррэт. Согнувшись в три погибели, он боком пролез в карету, уселся рядом с Элизабет и захлопнул за собой дверцу.
Элизабет в ужасе высунулась в окошко.
- Гвиннет! Не оставляй меня!
Гэррэт отодвинул её и хладнокровно разъяснил служанке, что рядом с мужем графиня в компаньонке не нуждается, а потому пускай Гвиннет едет во второй карете, вместе с прочими слугами.
Гвиннет заколебалась, разрываясь между преданностью графине и распоряжением Гэррэта.
- Простите, миледи, - наконец огорчённо пробормотала она и ушла.
Карета дёрнулась, загремела по булыжной мостовой, Элизабет откинулась на подушки, которыми было обложено сиденье. Ей было не по себе под пристальным, оценивающим взглядом Крейтона - виконт рассматривал её, словно музейный экспонат или же военный трофей.
- Ну вот, так будет намного уютнее, - он потянул за шнур, которым были подвязаны занавески. Тяжёлая ткань с громким шорохом развернулась, наглухо закрыв окошки и надёжно спрятав тех, кто сидел в карете, от любопытных взглядов.
- Зачем вы опустили занавески? Сейчас же откройте!
Элизабет прижала к груди подушку, словно щит. Неужели виконт и впрямь решил последовать скабрёзному совету принца?
Крейтон и бровью не повёл.
- Так безопаснее. Нас никто не должен видеть. По крайней мере, до тех пор, пока мы не отъедем от Парижа на приличное расстояние.
Элизабет подальше отодвинулась от супруга, хотя в темноте кареты сделать это было нелегко - виконт был слишком могучего сложения, а его длинные ноги никак не умещались под сиденьем. Даже сквозь юбки Элизабет ощущала жар его мускулистого бедра.
Тут карету сильно тряхнуло, Крейтона толчком швырнуло прямо на Элизабет. Женщина зажмурилась в ожидании удара - но ничего не произошло. Открыв глаза, Элизабет увидела, что Крейтон нависает над ней, упираясь руками в спинку сиденья. Горячее дыхание обжигало её лицо.
- Извини. Я тебя не ушиб? - В голосе его звучала неподдельная забота.
- Нет. - Она качнула головой, внезапно ощутив, какую мощь источает это крепкое, мускулистое тело. Боже, какой великан! Поскорей бы он вернулся на своё место… И всё же от его близости у Элизабет замирало сердце.
Крейтон чуть отодвинулся, рассматривая её вдовий чепец.
- Эта штука пристёгивается? Булавками там или чем-нибудь ещё?
- Никаких булавок, - кратко отозвалась Элизабет. - А что?
- А то, что он тебе больше не понадобится. Сегодня ночью, во всяком случае.
Не успела она сказать и слова, как виконт проворно сдёрнул разом и чепчик, и вуаль. Жёсткие, иронические черты Крейтона слегка разгладились.
- Что дрожишь? Я ведь тебя не укушу!
Элизабет промолчала. Муж уверенной рукой высвободил и расправил её длинные золотистые локоны.
- Так-то намного лучше, - сказал он наконец, и суровые голубые глаза его заметно смягчились. - У тебя такие красивые волосы, Бесс. Не надо их прятать.
Опять это ненавистное имя - и как раз тогда, когда Крейтон проявил наконец человеческие черты!
Насупясь, Элизабет неловко поправила распустившиеся волосы.
- Я закрываю волосы, сэр, потому что я - в трауре. Не только по мужу, но и по любимой сестре.
- По первому мужу, - поправил Крейтон, пристально вглядываясь в её лицо. - Должно быть, это ужасно - потерять сестру. Вы были близки, не так ли? Леди Шарлотта часто рассказывала о тебе, и всегда с таким восторгом…
- Вы знали друг друга? - Элизабет не скрывала удивления. Шарлотта никогда не упоминала Крейтона в своих письмах. Впрочем, что тут удивительного? Английские эмигранты держались в Париже тесной, сплочённой группой. Конечно же, они были знакомы. Лишь сейчас она вспомнила, что видела виконта в церкви на похоронах Шарлотты.
Крейтон вернулся на своё место.
- Мы были друзьями, - просто ответил он. - Она была сама доброта. Никогда никого не осуждала, принимала всех такими, как есть. Мне будет её не хватать.
По щекам Элизабет заструились горячие слезы.
- Вот те раз, - пробормотал Крейтон, - я вовсе не хотел тебя огорчить. На, возьми. - Он протянул Элизабет аккуратно выглаженный платок. - Тебе неприятно, что мы заговорили о твоей сестре?
- Нет, нисколько, - пролепетала Элизабет, осушая слезы. - Просто впервые со дня похорон кто-то заговорил о ней. Наверно, я ещё не готова к такой беседе. Да к тому же так устала… и голодна.
- О, это поправимо. - Крейтон пошарил под сиденьем и выдвинул корзину с провизией.
Порывшись в корзине, он достал бутылку вина и два серебряных кубка.
- Ты, должно быть, и впрямь умираешь с голода. Как только я раньше не догадался? Выпей пока вина, а я накрою для нас ужин.
Виконт развернул промасленную бумагу, достал пирожки с мясом, аккуратно и тонко нарезал сыр и хлеб, сложил все на плотной салфетке и лишь после этого утвердил импровизированный столик у неё на коленях.
- Спасибо, - пробормотала Элизабет, почти сожалея, что голос её помимо воли прозвучал так угрюмо.
Она так устала и проголодалась, что вино сразу ударило ей в голову. Насытившись, Элизабет откинулась на подушки… и сама не заметила, как погрузилась в крепкий сон.
Она свернулась клубочком на сиденье, ощущая сквозь сон упругое, мягкое, невыразимо уютное тепло. Мерный стук копыт баюкал её, словно колыбельная. Сонно вздыхая, Элизабет поудобнее устроилась в этом мягком тепле - и заснула крепче, наслаждаясь небывалым, умиротворённым покоем.
И лишь проснувшись, Элизабет обнаружила, что угрелась, словно котёнок, в объятиях виконта, уткнулась щекой в его широкую мускулистую грудь.
Вспыхнув от нестерпимого стыда, Элизабет поспешно отпрянула от Крейтона - и тот, конечно же, проснулся.
- Хорошо выспалась, Бесс? - спросил он, зевая и сладко потягиваясь.
- Х-хорошо, - запинаясь, пробормотала Элизабет - и в крайнем смущении даже не заметила, что он назвал её Бесс.
После краткого отдыха карета покатила дальше. Поправив занавеску, Гэррэт пристально взглянул на сидевшую рядом женщину.
- Сдаётся мне, что сейчас самый подходящий момент обсудить наши дела.
- Очень хорошо. - Элизабет зябко обхватила руками плечи. О чём Крейтон собирается говорить с ней?
- Наш союз нельзя назвать браком по любви, но скажи, разве мало подобных браков?
Он подался вперёд, опёрся локтями о колени.
- Я хочу сказать вот что: мы с тобой оба не хотели этого брака, но так уж случилось. Это - данность. Мы должны признать это и решить, как нам жить дальше.
Сдвинув брови, Гэррэт сосредоточенно разглядывал свою ладонь, затем всё же отважился заглянуть в глаза Элизабет.
- Думаю, мы сможем договориться. У тебя будет своя жизнь, у меня - своя.
Элизабет поняла, к чему он клонит.
- У вас будут свои друзья…
Лицо Крейтона прояснилось.
- Именно.
- А у меня свои, - закончила она вызывающе.
- Верно, - улыбнулся он. - Доколе ты будешь поступать осмотрительно, я постараюсь смотреть на некоторые вещи сквозь пальцы.
Гэррэт заколебался:
- Но совсем другое дело, когда это касается детей.
Дети! Боже праведный, вот оно, наконец! Что сказать ему? Солгать? Но потом, когда он узнает правду, всё станет во сто крат тяжелее! А правду Гэррэт узнает обязательно.
- Детей? - с трудом она повторила роковое слово.
- Да. - Голубые глаза Крейтона подёрнулись дымкой. - Если у тебя будут дети, пусть они будут от меня. Ублюдки мне не нужны.
Элизабет могла бы сказать, что тревожиться ему не о чём… но смолчала, с трудом скрывая страх. Крейтон лукаво улыбнулся:
- Моя мать говорит, что не сможет умереть спокойно, пока я не произведу на свет наследника.
Именно этого она и боялась! Элизабет сменила тему на менее опасную:
- Ваша мать жива?
Она никак не могла представить себе Крейтона рядом с матерью. Или в кругу домашних.
- Слава создателю, да! Она тебе понравится. Очень славная. Она живёт в Чествике с моими сёстрами.
Мать и сестры, подумала Элизабет. Знают ли они о его бастардах?
Крейтон откинулся на подушки, явно сочтя разговор законченным.
- Если не случится ничего неожиданного, мы будем в гостинице вовремя - и сегодня вечером будем спать в настоящей постели.
Элизабет сжалась. Гостиница и настоящая постель?
Неужели Крейтон мог… ожидать от неё исполнения супружеских обязанностей? Он ведь ясно сказал, что теперь Элизабет его жена, и он своего не упустит. Едва они останутся одни, Крейтон овладеет ею… и Элизабет не в силах будет ему помешать. Так ловушка еретического брака захлопнется окончательно, и её душа будет обречена на вечные муки.
10.
Гэррэт вышел из дверей гостиницы и заглянул в карету. Бесс сидела в ожидании, напряжённая и прямая, как пика, её руки покоились на коленях. Гэррэт наклонил голову и криво улыбнулся.
- Ну, Бесс, есть две новости - хорошая и плохая. С какой начать?
- Сперва я хотела бы выбраться из кареты. - Она устремила на него пронизывающий взор. - Позвольте же мне наконец выйти, виконт.
Гэррэт повиновался и отошёл в сторону, ожидая, когда супруга сойдёт с подножки. Выбравшись из кареты, Элизабет одёрнула мятые юбки и с вызовом взглянула на Гэррэта.
- Какую же плохую новость вы хотите мне сообщить?
Гэррэт почти не удивился, что она попросила прежде назвать плохую новость. Он глубоко вздохнул:
- В гостинице полно французских солдат. Они спят после попойки.
Он ожидал услышать поток возмущённых слов, но Элизабет лишь кратко осведомилась:
- А хорошая новость?
Гэррэт усмехнулся:
- Есть только одна свободная комната, и боюсь, нам придётся провести эту ночь вместе.
В ответ Бесс одарила его ледяным взглядом. Позабыв на мгновение о том, что вокруг толпятся мушкетёры и слуги, она упёрла руки в бока и громко заявила:
- Может быть, мне и предстоит ночевать в одной комнате с вами, сэр, но из этого вовсе не следует, что спать мы будем в одной постели!
- Ясно. - Гэррэт ослепительно улыбнулся. - Кровать, стало быть, достанется вам одной?
Так вот что она затевает! Отлично, он принимает её игру. Гэррэт галантно предложил Элизабет руку.
- Может быть, мы обсудим это за ужином, Бесс - без свидетелей?
Солнце только зашло, когда супруги покончили с простым, но обильным и довольно вкусным ужином - тушёный цыплёнок, ржаной хлеб, яблочный пирог и крепкое вино. Как обычно, графиня ела мало, хотя Гэррэт подкладывал ей кусочки побольше и повкуснее.
Прихватив бокал вина, он устроился в массивном, неказистого вида кресле и устремил взгляд на огонь, полыхавший в камине.
- Мы отправимся в путь ещё до рассвета, так что лучше лечь спать пораньше. Мне послать за Гвиннет или сегодня тебе помощь служанки не понадобится?
В комнате воцарилась неловкая тишина, которую нарушил ровный голос графини:
- Гвиннет поможет мне снять платье.
- Ах да! Все эти кнопки, узелки и крючки… - Гэррэт поднялся, велел одному из солдат позвать служанку и снова уселся в кресло.
- У женщин всегда столько хлопот, чтобы лечь в постель, - философски заметил он, все так же неотрывно глядя на языки пламени в камине. - Неужто ваша сестра не может обойтись без суеты?
- Судя по тому, сэр, что я слышала о вас, вы знаете женщин лучше, чем они сами.
- Хороший ответ! - рассмеялся Гэррэт.
Он обернулся - Бесс по-прежнему неподвижно сидела за маленьким обеденным столиком. Вся её поза выражала крайнюю усталость. В неверном свете свечи графиня была похожа на маленькую девочку, усталую и обиженную, которой давно пора баиньки. Полумрак смягчил резкие черты её измождённого лица.
Странное всё-таки создание досталось ему в жёны! Эта женщина не желает никому покоряться и ведёт войну со всем миром. Впрочем, эта война, похоже, давно её утомила. Гэррэт вдруг посочувствовал Элизабет всем сердцем.
Всегда ли она была такой? Помнится, Калпепер рассказывал про отца Элизабет - строгий, религиозный старец с жёстким характером. Возможно, непреклонный характер Элизабет порождён её тяжёлой жизнью и выкован в бесконечной борьбе за существование. Гэррэт вспомнил о искренней приязни, человеческом тепле и веселье, которые всегда царили в усадьбе Крейтонов.
Он не мог вообразить, как Бесс смеётся. Полноте, да умеет ли она вообще смеяться?
Гэррэту хотелось услышать её смех, но ещё больше - услышать, как Элизабет поёт, пусть даже тем неверным, пронзительным, пьяным голосом, каким пела три года назад в часовне.
Вот только пусть бы на этот раз избрала другой повод для пения!
Как же пробудить в этой ледяной статуе золотоволосую фею, которая открылась Гэррэту той ночью? Он готов биться об заклад, что в Бесс ещё довольно жизни, просто она загнала свои чувства глубоко внутрь и сама же страдает от того, что не в силах выпустить их на волю. Такое с ходу не исправишь, ну да Гэррэт всегда отличался хорошим терпением. А попытаться, право, стоит. Он ничего при этом не потеряет, зато приобрести может многое.
Он поднялся с кресла и подошёл к Элизабет.
- Что ж, коли я такой по женской части - почему бы мне не помочь тебе улечься в постель по всем правилам?
И легко вынул из её волос булавку, затем другую.
Элизабет мгновенно напряглась всем телом. Так было всегда, когда Гэррэт оказывался поблизости. Что ж, пускай она его на дух не переносит - однако ж каждое его прикосновение пробуждает в ней ясный и недвусмысленный трепет. И всё же… нет, он просто не в силах понять эту женщину.
Ещё три булавки - и роскошные золотистые локоны привольно рассыпались по плечам. Элизабет не проронила ни слова. Хотя её волосам недоставало блеска, они были мягкими и шелковистыми на ощупь. Гэррэт заглянул в открытый дорожный саквояж, стоявший возле
Элизабет, и увидел деревянную гребёнку с редкими зубьями. Такая гребёнка скорее пристала горничной, нежели графине.
Как только они достигнут Лондона, Гэррэт накупит ей гребней из слоновой кости и платьев из тончайшего шелка и, конечно же, подарит ей сапфиры, которые так удивительно сочетаются с цветом её глаз. Может быть, тогда Бесс наконец осознает, что все тяготы и лишения в её жизни закончились?
Он взял неказистую гребёнку и принялся неторопливыми, хорошо рассчитанными движениями расчёсывать золотистые локоны.
- Как у меня получается?
- На ночь волосы мне расчёсывает Гвиннет. Я предпочла бы, чтобы она делала это и впредь, - сдавленно произнесла Бесс.
Он остановился. В её голосе слышался страх - не простой испуг, а животный страх. Гэррэт опустила глаза - женщина с такой силой вцепилась в подлокотник кресла, что пальцы у неё побелели.
Гэррэт отложил гребёнку и присел напротив Элизабет.
- Нам надо поговорить, Бесс. - Мягкой улыбкой он попытался её ободрить. - Может, будет проще, если ты станешь называть меня Гэррэт?