Объятие стало семейным, и это было приятно - надежно и горьковато-сладко. Аромат красного дерева и сирени от мамы смешался с запахом акустической аппаратуры, но одновременно с радостью возникла еще одна тревога. Может быть, мне стоит совсем перестать заниматься магией? Я никогда себе не прощу, если что-нибудь случится с Робби, или с его невестой… или с их детьми.
Последний раз обняв их обоих, я опустила руки и отодвинулась. Забытый Маршал бросился к Робби, пожимая ему руку, улыбаясь и принося свои "соболезнования". У меня глаза увлажнились, и я улыбнулась, вопреки тревоге.
- Я просто счастлива за тебя, Робби, - сказала я от всей души. - Когда свадьба?
Робби выдохнул, отпустил руку Маршала, совершенно успокоенный.
- Еще не назначили. Боюсь, это будет определять контора, которая организует сервис.
Он смущенно улыбнулся.
Мама продолжала лить слезы радости, обещая помогать всем, чем только сможет. Робби отвернулся от меня к ней, и я смущенно улыбнулась Маршалу. Когда твой брат объявляет о собственной свадьбе - это лучший способ сделать неловкую ситуацию еще более неловкой.
У кого-то зазвонил телефон, но никто не шевельнулся, пока я не сообразила, что это у меня. Радуясь возможности как-то выпутаться, я бросилась к входной двери, где оставила сумку, и стала в ней копаться, думая, что "Прорвись на ту сторону" - наверняка шуточка Пирса. Неплохо, если учесть, что он от современной музыки отстал на полтораста лет.
- Прошу прощения, - сказала я, увидев, что звонит Эдден. - Мне надо ответить, это отец моего друга из полиции. Того, что сейчас в больнице.
Мама махнула рукой, показывая, что понимает, и я повернулась к ним спиной ради иллюзии уединения. Вряд ли Эдден звонит по поводу Гленна, но я не хотела говорить, что работаю в операции по аресту баньши. Робби и так считает меня безответственной.
Возбужденный разговор мамы с Робби превратился в фоновый шум, когда я открыла телефон и приложила к уху.
- Привет, Эдден! - сказала я и тут же по гулу голосов поняла, что он на работе. - Что случилось?
- У тебя, видно, телевизор выключен, - ответил он, и вторая волна адреналина добавилась к первой.
- А что такое? - спросила я, высматривая, где мои ботинки. Первая моя мысль была о Гленне, но голос у Эддена был озабоченный, а не расстроенный.
- Миа в молле "Серкл", - сказал он, и я покосилась на сумку, довольная, что захватила с собой амулет. - В ресторанном дворике, - продолжал Эдден. - Она и ее ребенок поглощают внешние эмоции. Я думаю, их было недостаточно, потому что разразилась драка, перешедшая в беспорядки. Иначе бы мы ее никогда не нашли.
- Твою мать, - выдохнула я и прикрыла рот ладонью. Глянула на маму - она вздохнула, когда я прислонилась к стенке, чтобы надеть ботинки. - А Римус там?
- Там, - сухо ответил Эдден. - Почти всю публику мы вывели, молл изолирован. Там внутри бардак. Я сейчас туда еду, и хотел бы, чтобы ты помогла ее взять. Потому что она внутриземелец вообще-то, а у меня их в штате немного.
По закону их у него вообще не было на постоянной должности.
Пока я надевала пальто, руки у меня тряслись, но это от возбуждения.
- Буду через десять минут. Через пять, если не придется искать, где припарковаться.
- Я тебе скажу по дороге, - ответил он, и я успела замычать, чтобы он не повесил трубку:
- Постой! Это какое-то время займет, я должна заехать за Дженксом.
Если ехать брать баньши, то он мне будет нужен. Хорошо бы еще и Айви, но ее нет.
- Алекс уже за ним едет, - ответил Эдден. Я застегнула пальто, вытащила ключи, стукнув по пальцам амулетом черной магии. - Я первым делом позвонил в церковь, и он захотел участвовать.
- Спасибо, Эдден, - сказала я. Мне было приятно, что он послал кого-то за Дженксом не только чтобы мне не пришлось, но потому что вообще о нем подумал. - Вы идеальный начальник.
- Ну-ну, - ответил он, и слышно было, что ответил с улыбкой. - Уверен, что ты это говоришь всем капитанам.
- Только тем, что дают мне возможность бить морды гадам, - сказала я и повесила трубку.
Уже на взводе я повернулась к гостиной - и замерла, увидев, что мама, Робби и Маршал сидят рядом на диване и все глядят на меня. Я посмотрела на себя, уже в зимней одежде, и у меня щеки загорелись. Ключи звякнули в руке, я улыбнулась, горя стыдом. Черт побери, я готова была уже уйти, забыв про них про всех. Блин, мы же ехали на машине Маршала!
- Я тут должна уйти, - сказала я, откладывая ключи в сторону. - Там в молле происшествие. Маршал, ты как?
Маршал встал, улыбаясь с такой нежностью, что я не поняла, как ее надо воспринимать.
- Прогрею машину, пока ты попрощаешься.
Робби был мрачен, будто считал, что я должна сидеть и пить с ними кофе, а не ехать работать, но черт его побери, работа возникает, когда возникает, и я не могу подгонять свою жизнь под его понятия о том, какая она должна быть.
- Рэйчел… - начал он, и мама положила ему руку на колено:
- Робби, заткнись к чертовой матери, если не трудно.
Маршал прыснул, но сумел сделать вид, будто закашлялся.
Все равно я чувствовала себя неловко.
- Да ты не волнуйся, - сказал он вполголоса, оказавшись рядом со мной, и нарочно со мной столкнулся, натягивая ботинки. - Пустяки.
- Мама! - возмутился Робби.
У меня давление дало свечку. Может, надо было приезжать на двух машинах, но тогда я бы бросила тут Маршала одного, что было бы не лучше.
С усилием опершись на плечо Робби, мама встала.
- Маршал, я заверну вам ваш кусок торта. И буду рада вас видеть в любое время. Спасибо, что пришли.
Завязывавший ботинки Маршал поднял голову и улыбнулся:
- Это было великолепно, миссис Морган. Спасибо за прием. А фотографии прекрасны.
Она постояла секунду, едва заметно встревоженная, потом кивнула и поспешила в кухню.
- Прости, - сказала я Маршалу.
Он тронул меня за плечо.
- Да все нормально. Ты только торт возьмешь с собой? Торты у твоей мамы потрясающие.
- Ладно, - ответила я шепотом. Он повернулся и вышел, впустив клуб холода с улицы - снова пошел снег. У меня все еще было нехорошо на душе, а когда я повернулась, закрыв дверь за Маршалом, то почти наступила на Робби. Тут же вскинула голову, и неловкость перешла в злость. Он стоял, уставясь на меня, глаза в глаза.
- Рэйчел, иногда ты ведешь себя как последняя сволочь. Не могу поверить, чтобы ты вот так взяла и ушла.
Я прищурилась:
- Это моя работа, Берт, - сказала я, сделав ударение на его прозвище. - Мама против этого не возражает. А ты слишком мало здесь бываешь, чтобы считаться с твоим мнением. Поэтому отвали.
Он возмущенно набрал воздуху, кривясь и отступая, но тут из кухни выбежала мама с двумя кусками торта в прозрачной пленке.
- Вот это тебе, детка, - сказала она, отодвигая Робби локтем с дороги, чтобы обнять меня на прощание. - Позвони, когда освободишься, чтобы мы могли спокойно утром спать.
Мне стало настолько легче, что не надо ничего объяснять и что мама не пытается вызвать у меня чувство вины за мой ранний уход.
- Мама, спасибо.
Обняв ее наскоро, я вдохнула запах сирени и отступила.
- Я тобой горжусь, - сказала она, отдавая мне торт. - Иди воюй со злодеями.
У меня слезы подступили от радости: она принимает меня такой, как я есть, а не такой, какой она хотела бы меня видеть. И такой, как есть, гордится.
- Спасибо, - сумела я сказать, прокашлявшись, чтобы избавиться от кома в горле. Не избавилась.
Поглядев на Робби испытующим взглядом, мама сказала:
- А теперь помиритесь. Немедленно.
Не добавив ни слова, она вышла с кофейным подносом в кухню.
У Робби желваки заходили на скулах. Он совсем не был в настроении мириться, и я заставила себя успокоиться - понимала, что не надо уходить, злясь на него. Может быть, мы еще семь лет не увидимся.
- Послушай, Робби, - начала я, - извини, что так вышло. Но это моя работа. Не с девяти до пяти, и мама с этим смирилась. - Он смотрел на амулет сильной магии, выпирающий у меня из сумки, и я убрала ее за спину. - Ты найдешь мне книгу? - спросила я, вдруг почувствовав себя неуверенно, и затянула на шее шарф.
Робби помолчал, потом выдохнул, опустив плечи.
- Найду. Но мне не нравится то, чем ты занимаешься.
- Будто хоть когда-то нравилось, - сумела я улыбнуться, открывая дверь. - Но я очень рада за тебя и Синди. И не могу уже дождаться, пока ее увижу.
Тут он тоже наконец улыбнулся.
- Я тебе дам ее телефон, - сказал он, показывая куда-то в ночь, - и можешь ей позвонить. Она тоже умирает - хочет с тобой познакомиться. Хочет выбрать тебя темой своей диссертации.
Я остановилась на пороге и обернулась:
- Это почему? - спросила я подозрительно, и он дернул плечом в ответ:
- Ну, я ей рассказал про твои демонские метки. Она же колдунья, она увидела бы копоть на твоей ауре и стала бы спрашивать, откуда это.
Я вернулась обратно и закрыла дверь.
- Ты ей что рассказал? - спросила я громко, радуясь, что перчатка закрывает метку демона на руке. Нет, надо будет заставить Ала забрать свое имя обратно и избавиться хотя бы от одной.
- Извини, - сказал он нагло, и сожаления в его тоне не было ни капли. - Наверное, не надо было, но я не хотел, чтобы она увидела тебя, не зная, откуда взялась копоть.
Я нетерпеливо помахала рукой между нами:
- Нет-нет, почему она хочет выбрать меня темой диссертации?
Робби захлопал глазами:
- А! Она же специализируется по криминологии. Я ей рассказал, что ты - белая колдунья с демонской копотью, спасшая такой ценой чужую жизнь. Что можно быть хорошей и иметь на душе копоть. - Он запнулся, спросил: - Ничего же я плохого не сказал?
Я мысленно встряхнулась и кивнула:
- Ничего, конечно.
- На вот. - Он протянул мне конверт с билетами. - Не забудь.
- Спасибо. - Я сунула билеты в карман, наткнулась там на твердый шарик слезы баньши. - Может, поменяю на более ранний рейс.
- Это будет потрясающе! Мы будем очень, очень рады, ты только нам дай знать, чтобы прибрали в одной из гостевых комнат. - Он улыбнулся в тридцать два зуба: - Ты всегда желанный гость.
Я обняла его на прощанье, отступила и открыла дверь. В ночи ощущалась сухая резкость, и я посмотрела на Маршала - он ждал, глядя, как я иду по расчищенной дорожке. Включился свет на крыльце, я помахала рукой тени у окна. Последние слова Робби все крутились в мозгу и крутились, и я их повторяла и повторяла, пытаясь понять, чем же они мне не нравятся.
- В молл? - спросил Маршал жизнерадостно, когда я села. Может, был рад, что я спасла его от разговора с мамой, зачастую одностороннего. Вручила ему завернутый пирог, и он замычал весьма одобрительно.
- Да, в молл, - ответила я и пристегнула ремень.
В машине было тепло, заиндевевшие окна оттаяли, но меня вдруг пробрало холодом, когда до меня дошел смысл последних слов Робби и я даже заморгала, переваривая. Я всегда желанный гость. Я понимала, что он хотел выразить самое искреннее гостеприимство, но то, что ему нужно было это сказать, значило гораздо больше. Он женится. Он строит свою жизнь и встраивается в нее, находя себе место под солнцем. Он женится, и будет уже не только моим братом, но еще и чьим-то мужем. И пусть мы с ним всю жизнь ругались, но сейчас рвется связь - рвется уже тем, что он больше не одинок. Он становится частью иного целого, и когда приглашает меня в это целое, абсолютно ненамеренно сообщает мне, что я там - человек со стороны.
- Торты у твоей мамы изумительные, - сказал Маршал, и я улыбнулась ему через все широкое сиденье машины.
Он включил передачу и осторожно, помня про лед, двинулся с места, медленно направляясь к моллу.
- Да, отличные, - ответила я в мрачном настроении.
Может быть, надо смотреть по-иному? Я не потеряла брата, а приобрела сестру?
Ага. Как же.
Глава одиннадцатая
У края толпы я остановилась, не сводя глаз со спокойного вампира, которого провели под желтой лентой к ожидающим у тротуара машинам ОВ.
- Понятия не имею, - говорил вампир в наручниках удивленным голосом. - Мне глубоко плевать, что думает о моей матери какой-то там вервольф. Он меня просто разозлил.
Ответ неживого конвоира потерялся в шуме, и эти двое вошли в суматоху и неразбериху мигающих огней, шести стоящих у тротуара джипов ОВ, двух фургонов телевидения, восьми машин ФВБ и всего того народа, что на всем этом приехал. У всех машин горели фары, у кого были вертелись мигалки. В холодном воздухе веяло ощущением финала, и я вздохнула. Успела к шапочному разбору.
Ждать Маршала, который никак не мог припарковаться, я не стала - его все равно не пропустят. Я бы не удивилась, если бы и со мной не все гладко вышло: хоть меня и пригласили, а ФВБ мне больше не доверяет. Предрассудки идиотские. Сколько еще раз я себя должна проявить?
Задрав подбородок и оглядывая местность, я пробиралась туда, где желтая лента подходила к стене. Надо будет проскользнуть под ленту и надеяться на лучшее. Но моя попытка поднырнуть под ленту позорно провалилась, когда мы чуть не столкнулись лбами с некоей личностью, пытавшейся проделать то же самое.
- Здравствуй, Том, - сказала я с кислой рожей, подаваясь назад. - Все время мы с тобой друг на друга натыкаемся.
Бывший агент ОВ выпустил ленту. Изумление на его лице сменилось злобной досадой, он хотел было что-то сказать, потом стиснул зубы, молча сунул руки в карманы и пошел прочь.
Я в удивлении смотрела ему вслед, пока его не скрыли снег и толпа.
- М-да, - пробормотала я себе под нос.
Потом, слегка разочарованная, что не удалось поругаться, я поднырнула под желтую ленту и дернула ближайшую к себе дверь, желая убраться с холода. В тамбуре между двумя дверями ветра уже не было, и стали слышны гулкие голоса, повышенные от злости и досады. За внутренними дверями стояли группой сотрудники ФВБ в мундирах, и я решила, что это мой лучший шанс.
- Пардон, мэм, - произнес низкий голос, и я - инстинкт! - успела отдернуть руку от внутренней двери раньше, чем на нее опустилась чужая толстопалая рука.
Это был неживой вампир - весьма молодой, судя по виду, - поставленный охранять эту дверь. С колотящимся сердцем я подбоченилась, окинула его взглядом с ног до головы.
- Я из ФВБ, - сказала я, и он засмеялся. Синие ободки глаз стали уже, когда он напустил на себя ауру.
- Колдуны на ФВБ не работают, - сказал он. - А вот на репортера вы очень похожи. Вернитесь за ограничитель, мэм.
- Я работаю без ограничений, и я не репортер, - сообщила я, глядя в чисто выбритое лицо. В любой другой момент я бы остановилась полюбоваться, но сейчас спешила. - И кончай баловаться с аурой, - сказала я ему в раздражении. - Моя соседка таких как ты на завтрак пачками ест.
Глаза у вампира стали совершенно черными, фоновый шум рева рассерженных голосов вдруг исчез. У меня от лица отлила кровь, я вдруг оказалась прижата спиной к наружной двери.
- Я бы тебя глотнул на завтрак, - понизил голос вампир, и этот голос будто прохладным туманом окружил мою душу. Но вспыхнувший пульсацией шрам резко выдернул меня в реальность. Терпеть не могу, когда вампиры меня не узнают.
Я рефлекторно прикрыла шею, но тут же заставила себя опустить руку и открыть глаза.
- Пойди поймай себе крысу, - ответила я, хотя от его игры с моим шрамом стало очень приятно. Мысли перескочили к Айви, я проглотила слюну. Вот это мне совсем сейчас не надо.
Мальчишка-вампир заморгал от неожиданного сопротивления, потом с некоторым смущением меня мысленно отпустил. Черт побери, пора мне научиться мертвых не провоцировать.
- Эй, Фаркус! - крикнул мужской голос из-за стекла, и вампир обернулся, но так, чтобы не выпускать меня из виду. - Не трожь ведьму. Это Морган, фэвэбэшная подстилка.
Фаркус отпрянул, и ободок синих глаз стал больше от изумления.
- Вы Рэйчел Морган? - спросил он, потом засмеялся, показывая острые клыки, и почему-то это меня взбесило больше заигрываний с моим шрамом.
Я поперла вперед:
- А ты Фаркус-рифма-Маркус, сопляк вампирский. Уйди с дороги!
Смех оборвался, когда я его оттолкнула. Он глухо заворчал мне вслед, а я открыла дверь и вошла в тепло молла.
Симпатичный был молл, насколько это слово может вообще к моллу относиться. Ресторанчики на переднем плане, широкие пролеты и два этажа - все, чтобы приятно заниматься шопингом. Я медленно расстегнула пальто и размотала шарф, осматривая открытую зону. Слишком поздно я приехала, чтобы что-то делать. В воздухе висел густой удушающий запах разозленных вервольфов и острый пряный запах разозленных вампиров, смешивающиеся с ароматами бургеров, жареной картошки и азиатских блюд, загубленных слишком большим количеством жира. И над всем этим - звуки инструментальной попсы восьмидесятых. Сюр какой-то.
У окружающих лавок на обоих уровнях двери были закрыты, за ними столпились продавцы, оживленно сплетничая. На нижнем этаже царил хаос - несколько столов ощерились переломанными ножками, все сдвинуто, все перевернуто. Красные мазки на полу и поваленной мебели заставили меня задержаться, пока я не сообразила, что кровь расплескивается по-иному. Это был кетчуп - вот почему, быть может, люди сбились у прилавка с мороженым. В основном обоего пола сопляки с избытком черного в одежде, но были и поздние покупатели, рискнувшие прийти в часы шопинга внутриземельцев. Вид у них был испуганный, но и только - медики вокруг не суетились.
На другом конце ресторанного дворика собрались внутриземельцы, и вот отсюда-то и пойдут судебные иски. У большинства на руках или ногах - повязки из подручного материала. Один на полу без сознания. Вервольфы и вампиры - колдуны, как и люди, понимают, что когда дерутся хищники, надо убираться с дороги. Здесь было тихо, и выглядели бывшие драчуны смущенными, но не обозленными. Суматоха прекратилась так же быстро, как началась. Так где же эта маленькая зачинщица? Среди ходячих раненых я не видела никого, подходящего под описание Миа.
Остановившись в середине открытого холла, я вытащила из сумки амулет-локатор с каким-то неуловимым дурацким чувством оптимизма. Может быть, я все-таки все правильно сделала, сама того не зная? Но кружок гладкого дерева так и остался в моих руках деревом - ни покалывания, ни свечения. Ничего. Или я накосячила с зельем, или Миа здесь нет.
- Черт, - прошептала я, хмуря брови. Давно я не делала ошибок в колдовстве. Сомневаться в своих способностях - не слишком помогает, когда работаешь с высокой магией. Сомнение в себе ведет к неудачам. Черт побери, а если я когда-нибудь напортачу всерьез и разнесу себя в клочья?
Послышался знакомый перестук каблуков Айви, и я обернулась, сунув амулет обратно в сумку. Я была страшно рада ее видеть. Доставить баньши, даже в наручниках, - куда проще такое сказать, чем сделать. Вот почему, наверное, ОВ смотрит на ее поступки сквозь пальцы - если вообще не покрывает.
- Я думала, ты на работе, - сказала я, когда она подошла, и Айви пожала плечами:
- Рано закончила. - Я ждала продолжения и была разочарована, когда Айви мотнула головой: - Ноль. Ничего нового не узнала.