Я наклонила голову, выражая вежливое согласие, и вспомнила, что два дня назад Ральф после обеда отправился, как он сам сказал, на поиски Роджера. Возможно, он нашел его именно здесь и скорее всего за карточной игрой. Тогда, быть может, Ральф и попросил хозяина больше не записывать на его счет расходы кузена. А таинственный мистер Уикем наверняка партнер Роджера по игре, решила я.
Попрощавшись с хозяином, я вышла во двор, где стоял фаэтон Роджера. Сам он уже сидел в нем, нервно перебирая вожжи. Конюх помог мне сесть, и мы выехали из ворот - намного стремительнее, чем следовало. И потом, по улице, он продолжал что есть силы гнать лошадей.
- Пожалуйста, не так быстро, - сказала я довольно резко. - Здесь ходят люди.
Он не обратил на мои слова никакого внимания.
- Роджер, - повторила я, - прошу, умерьте ваш пыл.
В ответ он слегка приподнял руки, крепко сжимающие вожжи, и вороные ускорили бег. Сиденье экипажа так опасно подпрыгивало и раскачивалось, что я была вынуждена выхватить у Роджера вожжи и остановить разогнавшихся лошадей.
Он не ожидал подобного поступка и повернул ко мне искаженное злобой лицо; по его глазам я поняла, что он просто готов убить меня.
- Если вы хотите покончить счеты с жизнью, - крикнула я, - идите и утопитесь в озере! Но не заставляйте других следовать за вами!
- Я вовсе не собираюсь убивать себя! - закричал он в ответ. - С чего вы взяли?
- Тогда нечего так гнать лошадей!
Мы в упор смотрели друг на друга, от него, я чувствовала, исходили волны такой ненависти, что становилось страшно.
- Разве вы не знали раньше, что Ральф лишил вас кредита? - спросила я.
Он протянул руку, я передала ему вожжи, мы тронулись дальше, на этот раз значительно медленнее.
- Ральф угрожал, что сделает это, - ответил наконец Роджер сквозь стиснутые зубы. - Но, когда Марчинсон завел речь о двух шиллингах, я вышел из себя. Это уж слишком.
- Не думаю, что Ральф намеревался унизить вас, - сказала я, пытаясь успокоить его, хотя полагала, что Роджер мог бы заплатить два шиллинга за лимонад, просто вынув их из кармана и не прибегая ни к чьему кредиту.
- Именно этого Ральф и хотел, я уверен, - с горечью ответил Роджер. - Хотел, чтобы я пресмыкался, ползал перед ним. А все оттого, что я пасынок судьбы, мне постоянно не везет, неудачники же вызывают лишь пренебрежение. Особенно у тех, кто удачлив, у таких баловней фортуны, как Ральф. Откуда ему знать, что это такое - постоянно испытывать нужду в деньгах, биться за них, как это делают большинство людей. С двадцати одного года он стал полным хозяином Сэйвил-Касла со всеми его доходами. Ему вообще всегда и во всем везет.
Последние слова натолкнули меня на вопрос:
- И в игре тоже? Он играет?
- Нет, зачем? У него и так все есть.
Я полагала, что в рассуждениях мистера Роджера Мел-вилла гораздо больше злости и оскорбленного самолюбия, нежели здравого смысла, но не сочла возможным в эти минуты возражать ему и вообще продолжать разговор и потому замолчала.
- Проклятая Гарриет, - выкрикнул он через какое-то время. - Все из-за нее! У меня уже были и титул, и собственность. Я был на высоте. И вот все рухнуло!
- У вас и сейчас немало шансов остаться лордом Девейном, - попыталась я утешить его. - Похоже на то, что Гарриет способна рожать только девочек.
- Так-то оно так. - Его лицо постепенно обретало прежнюю привлекательность. - Если бы только я мог распоряжаться доходами Девейн-Холла, мои финансовые проблемы значительно уменьшились бы. - Он бросил на меня острый взгляд небесно-голубых глаз. - Хотя все равно будут необходимы дополнительные средства.
Мне думалось, я понимаю, на что он намекает.
- Если сможете убедить Ральфа передать деньги, завещанные моему сыну, в ваше распоряжение, я не стану возражать. Однако, откровенно говоря, не думаю, что ваш кузен согласится на это.
- Но почему нет? - воскликнул Роджер прежним легкомысленным тоном. - Нужно попробовать! Чем черт не шутит? А?
Я одарила его улыбкой, прощая недавний нервный срыв:
- Попробуйте. Желаю удачи…
Остальная часть пути прошла спокойно, мы мало говорили, и я продолжала размышлять о Роджере. Было совершенно очевидно, что он крайне нуждается в деньгах и потому, вероятно, склонен к азартным играм. Впрочем, могло быть и наоборот: склонность к ним и привела его к нужде. Но по крайней мере одно было ясно: сегодняшнюю поездку он отчасти затеял для того, чтобы поговорить со мной о деньгах, завещанных Никки. Однако разве ему не известно, что я отказываюсь от них?
И еще меня интересовали и несколько тревожили два вопроса: кто такой Уикем и каковы его взаимоотношения с Роджером?..
О несчастье я узнала сразу по приезде от встретившего нас крайне взволнованного Джона Мелвилла. Лошадь, на которой мой сын выехал на прогулку в лес, взбесилась, выбросила его из седла, и он ударился головой о дерево. И совершил все это наш любимый смирный пони Скуирт, с которым ничего подобного никогда не случалось.
- Гослоди, - проговорила я, прижимая ладонь ко рту. - Господи… С ним все в порядке, Джон?.. С моим сыном!
Я повысила голос, потому что Мелвилл ответил не сразу:
- Он без сознания. У него сейчас врач.
- Без сознания? Где он? Я должна его увидеть!
Я кинулась к лестнице.
- Он не у себя в спальне, - остановил меня Джон. - Мы не стали нести его по трем лестницам, а положили недалеко отсюда, в комнате покойной графини. Идемте, я провожу вас.
Мы прошли - нет, пробежали - через гостиную, отделяющую главный холл от личных комнат домочадцев, через официальный кабинет Ральфа, еще через какую-то комнату, за которой начинались покои графини Сэйвил, - приемная, гардеробная и, наконец, спальня, где находился сейчас мой Никки.
Я ворвалась туда, не видя ничего вокруг, - только кровать, огромную кровать, на которой лежала беспомощная маленькая фигурка. Не сразу я различила еще три фигуры: пожилого седовласого мужчину в коричневом костюме для верховой езды, возле него Ральфа - слава Богу, он уже здесь! - и Джинни.
Я подбежала с другой стороны кровати и остановилась, замерев, неотрывно глядя на бледное, безжизненное лицо сына. Наклонившись, я коснулась губами его щеки, он не пошевелился. Меня охватил ужас.
- Что… как он? - почти беззвучно проговорила я. - Что произошло?
Ответил Ральф:
- По словам мистера Уилсона, это случилось, когда он с тремя мальчиками ехал по лесу. Все пони были совершенно спокойны, но внезапно Скуирт словно обезумел. Встал на дыбы и сбросил Никки с седла, причем мальчик ударился о склоненную низко над землей ветку дерева. Когда к нему подбежали, он был без сознания. Уилсон немедленно привез его домой, и сразу послали за доктором Марлоу.
Слушая рассказ Ральфа, я не сводила глаз с лица Никки, с огромной страшной ссадины на его правом виске.
- У мальчика болевой шок, миссис Сандерс, - сказал врач. - Возможно, сотрясение мозга. Необходим полный покой и после того, как он придет в себя.
- А он придет в себя? - спросила я дрожащим голосом.
- Будем надеяться, - сурово ответил мистер Марлоу.
- Надеяться? - повторила я в полном ужасе. - Этого может не произойти? Вы хотите сказать…
У меня перехватило дыхание.
- В подобных случаях, - спокойным, ровным голосом начал разъяснять мне доктор, - если дыхание нормальное, как у вашего сына, большинство пациентов приходят в себя. Насколько могу судить, других серьезных повреждений у ребенка нет, только шок от удара. Остается ждать, когда организм сам справится с этим.
Чем больше он говорил, тем страшнее мне становилось. Что он там перечислял? Шок, сотрясение… Ведь это голова, и, значит, мозг… О Боже, помоги ему! Не дай уйти от меня!..
Я снова склонилась над Никки, почти касаясь губами его уха.
- Никки, - произнесла я дрожащим голосом, - ты слышишь меня? Никки… Мама здесь, рядом с тобой.
Никакого ответа не смогла я прочесть на маленьком бледном личике.
- Гейл, - мягко сказал Ральф, - присядьте, пока не упали. - Я почувствовала, как он взял меня за руку. - Садитесь, я принес вам стул.
Я подчинилась - села у постели, положила ладонь на руку Никки. Мне показалось, его пальцы чуть дрогнули. Надежда затеплилась в моей душе.
- Сколько?.. - спросила я, повернувшись к врачу. - Сколько времени может пройти до того, как он очнется?
- Несколько часов. И не пугайтесь, если он не сразу вспомнит, что с ним произошло, миссис Сандерс. Так бывает.
- Понимаю, доктор. Спасибо вам.
- Я уведу доктора, Ральф, - сказала Джинни. А я и забыла, что она здесь. Она ласково прикоснулась к моему плечу. - Все будет хорошо, Гейл. Мы даже не можем вообразить, как выносливы дети. Особенно мальчики. Уж я-то знаю.
После их ухода я сказала Ральфу:
- Со Скуиртом никогда такого не бывало. Не знаю, что и думать.
Лицо Ральфа было непроницаемо.
- Быть может, пчела? - сказал он.
Я отмахнулась, зная, что Ральф и сам не верит в это.
- Что могло случиться? - повторила я.
- Не знаю, Гейл. - И после некоторой паузы:
- Скуирт мертв.
- Что?
- По-видимому, у него был припадок бешенства. Уилсон сказал, что никогда не видел ничего подобного. После того как сбросил Ники, он упал на землю и начал биться в конвульсиях. Словно у него колики.
- Они не наступают так внезапно.
- Обычно нет. Возможно, что-то способствовало этому.
Его слова заставили меня задуматься.
- Единственное, что можно предположить… - сказала я, не сводя глаз с неподвижного тела сына. - Я слышала, что травоядные животные впадают в такое состояние, если в пищу попадает растение под названием белена. Однако не думаю, что белена растет возле конюшни, да и лошадь сама никогда не станет его есть.
- Я тоже считаю, что сама не станет, - сказал Сэйвил.
Смысл его слов не сразу дошел до меня, а когда дошел, мне сделалось жутко.
- Ральф, - спросила я со страхом, - вы ведь не думаете, что кто-то намеренно… хотел причинить зло Никки?
Он молчал.
- Ответьте! - крикнула я, вскакивая со стула. - Вы так не думаете?
Голос его звучал мягко, но с тревогой:
- Не знаю, что ответить, Гейл, но должен честно признаться, мне не нравится внезапная смерть пони. Она вызывает подозрения. И еще не нравится история с мостом. Джон уверяет, что в конце прошлого месяца его проверяли, и все было в порядке.
- Так что же это, Господи? - в отчаянии проговорила я.
Вместо ответа он задал вопрос, от которого мне стало еще страшнее, по спине побежали мурашки:
- Гейл, знаешь ты кого-нибудь, кто мог бы желать зла тебе и Никки? Спрашиваю, потому что мне далеко не все известно о вас… Если не хочешь, можешь не отвечать.
- Нет, - прошептала я. - Нет, Ральф, я не знаю таких людей.
Но он не удовлетворился ответом.
- Могли какие-нибудь обстоятельства, - осторожно продолжил он, - связанные с рождением Никки, толкнуть кого-то на неблаговидные поступки?
Взгляд его янтарных глаз был тверд, но ни подозрения, ни осуждения в них не было.
- Нет, - повторила я, отвернувшись от него. - Подобных обстоятельств не существует.
- Хорошо, - спокойно сказал Сэйвил. - Я должен был спросить об этом.
- Конечно, - согласилась я. - Должен.
Ночь я провела на постели покойной жены Ральфа, рядом с Никки, которого не захотели тревожить и переносить на другое место. Одна из дверей этой комнаты вела в спальню Сэйвила, но сейчас меня меньше всего беспокоили правила приличия, да и другим, надеюсь, было не до этого.
Разумеется, никто не мог знать, что Ральф в эту ночь находился не у себя в спальне, а сидел в кресле возле постели Никки. Он смотрел на нас обоих и почти ничего не говорил, я даже ни разу не предложила ему отправиться спать - так необходимо мне было его присутствие.
Было, наверное, около трех утра, когда я почувствовала, как мой сын пошевелился рядом со мной. Я встала на колени и наклонилась над ним.
- Никки, - сказал я. - Никки…
Ральф уже вскочил с кресла. Масляная лампа у изголовья постели горела всю ночь, и мы увидели, как задрожали веки мальчика, затрепетали ресницы.
- Никки, - настойчиво вопрошала я, - ты слышишь меня? Это я, твоя мама. Никки, ответь…
Он открыл глаза:
- Конечно, слышу, мама. Почему ты кричишь?
Слезы ручьем потекли у меня из глаз.
- О Господи, - рыдала я, - спасибо Тебе! Спасибо Тебе.
Ральф положил руку мне на плечо.
- Почему ты плачешь? - спросил Никки. - Что случилось? Уже утро?
- Ты упал со своего Скуирта, Никки, - сказал Ральф, - и несколько часов не приходил в сознание. Оттого твоя мама расстроена. Не удивляйся, если день-два у тебя будет болеть голова.
Никки нахмурился.
- Она и сейчас болит, - сказал он. - Значит, я свалился со Скуирта, мама? Совсем не помню.
- И не надо, - утешил его Ральф. - Доктор сказал, что все будет хорошо. А помнить о плохом не обязательно.
Никки продолжал хмуриться.
- Скуирт в порядке? - спросил он окрепшим голосом.
- Да, - коротко ответила я. - Ты можешь чуть-чуть приподняться? Я дам тебе попить.
Мы помогли ему дойти до ватерклозета и выпить воды. У него страшно разболелась голова, он даже заплакал, и все, чего хотел, - поскорее снова лечь. Мы уложили его. Я опять легла рядом, взяла его руку в свою.
- Идите к себе и поспите немного, - тихо сказала я Ральфу. - Вы совсем измотались за день. Однако он снова уселся в кресло.
- Подожду, пока мальчик заснет.
Это случилось очень скоро, и тогда Сэйвил встал, подошел ко мне и некоторое время молча стоял, переводя взгляд с меня на Никки.
- Думаете, с ним все будет хорошо? - с тревогой спросила я.
- Уверен, Гейл. Готов дать голову на отсечение.
- Спасибо, Ральф. Спасибо за все и особенно за сегодняшнюю ночь. Вы оказали мне такую поддержку, такую… - Слезы мешали мне продолжать, но я договорила:
- Я никогда не забуду этого.
- Маленькая Гейл, - нежно произнес он, наклонился и поцеловал меня. - Если понадобится помощь, я буду рядом, за той дверью.
Глава 19
Наутро Ральф спросил у всех конюхов, что такого мог съесть Скуирт, в результате чего впал в безумие, окончившееся смертью. Опрос ни к чему не привел.
Я не хотела и в этот день говорить Никки о смерти его любимого пони. Но Ральф посоветовал не скрывать от мальчика правды. И то, что я согласилась с мнением Ральфа, лишний раз подтверждало, насколько большое влияние оказывал на меня этот человек.
Никки был безутешен, я уже осуждала себя за то, что послушалась Ральфа, однако тот успокоил меня простыми словами - лучше горькая правда, чем ложь. Скрепя сердце я согласилась с этим расхожим, но не всегда бесспорным утверждением.
Никки продолжал находиться в спальне графини под моим присмотром и большую часть дня спад. Несколько раз его навешали мальчики и их наставник Уилсон. Вечером, когда мы собрались перед обедом в гостиной, Джинни спросила, не хочу ли я перевести Никки в его собственную спальню, где он будет под присмотром няни, и я смогу немного отдохнуть.
Я уже готова была согласиться, но с условием, что сама буду ухаживать за Никки, но Ральф предварил мой ответ.
- Пусть мальчик еще побудет здесь, - сказал он. - Доктор Марлоу советовал не беспокоить его несколько дней.
- Прекрасно, - ответила Джинни. - Тогда я распоряжусь, чтобы в комнату поставили раскладную кровать для няни.
Ральф улыбнулся:
- Думаю, и этого не потребуется. Уверен, Гейл захочет снова провести ночь рядом с сыном.
В гостиной наступило неловкое молчание. Я смело оглядела присутствующих и, к своему удивлению, заметила выражение крайней обеспокоенности на лице Джона Мелвилла. Роджер выглядел лишь немного удивленным, Гарриет - злобно-угрюмой, ее отец, как, впрочем, почти всегда, - недовольным и раздраженным. Джинни была несколько озадачена.
- Обед подан, миледи, - объявил появившийся в дверях дворецкий.
В том же порядке, что обычно, мы двинулись в столовую. Джинни и Ральф принялись обсуждать - и продолжили потом за столом - пожар в ее доме, связанные с этим проблемы и необходимые действия. Джон давал советы, остальные вяло поддерживали разговор, не выходя за рамки приличий.
Я с тоской вспоминала полные тепла, а иногда по-настоящему веселые застолья с Макинтошами в моем бывшем доме и те кажущиеся теперь такими далекими и спокойными дни, когда граф Сэйвил еще не вторгся в мою жизнь, не перевернул ее вверх дном.
После того как мужчины, выпив свое вино, снова присоединились к нам в гостиной, образовался кружок играющих в вист - Ральф, Джинни, Роджер и Гарриет. Я не умела играть в эту игру и потому согласилась на предложение Джона Мелвилла прогуляться по саду.
Над озером стлался туман, в вечернем воздухе веяло прохладой, и я пожалела, что не взяла шаль, но Джон, увидев, что мне неуютно, тут же снял сюртук и накинул мне на плечи.
Я была благодарна ему, но некоторая бесцеремонность, претендующая на интимность, с которой он сделал это, невольно заставила меня посмотреть на него с удивлением.
Он ответил успокаивающей улыбкой:
- Не тревожьтесь. Я не претендую на место Ральфа.
Надеюсь, сумерки скрыли мои пылающие щеки. Не стало никаких сомнений в том, что все в замке знают о моей связи с Ральфом. Прежде всего это ставило в неловкую ситуацию меня. Ральф ведь у себя дома, где, вероятно, уже привыкли к тому, что время от времени в замке появлялись его любовницы. Скорее всего это были женщины из высшего общества, которых, быть может, и не смели называть этим словом, хотя, как я уже говорила, для меня в нем нет ничего постыдного. Если, конечно, эта связь действительно любящих друг друга людей не приносит никому вреда.
Я была совершенно уверена, что в тех случаях, когда фаворитки Ральфа принадлежали к светскому обществу, все правила приличия строго соблюдались и женщины не только не подвергались оскорблениям, но даже подобных намеков никто себе не позволял. Как это сделал сейчас Джон Мелвилл.
Но я ведь не принадлежала к высшему обществу.
Бесстрастно и холодно я сказала:
- Его сиятельство действительно очень добр ко мне и к моему сыну.
- Вы правы, именно так, - ответил он без прежней иронии и добавил:
- Я понимаю, Гейл, все это не слишком просто, особенно для такой женщины, как вы. Но, обещаю, никто вас тут не обидит. Я позабочусь об этом.
- Пожалуйста, не затрудняйте себя, - ответила я с язвительной любезностью. - Единственное, чего я хочу, сэр, так это поскорее обрести новое жилье и продолжить дело, которым занималась раньше, - обучать верховой езде.
- Он не женится на вас, миссис Сандерс, - сказал вдруг Джон, как если бы не слышал или не хотел слышать того, что я сейчас говорила. - Помимо разности происхождения и положения в обществе, есть еще и память о Джорджиане и их ребенке. Поймите, дорогая, он никогда не сможет переступить через это.