Арман уставился на фото. Взор его туманил гнев. Да, вот он, собственной персоной, - златокудрый красавец с наглой ухмылкой. Он сидел за столиком в "Кафе де Пари" в Лондоне, рядом с ним - белокурая девушка. Под снимком была Подпись: "Мисс Лилиас Фицбурн и мистер Клиффорд Калвер смотрят кабаре Ноэля Коварда на вечеринке в честь двадцатилетия мисс Фицбурн".
- И что ты хочешь от меня услышать? - резко осведомился Арман.
Рейн только пожала плечами. Сначала фотография Клиффорда причинила ей безмерную боль, за которой последовала мучительная ревность, какой она раньше никогда не испытывала. Это было унизительно. Раньше она считала себя неревнивой и терпимой к мужским слабостям. Но эта ревность была рождена долгими неделями страданий, неизвестности и негодования. С внезапной злостью Рейн швырнула журнал на песок, потом отвернулась и уткнулась лицом в ладони.
Смотреть на такое проявление эмоций и знать, что все это из-за такого подонка, - было выше сил Армана. Он не выдержал и погладил ее по голове.
- О, Рейн, сердце мое… любимая… ну не надо снова так расстраиваться! - умолял он.
Девушка повернулась и, прижав руки к щекам, взглянула на него. Из глаз ее текли слезы. Этой пытки Арман уже не мог вынести.
- Ради всего святого, не надо так убиваться из-за этого человека, - хрипло попросил он.
В совершенном неистовстве она воскликнула:
- Ну почему, почему я так злюсь?! Я ведь на самом деле больше не люблю его! Правда, Арман, не люблю…
- Тем лучше!
- А ты тоже так страдаешь из-за меня? - спросила она с женской непосредственностью.
- Да, - ответил он, склонившись к ней и крепко схватив за запястье.
Рейн смотрела в темные горящие глаза, которые были совсем близко.
- Я всегда буду из-за тебя страдать, всегда, - проговорил он сквозь зубы. - Я люблю тебя больше жизни, и каждый вздох приносит мне страдание. Я страдаю, Рейн, очень страдаю. О, Рейн, если ты только могла бы меня полюбить…
Она прерывисто вздохнула.
- Ты ведь не стал бы клясться мне в любви, чтобы потом бросить ради другой девицы, правда?
- Бог мой! Только дай мне шанс доказать тебе это! Дай мне возможность показать свою преданность. Я буду твоим верным слугой всю жизнь - до гроба… и после, - выпалил Арман с порывистой страстностью латинского темперамента, но девушка знала, что он говорит искренне. Одним из главных достоинств молодого француза была его беспримерная честность.
И вдруг Рейн впервые в жизни почувствовала, что хочет пожертвовать собой ради другого; дарить любовь не только потому, что ей так хочется, но потому, что ее любовь отчаянно нужна. Ей захотелось сделать Армана счастливым, Сказать матери, и бабушке, и Клиффорду: "Я помолвлена. Я выхожу замуж за Армана де Ружмана". Внезапно она схватила его за руку и прошептала:
- Арман, ты женишься на мне?
Молодой человек вдруг почувствовал, что не только его сердце на мгновение перестало биться, но и весь мир вокруг замер и затих. Затем все ожило - сердце забухало, как кузнечный молот. Он так сильно сжал руку девушки, что та поморщилась.
- Рейн, ради бога, не играй со мной, - взмолился он.
- А я не играю. Я серьезно.
- Ты хочешь выйти за меня замуж?
- Да. Ты ведь этого тоже хочешь, не так ли?
Он провел рукой по взмокшему лбу.
- Ты же знаешь, что да. Ты знаешь, что я тебя боготворю, но…
- Тогда давай обручимся, - перебила его Рейн.
Арман присел и уставился на нее, не в силах поверить своим ушам.
- Ты же шутишь… ты с ума сошла!
- Очень хорошо - пусть я сошла с ума. Ты только согласись. Надеюсь, ты не откажешься принять мое предложение? - прибавила она с истерическим смешком. Она смеялась, но глаза у нее были несчастные.
- Ты все еще любишь его, - сказал он, сдерживая ярость. - Не отрицай. А мне предлагаешь жениться только из жалости.
- Нет, не из жалости, а потому, что хочу быть счастлива с тобой и сделать тебя счастливым.
- Но…
- Ах, Арман, Арман, не надо ничего анализировать. И не задавай вопросов. Просто скажи, что ты меня обожаешь и что мы с тобой будем очень счастливы. У нас ведь так много общего - так почему бы нам не пожениться?
- Ты должна понимать, что я положу всю мою жизнь ради этого. Но, Рейн, поспешно такие дела не решаются. Тебе надо все обдумать. Я боюсь, что ты сейчас делаешь это в минуту… ну… злости. Я не вынесу, если потом ты будешь об этом жалеть.
- Я ни о чем не пожалею. Я буду с тобой очень счастлива, Арман, - сказала она четко и ясно, - и больше никогда не стану думать о Клиффорде. Даю тебе слово.
- Я согласен, если только ты поклянешься, что тебе это принесет успокоение.
Вот тут она перестала быть такой категоричной:
- Ну хорошо, давай немного подождем со свадьбой, посмотрим… но немедленно объявим о нашей помолвке, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы стать достойной твоей огромной любви, Арман.
Он побагровел, потом побелел как полотно.
- О господи боже! Это я должен пытаться заслужить тебя. Ты оказываешь мне такую большую честь… я об этом даже мечтать не смел.
Она прижала его ладонь к своей щеке полным очарования нежным жестом.
- Мой милый, глупый Арман, такой славный, боюсь, мне без тебя уже не обойтись. Ты так мне нужен, Мой Арман.
Он разжал ее пальцы, коснулся губами теплой ладошки и, чуть помедлив, сдавленным голосом пробормотал:
- Моя любовь! Боже, как я счастлив! Я не могу в это поверить.
Она взлохматила его волосы и принялась легкомысленно болтать:
- Ах, как будет весело! Ты станешь самым знаменитым художником во Франции, напишешь десятки моих портретов. Это будут шедевры. Я стану тебе помогать и в твоей архитекторской работе. Обожаю заниматься дизайном. Мы ведь поселимся здесь, во Франции, да? Мне не нужно будет уезжать в Лондон, ну разве только иногда, ненадолго. Мы будем жить в Мужене, если сможем снять там небольшой домик, а если нет - скажем, чтобы бабушка отдала нам одно крыло в Канделле. Давай даже на свадьбу не поедем в Лондон. Обвенчаемся в маленькой церквушке в Мужене…
Арман слушал ее как зачарованный; он все еще не верил в то чудо, которое с ним свершилось, и продолжал покрывать ее ладонь поцелуями. Через минуту Рейн попросила:
- Подай мне журнал.
Она вырвала фотографию Клиффорда, разорвала ее на мелкие кусочки и закопала их в песок.
- Вот видишь, - сказала она с детским удовлетворением, - видишь, как я к нему отношусь.
Армана терзали сомнения, и глубоко в душе он спрашивал себя: а не была ли вся эта бравада лишь желанием досадить и отомстить Клиффорду? Но он был слишком влюблен, чтобы возражать.
- Любимая, клянусь, ты будешь со мной счастлива, - только и мог бормотать он, заикаясь.
Рейн и сама уже почти поверила в это. Ее охватило совершенно новое чувство - какое-то огромное облегчение, потому что она нашла выход своим эмоциям. Закопав изорванную фотографию Клиффорда, девушка тем самым похоронила свою боль, так она говорила себе. Больше никогда она не станет терзаться из-за мужчины. Она будет думать о себе и позволять Арману любить себя - сильнее, гораздо сильнее, чем любит его она.
Час или два после этого Рейн пребывала в приподнятом настроении. Они бегали по воде, взявшись за руки. Потом оделись, и Арман отвез ее назад в Канделлу.
- Я сообщу маме и бабушке, что мы решили пожениться, - прощебетала Рейн. - А вечером ты за мной заедешь, и мы отпразднуем в городе нашу помолвку. Но сначала поужинаем дома, а потом ты меня куда-нибудь сводишь - куда хочешь, в казино или на танцы. Мне очень нравится, как ты танцуешь, Арман. Помнишь бал Дженнифер, когда мы впервые танцевали с тобой вальс?
Помнит ли он! Да - он помнит это и еще тысячи других эпизодов, связанных с Рейн. Как он влюбился, всего лишь один раз взглянув в ее сияющие глаза. И как глубоко скорбел о том, что она отдала свою любовь недостойному. Теперь он только мог молиться от всей души, Чтобы она никогда не пожалела о своем обещании, данном ему в этот безумный солнечный день.
На подступах к Канделле раскинулась небольшая рощица. Арман остановил машину у обочины, выключил мотор и, повернувшись к Рейн с мальчишеской улыбкой, осведомился:
- Милая, а ты знаешь, что я тебя еще ни разу не целовал?
Она улыбнулась в ответ и прильнула к нему. Он схватил ее в объятия, опьянев от счастья. Он целовал ее, уже зная, что это бессмертная страсть, за которую он готов умереть, если нужно, потому что даже если его счастье продлится недолго и она исчезнет так же внезапно, как появилась в его жизни, - он должен принять все, что дается ему судьбой сейчас, в этот момент, позабыв обо всем и обо всех.
Рейн пыталась вложить в свой поцелуй такую же страсть, но чувствовала, что в ней что-то остается холодным и неподатливым, словно мертвым… слишком большой кусок ее сердца все еще был в плену бессердечного Клиффорда, Через минуту Арман оторвался от нее.
- Рейн, моя радость, почему ты плачешь? - спросил он и стал лихорадочно осушать ее слезы поцелуями.
Она ничего не ответила, а он не стал больше ни о чем спрашивать.
Глава 14
- По-моему, - сказала герцогиня де Шаньи, это нужно отпраздновать. Моя мигрень почти прошла. И сегодня я даю ужин для нас троих. Пришли ко мне Элен. Проследи, чтобы шампанское поставили на лед. Поужинаем втроем, а потом вы, молодежь, можете ехать в Канны. Я очень счастлива. Очень, очень счастлива!
Рейн с Арманом стояли у изножья кровати герцогини в большой прохладной спальне, окна которой были зашторены от солнца. Адрианна де Шаньи сидела, опираясь на подушки, - она казалась маленькой и хрупкой в белом атласном пеньюаре и с кастильским кружевом на голове, но ее прекрасные темные глаза блестели слезами радости. Она улыбалась и переводила взор с внучки на своего архитектора, к которому успела искренне привязаться.
- Уже много лет я так не радовалась, - добавила она. - Надо будет послать телеграмму твоей матери, милая Рейн.
- Это будет здорово, - откликнулась та.
Арман подошел ближе к постели герцогини.
- Вы оказали мне большую честь, мадам герцогиня. Я чувствую себя недостойным. Пока у меня не так много средств и нет того положения в обществе, которого заслуживает Рейн, но я уверен, что со временем смогу сделать для нее больше.
Герцогиня одарила его ослепительной улыбкой:
- Вы сделаете очень много и добьетесь успеха в искусстве, Арман. А деньги пусть вас не беспокоят. У моей внучки будет все, что ей нужно. Она получит в наследство Канделлу и поместье после моей смерти.
- Я не желаю об этом слышать, - быстро заявил Арман.
- Да, думаю, вы говорите искренне, - с нежностью кивнула старуха.
- Ну конечно, он такой неисправимый романтик, - вставила Рейн.
- В любом случае ты получишь от меня в подарок двадцать миллионов франков в день твоей свадьбы, моя дорогая, - заявила герцогиня.
У Армана невольно вырвалось восклицание:
- Даже не знаю, хочу ли я жениться на такой богатой девушке! Я хотел бы сам обеспечивать свою жену, - неловко признался он.
- Деньги пока можно положить в банк - возьмете, когда они вам понадобятся, - утешила его герцогиня.
Арман поцеловал ей руку.
- Благодарю вас от всего сердца за ваше доверие и за огромную честь, которую вы мне оказали, дав согласие выдать за меня Рейн.
Девушка пошла с ним к выходу. Он хотел и ей поцеловать руку, но она обняла его за шею и притянула к себе его счастливое сияющее лицо.
- Я правда очень, очень тебя люблю, - шепнула она.
- Будь счастлива - вот все, чего я прошу, - сказал он, быстро поцеловал ее и ушел.
Вздохнув, Рейн вернулась к герцогине и присела на краешек постели.
- Ну, вот все и решилось, бабуля.
- Он мне сказал, что у него есть кольцо с сапфиром и бриллиантом, которое когда-то принадлежало его матери, и бабушке, и прабабушке, он хранит его для своей невесты, и сегодня вечером вручит тебе, - мечтательно сказала герцогиня. Затем, одарив внучку долгим взглядом, прибавила: - А как у вас это все вышло? Ты что, вдруг влюбилась в него, деточка?
Рейн опустила ресницы. Ее лицо стало непроницаемым.
- Арман мне всегда нравился.
- Ну, нравился… это не совсем подходящее слово для описания чувств к жениху.
- Но он мне очень дорог… и потом, я буду ему верна.
- Но не то чтобы ты была в него безумно влюблена?
Рейн смущенно поерзала, встревоженная этими вопросами.
- Ну, нет, наверное, не то чтобы безумно. Но я полюблю его - со временем.
- Это надо понимать так, что тот англичанин все еще живет в твоём сердце?
Рейн поджала губы и попросила:
- Бабушка, давай больше не будем о нем говорить.
Герцогиня тоже вдруг почувствовала себя неловко, вспомнив свои ухищрения и перехват писем. Тем не менее она ощущала небывалый подъем духа от того, как обернулось дело. Она не могла бы быть более счастливой, даже если бы ее внучка выбрала себе в женихи самого титулованного аристократа Франции. Ни один другой мужчина из тех, кого она знала, не сможет любить Рейн крепче и заботиться о ней лучше, чем Арман. К тому же Он, как никто, способен оценить доставшийся ему во владение монастырь. Тот, который он сам реставрировал. Старуха догадывалась, что внезапное решение Рейн объявить о помолвке с Арманом Вызвано тем, что она решила твердо забыть про Клиффорда, вычеркнуть его из своей жизни и начать все заново с молодым человеком, к которому искренне привязалась. Ну что ж, со временем она оценит и полюбит Армана. В этом-то герцогиня де Шаньи нисколько не сомневалась. Она раскрыла объятия и приняла в них свою обожаемую внучку.
- Благослови тебя Господь, милая моя. Мы отпразднуем сегодня на славу, а твоя мама прилетит первым же самолетом, вне себя от радости.
- Бабушка, я могу из Канн позвонить маме и сказать, чтобы она завтра же поместила объявление в "Таймс", - предложила Рейн.
Герцогиня задумчиво покусала губы. Девочка хочет, чтобы объявление увидел тот англичанин, стало быть, у этой скоропалительной помолвки есть все же свои скрытые причины.
Пришла Элен, чтобы принять заказ на ужин. С этого момента началась суета - старинный дом, дремавший в томном полуденном полусне, проснулся и ожил.
Между тем, запершись у себя в спальне, Рейн раскрыла ставни и стояла, вдыхая опьяняющий аромат нагретых солнцем герани и голубой лаванды, которые так сладко благоухали в это время года. Как чудесно жить в Провансе, думала она. Томный юг никогда еще не казался ей таким блаженным. Она помолвлена с романтичным, красивым молодым человеком, который ее обожает. Ей не придется возвращаться в Лондон, по крайней мере надолго, и жить с матерью. А через несколько дней все в Лондоне, в том числе кузина Дженнифер и Лилиас Фицбурн, прочтут в газете объявление о ее помолвке. И Клиффорд уже не сможет похвастаться, что разбил ее сердце.
Рейн вдруг захлопнула ставни, вернулась в полумглу комнаты и с размаху бросилась на постель, прижавшись горячей щекой к прохладной подушке. В голове ее лихорадочно проносились мысли: "Нет, я не должна так поступать. Нельзя выходить замуж за Армана только для того, чтобы насолить Клиффорду. Я не должна забывать о том, что желаю счастья Арману. В прошлом я была слишком эгоистична… Люди, которые думают только о себе и делают то, что нужно им, никогда не бывают счастливы… Арман такой добрый и славный. Я стану такой женщиной, какой он хочет меня видеть".
Она встала и подошла к высокому резному шкафу из кедра, открыла дверцу и принялась выбирать, что бы ей надеть сегодня вечером. Она остановилась на кружевном белом платье, в котором была на балу у Дженнифер, когда они впервые встретились с Арманом. С особенной тщательностью сделав макияж, она покрыла ногти лаком нежно-розового цвета и послала Элен в сад принести ей две розы, чтобы прикрепить их к поясу, Арман любил сравнивать ее с розой.
Рейн решила, что сегодня вечером будет веселиться. Арман преподнесет ей обручальное кольцо, и тогда уже они будут помолвлены по-настоящему. Настроение ее почему-то слегка испортилось при этой мысли, но она продолжала наряжаться, напевая легкую провансальскую песенку, которую услышала здесь несколько лет назад. Как раз когда она закончила одеваться, к ней постучалась Элен и вошла в комнату, неся в руках огромную позолоченную корзину с невероятным букетом красных роз; восхитительные влажные бутоны красовались на крепких длинных стеблях, утопавших во мху. Загорелое крестьянское лицо Элен сияло. С вольностью служанки, много лет проработавшей в доме, она ткнула пальцем в сторону Рейн:
- О-ля-ля! Смотрите, что вам прислал месье. Ах, лямур, лямур! - и рассмеялась.
Рейн с восхищением и сладким трепетом смотрела на красивую корзину, которую Элен поставила на столик возле окна. В цветах она нашла открытку:
"Тебе, царица моего сердца, которая прекраснее и дороже всех роз на свете. Обожающий тебя,
Арман".
Девушка нервно рассмеялась и, закусив нижнюю губку, покружилась перед Элен в вечернем платье, расправляя юбку, как балерина.
- Какая вы красавица! Сегодня вы так прелестны, мадемуазель! - воскликнула Элен, захлопав в ладоши.
- Скажи бабушке, что я сейчас спущусь, - велела ей Рейн. Она открепила розочки, которые уже успела приколоть к поясу, отрезала пару бутонов из тех, что прислал ей Арман, и украсила ими платье.
"Я обязательно буду счастлива. Обязательно…" - повторяла она про себя, сбегая по старинной широкой лестнице. Спустившись, Рейн зашла в столовую посмотреть, все ли готово к ужину. На стол были выставлены роскошные серебряные приборы, тонкий фарфор с ручной росписью, тончайшее венецианское стекло. Высокие восковые свечи в античных серебряных с позолотой канделябрах ждали, когда их зажгут. В серебряных ведерках стыло во льду шампанское. "Будет весело и торжественно", - думала Рейн, и в эту минуту вспомнила о матери, с чуть большей нежностью, чем всегда. Что говорить - она только и делала, что огорчала и разочаровывала свою бедную маму. Жаль, что ее не будет сегодня на этом праздничном ужине. "Впрочем, - злорадно усмехнулась про себя Рейн, - Мама все равно в душе будет считать, что ее зять мог бы родиться в более состоятельной и родовитой семье. Она из тех, кому невозможно угодить, - такие люди всегда останутся чем-нибудь недовольны".
В столовую вошла Элен:
- Мадемуазель, вас там спрашивает какой-то господин. Он приехал из Ниццы. Я сказала ему, что вы заняты, но он говорит, что у него важное дело и что он не займет много времени.
Рейн приподняла свои длинные юбки и сделала несколько танцевальных па.
- А кто это, Элен? Кто-то из друзей герцогини?
- Нет, мадемуазель, я его не знаю, никогда раньше не видела. Он англичанин.