Кейт не знала, что еще сказать, она до сих пор не могла прийти в себя от услышанного. Как мог этот человек безжалостно растоптать доверие ребенка? Алекси без движения сидел в кресле, глядя в одну точку.
- Ты слышишь, твой отец ошибался!
- Забудь.
- Я не могу забыть об этом, ведь я хочу понять тебя.
- Почему?
- Потому что я волнуюсь за тебя.
- Я плачу тебе за это, - холодно откликнулся Алекси, не поднимая глаз.
- Пожалуйста, не говори так, ты ведь знаешь: есть вещи, которые нельзя купить…
- Не согласен.
- Тогда ты тоже ошибаешься! Потому что…
- Кейт! - Их взгляды наконец встретились. С тем же успехом Кейт могла смотреть на стену, его глаза цвета стали были такими же холодными и бесстрастными. - Меня не интересует, как ты ко мне относишься, меня не интересуют твоя забота и волнение. Как еще более доступно мне это тебе объяснить, чтобы ты наконец поняла. Все, чего я хочу, - это сохранить свой бизнес, и не только "Красавицу", а всю компанию. И в первую очередь я хочу вышвырнуть оттуда свою мать.
- Ты такой холодный, - прошептала Кейт, изумленно глядя на сидящего перед ней мужчину.
- Более чем. Хочешь узнать, почему я так ненавижу ее? Когда мне было семь и приближалось Рождество, мать сказала, что я в этом году был плохим мальчиком и подарков не будет. Я не мог поверить в это и начал их искать. Она не солгала, подарков я не нашел. Зато я обнаружил реальную жизнь.
- Ты узнал о Левандере? - Внутри у Кейт все сжалось, когда она задала этот вопрос, она представить себе не могла, что мог почувствовать семилетний малыш, узнав о семейной тайне. - Я думала, они узнали о том, что он в детском доме, только когда прилетели в Австралию…
- Они знали об этом и раньше. Все это время они знали, что их дети остались в детских домах, но были слишком заняты обустройством новой роскошной жизни, чтобы задумываться о таких мелочах.
- Дети? - воскликнула Кейт.
- Левандер - сын моего отца, у Ивана был мимолетный роман с гувернанткой до того, как он женился на матери. Умирая, мать Левандера умоляла Ивана забрать мальчика с собой в Австралию. Я нашел письма и сертификаты, подтверждающие это. Но тогда же я узнал, что был еще один ребенок - еще до рождения Левандера у Ивана и Нины родился сын. - Он говорил бесстрастно, но его лицо было практически серым. - Даже мои братья не знают об этом. Я пришел к этими бумагами к отцу…
- И что он сказал?
- Он ответил мне с помощью своего кулака. И с помощью ботинок и ремня. Меня больше напугала даже не боль, а страх в его глазах.
Кейт не могла понять, как такое было возможно. Она хотела что-то сказать, но не могла, изо всех сил стараясь сдержать слезы.
- Он был взбешен и испуган и потерял контроль над собой. Я убедил себя в том, что в этот момент его страх превзошел его любовь ко мне.
С этими словами Алекси снова отвернулся от нее, уставившись в пасмурное небо за окном. Но Кейт знала, что должна заставить его продолжать говорить, иначе он опять закроется от нее.
- Ничто не может превзойти любовь.
- Неверный ответ.
Кейт показалось, что ее кровь застыла в жилах, потому что она поняла, что опять причинила ему боль.
- Когда тебе семь и ты лежишь на полу, а человек, которого ты любишь больше всего на свете, человек, на которого ты всеми силами стараешься быть похожим, избивает тебя, пинает… Когда ты видишь его безумные глаза и чувствуешь его плевок на своем лице.
По лицу Кейт беззвучно катились слезы, но она молчала, боясь прервать его.
- Ты пытаешься убедить себя, что это не твой отец, что на самом деле он любит тебя, что это страх заставляет его поступать с тобой так ужасно…
- Алекси…
- Хватит. Забудь об этом. Я забыл.
- Как ты можешь? Ведь это значит, что у тебя есть еще один брат. Ты искал его?
Он промолчал.
- Ты не смог его найти?
- Нет.
А потом она задала вопрос, которого он так боялся:
- Ты никогда не пытался его искать, да?
Алекси никогда не испытывал такого глубокого, всепоглощающего, пронзающего душу до самого дна стыда.
- Нет.
Кейт не знала, что сказать, и он сказал это вместо нее:
- Я живу так же, как когда-то мои родители: наслаждаюсь богатством и роскошью. Нет, я не пытался его найти. Видишь, Кейт, возможно, это к лучшему, что ты не знаешь меня. Не стоит пытаться меня понять.
- Как ты мог не…
- Нам нужно собираться, - оборвал ее Алекси. - Хватит с меня семейных отношений. И… Спасибо тебе.
- За что?
- За то, что помогла мне увидеть… Сейчас это уже не имеет значения.
Когда она протянула к нему руку, Алекси уклонился от нее и быстро вышел из комнаты. Кейт поняла, что ее с него тоже "хватит". А еще она поняла, что не должна была ничего говорить, только слушать. Потому что ее ответ и правда был неверным. Кейт опустилась на постель, по ее щекам опять струились слезы. Если, как она сказала, ничто не может превзойти любовь, тогда она только что убила его последнюю надежду на то, что в глубине души отец все-таки любил его.
Глава 10
Кейт медленно шла по пляжу рядом с Крегом и пыталась понять, что же он хочет ей сказать.
- На Бали есть небольшая работа… Ну, не совсем работа, но у меня там друзья, и там шикарный серфинг. Я всегда мечтал перебраться жить туда.
- Но не сделал этого?
- Я хотел быть уверен, что у вас с Джорджи все в порядке. Я знаю, что меня нельзя назвать хорошим отцом, но я… - Он в волнении провел рукой по своим длинным светлым волосам. - Но теперь, когда у тебя все в порядке, теперь, когда есть кому присмотреть за тобой и за Джорджи…
- Ты чувствуешь, что можешь уехать?
- Я буду писать ей, посылать открытки, скоплю немного денег, чтобы она смогла приехать ко мне на пару недель. И еще… - Крег вытащил из кармана конверт. Он не собирался просить у нее денег, он собирался отдать ей их. - Я буду сам присылать ей подарки на дни рождения, на Пасху и за отличную учебу…
Кейт смотрела на мужчину, который отдавал своей дочери все, что мог, все, кроме своего времени, и не знала, что сказать.
- Мы хотим для нее разных вещей, Кейт. Я - волн и свободы, а ты - занятий и школьной рутины.
- Это она хочет занятий и школьной рутины, - откликнулась Кейт, но она не хотела с ним спорить.
Сейчас она поняла, что хоть Крег и не получит премию "Отец года", но все-таки он по-своему любит Джорджи, и, если она спросит, Кейт обязательно расскажет ей об этом.
- Ты позволишь моим родителям привезти ее ко мне, чтобы повидаться?
- Конечно, - улыбнулась Кейт, тронутая его искренностью. По крайней мере, он хотел убедиться перед отъездом, что с ними все будет в порядке.
Она пожелала Крегу удачи, обняла его и направилась назад к дому, удивляясь чувству свободы, которое неожиданно наполнило ее грудь.
Алекси в это время делал собственные открытия. В понедельник утром, сойдя с трапа самолета, он направился прямо в офис. Он был готов сражаться с матерью до последнего, а Нина вдруг решила отказаться от борьбы.
- Я не могу больше бороться с тобой, Алекси.
Он стоял, глядя на слезы в глазах матери, и не мог пошевелиться.
- Забирай Дом Коловски и "Красавицу", только, пожалуйста, выслушай Беленки. Может быть, я не права, может, я была слишком жадной, но у него есть и хорошие идеи.
- Почему ты передумала? - Он так устал от этих игр.
- Шейх Амаллах отменил заказ на свадебное платье для принцессы, и другие наши клиенты тоже. Лавиния сказала мне, что увольняется, потому что она будет работать только на тебя… И остальные тоже. Я знаю, что я плохо умею вести дела, не важно, насколько мне нравится власть, я вижу, что я могу уничтожить все, что так долго строил твой отец…
- Тогда прекрати, - просто ответил Алекси.
- Это я и пытаюсь сделать. В будущем я буду заниматься только благотворительностью. Только, пожалуйста, выслушай Беленки, - с мольбой закончила она.
- Я не могу с ним связаться.
- Он здесь, - ответила Нина, и Алекси почувствовал, как похолодело у него внутри. - Точнее, он прилетает сегодня днем, у нас с ним назначена встреча на два часа. Пожалуйста, Алекси, поговори с ним. Сама я почему-то всегда так нервничаю в его присутствии, что все наши беседы заканчиваются тем, что я соглашаюсь со всеми его предложениями, особенно когда он говорит мне, что этим я помогаю сиротам.
Когда Алекси ехал домой, пузырьки адреналина все еще струились по его венам: он готовился к битве, а получил полную капитуляцию и слезы раскаяния. Сейчас он понимал Нину - ею двигала вина. Алекси практически видел, как она медленно разъедает мать изнутри. Вина за два загубленных в приютах России детства тяжелым грузом лежала на ее душе. И теперь она пыталась успокоить совесть, отдавая миллионы на благотворительность.
Алекси не знал, сможет ли когда-нибудь простить Нину, не говоря уже о том, чтобы простить себя за то, что не попытался когда-то исправить ее ошибки.
Войдя в дом, он увидел следы песка на мраморном полу, игрушки Джорджи, разбросанные по холлу, и извиняющийся взгляд своей горничной.
- Простите, я не успела…
- Не волнуйся, ничего страшного не произошло.
С тех пор как Кейт и Джорджи стали жить с ним, дом стал совсем другим. Все изменилось, даже содержимое холодильника. Нет, там все еще можно было найти свеже выжатый сок из экзотических фруктов и импортное пиво, но теперь с ними соседствовали пакеты с молоком и сырки в виде смешных зверюшек, которые были совершенно отвратительны на вкус, но, несмотря на это, удивительно привлекательны. Алекси уже привык слышать детский смех в разных концах дома, перестал сердиться на хаос, который создавала вокруг себя Джорджи. Например, несмотря на няню, горничную и прочий обслуживающий персонал, следивший за девочкой, каждое утро без исключений она в панике носилась по всему дому, потеряв очередную, совершенно необходимую в школе вещь.
Но это все скоро закончится. Ведь он вернул компанию, а значит, Кейт ему больше не нужна?
Он вошел в спальню и увидел на краю постели ее книгу. Он подошел и заглянул внутрь, чтобы проверить страницу, - 342, а в самолете была 210. А значит, пока он думал, что Кейт сердится на него, она читала книгу. Почему это заставляет его улыбаться?
Она несколько раз пыталась поговорить с ним после того разговора, убеждала, что она сможет его понять, что, возможно, еще не поздно попробовать найти его брата.
Может ли он поверить в это? Может ли он впустить ее в свою жизнь? Может ли он довериться ей?
Кейт хотела не только моногамии, ей нужны были его чувства, мысли, его душа. Стоило подумать, готов ли он отдать ей все это. Алекси вернул книгу на место и почувствовал запах духов Кейт, исходящий от подушки.
Да, ему тоже было что терять.
Больше, чем он смог бы вынести. Поэтому он должен рассказать ей все: о вопросах, на которые он не знал ответа, о страхе, который будит его по ночам, о стыде, который сжигает его каждый раз при мысли о Риминике, брате, которого он оставил позади много лет назад.
Но как он может попросить Кейт поверить в него, когда он сам не уверен в себе, когда он много не помнит и не знает всей правды.
Алекси подошел к окну, посмотрел на залив. Раньше он не обращал внимания на этот прекрасный вид, он заплатил за него, чтобы впечатлять своих потенциальных гостей, а не для того, чтобы наслаждаться им. За окном блестела серебристо-серая гладь океана. Но если вглядеться в нее, можно было увидеть зеленые, голубые, темно-синие оттенки, бесконечное множество цветов. Они постоянно сменяли друг друга, даже не каждое мгновение, а при каждом новом взгляде на них. Ему еще столько всего предстояло увидеть.
Столько всего…
"Никакого доверия".
Его отец был мертв уже два года, но Алекси слышал его голос так, словно он был здесь. И сейчас он был уверен, что Иван был прав.
Она шла по пляжу. Длинный белый саронг окутывал ее бедра, но открывал взгляду ее грудь, едва прикрытую купальником. Ему казалось, что он слышит тихий перезвон ее браслетов, ее кожа была бронзовой от загара, ветер играл с распущенными темными кудрями. И в ней была уверенность, которую, как он считал по глупости, она приобрела в его объятиях.
А рядом с ней по песку шел мужчина, с такими же светлыми, как у Джорджи, волосами, и Алекси понял, что это и есть Крег.
Они были вместе. И между ними чувствовалась невидимая связь, которая разрывала Алекси сердце. Отвращение скрутило узлом его внутренности, он проклинал свою глупость и слепоту, проклинал себя за то, что на мгновение поверил, что он тоже может быть любим, что сможет кому-то довериться.
Когда Крег заключил Кейт в объятия, а она на несколько секунд прижалась к нему, Алекси почувствовал, как его охватывает всепоглощающая ревность. А через мгновение она сменилась сожалением.
Сожалением, что это не он.
Что Джорджи не их с Кейт дочь.
Что никаких их на самом деле быть не может.
- Ой, а что ты делаешь дома? - В ее голосе звучал восторг, который он еще несколько минут назад посчитал бы вызванным его присутствием. Как глупо.
Его мускулы были сведены от переполнявшего его кровь адреналина, волосы на его шее стояли дыбом, он едва мог дышать. Его тело кричало, требовало битвы, а он стоял не шевелясь и смотрел на нее. Он хотел услышать ее ложь, в глубине души все еще надеясь, что этого не произойдет, что она скажет ему правду.
- Где ты была?
- Просто гуляла, - улыбнулась Кейт. - Сегодня прекрасный день. А ты как оказался дома так рано?
- Приехал за своим компьютером. За настоящим.
- За тем, который ты прячешь от Нины? Зачем?
- Беленки здесь. Одевайся, мы должны встретиться с ним в офисе в час дня.
Кейт одеваться не хотела. Сейчас она была слишком счастлива, в ее душе сплелись восторг, свобода, желание, теплые лучи солнца на ее теле, соленый запах океанской воды. И Алекси был рядом с ней.
Она чувствовала его напряжение, но думала, что оно вызвано скорой встречей с Беленки. В Кейт боролись противоречивые желания: с одной стороны, она хотела успокоить Алекси, а с другой - страстно желала его. Одно его присутствие заставляло ее кровь нестись быстрее по венам. Она сделала несмелый шаг к нему.
- Туда ехать всего полчаса, - прошептала она, прижавшись к его широкой груди, и нежно поцеловала его.
Алекси чувствовал ее горячее, блестящее от масла тело, приникшее к нему, а внутри его клокотала ярость. Ему нужно было как-то выплеснуть ее, освободиться от ее гнета, и он позволил Кейт целовать себя, хотя помнил, что только что она была в объятиях другого.
Алекси не плакал уже много лет, последний раз это произошло на полу у ног отца, который склонился над ним, повторяя: "Никому нельзя верить". Но сейчас у него было ощущение, что в его глаза бросили горсть песка, а губы свело судорогой.
Но он быстро взял себя в руки.
Саронг Кейт упал к ее ногам - она не знала, с чьей помощью, следом полетел верх от ее бикини. Ее грудь прижалась к его телу. Пальцы Кейт легли на пряжку его ремня, но Алекси не позволил ей расстегнуть его. Вместо этого он прижал Кейт к себе с такой силой, что она едва могла вздохнуть.
Алекси хотел забыть, что он видел, хотел избавиться от этого опаляющего гнева, хотел настолько сильно, что едва мог сдерживать себя.
И все же позволял ей целовать себя. Алекси чувствовал ее губы на своей шее, чувствовал, как ее ладони скользят по его коже под рубашкой. В ответ его рука скользнула под тонкую ткань бикини, ощущая горячую, влажную плоть. Похоже, что он испытывает зависимость от Кейт, но он сможет побороть себя. Но если он смог превозмочь адскую боль и отказаться от обезболивающих после аварии, он наверняка сможет заставить себя отказаться от нее.
Но зависимость Кейт была еще сильнее. Ее рука рванула вниз молнию на его джинсах, а через несколько секунд она уже полностью освободила его от одежды. Алекси тоже хотел снять с нее бикини, но на это уже не было времени, желание рвалось на волю, и он, отодвинув в сторону полоску ткани, одним мощным движением вошел в нее. Он почувствовал, как все внутри ее сжалось в момент оргазма, услышал ее счастливый стон и едва не последовал за ней.
Но нет, он был сильнее этого. Кейт обвила его тело руками и ногами, шепча его имя, целуя его, умоляя продолжать, но он никак не реагировал на ее ласки. Он почувствовал странное удовлетворение, когда она отстранилась, все еще возбужденная, разгоряченная после оргазма, непонимающе вгляделась в его непроницаемое лицо.
- Алекси?
Она никогда еще не выглядела такой удивленной, несчастной, смущенной в своей наготе под его холодным взглядом.
- Я же сказал тебе, - спокойным, непроницаемым голосом ответил он. - Одевайся.