- Вы, наверняка, заинтригованы происходящим и ничего не понимаете. Я поясню. Наша матушка родом из вашего города. А вы похожи на нее, вот Билл и потерял голову, позабыв, что кольцо - семейная реликвия и передается по старшей линии родства. То есть, по-моей.
- Я верну кольцо. Завтра же. А куда мы, собственно, едем? - на всякий случай спросила Лара.
- Ужинать.
- Но мне надо домой!
Поздно. Машина остановилась около ресторана.
- …Билл всегда хотел жениться на такой женщине, как вы. - Режиссер трещал без умолка. - Он несколько эксцентричен, как все талантливые люди. Но совершенно искренен. Не стану уговаривать, однако знайте: ваше согласие составит его счастье. Впрочем, нет….Зачем я лицемерю и хлопочу за брата. Я буду вам лучшим мужем!
Лариса насторожилась. Братцы-британцы, вероятно, страдали общей манией: мгновенно влюблялись и тут же звали избранницу под венец.
- О, Боже! - собственное красноречие и Ларино недружелюбное, но, видимо, неотразимое очарование, возбудили собеседника. Раймонд Моррисон спрятал лицо в ладонях, больших, красивых, ухоженных и возвестил: - Я вас люблю. Люблю больше жизни! Скажите "да" и мы уедем в Англию. У меня много денег. Дом в Лондоне, машина, кони. Я буду носить вас на руках…
Лара вежливо улыбнулась:
- Не горячитесь…
- Каждая минута неопределенности рвет мне сердце!
- Но…
- Не надо слов. Доверьтесь своему сердцу. Нет, лучше доверьтесь моему чувству. Соглашайтесь и мы будем счастливы.
Жесты и сияние глаз выдавали обуявшую англичанина экзальтацию, причем, кажется, нездоровую. Поэтому ни спорить, ни взывать к благоразумию Лара не стала.
- Позвольте мне подумать, посоветоваться с мамой, дочкой. Я ничего сгоряча решать не хочу, - сказала она, как можно более миролюбиво.
- Дочка? У вас есть дочка? - обрадовался Раймонд. - Сколько ей?
- Семнадцать.
- Подрастет, и мы выдадим ее замуж за Фредди! Это мой кузен.
- Хорошо. Почему бы нет.
- А каково семейное положение вашей матушки?
- Вдова.
- Что ж, мой дядюшка тоже остался один.
- Отличный план, - за собственное освобождение Лариса отдавала всех подряд без разбору и торгов. - Но простите, у меня крайне мало времени. Мне пора.
- Жаль, что вы торопитесь.
- Увы. И, пожалуйста, не провожайте. Я хочу заглянуть к подруге, она живет здесь не далеко.
- Не смею возражать. Но мы же встретимся завтра?
- Обязательно.
- На том же месте в 18.00.
- Конечно, - кивнула Лара и величественно прошествовала к выходу.
Засыпая, она впервые за последние десять месяцев улыбалась. Все-таки не каждый день в нее влюбляются представители английской творческой интеллигенции. Хоть и чокнутые.
Глава 9. День второй
Следующее утро преподнесло новый сюрприз.
В двух шагах от дома Лара наткнулась на "Мерседес" со спущенными колесами. Рядом стоял мужчина с потерянным лицом.
- По-мо-ги-те, по-жа-луй-ста… - пробасил он, коверкая все, что можно исковеркать. Засим последовал пассаж на языке Гете. Среди рубленых фраз ухо резануло название родного института. Видимо, немцу нужно было именно туда.
Однако Лариса отчеканила:
- Нихт ферштейн! - и решительным шагом направилась к маршрутке. "Что за поветрие такое, - гадала она всю дорогу, трясясь в переполненном автобусе, - откуда вокруг столько иностранцев?"
Объяснение нашлось очень скоро.
- Ларисонька, ты последнюю новость слышала? В городе проводят день Инвестора, - сообщила всезнающая уборщица тетя Маша. - Иноземцев понаехало - тьма тьмущая. Думают по дешевке нас купить. Не получится! Мы не такие! Или дорого или никак! Будем стоять до последнего. Только б наш богатей отыскался. А то поехал, обормот, гулять по городу, да пропал. Директор уже весь извелся.
Полученная информация в корне меняла ситуацию, посему, как патриот родного предприятия, Лара отправилась каяться.
Услышав: "видела, могла оказать помощь, но проявила равнодушие к представителю братского капиталистического народа…" директор потребовал описать немца и пришел в ярость:
- Как вы могли! Я этого спонсора год окучивал! Убеждал! Уговаривал вложить в нашу контору деньги. А теперь, когда мужик согласился дать миллион, вы заявляете: проявила равнодушие! Да как вы смеете? Представьте, если наш немец по ошибке попадет в другой институт и ему там впарят другой проект?! Чем я буду зарплату людям платить? Вы об этом подумали?
- Нет.
Шеф не мог успокоиться всю дорогу.
- Господи, только б мы его нашли. Только б нашли. Где вы его видели?
Слава Богу, за истекшие два часа фрицу так никто и не помог. Отчаявшись, он перебрался на детскую площадку и, сидя на лавочке с совершенно несчастным видом, носком ботинка ковырял землю.
- О, герр Шульц, - голос шефа искрился искренней радостью. - Зачем же вы уехали из гостиницы? Почему не дождались сопровождающего? Сейчас я вызову автосервис и вашу машину обслужат в лучшем виде. А пока кофейку испейте, взбодритесь.
В директорском кофе коньяка было больше, чем воды - это знал весь институт. Поэтому, вскоре разомлевшего от переживаний и алкоголя инвестора, обуяли игривые настроения.
- У вас все женщины такие симпатичные, как фрау Лорхен? - спросил он с заднего сидения.
- Да, - сказала Лариса, решив больше не рисковать имиджем родной державы и демонстрировать исключительно тотальные интернационализм и гостеприимство. - В нашем городе живут только красавицы.
Однако тренд уже переменился.
- Нет, - поправило руководство. - Все красавицы нашего города служат в нашем институте.
Шульц кивнул и продолжил:
- Простите, фрау замужем?
- Какое это имеет значение?
Директор и тут нашел что сказать:
- Нет, фрау Лариса свободна.
- Какое счастье! Сегодня мне повезло уже второй раз.
Не отрывая взгляд от полотна дороги, шеф прошептал:
- Он на вас запал. Это хорошо. Будьте все время рядом. Если мы сделаем колбасника на миллион, получите премию.
- Сколько? - тоже шепотом уточнила Лариса.
- В размере месячной зарплаты.
- Мало.
- Имейте совесть.
- Хочу штуку баксов.
- Вы с ума сошли!
- Тогда ублажайте своего инвестора сами.
Торг прервала новая порция комплиментов, которые Лариса многозначительно посмотрев на директора, демонстративно проигнорировала.
Обескураженный Шульц поинтересовался у будущего партнера:
- Неужели, я не нравлюсь прекрасной фрау Лорхен?
- Нравитесь! Еще как нравитесь!
Не удостоив мужчин вниманием, Лара индифферентно смотрела в окно, пока не услышала:
- Будет тебе тысяча, нахалка.
В кабинете директора Шульца бросились обнимать три его помощника. Судя по лицам, они восприняли возвращение, как воскрешение. Один даже слезу смахнул. Однако, убедившись, что все в порядке, немцы тут же переключились на Лару.
- Вы есть шикарная женщина, - вместо приветствия сообщил высокий тип в очках.
- Очень эффектная, - подтвердил толстяк в белом свитере.
- Очаровательная, - согласился невзрачный мужчина средних лет
Директор удовлетворенно кивнул. Его устраивало и такое развитие сюжета.
- Прошу в кабинет. Я хотел бы, господа, презентовать вам…
Едва на документе появилась долгожданная закорючка, Лариса на цыпочках направилась к двери
- Простите, фрау… - вслед за ней выскользнули невзрачный и толстяк. - Герр Шульц - состоятельный и весьма положительный господин. Из него получится отменный супруг, - не обращая внимания на секретаршу и людей в приемной, отрапортовал невзрачный.
- Шульц - хороший парень, - весомо припечатал толстяк. - Вы должны составить его счастье!
"Почему должна? Я не подряжалась никому ничего составлять", - хотела сказать Лариса, но не успела. Распахнулась дверь, и высокий тип, мрачно сверкнул голубыми глазами, увлек ее в коридор.
- Простите моих товарищей за назойливость и неуместное рвение. Они не хотели обидеть вас. Насколько я мог понять, герр Шульц не затронул ваше сердце?
- Так точно, - призналась Лариса.
- Он богат.
- Это ничего не меняет.
- Он очень богат.
- Что дальше?
- Дальше мы выйдем на улицу, - последовало указание. - И возможно, я смогу сообщить вам кое-что важное.
- Может быть, я останусь здесь? Не надо мне ничего сообщать. Мне и так хорошо.
- Если вы не согласитесь, договор с вашим институтом будет расторгнут в туже минуту.
Лара посмотрела на двери директорской приемной, вспомнила, что гражданская позиция каждого человека определяется умением жертвовать собой во имя общих интересов, подумала, что скажет шеф, если "сделка века" сорвется, предположила, как отнесутся к ней коллеги, оставшиеся без зарплаты, и покорно побрела вслед за высоким типом.
Оказавшись под прицелом холодного, пронизанного сыростью ветра, мужик торопливо юркнул в салон нарядного мерса, ухватил, вмонтированную в панель телефонную трубку и бойко затараторил по-немецки. Итог переговоров, он озвучил уже на великом и могучем.
- Вы выдержали проверку, - произнес он пафосно и расплылся в широчайшей улыбке.
- Какую еще проверку?
- Об этом позже. Мои поздравления, фрау Лорхен!
"Что за глупости вокруг творятся?!" - Раздражение от бессмысленности происходящего было нестерпимым.
- Все объяснения потом. Сейчас нам следует торопиться. Вас ждут! Время - не терпит. С господином директором вопрос согласован.
- Я ничего не понимаю.
- Так и должно быть. Это сюрприз.
- Не хочу ни каких сюрпризов.
- Пожалуйста. Мне бы не хотелось шантажировать вас и напоминать о договоре. Но имейте в виду, судьба института в ваших руках.
Лара вернулась в холл и от дежурной позвонила директору. Тот уверил:
- Ничего не бойтесь. Я связался с МИД-ом. Там велели соглашаться на все.
"Причем тут Министерство иностранных дел? - подумала Лара, усаживаясь на кожаное сидение очередного звездного автобренда. - А, ладно, будь, что будет…"
Через четверть часа "Мерседес" остановился около маленького старинного особняка, спрятавшегося за литой оградой. Высокий тип обменялся несколькими репликами с охранником, затем передал Ларису опереточно нарядному толи лакею, толи управляющему, и, раскланявшись на прощание, любезно расцеловав руки, шепнул:
- Удачи! Это ваш звездный час!
- Пойдемте, - велел толи лакей, толи управляющий.
Пройдя через анфиладу комнат, Лара очутилась в небольшом зале и увидела, сидящего в кресле у дальней стены, импозантного господина зрелых лет. Стрелки брюк, о которые можно порезаться, зеркальный блеск туфель, волнистые волосы чуть тронутые сединой, породистые ноздри, грусть в лазоревых глазах…хозяин был великолепен и очень смахивал на красавцев из рекламы.
- Вы знаете, кто перед вами? - спросил служивый.
- Понятия не имею.
- Князь Гогенцоллерн. Глава германской правящей династии.
Лара вежливо кивнула. Сохранять спокойствие было все сложнее. Германия уже более девяносто лет была республикой и столько же династия Гогенцоллернов отдыхала от выполнения монарших обязанностей. Это знал каждый школьник. Если, конечно, учил историю.
Появление гостьи не осталось не замеченным. Князь степенно поднялся и двинулся навстречу Ларисе. Но как! Каждый шаг он сопровождал новой репликой.
- О, моя царица! - шаг левой.
- Наконец ты явилась! - шаг правой.
- Я искал тебя всю жизнь! - левой…
- Солнце моей жизни! - правой…
Левой-правой, левой-правой…Хотя путь из конца в конец комнаты был не близок, Гогенцоллерн преодолел его, ни разу не повторившись и финишировал бравурным призывом:
- Пади ж в мои объятия, дорогая!
Тут и случился конфуз…
Услышав приказ (интонации исключали сомнения), Лариса испуганно отпрянула. Да так неудачно, что оступилась и шлепнулась на пол. Мало того, пытаясь удержать равновесие, она взмахнула рукой, от чего сумочка вырвалась и, как снаряд катапульты, полетела в князя.
Увы, судьба, немилостиво обошедшаяся с династией бранденбургских курфюрстов 1415–1701 г., прусских королей 1701–1918 г. и по совместительству германских императоров 1871–1918 г., не пожалела и нынешнего отпрыска древней фамилии. Не сильный вроде бы удар мог попасть куда угодно, однако, угодил сиятельству точно в пах. Согнувшись от боли, мужик сначала уцепился за стоящее рядом кресло, затем, наверное, от избытка ощущений, швырнул предмет интерьера в горящий уютными поленьями камин, где тот и вспыхнул с темпераментом, присущим сухому дереву.
На этом жертвы и разрушения не закончились. Полет кресла по касательной задел громадную расписную вазу, стоящую на невысокой мраморной полуколонне и привел к тому, что изделие Севрской мануфактуры, упав на пол, покатилось - замелькали сцены охоты - треснуло, рассыпалось на осколки, открыв при этом тайную суть представителя немецких голубых кровей. Гогенцоллерн, то ли ленясь, то ли по глупости, использовал двухсотлетний шедевр, как помойное ведро.
- Макс! - глядя на куски благородного фарфора, перемешанные с плебейским стеклянным крошевом от водочных бутылок, хамскими засохшими огрызками, позорными использованными шприцами и презервативами, толи лакей, толи управляющий, заорал по-русски: - Что это значит?!
Князюшка ответил не менее темпераментно и тоже на языке великого Толстого, успешно чередуя формальную лексику с матерным сленгом маргиналов. Чаще других звучало популярное слово из трех букв. Видимо, неспроста. Через минуту после начала скандала из соседней комнаты примчался маленький кудлатый пуделек, судя по истошному лаю, реагировавший на ругательство, как на собственное имя. Вслед за собакой в зал ввалилась белокурая пышногрудая барышня в кружевном фартуке и стала визгливо уговаривать шавку заткнуться. Затем появилась похожая на воблу тетка и зачем-то включила на полную мощность музыкальный центр.
Лариса в немом изумлении наблюдала за скандалом. Дикость происходящего превышала допустимые пределы. Ничего подобного не доводилось видеть даже на сцене. Но спохватившись, она с трудом поднялась и потихоньку направилась к двери. Пока суд да дело можно было незаметно слинять. Однако уйти по-английски от немцев не получилось.
Несчастное кресло, осознав безнадежность ситуации, вдруг вспыхнуло суицидно и выстрелило горстью горящих искр на ни в чем не повинный прикаминный коврик. Который сейчас же запылал ало.
- Алло, господа, пожар… - вежливо сообщила Лара шумной компании.
На нее и усиливающийся огонь никто не обращал внимания. Поэтому, следуя примеру некрасовских фемин - входить в пылающие избы и останавливать на скаку коней - Лариса, прихватив двумя пальцами пылающий персидский половичок, бросила оный в камин. Комната тот час наполнилась дымом. Все перестали кричать и дружно зашлись в надрывном кашле.
Возвращалась в институт Лариса уставшая, но довольная. День прошел не зря. Она совершила два подвига: спасла родной коллектив от голодной смерти и иноземцев от пожара. Радовало и то, что высокий немец, приехавший за ней в своем "мерине", за всю дорогу не проронил ни звука. Лишь у проходной угрюмо бросил:
- Князь вас все равно любит. Позвоните - вот номер. И не стоит торопиться с выводами.
Действительно, зачем торопиться? Рабочий день почти закончен, можно спокойно прогуляться. Выдохнуть безумный день. Прийти в себя. Через три квартала Лариса втиснулась в переполненный автобус и тут же рядом услышала французскую речь.
Беседовали двое мужчин. Судя по элегантным светлым пальто, стильным стрижкам и удивлению на холеных физиономиях, пользовались галантерейные господа общественным транспортом крайне редко. Тем паче в чужих странах и, особенно, в час "пик". Но тут, видимо, был особый случай. И Лара скоро поняла какой.
Словно почувствовав ее взгляд, месье обернулись. Мужской разговор немедленно оборвался, шеи вытянулись, лица напряглись, затем, разметая, усталых тружеников, французы рванулись к ней. Но силы были слишком не равны. Спрессованная давкой человеческая масса живо усмирила буянов. Впрочем, Лариса об этом так и не узнала, так как во избежание недоразумений, поспешно ретировалась. Становиться участницей еще одной международной авантюры она решительно не желала.
Следующий автобус, в компенсацию за страдания сегодняшнего дня, приехал неожиданно быстро и был, на удивление, пуст.
"Что-то не так, - подозрительным казалось буквально все. Чистота, нарядные занавески на окнах, музыка в салоне. - Выйду-ка я лучше", - решила Лариса и вновь покинула транспортное средство.
Не напрасно. В салон ввалилась ватага светловолосых и светлоглазых высоченных мужиков, разговаривающих по-фински. На Лару одиноко стоящую на тротуаре, ребята поначалу не обратили внимания. Однако спустя мгновение финны загалдели хором и бросились к водителю. Автобус, едва тронувшись с места, резко затормозил. Компания вывалилась на остановку. Однако Лариса, готовая к такому повороту событий, кошкой юркнула между широких спин, в уютное тепло салона и рявкнула:
- Поехали! Быстро!
Водитель испуганно дернул головой. Двери с лязгающим грохотом ударились друг о друга. И в следующую же секунду вздрогнули под ударами кулаков.
- Вперед, мать твою, поехали!
Трудяга-водила изумленно взглянул на орущую блондинку, потом обернулся на беснующихся на тротуаре иноземцев и послушно выполнил приказание. Колеса завертелись, финны побежали, Лариса села и закрыла глаза. "Какой ужас, - кровь волной прилила к лицу, затопила щеки румянцем. Руки дрожали. - Только бы не зареветь. Ну, что им всем от меня надо?! Ну, что?"
Глава 10. День третий
Новый день не принес перемен. Европейский десант продолжил наступление.
- Нас с тобой посылают на выставку, - сообщил Борис Борисович (в просторечии ББ) - начальник отдела, в которой Лара работала, едва та переступила порог служенного помещения.
- Какую еще выставку?
- Австро-шведско-швейцарско-нидерландско-испанскую!
- Борис Борисович, я официально заявляю: не пойду!
- Ничего не желаю слушать. Это приказ директора! После вчерашнего шеф решил с твоей помощью развивать международные контакты.
- Не пойду! Лучше напишу заявление по собственному желанию!
- Испугала тоже! Пиши.
Лара тяжело вздохнула. Не те были сейчас времена, чтобы бросать работу. Тем паче по столь не серьезному поводу. ББ понимающе улыбнулся.
- Отставить панику. Сказано на выставку иноземцев окучивать, значит, так тому и быть. Нам и машину выделили, как белым людям.
По дороге в выставочный центр Борис Борисович, не умолкая ни на минуту, рассказывал про дачу, дочку, внуков и собаку. Однако перед дверью в павильон, начальник резко оборвал треп, поиграл желваками и уронил мужественно: "С Богом".
В логово иностранного предпринимательства Лара зашла с опаской, но без особого страха. С таким спутником (бывший десантник, фигура монументальная, шаг строевой, выправка командирская плюс голый бритый череп, лезвие прищура проницательных глаз и черные, загнутые немного кверху усы) нечего бояться и беспокоиться. Никто и на пушечный выстрел не подойдет.
Как бы ни так!