Звуки бубна оборвались, призрачное зеленоватое пламя, окружавшее их, исчезло.
– Вот и всё, – сказал старик, протягивая Владу нож. – Теперь твой кинжал знает своего хозяина, подчиняется только тебе и никогда не причинит тебе вреда.
Через несколько дней к Владиславу неожиданно пришла Веренея. Эльфийка отказалась от чая и вынула из заплечной сумки крохотную резную шкатулку, сделанную из тёмного сандала.
– Влад, я хотела с тобой кое о чём поговорить, – сказала она.
Женщина опустилась на высокий деревянный стул, открыла шкатулку и протянула её племяннику. Изнутри шкатулка была выложена алым бархатом, на котором лежала, поблескивая, серебряная брошь – два целующихся голубя, украшенных бриллиантами, рубинами, хризолитами и белыми сапфирами. Это была очень красивая, массивная, и в то же время изящная вещица искусной ручной работы.
– Это – любимая брошь твоей матери, – тихо сказала женщина. – Береника оставила мне её на хранение незадолго до своей смерти. Теперь она принадлежит тебе.
Владислав подкинул серебряную побрякушку в воздух, поймал, снова подкинул:
– А какой была моя мама? – неожиданно спросил он, поворачиваясь к эльфийке.
– Береника была умной, упорной, настойчивой, а иногда капризной и вздорной, – с лёгкой улыбкой ответила Веренея. – У неё всегда были задор и энергия… А ещё она была очень хороша собой и общительна. Многие восхищались ею… Береника замечательно танцевала и очень любила редкие школьные балы. И самое главное – она была моей любимой сестрой.
Веренея, задумавшись, замолчала. Владислав тоже погрузился в мысли о матери.
– Да, вот ещё, – эльфийка протянула племяннику ещё одну серебряную вещицу. Это была половинка дубового листа, на которой было выгравировано несколько слов. Владислав попытался разобрать надпись, но слова обрывались на половине – чтобы прочитать написанное нужна была вторая половинка листка.
– Что это? – спросил Влад.
– Это тоже принадлежало твоей матери, – улыбнувшись, ответила эльфийка. – Дубовый лист – один из символов Белого Братства, символ давний, ещё с той, первой войны.
– Так мама состояла в Братстве? – удивлённо спросил Влад.
– Да.
– А ты?
– В то время – нет, – женщина покачала головой. – Мы с Реммом вступили в Белое Братство уже после смерти Береники.
– А почему здесь только одна половинка? – спросил Владислав, снова пытаясь разобрать написанное.
– Есть такой обычай: если кто-нибудь, кто уже состоит в Братстве, приводит в него нового человека, он отдаёт ему половинку своего дубового листка как символ полного и безоговорочного доверия, – помолчав, ответила Веренея.
– А кто привёл маму в Братство?
– Я не знаю.
Владислав повертел половинку в руках. Листок был как живой – на нём были даже видны тоненькие прожилки. Он решил, что обязательно возьмет брошь с собой в Греаль, чтобы она напоминала ему о матери, а половинку дубового листка, пожалуй, лучше оставить дома.
– А вот это – гранф твоей матери, – эльфийка вынула из кармана туники небольшой бархатный мешочек, а из него – красиво блестящую алую пирамидку. – После окончания Греаля каждому выпускнику выдаётся гранф: рубиновый гранф, как у твоей матери, – за отличную учёбу – Береника училась очень хорошо, хотя постоянно нарушала правила, – с улыбкой добавила Веренея, – бирюзовый – за хорошую, сердоликовый – за посредственную, а если учишься почти на одно "дерево", то выдаётся гранф, вырезанный из белой ели. Есть ещё и сапфировый гранф – он выдаётся за особые заслуги.
Женщина перевернула пирамидку, и Влад увидел выгравированные на основании цифры: 2972.
– А это что? – удивлённо спросил он.
– Это – год окончания школы, – поднимаясь, ответила женщина. – Прощай, мне пора, – улыбнувшись, добавила она.
– Ты даже не подождёшь Эдну?
– Я спешу. Передай бабушке от меня привет.
– Можно мне взять с собой в Греаль какую-нибудь пиктограмму мамы? – вечером спросил Влад у бабушки.
Эдна молча вынесла из своей комнаты небольшую пиктограмму, выгравированную на хрустале. На ней Береника, тоненькая, лёгкая, одетая в длинную небесно-голубую тунику, с широкополой соломенной шляпкой на голове беззаботно улыбалась, стоя у раскидистого куста жасмина, сплошь усыпанного белыми цветами. Пиктограмма, без сомнения, была сделана на школьном дворе.
Влад, затаив дыхание, смотрел на залитую солнцем девушку-подростка с пышными светлыми волосами. Во всём облике Береники было и что-то задорное, мальчишеское, и одновременно очень женственное.
– Мне кажется, эта пиктограмма – одна из лучших, – сказала Эдна. – На ней Беренике пятнадцать лет.
Две последние декады краптали пролетели совершенно незаметно.
– Послезавтра полетим на два дня на рыбалку! – однажды вечером сказала Владу бабушка. – Ида, Веренея и Ремм тоже будут. Если хочешь, можешь пригласить и Алису с Артёмом. Только напиши им, что вылетаем на рассвете, в шесть утра, так что пусть не опаздывают.
– А почему ты не хочешь поудить рыбу на нашем озере? – спросил Влад у Эдны.
– Да ты что! Как же можно "наших" рыб обижать? Мы полетим на Янтарное озеро, оно глубокое, просторное, и рыбы там – тьма.
– А где ночевать будем?
– В шатре. Он большой, места на всех хватит.
Влад тут же нацарапал коротенькую записку Артёму и Алисе. Ответ пришёл почти мгновенно. Сверкнула искра, и на голову Владиславу упал крохотный кусочек пергамента. В записке была всего одна фраза: "Будем в полшестого как штык!".
С вечера Эдна замесила приманку – тёмное, тугое, необыкновенно пахучее тесто, в которое было добавлено эфирное масло апельсина. Эдна и Влад тщательно проверили удочки и крючки.
– А это что? – Владислав указал на длинные тонкие косички из конского волоса.
– Это – волосница, к ней крепится крючок.
"Ну да, конечно, как же я сам не догадался, лески-то в Валии нет", – подумал Влад.
– А волосница эта выдержит крупную рыбу? – с сомнением спросил парень.
– Конечно!
Огромный ярко-оранжевый шар плавно поднялся в ещё тёмное утреннее небо. Аэростатом управлял Ремм. Пассажиры сидели в гондоле молча, словно боясь испугать первые проблески зари, начинающей розоветь на востоке.
Вот уже вовсю занялось розовое летнее утро, над лесами поднялось огромное багровое солнце, а они всё летели и летели. Затем под гондолой поплыли низкие поросшие редколесьем горы, и вдруг вдалеке блеснуло огромное – едва охватить взглядом – озеро.
Шар медленно опустился на берег, гондола мягко коснулась земли.
Рыбаки поспешили к озеру, расселись неподалёку друг от друга, наживили крючки колобками пахучего тёмного теста, забросили удочки и замерли в напряжённом выжидательном молчании. На тёмной воде замерли яркие разноцветные поплавки, низко над озером летали большие голубые и зелёные стрекозы.
– Ловись, рыбка, и большая, и маленькая! – вполголоса сказал Влад, вглядываясь в загадочную глубь озера.
Эту фразу он постоянно слышал от отца во время их редких рыбалок. Над озером разлилась тишина: ни всплеска рыбы, ни птичьего пения. Два огромных ярко-розовых лебедя медленно пролетели над самой водой, тяжело плюхнулись в озеро и скрылись в камышах.
Вдруг поплавок удочки Артёма резко пошёл в сторону.
Артемий, для которого это была первая в жизни рыбалка, изо всех сил рванул за удилище и почувствовал на крючке огромную тяжесть. Волосница с шипением резала тёмную воду, парень понял, что вряд ли одолеет огромную рыбину, и громко вскрикнул.
Артём схватился обеими руками за удочку и рванул на себя – больше всего на свете он боялся упустить свою первую в жизни рыбацкую добычу. Крупная рыба боролась где-то в глубине, не поддаваясь ему, но к Артёму, бросив свою удочку, уже бежала раскрасневшаяся, улыбающаяся, с горящими глазами Ида.
– Сейчас, сейчас!
Эльфийка схватилась за удочку, и они стали вдвоём выуживать упрямую рыбу. Вся поза Иды, уверенные, неторопливые движения маленьких смуглых рук – всё говорило о том, что рыболов она искусный. В азарте борьбы с рыбой эльфийка тихо бормотала себе под нос что-то напевное.
Огромная тускло блеснувшая на солнце рыбина высоко выпрыгнула из воды и, упав в озеро, с такой силой рванулась в глубь, что юные рыбаки едва удержались на ногах.
– Не спеши, не спеши! Не дёргай! – негромко, но властно сказала Ида и положила на руку Артёма свою тонкую смуглую ручку.
Веренея, Ремм, Влад, Алиса и Эдна, готовые в каждую минуту прийти на помощь, с волнением наблюдали за борьбой Артёма и Иды с озёрным великаном.
"Упустят!.. Ой, упустят!" – до крови кусая губы, думала Алиса, для которой это тоже была первая в жизни рыбалка. Она раскраснелась от волнения, широкополая свеженакрахмаленная шляпка из грубого серого льна съехала на затылок.
Артём и Ида, выматывая рыбу, медленно подводили её к берегу. Рывки рыбы становились всё слабее и слабее, и, наконец, все они увидели огромную золотистую рыбину с роскошными, длинными, словно светящимися изнутри фиолетовыми плавниками. Последнее усилие четырёх рук – и озёрный великан, лениво шевеля жабрами, лежал на песке.
– Ну надо же, золотистого гриня поймали! – радостно воскликнула Веренея.
Ида торжествующе засмеялась и захлопала в ладоши.
И в этот день, и на следующий был отличный клёв, рыба брала жадно, но такого огромного золотистого гриня, какого поймали Артём с Идой, больше не выудил никто.
Ближе к вечеру Веренея начала священнодействовать у огромного серебряного котла, что висел над костром. Уху, которую в Валии называют "ловван", эльфийка варила сама, лишь Иде разрешила нарезать приправу – коренья и пряные травы.
А потом все сидели у озера, которое медленно обступали сумерки, с небольшими глиняными мисками в руках и ели обжигающе-горячий, ароматный, золотистый ловван. И Владислав понял, что ничего вкуснее в своей жизни он ещё не пробовал.
Пряно и сладко пахли необыкновенно ароматные ночные алые фиалки, крупные изумрудно-зелёные озёрные чайки с пронзительными криками летали высоко над водой, терпеливо поджидая добычу, а затем стремительно, словно камень, падали в воду, и, спустя мгновение, выныривали с трепещущей рыбёшкой в клюве.
Навсегда запечатлелась в памяти Влада эта удивительная рыбалка.
…На день рождения Влад с друзьями устроили небольшой пикник. Кроме того, в свой день рождения Владислав наконец-то познакомился с Ясеном, который вырвался по такому случаю на пару дней домой. Ясен Гельде приехал верхом на прекрасной породистой лошади по кличке Хита, шерсть на которой блестела, как полированное чёрное дерево.
– Настоящий мужчина должен уметь ездить верхом лучше, чем ходить, – сказал Ясен Владиславу и Артёму, восхищённо разглядывающим его скакуна.
Лошадь и впрямь была восхитительной: сильная, поджарая, с тонкой гибкой шеей, блестящими выразительными глазами и тонкими стройными ногами.
– Это – лошадь керейской породы, – продолжал Ясен, ласково поглаживая шею Хиты, – а кличка её на староэльфийском означает "ветер". Лошади этой породы славятся тем, что они безошибочно выбирают путь на узких горных тропах и обладают поразительной способностью находить дорогу в густом тумане или темноте.
Ясен оказался общительным и компанейским – своим в доску. Сразу было видно, что он не из тех, кто будет давить авторитетом, подчёркивать на каждом шагу, что он – старше, наставлять.
– Держи, парень, – Ясен протянул Владу небольшой флакон с тёмной жидкостью. – Это – "Слёзы гор", – продолжал он. – Первоклассная вещь. Это зелье содержит в своём составе восемнадцать целебных минералов и вытяжки из тридцати девяти редчайших горных трав. Оно здорово укрепляет организм и помогает держаться в самых сложных ситуациях. Дневная норма – десять капель, но иногда её можно превышать. Это – тоже тебе, – продолжал эльф, протягивая Владиславу объёмную холщовую сумку.
Парень открыл её. Внутри оказалась картонная коробка, а в ней – высокие кожаные сапоги для верховой езды. Чёрная начищенная кожа тускло блеснула.
– Спасибо! – улыбнулся Влад. – Это – именно то, что мне нужно.
Бесшумно ступая по траве, к Ясену подошла Ида и оттащила его в сторону. Влад услышал тихий разговор:
– Ты ничего не слыхал о Лаоре?
– Нет. А ты?
Эльфийка молча покачала головой.
По просьбе Владислава родственники и друзья подарили ему деньги: Влад загорелся идеей купить породистого жеребца, а хорошая лошадь стоила дорого. У Эдны, конечно, были неплохие лошади, но всем им было далеко до Хиты.
– Эдна, а кто такой Лаор? – вечером спросил Влад у бабушки.
Эльфийка побледнела и опустилась на стул:
– Ты… ты что-нибудь слышал о нём? – срывающимся от волнения голосом спросила она.
– Нет. Я только слышал, как Ида тихо спросила у Ясена, не слыхал ли он что-нибудь о Лаоре.
Эдна долго молчала.
– Лаор – брат Ясена и Иды, – наконец сказала она. – Он на три года младше Ясена. Семь лет назад, когда ему было двенадцать, Лаор сбежал из дома и присоединился к шуррани – странствующим собирателям трав. Первое время он изредка присылал нам весточки о себе, писал, что у него всё хорошо, но вот уже четыре года как от него нет ни слуху, ни духу.
– Ясно. Извини, если расстроил, – тяжело вздохнув, сказал Влад.
По предложению Ясена, на следующий день Влад с друзьями выбрались на прогулку по "Звёздной дороге" – коридору с прозрачным дном, протянувшимся на сто двадцать агдаров над дном изумительнейшего по красоте ущелья Ул-Ару на высоте птичьего полёта.
Ущелье это считалось священным. Суровые покрытые снегом башнеобразные горы разрывали острыми пиками линию горизонта, а рёв водопада Римасу, который и был целью этого небольшого путешествия, был слышен за восемь агдаров. По мере приближения к водопаду, воздух всё больше насыщался крохотными капельками водяной пыли, и, наконец, они увидели эту жемчужину: вода спадала в ущелье с семи отвесных базальтовых ступеней многочисленными струями и потоками, разделёнными крохотными островками, покрытыми пышной зеленью. Поражённые открывшимся зрелищем, Влад с друзьями долгое время в молчании вглядывались в грохочущую и пенящуюся под ними воду, а затем Ида, перекрывая шум водопада, прокричала в самое ухо Владу:
– Ради таких минут и стоит жить! Созерцание всей этой нетронутой красоты, незабываемые впечатления – не это ли и есть счастье!
Через два дня, тридцатого краптали, Ясен уехал.
Глава третья
Новости хорошие и не очень
Оттащив сумки в комнаты, выпустив из клеток ворон и наскоро позавтракав, четверо друзей поспешили в Белый зал. Усевшись за факультетским столом, они принялись с любопытством разглядывать слегка оробевших от пристального внимания всего зала первокурсников. Зал гудел, как пчелиный улей: студенты делились летними впечатлениями, но вот вошли преподаватели, и шум утих. Лал, сев во главе стола, обежал глазами зал:
– Приступим к распределению!
Ютт тут же встала и развернула пергамент.
– Веда Лайто!
Из-за круглого стола поднялась худенькая и бледная черноволосая девочка. Она медленно подошла к урне и, после долгих колебаний, наконец-то вытащила шар.
– Мельян! – раздался голос Саиты, заносящей родоним первокурсницы в свой список.
– Лайто – вайлерт, – тихо шепнула Владу Ида.
– Кто?
– Вайлертами называют детей от смешанных браков, – шёпотом объясняла Гельде, – браков эльфов с валькириями или женщинами, принадлежащими к расе орнов, а также эльфиек с лешанами или орнами.
– Ты забыла про лердов, троллей, гномов, и великанов, – улыбаясь, сказал Влад.
– Эльфийки, валькирии и орны очень редко выходят замуж за гномов или великанов, а эльфы, лешаны и орны-мужчины, как правило, не женятся на великаншах, – не оценив его юмора, ответила Ида. – Таких браков за всю историю Валии – по пальцам одной руки пересчитать можно. А эльфов, один из родителей которых является лердом, называют всё же полукровками.
– Получается, Марготт – тоже вайлерт? – спросил Владислав.
– Да, – кивая головой, ответила Ида. – Он вайлерт. Его отец был орном, а мать – валькирией. Отличительной чертой всех вайлертов являются необычайно длинные и тонкие пальцы, – добавила она.
Ида несколько минут колебалась, а затем, наклонившись к самому уху Влада, едва слышно прошептала:
– Я слышала, Лайто немного странная…
– Что ты имеешь в виду? – спросил Влад.
Ида неопределённо пожала плечами.
– Вот уж не думал, что ты – любительница досужих сплетен! – сказал Владислав кузине.
Лицо Гельде вспыхнуло:
– Я – не сплетница! – сквозь зубы прошипела она и отвернулась.
Между тем распределение продолжалось.
– Оливия Сеттор!
Красивая темноволосая девочка подошла к урне, быстро вытащила шар и протянула его валькирии.
– Мельян!
Ида, похоже, обиделась не на шутку. Она по-прежнему сидела, демонстративно отвернувшись от Влада, сцепив в замок руки и упрямо сжав губы. Владислав решил дать кузине возможность остыть, и тем временем внимательно разглядывал сидящих за учительским столом преподавателей. Среди них было двое новых. Один из них был молодой, довольно франтоватого вида лешан, сидевший на углу стола, второй – неопределённого возраста болезненный на вид эльф в ярко-красной тунике, занимавший место рядом с Ареттом Нури. Вадь, сидевшая в дальнем конце стола, о чём-то тихо разговаривала с Яфом. Она была бледнее обычного, но, похоже, чувствовала себя неплохо.
– А это кто? – тихо спросил Влад у сидевшей с другой стороны от него Алисы, показывая глазами на миловидную эльфийку средних лет. – Я в прошлом году постоянно видел её, но не знаю, кто она такая и какой предмет она преподаёт.
– Это – Таврия Силено, – шёпотом ответила Алиса. – Она преподаёт литературу и искусство.
Владислав искоса посмотрел на Иду. Она молча сидела, уставившись в стол, но, похоже, уже не слишком на него дулась. Выждав ещё несколько минут, Влад толкнул кузину локтем:
– Не злись, – примирительным тоном шепнул он. – Это тебе не идёт.
Эльфийка с минуту колебалась:
– Ладно, забыли, – наконец сказала она.
Распределение шло своим чередом, Саита Ютт вызвала очередную студентку:
– Рада Бейль!
По залу прокатился лёгкий шумок.
Влад, оторвавшись от своих мыслей, поднял голову. Подходившая к столу с урной девочка-эльфийка вызывала всеобщее умиление: маленького роста, хрупкая, белокурая, нежная, она казалась такой ранимой и беззащитной, что сразу хотелось взять её под своё покровительство, защитить, помочь. Девочка запустила руку в урну, быстро вытащила шар и протянула его Ютт.
– Альциат! – валькирия едва заметно улыбнулась.
Смущённая всеобщим вниманием, зардевшаяся до корней волос, Рада подошла к факультетскому столу, скромно присела на краешек крайнего стула и робко положила на стол свои тонкие, нежные руки. Алиса, Ида и ещё несколько студенток ободряюще ей улыбнулись. Когда распределение завершилось, Лал перекинулся парой слов с сидевшей неподалёку от него Самантой Руни, и та поднялась из-за стола:
– Приглашаю всех первокурсников на небольшую экскурсию по Греалю, – сказала она.
– Ну, ничего себе! – возмущённо воскликнула Алиса. – Для нас никто и не думал проводить никаких экскурсий.
Когда Руни вывела гурьбу первокурсников из Белого зала, Лал встал и поднял руку, требуя тишины.