Отступив на шаг, оглядываю свое творение. Линии получились слишком жирные; от букв вниз стекают дорожки черной краски, некоторые тянутся до самого плинтуса и перечеркивают облупившиеся виноградные лозы, нарисованные кем-то, кто жил здесь до меня. Харли следит взглядом за тем, как черные капли наперегонки бегут по нарисованным цветам.
- Итак, - я сканирую списки взглядом, - где связь? Зачем кому-то убивать нас?
Молчание.
- Мы что-то пропустили, - говорю я, приглаживая волосы. - Какая-то связь должна быть.
Может, она и есть, вот только мы ее не видим.
Я бессильно опускаю руки.
- Так мы ни до чего не дойдем. Надо просто спуститься на криоуровень и осмотреться там.
- Спуститься? - изумленно спрашивает Старший.
Киваю.
- Может, найдем подсказку.
Харли смеется, словно это все игра.
- Подсказку?
Я просто смотрю на него, и его смех затихает.
- Ладно, - произносит Старший. Мы встречаемся взглядами, и я забываю, почему его лицо показалось мне невинным. Теперь на нем читается решительность, воля к борьбе, готовность поддержать меня.
- Ладно? - переспрашиваю я.
- Идем.
30
Старший
Эми не обращает внимания на холодные взгляды, которыми ее провожают в комнате для отдыха, пока мы идем к лифту. Высоко вздернув подбородок, она старается избегать зрительного контакта. Мне она кажется королевой, но по шепоту, который следует за ней по комнате, я понимаю, что люди вокруг думают о ней совсем иначе. Сжимаю зубы. Это все из-за Старейшины.
Раздается звонок, и лифт открывает нам дверь на четвертый этаж.
- Вы слышали? - говорит Эми, шагая по безлюдному коридору.
- Что? - спрашивает Харли.
Она качает головой.
- Ничего. Наверно, просто воображение разыгралось. - Но все же она смотрит на двери по обеим сторонам с чем-то вроде отвращения.
Открываю дверь в конце коридора - она по-прежнему не заперта - и направляюсь через комнату ко второму лифту. Разбитая сигнализация пропала. Наверно, Старейшина забрал ее с собой на уровень корабельщиков проверить, смогут ли они ее починить.
- Так что мы все-таки ищем? - спрашивает Харли, пока мы спускаемся на лифте.
- Не знаю, - Эми переминается с ноги на ногу. - Подсказку. Что угодно.
Мне вспоминается, как я спускался на криоуровень в прошлый раз. Единственным доказательством убийства, которое я тогда заметил, было тело Уильяма Робертсона. Других подсказок не было.
Но этого я Эми не скажу.
Когда двери лифта открываются, Харли пулей вылетает в зал, с энтузиазмом оглядываясь по сторонам. Я шагаю следом. Эми выходит, только когда двери уже начинают снова закрываться.
- Где та дверь со звездами? - нетерпеливо спрашивает Харли.
Эми подходит ко мне, берет меня за рукав и дергает до тех пор, пока я к ней не оборачиваюсь.
- Где мои родители? - очень, очень тихо спрашивает она.
- Не знаю, - отвечаю я. - Но могу посмотреть, если хочешь.
Эми кусает губу, потом качает головой.
- Нет… не надо, - оглядывается вокруг широко раскрытыми круглыми испуганными глазами. - Не… не сейчас. Потом.
- Может, сначала посмотрим на звезды? - с нетерпением просит Харли.
- Шлюз вон там, - начинаю я, но не успеваю закончить фразу, Харли уже бежит меж рядов в ту сторону, куда я указал. Поворачиваюсь к Эми. - Он не знает, каким кодом открывается дверь.
Она дарит мне полуулыбку.
- Пусть сам догадается. Давай поищем здесь что-нибудь полезное. Можешь показать, где был этот мистер… эээ… Робертсон?
Мы идем по проходу мимо криокамер номер семьдесят пять - сто и останавливаемся у сотой.
Эми дрожащими пальцами тянется к пустому столу. Интересно, она представляет на нем родителей? Или, может, саму себя? Когда пальцы уже почти касаются металла, она отдергивает руку и прижимает ее к груди.
- Так что мы будем делать? - спрашиваю я, чтобы отвлечь ее от мыслей, от которых она уходит в себя.
Эми отступает на несколько шагов, смотрит на пол. Взгляд ее обыскивает пустой, голый цемент, блуждает по больнично-чистому помещению.
- Не знаю, что я ожидала найти, - говорит она наконец. - Наверное, думала, что, как в детективном сериале, стоит только посмотреть, и я найду кусочек ткани, который можно было бы приложить к одежде Старейшины, или капля крови, чтобы сделать тест ДНК, но я даже не знаю, можно ли тут на корабле его сделать…
- Биометрические сканеры читают ДНК, - вставляю я, но она не слышит.
- Или гигантский отпечаток пальца… - Эми осекается. - Инструменты Харли! - вдруг восклицает она и глядит мне прямо в лицо. - Инструменты Харли!
- Что?
- У Харли есть кисти. А еще есть уголь - он делал им набросок перед тем, как рисовать красками. У него есть все, что нужно.
- Я не понимаю, о чем ты! - Это так, но я тоже улыбаюсь, потому что к ней снова вернулась та искорка жизни, что потухла, когда мы вышли из лифта.
- Харли! - зовет она, срываясь с места, чтобы бежать обратно по проходу. - Харли!
Понятия не имею, зачем все это ей понадобилось. Знаю только, что, если нужно, я выдержу новую эпидемию Чумы, чтобы достать их для нее. К счастью, все не так сложно.
- Исходящий вызов: Харли, - нажимаю я на вай-ком.
- Что? - нетерпеливо спрашивает Харли.
- Принеси сюда свой ящик с инструментами.
- Где шлюз со звездами? Тут куча всяких дверей и всего остального тоже, но все заперто.
- Принеси сначала ящик.
- Если принесу, ты мне скажешь, за которой из дверей звезды?
- Ага.
- Щас. - И Харли отключается.
- Что это за штука? - спрашивает Эми, помедлив мгновение, чтобы убедиться, что я договорил. - Я думала, у вас у всех там крошечные гарнитуры, но, похоже, она вшита прямо под кожу, да?
Провожу пальцами по кнопке.
- Это вай-ком. Беспроводное средство связи.
- Это больно?
- Нет, - смеюсь я.
- Круто, - выдыхает Эми; ее легкое, теплое дыхание шевелит волосы около моего уха. - Как будто встроенный в ухо телефон.
Ее пальцы гладят кожу над выступающим вай-комом. У меня перехватывает дыхание. Она прямо передо мной, мучительно близко. Эми прикусывает губу, и из моей головы испаряется все, кроме желания схватить ее, прижать к себе, коснуться губами ее губ.
Потом она отступает, опустив руки, с непроницаемым лицом.
- Док может… эээ… поставить и тебе такой, если хочешь, - предлагаю я, пытаясь не обращать внимания на дикое желание обнять ее и притянуть к себе.
Эми касается руками шеи за левым ухом. Пальцы легко поглаживают кожу.
- Нет. Пока, наверное, не хочу.
Через несколько мгновений появляется Харли и роняет свой ящик с кистями и красками на пол у наших ног. По нему видно, что он порывается убежать и открыть дверь к звездам, но все же ему любопытно, что мы будем делать с его вещами. Мне, кстати, тоже.
Эми роется в ящике, откладывая банки с краской, огрызки карандашей и клочки бумаги. Наконец, вытаскивает кучку углей, завернутую в тонкую тряпочку. И принимается молотить ей по полу.
- Э! - кричит Харли. - Я их сам делал.
- Мне нужен порошок, - говорит Эми, растирая кусочки угля.
- Зачем?
Эми усмехается.
- Смотрите внимательно.
Выбрав одну из самых больших и широких кистей, она обмакивает ее в порошок, а потом аккуратно проводит по дверце.
- Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть получится, - заклинает она, покрывая металлическую поверхность тонким слоем порошка. Задерживает дыхание.
Под порошком на поверхности дверцы появляются завитки отпечатков пальцев.
- Да, вот только если бы был простой способ понять, чьи это отпечатки! - смеется Эми.
Тут я могу помочь.
- Попробуем вот так. - Я становлюсь на колени рядом с ней, держа в руках пленку со стола в конце прохода. Прикладываю цифровую мембрану к отпечатку и нажимаю "сканировать". Через пару секунд он появляется на экране - Теперь, - говорю я, нажимая на экран, - осталось только сравнить его с данными биометрических сканеров…
- Вот это да, - шепчет Эми. Я смотрю на нее и усмехаюсь.
Пленка пищит.
- Что там? - спрашивает Харли, заглядывая мне через плечо.
- Мой. Я был тут с Доком, это мой отпечаток.
- Тут написано: Старейшина/Старший, - Харли указывает на экран. - Это мог быть Старейшина.
Эми поднимает горящие глаза, но я качаю головой.
- У нас одинаковая степень доступа к компьютеру - биометрические сканеры всегда пишут оба имени. Я проверял карту вай-комов, его здесь не было. Это может быть только мой отпечаток.
- Попробуй другие, - говорит Харли, и Эми с энтузиазмом принимается за дверцу. Я сканирую каждый найденный отпечаток, но из всех достаточно четких четыре принадлежат Доку, а остальные двенадцать - мне. Чаще всего отпечатки смазаны или так накладываются один на другой, что разбираться бесполезно.
- Еще один нашла, - объявляет Эми, обрабатывая верхнюю часть криокамеры. - Это твой?
- Не помню, чтобы я касался этого места.
В глазах Эми появляется блеск.
- Может, это убийца! - говорит она, в голосе снова звучит волнение.
Я прижимаю пленку к отпечатку, сканируя его. Отпечаток довольно широкий - большой палец. Завитки делит надвое тонкая неровная линия.
- Это что такое? - спрашивает Харли, когда на экране высвечивается изображение.
Эми глядит мне через плечо.
- Может, и ничего… но похоже на шрам, правда?
Бип. Бип-бип. Поиск завершен.
"Старейшина/Старший", - мерцает над отпечатком.
- Еще один твой, - вздыхает Эми, лицо ее снова делается печальным. Она отворачивается к криокамере, но теперь водит кистью так, словно ей до боли тяжело.
- У тебя есть шрам на пальце? - спрашивает Харли.
Я внимательно оглядываю пальцы, хоть и так знаю, что на них нет такого шрама, который перечеркивал бы все линии.
- Может, что-то попало под палец, когда он коснулся криокамеры, - говорит Эми, не поднимая глаз. - Попало между пальцем и поверхностью.
Но я до этого места не дотрагивался.
Я это точно помню.
Эми берет в руки пленку.
- Ты уверен, абсолютно уверен, что это не может быть Старейшина?
- Точно. Я проверил карту вай-комов сразу, как мы нашли тело мистера Робертсона. Он сюда не спускался.
Эми раздувает ноздри, прямо как разъяренный бык.
- И все-таки мне кажется, он мог…
Я качаю головой, и Эми останавливается. Это просто невозможно. Даже если Эми права и он способен на такую жестокость, его просто не было здесь, когда произошло убийство.
Эми с раздражением бросает кисть.
- Никакой пользы от этих отпечатков.
- Увы, - отсутствующе добавляю я, размышляя о том, кто, кроме меня и Старейшины, мог оставить этот отпечаток.
Харли забирает у меня пленку и бросает на стол в конце коридора.
- Можно нам теперь посмотреть на звезды? - Когда он берет в руки свой ящик, краем глаза я замечаю, что он захватил с собой чистый - хоть и маленький - холст.
- Если я открою эту дверь, ты останешься тут на ночь и проследишь, чтобы никто не трогал замороженных?
Улыбка Эми - более чем достаточная причина не слушать внутренний голос, предупреждающий, что Старейшине не понравится, если я оставлю Харли здесь одного.
- Конечно.
Объяснив Харли, где шлюз, и, сказав код доступа, я снова беру пленку, которую он бросил на стол. Торопливо регистрирую их с Эми и разрешаю им доступ на криоуровень, чтобы они могли приходить, когда захотят, а потом еще разрешаю Эми доступ к пользованию пленками. Только я успеваю отсканировать отпечатки пальцев Харли, как он срывается с места и исчезает в направлении шлюза, даже не пытаясь скрыть нетерпение. Эми все еще смеется над ним, когда я прижимаю ее большой палец к панели сканера на пленке. Только когда она перестает смеяться, я понимаю, что держу ее палец уже как минимум с минуту.
- Извини, - бормочу я, отдергивая руку.
Эми улыбается мне.
- Хошптисадпостреть? - спрашиваю я на одном дыхании. Глаза непроизвольно округляются. Что на меня нашло? С чего вдруг я это ляпнул?
- Что? - спрашивает Эми. Улыбаясь еще шире, она отступает на шаг и прислоняется к ребру металлического стола.
- Хочешь пойти посмотреть сад? - спрашиваю я, говоря теперь медленнее, чем колотится мое сердце. - Со мной?
Она покусывает губу, и, хотя не отворачивается от меня, взгляд ее становится далеким и нечетким. Пальцы впиваются в край стола так, будто она боится, что я собираюсь утащить ее из этого холодного, темного места насильно. Понять почему - несложно. Ей хочется побыть рядом с родителями. Зеленые глаза на мгновение обращаются вправо, туда, куда убежал Харли. И звезды она тоже хочет увидеть.
Сердце падает. Как я могу сравниться что с одним, что с другим?
Потом Эми снова смотрит на меня, и на лице ее появляется улыбка.
- Давай, - говорит она.
И эта ее улыбка для меня куда прекраснее, чем звезды.
31
Эми
Старший ведет меня в сад, раскинувшийся за зданием Больницы, тот самый, который я видела утром, на пробежке. Я не заметила, как он красив - тогда у меня перед глазами стояли одни только стены, окружавшие его. Но на самом деле он просто чудесный. В нем есть что-то дикое, словно все здесь выросло само по себе, при этом есть дорожки, клумбы и совсем нет сорняков - знак того, что к созданию этого чарующего маленького хаоса приложил руку умелый садовник.
- Что это?
- Статуя Старейшины времен Чумы.
- Значит, каждого нового командира на корабле все зовут просто Старейшиной? - Он кивает. - По-дурацки как-то. Они же все перепутаются. И сколько всего было Старейшин?
- Я… эээ… не знаю.
Гляжу статуе в лицо. Она не вырезана из камня. Наверное, отлита из бетона или чего-то похожего. Естественно. Откуда им тут взять камень? Они же не могут просто выкопать его из земли.
На голову мне падает капля воды. На одно отчаянное мгновение, посмотрев вверх, я ожидаю увидеть тучи. Дождь мне всегда нравился, но только не с металлического потолка; кажется, корабельная версия дождя меня не устроит. Еще одно напоминание о том, как насквозь фальшиво все на борту "Годспида". Ни туч, ни темного неба, расчерченного молниями. Когда на "Годспиде" идет дождь, вода просто льется из разбрызгивателей на потолке. Пробую одну каплю на вкус. Она прохладная, прямо как настоящий дождь, но вкус у нее слегка застоялый, переработанный, и еле заметно отдает машинным маслом.
"Дождь" не проливной, всего несколько капелек, так что я продолжаю идти по дорожке к статуе.
- Не ожидала, что у вас тут бывает дождь.
Старший улыбается странной полуулыбкой, больше похожей на усмешку.
- Что?
- Ты забавно разговариваешь, - объясняет он. Какая ирония, мне-то как раз его слова кажутся забавным "ты-збан-раз-гварьш".
- Ха! Это у тебя акцент дурацкий!
- Ак-цЭнт ду-рАц-кЫй, - передразнивает он. Я показываю ему язык, но сама тоже смеюсь.
Несколько капель падают на лицо статуи и сбегают по щекам, словно слезы, оставляя за собой темные дорожки. Я морщусь. Лицо не такое четкое, как можно было ожидать. Такое ощущение, будто его побило непогодой.
- Когда была Чума?
- Не знаю, - отвечает Старший, отходя от статуи. - Надо будет уточнить. Почему ты удивилась, что у нас есть дождь?
- Понимаешь… - я произношу это очень четко и растягиваю, подчеркивая акцент, в наличии которого меня обвинил Старший. Он улыбается шире. - Просто… это ведь на самом деле не дождь. Зачем было делать похоже? Могли бы просто сами поливать цветы из пульверизаторов.
Старший пожимает плечами.
- Это было в изначальной конструкции корабля. - Он замолкает, а потом бормочет под нос: - Биолаборатория…
- Что?
- Я видел в Регистратеке старые чертежи корабля. Изначально уровень фермеров назывался "лабораторией биологических исследований". Мне тогда не пришло в голову, но… Погоду у нас планирует Старейшина. Получается имитация разных погодных условий, с которыми мы можем столкнуться на Центавра-Земле. Схема меняется примерно раз в пять лет. В прошлый раз… в прошлый раз дождь шел раз в месяц. Ученым пришлось помогать фермерам изобретать новые методы орошения. А… - Он так глубоко задумался, что почти забыл обо мне, о том, что я его слушаю. - Когда я был маленький, дождь шел часто. Я помогал копать дренажные канавы. Пастбища постоянно заливало. Еще Старейшина иногда заставляет нас менять всю почву - добавлять или убирать какие-нибудь минералы.
Он поднимает взгляд, но по-прежнему не видит меня.
- На самом деле уровень фермеров - это биолаборатория для исследования возможных условий на Центавра-Земле. В Регистратеке записывают все новые способы борьбы с обстоятельствами. Хотя нет… это не обстоятельства. Это работа Старейшины. Это входит в его обязанности…
- Значит, и в твои, правильно? - вмешиваюсь я. - Ты ведь будешь следующим Старейшиной. - Мне хочется спросить: "Почему он сам не рассказал тебе все это?" Но, наверное, это не самый уместный вопрос. К тому же Старший и так читает его у меня на лице. Он сворачивает на тропинку, ведущую к пруду, и мне ясно: он не знает ответа. Как и у меня, у него есть одни только вопросы.
Я следую по тропинке за ним. По сторонам сгущаются пышные, цветущие кусты гортензии.
Дождь усиливается. Он льет ровно и методично, но все-таки настолько похоже на настоящий дождь, что я откидываю голову, чтобы капли падали на закрытые веки, и позволяю себе притвориться.
- Эта ваша система Старейшин… не понимаю, как она работает.
- А что?
Мы останавливаемся возле пруда, напоминающего размером бассейн у меня в школе. Дальше по дорожке парень с девушкой, смеясь под дождем, плюхаются на скамейку.
- Он - человек жестокий. Его, наверное, слушаются только из страха. - Не хочу вслух признавать, что он и меня запугал, но, кажется, Старший и сам догадывается.
- Старейшина - очень хороший лидер. Я не всегда согласен с ним и с его методами, но они действуют. Этого ты отрицать не можешь.
- Старик - просто диктатор, вот и все, - бормочу я и вдруг замечаю, что Старший усмехается. - Что?
- Мне нравится, что ты называешь его "старик". Большинство людей тут готовы ноги ему целовать.
- Мне он показался козлом. Нет, не просто козлом. Если честно, то редкостным подонком. Я понимаю, он у вас главный, и все дела, но он реально хотел меня убить.
- Может, он и не решился бы выбросить тебя с корабля.
- Да ну?
Старший изучает взглядом цветы у наших ног.
- Ну, может быть. Да. Наверное, решился бы.
Крупным, похожим на тигровые лилий красно-оранжевым цветам, что растут по краю бассейна, достается от меня ботинком.
Парочка на скамейке распалилась не на шутку. Одной рукой парень залез девушке под рубашку, другой - в штаны. Проследив за тем, куда я смотрю, Старший уперся взглядом прямо в происходящее.
- Старейшина говорил, что скоро начнется Сезон.
- Значит, это - Сезон? На людях так себя не ведут. - По крайней мере, раньше не вели. Так вот что получается, когда набиваешь на один корабль кучу людей, или, может, я просто ханжа с устаревшими взглядами?