- Ох, извините. Не понятно говорю, да? - смутилась Анна Даниловна.
- Да нет. Понятно, но приходится напрягаться. Вы ж должны уметь говорить просто, а иначе как вы понимаете всех этих знахарей.
- Да в том-то и дело, что я их не понимаю! - развела руками Анна Даниловна. - И они сами не понимают, почему у них получается лечить. Но больше всего меня удивляет, что они абсолютно не относятся к своим способностям, как к чему-то необычному. "Бабушка, - говорит, - лечила и меня научила".
- Вы отвлеклись…
- Ах, да… так вот… - Анна Даниловна замолчала, вспоминая или пытаясь перевести на простой язык свои познания.
- Вы говорили о том, - напомнил Александр, - что если отвлечь внимание тела от физической боли, то она на время утихнет. То есть если у меня заболел зуб от вчерашнего "воспоминания", то понятно, почему боль утихла от вашего приборчика - он покалывает. Но почему она исчезла, когда вы начали что-то шептать и крутить рукой? Вот что мне не понятно!
- Мне тоже пока не понятен этот феномен. Этому заговору меня научила одна женщина: "Шла по белу полю цыганка с зубной болью. Ей цыган навстречу - сейчас тебя полечу. На конце кнута черная звезда, откуда пришла, уходи туда". Казалось бы, примитивнейший стишок, но всегда срабатывает. Я проводила клинические испытания в зубной поликлинике. Причем интересный момент: если чуть-чуть изменить слова, то эффекта нет. Если не делать круговые движения точь-в-точь, как меня научила знахарка, то эффекта тоже нет. Если все делается правильно, но не мной, а другим человеком, то тоже эффекта нет.
- Почему? - удивился Александр.
- Не был посвящен.
- А вы, значит, были?
- Да, знахарка провела ритуал передачи заговора.
- А вы разве не можете "посвятить" другого?
- Нет. Ритуал передачи она мне не передала.
- Почему? Что ей, жалко, что ли?
- Объяснила, что, отдав ритуал передачи, сама потеряет все способности. Поэтому передаст его перед смертью только тому, кто будет продолжать заниматься знахарством вместо нее. Скорее всего, одной из своих внучек.
- Надо будет спросить у Владимира, передавал ли ему дед какие-нибудь ритуалы.
- Кто это Владимир? - живо заинтересовалась Анна Даниловна.
- Ученик моего деда. А сам я, как в институт поступил, так деда больше и не видел. А Вовка у него учился.
- Значит, вам Ефим Андреевич не передавал свои знания? - удивленно и даже слегка разочарованно спросила Анна Даниловна.
- Нет, - пожал плечами Александр. - Ни одного заговора не знаю…
Анна Даниловна на некоторое время задумчиво замолчала, а потом спросила:
- Но Оксану-то вы лечили или Владимир?
- Я ж говорю: ей я только приступ снял, а все остальное она сама.
- Ну, а приступ-то как снимали? Без заговора, что ли?
- Без… - развел руками Александр.
- Но вы же мне вчера сказали, что дед научил вас одному приему.
- Сказал. Но это не заговор. И этот прием можно применять к разным случаям, а не к одному какому-то. Я даже на собаке его испытывал.
Анна Даниловна снова схватилась за тетрадку и ручку, но, нервно черкнув что-то, бросила:
- Я слушаю! Рассказывайте!
- Что рассказывать?
- Все! И про прием, и про привидения, и про вчерашнее погружение. Все-все-все!
Рассказывать "все-все-все" Александр закончил, когда солнце уже клонилось к закату. Точнее, не закончил, а был прерван. Анна Даниловна расстроено посмотрела на часы.
- Ох, Александр, у меня еще столько вопросов! - жалобно сказала она. - Но пора ехать.
- А возьмите меня с собой в город, - выпалил Александр, и сам испугался своей просьбы.
- Отличная идея! - воскликнула Анна Даниловна и радостно вскочила.
- Но… мне негде там жить…
- Это не проблема! У меня в лаборатории есть отличная кушетка. Собирайтесь!
- Завтра с утра вы на примере покажете мне, как действует этот ваш "кристалл", - сказала Анна Даниловна, когда они ехали в город.
- А разве можно проводить эксперименты на людях? - засмеялся Александр.
- Можно, если они согласны. У нас есть отделение, где людей лечат бесплатно, но за это проверяют на них действие новых лекарств и обучают студентов.
- Ужас!
- Вовсе нет! - возразила Анна Даниловна. - В это отделение всегда очередь. Малоимущие очень рады, что у них есть возможность быть полезными науке.
Александр задумался.
- А если у меня ничего не получится?
- Что не получится?
- Ну, боль снять или приступ…
- Ничего страшного, - улыбнулась Анна Даниловна. - Для науки отрицательный результат - тоже результат.
* * *
Она лежала на жесткой деревянной кровати в маленькой скромно обставленной комнатке. Если бы не малюсенькое окно, задернутое белой ситцевой занавеской, то эта келья напоминала бы ту, в которой год назад она вела беседы с Василием Сергеевичем - своим духовным отцом. Насколько надежно это укрытие, Оксана не знала, оставалось лишь уповать на Бога и милость людей, приютивших ее.
В голове обрывками мелькали события прошедших дней.
Проводив "скорую", на которой увезли Алексея, она вернулась в гараж. Распахнутые ворота уже выпустили угарный газ из тесного бокса.
Оксана села за руль белого "мерседеса" и выкатила машину на улицу. Потом выгнала старенькую "копейку" отца. Оставив ворота открытыми, Оксана вернулась к охраннику и, протянув ему несколько крупных купюр, рассказала, что и как надо врать милиции. Перепуганный старик наотрез отказался брать деньги. Тогда Оксана села на капот "мерседеса" и задумалась…
- А ведь вы правы! - наконец сказала она. - Ничего не надо врать. Расскажите все так, как есть. Все-все… вплоть до того, что я села и уехала куда-то на белой машине. - После этого она положила деньги в окошечко и сказала: - А это за то, что вы его вытащили. Без вас я бы не справилась.
Потом она села за руль и уехала.
Забежав домой, Оксана взяла деньги, документы, ноутбук и ингалятор. Потом, подумав, она положила ингалятор на место. Затем включила компьютер, вошла в банковскую систему через Интернет и перевела почти все деньги со своего личного счета на счет частной клиники.
Перед тем как выйти из квартиры, ее взгляд снова упал на статью: "ЧТО ДЕЛАТЬ, ЕСЛИ ВАС ВЗЯЛИ В ЗАЛОЖНИКИ". Оксана решила дочитать инструкцию.
Последний пункт гласил: "Не пытайтесь бежать, если не уверены в успехе на сто процентов!" Она задумалась: "А что считать успехом? Хотя… что бы ни случилось, вся моя жизнь - это книга, которую пишет Он. А я лишь персонаж в этой истории. Но мне выбирать, что делать. Можно завтра с утра начать доказывать, что я не верблюд, сваливая вину на Алексея, и превратить свою жизнь в скучный судебный протокол. Но ведь и здесь я не могу быть уверена в успехе на сто процентов. А можно устроить себе приключение - это интереснее. А с другой стороны: если с самого начала уверен в успехе, то какое ж это приключение?" Оксана вздохнула полной грудью, взяла сумку и решительно вышла из квартиры.
Загнав "мерседес" на одну из платных стоянок, Оксана вернулась к гаражу, села в старушку "копейку" и поехала. Права у нее были давно, но ездить сама она так и не начала - все боялась. Сейчас страх тоже был, но это был азартный страх, от которого захватывало дух и щекотало нервы. Так, в восторженной эйфории, словно мчась на американских горках, она двинулась на север, в сторону маленького города, известного ей лишь по адресу на открытках, которые она регулярно посылала своей тетушке Вере.
Утром Оксана благополучно добралась до цели. Немного поплутав по сонным улочкам, она остановилась возле кирпичного дома, на котором значился тетин адрес. Поднявшись на второй этаж, она позвонила в дверь.
Долго не открывали, но она терпеливо ждала, понимая, что еще слишком рано. Выдержав паузу, Оксана позвонила еще раз. За дверью послышалось какое-то движение и недовольное ворчание. Слов было не разобрать, но судя по интонациям это было что-то типа: "Кого это принесло ни свет ни заря". Через полминуты гнусавый женский голос капризно спросил из-за закрытой двери: "Кто там?" Голос был явно не тетин.
- Мне нужна Вера Сергеевна Власова, - сказала Оксана.
- Она здесь не живет, - зевая, ответила женщина.
- Как не живет? А где?
- А больно я знаю… - послышалось лязганье цепочки, и дверь слегка приоткрылась. - А зачем она вам?
- В гости приехала, - растерянно ответила Оксана. - Я ее племянница.
Женщина оценивающе посмотрела на Оксану, потом зыркнула глазами по сторонам и сказала:
- Мы у твоей тетки квартиру снимаем. Раз в месяц она приходит, забирает деньги и почту. А где живет, не знаю…
- А когда она приходит?
- Всегда в начале месяца, - ответила квартирантка. - А сейчас ровно середина. Значит, придет через пару недель. Может, передать чего?
- Нет, спасибо.
- А что, издалека? - участливо поинтересовалась женщина.
- Всю ночь ехала, - вздохнула Оксана.
- Ну, извини, ничем помочь не могу, - пожала плечами женщина и снова зевнула, закрывая дверь.
"Где же она может жить? - размышляла Оксана, сидя в автомобиле. - Может, замуж вышла и переехала к мужу? И где мне тогда ее искать? Город, хоть и маленький, но все-таки не деревня".
И вдруг утреннюю тишину нарушил звон колоколов, приглашая горожан на утреннюю службу.
"Точно! - обрадовалась Оксана. - Она же всегда ходит в церковь! Там я ее и встречу". - С этой мыслью Оксана вышла из машины и пошла туда, откуда доносился звон.
Войдя в храм с солнечной улицы, она остановилась посреди зала, ожидая, когда глаза привыкнут к полумраку. Людей было немного. Оксана вертела головой, вглядываясь в лица женщин, но все они казались одинаковыми и серыми. Когда мгла расступилась, она поняла, что сама тоже является объектом пристального и не очень дружелюбного внимания. Конечно, кому ж понравится, когда какая-то незнакомка, к тому же без положенного в храме головного убора, в упор тебя разглядывает. Оксане стало неловко. Она отошла в сторону, сцепила руки на груди и сделала вид, что молится.
Началась служба. Монотонным голосом священник забубнил что-то непонятное, и у Оксаны, всю ночь не спавшей, начали предательски закрываться глаза. Она облокотилась на колонну и провалилась в полусонное состояние. Через минуту она проснулась от резкого толчка. Оглянувшись и никого рядом с собой не увидев, она поняла, что сама дернулась, когда во сне у нее начали подкашиваться колени. Махнув рукой на все приличия, она опустилась на пол. "Пусть думают, что я такая богомольная", - и уснула.
Проснулась она от того, что ее трясли за плечо. Первое, что она увидела, открыв глаза, - это суровый взгляд какого-то сутулого старика. Он возвышался над ней и светился. Оксана смотрела ему в лицо и не понимала, где она и что от нее нужно этому человеку. Но постепенно разум проснулся, и она поняла, что светящийся старик - это икона, на которую падает солнечный свет, а за плечо ее трясет женщина, которая убирает зал после службы.
- Вставай, родимая… простудишься на каменном-то полу…
Оксана поднялась, с трудом разминая затекшие ноги. Ей на самом деле было холодно и больше всего на свете хотелось снова лечь куда-нибудь и уснуть…
- А что? Служба закончилась? - спросила она, протирая глаза и оглядываясь.
- Проснулась… - улыбнулась женщина, - давно уже… Тебе что, больше спать негде?
- Ага, - кивнула Оксана. - Приехала в гости к тете, всю ночь за рулем, а ее дома не оказалось… вот пришла… надеялась ее здесь встретить, да… уснула.
- Ну, иди теперь. Вернулась, поди, домой твоя тетя…
- Нет, - помотала головой Оксана, и в трех словах обрисовала ситуацию.
Женщина выслушала и участливо спросила:
- И куда ты теперь?
- Не знаю, - пожала плечами Оксана и снова посмотрела на "светящегося старика". Показалось, что выражение его лица изменилось, как будто бы он внимательно выслушал ее рассказ и сейчас размышлял, чем же можно помочь.
Женщина тоже взглянула на икону, перекрестилась, кивнула головой и сказала:
- Ну, поехали тогда ко мне. Выспишься, а на вечернюю службу снова придешь. Глядишь, и встретишься с тетей.
- Ой, неудобно…
- Спать на полу неудобно, - рассмеялась женщина. - Да и мне на машине сподручнее домой добираться, чем на автобусе.
Эти аргументы убедили Оксану. Так она и оказалась в маленьком частном домике на окраине города.
Перед тем как выдать Оксане комплект чистого постельного белья, женщина налила ей кружку молока и отрезала кусок хлеба.
- Извини, больше ничего нет, - виновато улыбнулась она.
- Да что вы? Спасибо большое, - сказала Оксана и с грустью посмотрела на молоко. Оно с детства вызывало у нее аллергию. Но есть хотелось нестерпимо… да и ломаться в такой ситуации было совсем неудобно. Махнув рукой на все диеты, Оксана начала есть.
- Молоко, правда, козье, - сказала женщина. - С коровой-то слишком хлопотно.
- Очень вкусно, - кивнула Оксана.
И вот теперь она лежит на кровати, поджав ноги, смотрит в окно и размышляет. В голове крутится навязчивая мысль: "А что ты будешь делать дальше? Ну, допустим, ты найдешь тетю Веру, и что? Станешь жить у нее? Чем она может тебе помочь? И вообще, о чем ты думала, когда ехала сюда? И почему именно сюда? Почему бы не поехать в Трешку? Да и какая разница, куда ехать… разве сбежав, можно решить проблему, которая требует личного присутствия? Ведь раз сбежала, значит, виновата…" Оксана вспомнила, как она приняла решение ехать к тете. В тот момент не было ни малейшего сомнения, что это единственный выход. Она даже не потрудилась поразмышлять. Примерно так же в раннем детстве ребенок не размышляет над указаниями взрослых, нравятся они ему или нет. Раз сказано, значит, так надо. И вот, оказалось, что приехала она сюда абсолютно зря. Так кто же тот внутренний "взрослый", отдавший этот странный интуитивный приказ? И почему этот "умный советчик" молчит насчет того, что же ей делать дальше? Почему больше нет никаких указаний?
* * *
Проснулась Оксана от стука в дверь и резко села на кровати. В комнату заглянула новая знакомая.
- Что? - спросила Оксана, протирая глаза. - Пора ехать на вечернюю службу?
- Да нет, я уже вернулась, - улыбаясь, ответила женщина. - Просто решила разбудить тебя. Нельзя спать на закате.
Оксана посмотрела в окно и заметила, что занавеска предательски порозовела. "Предательски? Интересное сравнение", - мелькнула мысль.
- Спасибо, - кивнула она хозяйке дома.
Та улыбнулась и закрыла дверь.
Оксана посидела еще немного, приходя в себя, потом встала и вышла из комнаты.
- Борщ есть будешь? - спросила хозяйка.
- Буду, - кивнула Оксана, садясь за стол. - Что ж вы меня не разбудили, когда на службу поехали? - спросила она.
Женщина пожала плечами, наливая суп:
- Не велено было будить.
- Кем не велено?! - испугалась Оксана.
- Ну… - женщина замялась, - я так говорю, когда чувствую, что этого делать не надо. Считай, Богом не велено. Ты так сладко спала. Да и не было, скорее всего, на службе твоей тети.
- Почему вы так решили? - удивилась Оксана.
- Потому что я в этом приходе всех знаю. Ни одна из женщин на твою тетю не тянет. - Она поставила перед Оксаной тарелку и села напротив. - А как ее зовут?
- Власова Вера Сергеевна, - ответила Оксана, наблюдая за реакцией своей новой знакомой. - Вы ее знаете? - обрадовалась она.
- Кто ж не знает матушку Веру?
- И вы знаете, где она сейчас живет?
Женщина радостно кивнула:
- Вот только увидеть ее ты пока не сможешь.
- Почему? - удивилась Оксана. - Где она?
- Она в тюрьме… ой! Нет-нет… то есть… - и женщина расхохоталась. - Не она в тюрьме, а она там работает… послушание у нее такое.
- Послушание?
- Ну да. А ты разве не знаешь, что твоя тетя в монастырь ушла? Сейчас она работает при храме в женской тюрьме.
- Значит, надо ехать обратно, - вздохнула Оксана.
- Да куда ты, на ночь-то глядя? - возмутилась женщина. - Переночуй, а завтра поедешь, раз не терпится.
- Что значит "не терпится"? - улыбнулась Оксана. - Я бы с удовольствием потерпела, да…
- Что?
- Не хочется злоупотреблять вашим гостеприимством.
- А если я попрошу остаться?
- Зачем? - удивилась Оксана.
- Ну… Я не знаю, зачем ты сюда приехала, но батюшка Серафим попросил приютить тебя.
- Батюшка Серафим? Это кто?
Женщина посмотрела на Оксану с удивлением, словно не понимая, как можно не знать батюшку Серафима.
- Так я ж не здешняя, - напомнила ей Оксана.
- Да я помню, - кивнула женщина.
- И откуда ваш батюшка Серафим меня знает?
Женщина рассмеялась:
- Серафим Саровский! Слышала о таком святом? Ты сегодня на службе прямо напротив его иконы спала.
- А-а-а… Это тот дедуля сгорбленный?
Женщина хихикнула…
- Ну вообще-то да - горб у него был. Только надо говорить не сгорбленный, а согбенный. Слушай! А что ты мне все выкаешь? Давай хоть познакомимся. Меня Ксенией зовут.
- А меня - Оксана, но вся родня тоже зовет Ксюшей.
- Тоже, значит, странница, - улыбнулась Ксения.
- Почему странница?
- Потому что Ксения в переводе с греческого - странница, или путешественница.
- Да уж, - улыбнулась Оксана. - Я странница от слова "странная". Иногда такие поступки совершаю, что не только другие, но и сама удивляюсь.
- А так оно и есть, - кивнула Ксения. - Слово "странный" произошло от "странник", то есть, человек пришлый, с другими непонятными обычаями. И чего странного ты сделала?
- Да вот, хотя бы… прикатила за пятьсот километров в гости к тете, даже не предупредив ее, не узнав, дома ли она, есть ли у нее на меня время. И ведь ехала с полной уверенностью, что меня здесь ждут. Ну, просто как во сне была. У тебя бывают сны, когда делаешь что-нибудь бессмысленное с чувством очень важного дела? А потом просыпаешься и самой смешно.
- Бывают, - улыбнулась Ксения. - Вот давеча видела сон, что жарю яичницу, только вместо сковороды яйца бью в реку, и они по течению уплывают. А я радуюсь, какой сытный ужин получается.
Оксана рассмеялась.
- Вот скажи, где логика? Почему во сне не приходит в голову, что так быть не должно? Или мне часто снится, что лезу я в какой-то подземный ход и застреваю там. Зачем лезу? Вот и сейчас… зачем приехала? Чего ожидала? Чем тетя мне может помочь?
- Тетя твоя женщина мудрая очень. А чем помочь надо? Может, я смогу?
- Да, ну, - махнула рукой Оксана, - не сможешь. То есть… ты и так мне уже сильно помогла. Слушай, а как Серафим Саровский попросил меня приютить?
- Молча, как обычно, - улыбнулась Ксения. - Понимаешь, у него всегда разное выражение лица. То, бывает, строго смотрит, то ласково, то задумчиво. А сегодня у него просьба на лице отразилась. Я и спросила его: "Батюшка Серафим, чем я могу помочь?" Но это еще утром было до начала службы. А когда после службы тебя спящую увидела, так и поняла, за кого он просил. Глянула на него, а он улыбается так хитро…