- Надо же, - Оксана тоже вспомнила, как старец на иконе менял выражение лица. - Талантливый, видимо, иконописец ее создавал.
- А старец какой был! - задумчиво произнесла Ксения. - Чудотворец. Ты его попроси о помощи - непременно поможет.
Оксана усмехнулась, представляя, как старец является во сне к тем мошенникам, которые втянули Алексея в эту историю, и строго грозит им пальцем. Их тут же начинают мучить угрызения совести, и они бегут в милицию писать чистосердечное признание.
- А что ты смеешься? - возмутилась Ксения. - Не веришь?
Оксана улыбнулась, удивляясь ее наивности.
- Ты даже представить себе не можешь, какие он чудеса может творить!
- Ну, какие, например? Вот ты сама лично, не по рассказам, какое чудо видела?
Ксения минуту помолчала, как бы вспоминая, и сказала:
- А ведь даже если я тебе скажу, какое чудо видела, то для тебя это все равно будет "по рассказам".
- Почему?
- Да потому, что какая тебе разница, я об этом рассказала или кто-то другой. Ведь ты все равно, пока сама не увидишь, не поверишь.
- Ну, вообще-то ты права.
- Только ведь зримое чудо радости душе не приносит. Чудо показать это ж дело не хитрое, его и лукавый сотворить может, да и просто фокусник какой-нибудь.
- Это точно, - усмехнулась Оксана.
- А настоящее чудо, оно постороннему глазу невидимо, да и выглядит всегда, как случайное стечение обстоятельств.
- Расскажи мне о каком-нибудь чуде, - попросила Оксана.
- Да, у меня вся жизнь - сплошное Чудо, - улыбнулась Ксения. - И началось оно с самого моего рождения. Я ж родилась в блокадном Ленинграде.
- Как?! - Оксана подпрыгнула от удивления, как будто Ксения у нее на глазах взлетела под потолок.
- А вот так! Люди с голоду умирали, а мать моя меня вынашивала.
- Ты хочешь сказать, что тебе уже больше шестидесяти лет?!
- Ну, да. А что? Могу паспорт показать.
- Да ты же выглядишь максимум на сорок.
Ксения пожала плечами.
- Да разве ж это чудо? Это просто нормально, так и должно быть. Вот когда я вижу больных пятидесятилетних старух, вот это мне не понятно. Здоровой быть просто! А старость - это болезнь.
- Ну не скажи. Моя мама моложе тебя, а лежит сейчас в больнице с инсультом. А тоже всегда пост соблюдает, в церковь ходит.
- Да при чем здесь пост? - Ксения тяжело вздохнула.
- Ты продолжай! Что там за чудо случилось в Ленинграде? - напомнила Оксана.
Ксения усмехнулась.
- Люди, пережившие блокаду, чудом считают, что выжили. А я тогда родилась! Когда начался голод, мама была на третьем месяце. Ты можешь себе представить, что такое для беременной женщины двести грамм хлеба в сутки и больше ничего?
- Удивительно, - кивнула Оксана. - Но может, ее все-таки кто-то подкармливал? Должны же были беременным доппайки какие-то давать?
- Какие доппайки?! Ее даже от тяжелой работы не освобождали! В октябре сорок первого их привезли на Смоленское кладбище рыть братскую могилу. Там и встретилась она со святой Ксенией Петербуржской.
- В смысле? Галлюцинации начались?
- А пойди сейчас, разбери, - пожала плечами Ксения. - Рассказывает, что вдруг в глазах потемнело, руки-ноги чувствовать перестала, оперлась на лопату, чтобы не упасть. Когда зрение вернулось, видит перед собой женщину пожилую в красной юбке. Та ей и говорит: "Ты, дочка, больше на солнце смотри, да только в отраженном свете, не прямо". "Как это?" - удивилась мать. А старушка ей показывает на лужу грязную, а там солнце отражается, потом показала на облако светящееся, потом на желтые деревья, где в каждом листике отраженный свет солнца. Мать посмотрела на эти блики и почувствовала, как по спине и по всему телу мурашки побежали. А когда старушка ушла, почувствовала, что голод отступил и сил прибавилось. И после этого начала она все рассматривать, ведь отражение солнца практически во всем найти можно. Так и пережила самые страшные блокадные дни. А когда я родилась, нас сюда, на Урал, эвакуировали.
- А тебя, значит, в честь этой святой и назвали?
- Выходит, что так, только абсолютно случайно. Мама-то моя комсомолка была, атеистка, поэтому ни в какие чудеса не верила и никаких святых знать не знала. Она думает, что это была просто какая-то женщина мудрая, давшая добрый совет.
- Так, может, так оно и было?
- Может. Теперь уж не проверить. Да только слишком много совпадений.
- Каких?
- Во-первых, дело было на Смоленском кладбище, а именно там похоронена блаженная Ксения. Во-вторых, красная юбка - Ксения при жизни всегда ходила в зеленой кофте и красной юбке. В-третьих, где ты видела, чтобы люди просто на солнечные зайчики глядючи, от голода спасались? А ведь мама моя, как ни пыталась другим объяснить, как надо "питаться светом", никто так и не понял. Ну и, в-четвертых, родилась я 6 февраля - 24 января по старому стилю, в день памяти Ксении Петербуржской. И назвала меня мама Ксенией. Просто это имя ей показалось очень красивым. Вот тебе и стечение случайностей, и вроде бы никакого чуда.
- Вот видишь, - сказала Оксана, - для того, чтобы Бог и святые помогали, вовсе не обязательно их об этом просить. Если они могут помочь чем-то, то и сами помогут… без просьб… даже атеистам.
- Тут ты, пожалуй, права. Только ведь просьба, не важно к кому она обращена, тебе самой помогает мысль оформить. Ведь чтобы просить о помощи, надо знать, о чем просить. А в большинстве случаев люди не знают, как решить возникшую проблему просто потому, что даже не пытаются ее решить, уверив себя, что выхода нет. А когда идут просить заступничества у святых, то вера в их чудотворство помогает вытащить из подсознания самые нестандартные решения. Ты понимаешь, о чем я?
- Понимаю, - кивнула Оксана. - Но ведь тогда человек еще больше убеждается в том, что он - ничто, а святые - все. Я считаю, что это не правильно.
- А ты знаешь, почти все святые, если почитать жития, были уверены в том, что они - ничто, и только Бог - Все. Может быть, это и не правильно… не знаю. Да только святые, они потому и святые, что обрели силу и мудрость простым людям недоступную.
- Ты думаешь, нет простых людей, не святых, которые способны творить чудесные исцеления и давать мудрые советы?
- Думаю, что есть, но они тоже святые, только никому об этом не говорят, - и Ксения хитро подмигнула Оксане. - Вот, взять хотя бы батюшку Серафима. Его канонизировали только через семьдесят лет после смерти. А при жизни был он обычным монахом-отшельником. Знаешь, почему он инвалидом-то стал?
- Почему?
- Дело было, когда жил он в отшельничестве в лесу. Целыми днями он пребывал в молитве и размышлениях. Покоя не давали ему слова Иисуса: "Любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас, благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас. Ударившему тебя по щеке подставь и другую, и отнимающему у тебя верхнюю одежду не препятствуй взять и рубашку"*.
- Да, я тоже не могу понять этих христианских истин, - кивнула Оксана.
- Вот и батюшка Серафим не понимал. Простить врагов можно, но как их возлюбить? Ведь самый главный враг человечества - Сатана. Это что же, и его тоже возлюбить надобно? Не мог он понять этого противоречия, поэтому днями и ночами молил Бога о разъяснении. И вот однажды работал он на своем огородике, и вдруг напали на него грабители. Взять-то у него нечего было, но грабители агрессивно требовали денег. Сначала преподобный Серафим хотел было защищаться, схватил топор. Силы он тогда был недюжинной, легко мог одолеть нападавших, но вдруг понял, что это Бог пытается на его вопрос ответить, и отбросил топор в сторону. Разозленные грабители сильно избили его, сломали ребра, пробили голову и, решив, что он умер, ушли, так ничего и не найдя в его келье. Полгода после этого Серафим лежал, не мог подняться. Но как только окреп, снова удалился от людей и начал постигать науку, как возлюбить обидчиков своих.
- И что? Научился?
- Наверное, - пожала плечами Ксения, - мне то неведомо. Но после вернулся он из затвора своего и стал наставлять людей о том, что… сейчас. - Ксения встала, достала с полки книжку, открыла ее на одной из закладок и прочитала: "Пост, бдение, молитва, девство и все другие добродетели, ради Христа делаемые, сколько ни хороши они сами по себе, однако же не в них состоит цель жизни нашей, и не затем мы родились, чтобы лишь только их творить. Но цель жизни нашей - это есть та самая благодать Духа Божия, которую они приносят нам. И вот в стяжании или в наживании ея-то одной (через них приобретаемой) и состоит цель жизни христианской".
- Ну, в общем, пришел он к пониманию, что живем мы не ради молитвы, поста и прочих духовных подвигов, а наоборот: делаем все это ради того, чтобы получить то состояние души, которое называл он благодатью Духа Божия.
- А что? - спросила Оксана в своей пытливой манере, которой доводила маму до истерик. - Никакими другими путями нельзя достигнуть этой благодати?
В отличие от Елены Сергеевны вопросы Оксаны совсем не раздражали Ксению, даже наоборот.
- Ну, почему? - оживилась она. - Наверняка можно. Найди свой путь стяжания Духа Святого и стяжай на здоровье, только другим его не навязывай. Ежели твой путь окажется малоэффективным, ты же и пострадаешь от этого, а если он окажется удачным, то и отлично.
- Интересно, и как я смогу узнать, стяжается Дух Святой или не стяжается?
- А очень просто, - улыбнулась Ксения. - Чувствуешь в душе радость, независимо от жизненных обстоятельств, значит, стяжается, а если не чувствуешь, значит, не стяжается.
- Все так просто? - недоверчиво ухмыльнулась Оксана. - Это тоже Серафим сказал?
- А если бы даже и не он? Если это я сказала?
Оксана засмеялась:
- Вот, когда тебя канонизируют, тогда твои слова все будут на веру принимать, без размышлений. А пока, извини…
Ксения улыбнулась:
- Между прочим, когда эта книга писалась, батюшка Серафим еще не был канонизирован, - она показала обложку. Это было дореволюционное издание - "Беседа преподобного Серафима Саровского с Н.А. Мотовиловым".
- Благодать Божья всегда в нас присутствует, - продолжила Ксения. - Другой вопрос, в каких количествах. И вот увеличение ее, подобно тому, как купец все время наращивает свой капитал, - это и есть задача человека. Кстати… - она снова открыла книжку, - никак не могу понять этого высказывания: - "Цель жизни мирских обыкновенных людей есть стяжание или приобретение денег, у дворян, сверх того, получение почестей, отличий и других наград за государственные заслуги. Стяжание Духа Божия есть тоже капитал, но только благодатный и вечный, и он, как и денежный, чиновный и временный, приобретается почти одними и теми же путями, очень сходными друг с другом".
- Выходит, батюшка Серафим утверждал, что и деньги, и власть, и Дух Божий приобретаются одними и теми же путями? Как так?
- Да, интересно, - задумалась Оксана.
- Ну, ладно, мне пора, - спохватилась Ксения. - У меня же там семья.
- Где? - удивилась Оксана.
- Живем-то мы в соседнем коттедже. А это старый дом, летняя дача, так сказать. Здесь мое гнездышко для уединений. А там муж, родители, внуки на лето приехали. Если хочешь, пойдем, познакомишься.
- Ой, нет! Спасибо. Я лучше здесь…
- Ну, как знаешь.
* * *
За день Оксана выспалась. Теперь она сидела на кровати, поджав ноги, и смотрела в окно. Солнце село. От небесного пожара остались только мерцающие угли. Вспомнилась картина, от которой ее отвлек звонок Алексея: старуха разглядывает руны, и молодая девушка, подперев голову, слушает ее, улыбаясь, словно не очень доверяя гаданию. Картина эта напоминала стоп-кадр из фильма, а люди на ней - экспонаты из музея восковых фигур. Оксана мысленно подсела к ним за стол и попыталась рассмотреть, что же там видит старуха в этих деревяшках. Она придвинулась поближе к ней, потом еще ближе и вдруг вошла в ее тело. Вся картина ожила.
- Что говорят твои руны? - насмешливо спросила внучка.
Оксана глянула на несколько значков, вырезанных на дощечках из разных пород дерева, и в ее голове сложился отчетливый образ предстоящей опасности. Она поняла, что намеченный на завтра уход из деревни уже не возможен. Уходить надо срочно. Еще чуть-чуть, и будет слишком поздно. Но как объяснить это видение вот этой вот молодой глупой девчонке? Как заставить ее бежать прямо сейчас, ведь на ночь у нее наверняка назначено прощальное свидание? Просто приказать? Тратить время на бессмысленную ругань со своенравной красавицей она не могла. Применить колдовскую силу? Но это может повредить совсем недавно зачатому ребенку. Так рисковать нельзя.
- Надо уходить! - услышала Оксана свой, но слегка надтреснутый по-старчески голос. - Но завтра нам пути нет. Пойдем, пока не село солнце.
- Да ты что?! - возмутилась девушка. - Куда на ночь-то глядя? Да и с чего ты это взяла?
- Вижу. Просто поверь на слово, объяснять некогда!
Быстро собрав руны в мешочек, старуха встала, взяла приготовленный узелок и властным кивком головы показала внучке на дверь. Как она и предчувствовала, та не слишком торопилась беспрекословно выполнять ее указания. Надув губы, девушка глубже залезла на лавку и потребовала: "Ну, объясни!"
В сердцах хлопнув дверью, старуха вышла на крыльцо и огляделась. Вечерняя тишина не предвещала никакой беды. Она посмотрела на запад. Солнце стремительно приближалось к горизонту. Сердце сжалось от бессилия. Все-таки как тяжело воспитывать ведьму! Малейшее ограничение ее воли, как это делают все праведные христиане, воспитывая своих чад, лишает ее силы, без которой невозможно постижение ведовских наук. А молодая, необузданная ответственностью воля без должных знаний может обернуться трагедией. "Ну что ж, - решила старуха, - пойдем через огонь и землю. Сама виновата, но другого выхода нет". И с этой мыслью она вошла в дом.
- Ты хочешь объяснения? Будь по-твоему, - сказала она, садясь на скамейку. - Не успеет солнце утонуть за горизонтом, как ты все увидишь сама.
Сначала внучка сидела спокойно, глядя, как розовеет занавеска на окне, но спустя несколько минут на ее лице отразились замешательство и испуг.
- Бабуль, чего ты? Правда, идти надо? Так пойдем тогда! Что же ты уселась-то? - Она вскочила.
- Поздно, - ответила старуха. - Нас уже окружили. Выйди, покажись им на прощание.
Девушка выглянула в окно и в ужасе отпрянула. Старухе не надо было выглядывать, она и так знала, что к калитке приближается толпа обезумевших людей с зажженными факелами.
- Бабуля!!! - Девчонка упала на колени перед оцепеневшей старухой и начала трясти ее за плечи. - Бабуля! Что ты молчишь? Что делать?!
Оксана почувствовала, как ужас сковывает мышцы, и поняла, что она уже в теле девушки.
"Спокойно! - приказала она себе. - Что сказала бабушка? Выйди и покажись им!"
На дрожащих ногах Ксенька встала и пошла к двери. Было страшно, но Оксана заставила и себя, и ту, в чьем теле сейчас находилась, выйти за порог.
- Что вам нужно? - изобразив удивление, спросила она у мужчин, которые обкладывали соломой дом.
- Что вы делаете?
Оксана почувствовала, как губы Ксеньки растянулись в обворожительнейшей улыбке. При этом по всему ее телу пошла горячая волна какой-то энергии. Один из мужчин начал быстро-быстро осенять себя крестным знамением, другой вдруг схватился за сердце и медленно осел на землю. Но тут в калитку вбежала женщина в черном платье с большим кованым крестом в руках и навела его на Ксеньку, как пистолет. Оксана усмехнулась: "Неужели она на самом деле думает, что этой железячкой можно меня напугать?" Но к ее удивлению, все мужчины оправились от замешательства и продолжили свое дело.
- За что? - ангельским голосом спросила Ксенька у женщины.
- А ты не знаешь за что?! - со злым прищуром ответила та. - Все ты знаешь! А ну иди в дом! - и она начала наступать на Ксеньку, держа перед собой крест.
Оксана нисколько не боялась креста, понимая, что он безопасен, если, конечно, женщина не решит применить его в качестве оружия. Но тело само отступало назад, и, в конце концов, женщина загнала ее обратно в дом. Оксана услышала, как дверь подперли чем-то тяжелым, а через несколько секунд почувствовала едкий запах. Занавеска на окне заиграла алыми всполохами, и сквозь щели в дом поползли серые струйки дыма. Треск огня, который она так любила слушать зимними вечерами, на этот раз доносился не из глубины печи, а со всех сторон. Стены мгновенно нагрелись, стало нечем дышать, дым щипал глаза. Ксенька упала на пол, в ужасе теребя ногу, казалось бесчувственной бабки.
И старая ведьма внезапно ожила. Спокойным голосом она приказала: "Лезь в печь!" Ксенька не сразу поняла, но, увидев, куда указывает рука старухи, беспрекословно, не требуя никаких дополнительных объяснений, нырнула в жерло русской печи. "Через трубу", - подумала Оксана, но влезшая за ней следом бабуля, наоборот, разгребла золу и открыла люк в подземный ход. С проворством кошки ведьма вниз головой нырнула в узкий лаз и исчезла во тьме.
Оксана открыла глаза и медленно, успокаивая бешено колотящееся сердце, разжала побелевшие пальцы, вцепившиеся в подушку. "Туда?! Да легче уж сгореть заживо, чем там застрять". Переведя дух и собравшись, Оксана вернулась в тело перепуганной Ксеньки. Размышлять было некогда, дым плотными клубами обнимал свою жертву, не пропуская чистого воздуха, и только из черной дыры тянуло запахом сырости и жизни. Оксана еще раз попыталась залезть туда, но тело сопротивлялось. Она могла только выйти из Ксеньки и, сидя на кровати, "смотреть кино", как та ползет через подземный ход и спасается вместе с бабкой. Но что-то подсказывало, что таким образом проблему не решить.
Снова и снова Оксана пыталась залезть в спасительный тоннель, но снова и снова неуправляемая сила выталкивала ее обратно. "Что ж такого ужасного могло произойти, что поселило в душе страх настолько сильный, что даже перед лицом смерти он не отступает?" - подумала Оксана.
Она поставила сидящую в печи Ксеньку на стоп-кадр и отправилась искать старуху.
Подземный ход вывел ведьму в лес. Она вылезла из узкой щели между двумя камнями. Ее пальцы были ободраны в кровь, ногти поломаны, видимо, пришлось копать там, где подземный ход местами обвалился, а местами зарос корнями деревьев. Ведьма доползла до мелкого ручейка и умылась, потом села на траву рядом с камнями и несколько секунд с надеждой смотрела на выход. Внучка не появлялась. Тогда старуха в отчаянии упала на землю, схватив себя за волосы, и глухо застонала. Потом она резко встала, вытерла слезы с морщинистых щек и крепко обняла первое попавшееся дерево, прижавшись лбом к стволу. Какое-то время она так стояла, а потом отцепилась и, снова подойдя к лазу, помогла выбраться исцарапанной чумазой внучке.
Ксеньку всю трясло, глаза ее блуждали, как будто она впервые в жизни видела деревья и небо. Оксана поняла, что, спасая ей жизнь, старуха была вынуждена сломить ее волю и обречь тем самым на полусонное существование обычного человека.
- Идем! - сказала ведьма, и Ксенька безропотно, как пугливая собачонка, пошла следом за бабушкой.
Оксана встала, чтобы размять уставшее от напряжения тело, потянулась и выглянула в окно. Половинка луны грустно смотрела с неба.