Закрыв за собой дверь ванной, она выдохнула, вспомнив, что Гэвин сказал об этой комнате. Теперь стало понятно, что он имел в виду: комната ощущалась обычной ванной. Не было ощущения, что если она притихнет, то услышит биение сердца. Не было и ощущения присутствия невидимых глаз, следящих за каждым ее движением. Было невероятно, насколько приятно можно чувствовать себя в обычной комнате.
Направившись мыть руки, она замерла, заметив в зеркале что-то позади себя.
Дэлайла обернулась. На подоконнике стоял маленький фарфоровый фавн с золотыми точечками на бежевой шкурке, с такой же трещиной на левом копытце, как у статуэтки ее мамы. Чувство призрачных пальцев, давящих на ее лоб и виски, вернулось.
Она моргнула, и статуэтка исчезла, моргнула еще раз, и та вернулась.
Сознание зацепилось за очевидное объяснение: Гэвину понравилась статуэтка и он забрал ее, когда был у нее дома, желая, чтобы здесь была частичка ее дома.
Но даже без особых раздумий Дэлайла знала, что это не так. Мама хранила свою коллекцию в столовой… А Гэвин никогда там не был.
Это уже не было похоже на поведение чрезмерно опекающего родителя. Это было чем-то более зловещим. Дэлайла и не заметила бы пропажу статуэтки, так к чему это? Но ей показалось возможным, что Дом принес ее сюда, чтобы она увидела.
Словно он говорил: "Я могу добраться до тебя повсюду. Даже в этой безопасной комнате".
"Даже посреди ночи, – вторил ее страх. – Когда ты думаешь, что ты одна".
"Нет", – молча возразила она. Может, Дом и смог ее забрать, но Гэвин точно увидел бы ее где-нибудь, может, на пианино или на кухне, и понял бы, что статуэтка принадлежит Белинде Блу. Он принес ее сюда, в свое убежище, чтобы сохранить. Дом не мог так ей угрожать, Дэлайла уже не врала себе об этом, но это пространство в здании принадлежало Гэвину.
Дэлайла шагнула ближе и застыла, почти добравшись до фавна, – ее отвлек пузырек на картине. Игра света или ее сознания заставила подумать на миг, что он передвинулся от стены в поле ее зрения. Моргнув, она посмотрела на фавна на подоконнике и протянула к нему руку. Статуэтка была под ее рукой, и тут пузырек снова двинулся, плюс ко всему что-то зашевелилось у плинтуса.
"Пузырек явно двигался", – подумалось Дэлайле, сердце сильно заколотилось в груди, кровь по венам побежала быстрей, и у нее закружилась голова.
Наклонившись, Дэлайла коснулась пузырька кончиком пальца, чтобы развеять подозрения. На ощупь он оказался странным, больше похожим на камень, а не на штукатурку или рисунок, и она с облегчением выдохнула, а потом немного подтолкнула его, чтобы убедить себя в его безопасности.
Пузырь натянулся и лопнул с неприятным хлюпаньем. Дэлайла не успела осознать увиденное, как ее рука уже была покрыта множеством маленьких блестящих черных тараканов. Они бежали по ее руке, между пальцев и по ладони, тысячи лапок издавали шорох, двигаясь по коже, волной накрывая ее руки и плечи, звуча, словно рев, и спеша к ее волосам.
Дэлайла закричала, замахала руками и запустила пальцы в волосы, чтобы убрать насекомых, но их было слишком много. И они были очень маленькими. Она ощущала их лапки, слышала их движения на своей коже. Дэлайла почувствовала, как они холодным потоком спускаются по ее лбу и закрытым глазам, и резко закрыла рот, но они начали давить, давить и давить на ее губы.
Они заползли под ее блузку. Ползали по ногам. Дэлайла вся была покрыта насекомыми, кожа пульсировала от их быстрых перемещений. Наконец, не в силах выдержать это больше ни секунды – а они продолжали лезть из стены бесконечным потоком; они хотели ее сожрать? – Дэлайла открыла рот и испуганно закричала, подбежав к двери, толкнув ее плечом и вырываясь в коридор.
Но… оказалась совсем не в коридоре. Она попала в комнату, которую еще не видела. Стены здесь от пола до потолка были уставлены пыльными книгами, тут же стоял стол. Воздух был спертым, пахло старой и отсыревшей бумагой, – настойчивым запахом разложения. Дэлайла едва могла что-то видеть из-за насекомых на лице, но краем глаза она заметила силуэт, сгорбленный и темный, и закричала, направившись к дальнему концу комнаты, чтобы открыть другую дверь, что привела ее в детскую. Так она открывала дверь за дверью, звала Гэвина, тщетно пытаясь сбросить с себя тараканов. Где он? Что все это перед ней? Она распахнула очередную дверь и увидела кирпичную стену. За соседней дверью оказалось зеркало, показывая ей ужас, которым стало ее тело, покрытое с ног до головы шевелящейся чернильной тьмой.
Дэлайла развернулась и помчалась в странную библиотеку, ощупывая стену, пока не нашла еще одну дверную ручку. Та легко повернулась, и за дверью оказался стометровый обрыв, а внизу виднелось бетонное дно. Вокруг ревел ветер, пытаясь нарушить ее равновесие, холодный ночной воздух бил по лицу. Дэлайла отскочила от края, задыхаясь от ужаса.
– Гэвин! – кричала она. – Боже, помогите!
Она ворвалась в новую дверь, рухнула на колени, снова оказавшись в ванной, и, стремительно забравшись в душ, включила воду, стаскивая с себя вещи и швыряя их на пол комнаты. Джинсы приземлились кучей, на них все еще кишели тараканы. Блузка шлепнулась об голубую стену и сползла в раковину – бледно-желтый хлопок казался черным из-за насекомых. Вода была ледяной, но ей было плевать. Дэлайла в ужасе смотрела на тараканов, что копошились по одежде и, словно армия, начали колонной приближаться по полу к душевой кабинке. Они взобрались по отделанной кафелем стене и переливались черной блестящей волной через край, снова оказываясь у ее ног, в этот раз поднимаясь по ее телу, а не спускаясь. Она стояла в одном нижнем белье, застыв от ужаса, и кричала.
Плотная штора душевой кабинки скользнула ей по ногам, потом по пальцам ее левой руки и обернулась вокруг ее запястья, привязав руку к ее боку. Дэлайла вцепилась в шторку свободной рукой, пытаясь ее оторвать от запястья, но давление все усиливалось, а путы впивались все сильнее. Она закричала от боли, когда они впились ей в кожу.
Гэвин ворвался в комнату, глаза его были дикими и огромными, когда он увидел сцену перед собой.
– Ты что делаешь? – закричал он и, протянув руку, выключив воду. Он запрыгнул в душ, схватил ее за плечи и посмотрел на нее черными испуганными глазами. – Дэлайла, что ты наделала?
– Гэвин! Я… Это… – Дэлайла указала на занавеску душевой кабинки, но там уже ничего не было, и лишь ее ладонь обхватила ее же руку, а кровь покрывала ладонь, словно она содрала себе кожу.
– Я пришел, когда услышал, что ты включила душ, – сказал он. – Почему ты в душе? Дэлайла, что с твоей рукой?
– Нет, – произнесла она, безумно мотая головой. – Нет, Гэвин, там были тараканы. Они выползли из стены. И мамина фарфоровая… – она замолчала, глядя на подоконник огромными глазами. Статуэтки там не было. Никакого лопнувшего пузырька. Никакого силуэта или дверей. И никаких тараканов, ползущих по стене. Но они там были, она знала. Знала.
Но сейчас в душе была лишь Дэлайла в нижнем белье с ожогом в виде отпечатка ладони на руке.
Глава 21
Он
Дэлайла просто была в шоке, вот и все. Или это какой-то приступ. Гэвин услышал ее крик в коридоре, но не был готов увидеть ее промокшей и полуголой, царапавшей кожу, словно та была покрыта кислотой.
Она что-то говорила про тараканов, но Гэвин, наклонившись и заглянув под раковину и за унитаз, ничего не увидел. Вода переливалась через край душевой кабинки, его обувь хлюпала по керамической поверхности. Носки промокли насквозь, как и джинсы, а футболка – из-за того, что он пытался дотянуться мимо нее и выключить душ, и… погодите, Дэлайла была почти голой. И дрожала. И стояла в его душевой кабинке.
Гэвин надеялся, что Дэлайла дойдет до какой-то степени обнаженности этим вечером, но он себе это не так представлял.
И, черт, неужели… у нее текла кровь?
Кровь бежала по ее пальцам, обхватывавшим руку. Она спускалась на дно кабинки капля за каплей, розовой струей уносясь в сливное отверстие.
Гэвин попытался пару раз хоть что-то сказать, но сдался и потянулся за ближайшим полотенцем.
– Г-г-г… – пыталась сказать она, ее била сильная дрожь.
– Можно посмотреть? – спросил он, указывая на ее руку.
Она яростно покачала головой и указала на окно.
– Это было там, там…
– Знаю. Знаю, – мягко и успокаивающе ответил он. Гэвин попытался посмотреть на ее рану, но она отпрянула в сторону, ежась и дрожа так, словно вот-вот выскочит из своей кожи.
Гэвин пытался вспомнить уроки первой помощи, особенно, как лучше заговорить с тем, кто пережил несчастный случай.
Он отметил ее бледную кожу, учащенное дыхание, растерянность. Дэлайла явно была в шоковом состоянии. Ее губы не были посиневшими, она могла стоять, и он счел это хорошим признаком. Но здесь было морозно, холоднее, чем на первом этаже, а это… было странно. Это его ванная. Дом не трогал эту комнату.
Или нет?
Дэлайла покачнулась, и он придвинулся, чтобы поймать ее.
– Давай-ка уйдем отсюда, – заботливо сказал он, прикрыв полотенцем ее руку и укутав ее целиком. Он положил ладонь ей на плечо и попытался вывести ее из душевой кабинки. Но Дэлайла не шелохнулась.
Другого выхода не было, и Гэвин, подхватив ее на руки, по скользкому полу вынес в комнату.
– Свет! – крикнул он, теряя остатки терпения.
Дверь Спальни открылась, и он легко вошел в нее, замешкавшись на миг, прежде чем положить Дэлайлу на Кровать. Той ничего не стоило сбросить ее на пол, или могло подняться Изголовье, чтобы, словно в кошмаре, возвыситься над ней.
Нет.
Он предупреждающе глянул на Кровать.
– Веди себя хорошо, – едва слышно пробормотал он, а сам подошел к шкафу, стараясь не выпускать Дэлайлу из поля зрения. Выбирать было почти не из чего, ведь Гэвин был намного выше ее, но он смог найти пару спортивных штанов, что носил два года назад, и футболку, которая, по его мнению, из всей его одежды была ближе всего к ее размеру.
Он вернулся с вещами и парой трусов-боксеров, не зная, стоит ли их ей предлагать, приближаясь к ней, словно к раненому животному: пытаясь ступать тихо, но так, чтобы она знала, что он здесь.
– Вот тут… если хочешь.
Она скованно кивнула, он положил стопку вещей рядом с ней.
– Может, сначала смоем кровь? Могу я хоть посмотреть? – спросил он.
Когда она снова кивнула, он взял ее за ее руку. Гэвин знал, что Дэлайла ранена, он ведь видел кровь и раньше, но все же не был готов увидеть сочащуюся кровью рану, когда она приподняла полотенце.
У него по спине пробежал холодок, и он закрыл рот, чтобы не сказать ничего, что встревожило бы ее. Рана была опухшей и красной, неровной и словно обожженной, а силуэт напоминал отпечаток руки. Казалось, что верхний слой ее кожи был уничтожен. Словно кто-то развернул ее, как рождественский подарок, вот только с кожей вместо упаковки.
Гэвин отогнал подальше это изображение. Дэлайле срочно нужен врач. А уже потом он выяснит, как это произошло.
***
В гараже за домом стояла старая машина, бьюик Ривьера 1967 года. Гэвин водил не часто. Он предпочитал ходить пешком или ездить на велосипеде, если было нужно. Поездка на машине могла привести к шансу вылететь с дороги, к несчастному случаю, и он не знал, имеет ли он право водить машину. Это явно было не так.
Машина была тусклого синего цвета, ржавчина немного портила вид, но Гэвин любил ее и, часами читая руководство владельца, искал, как самому все починить. Он узнал, что бензин мог плохо поступать после долгого простоя, поэтому ему часто приходилось доставать топливный бак и сушить. Он поменял свечи зажигания и износившиеся провода.
Перебрал карбюратор и поменял прокладки и вакуумные шланги. Ему нравилось представлять механический звук, который машина издавала в последний раз, когда на ней катались.
Но Гэвину не хотелось думать, когда это было.
– У тебя есть машина? – спросила Дэлайла, приподнимая голову от его плеча. – И меня не нужно нести. Я могу идти сама.
– Может, мне нравится тебя нести.
Она обсохла и была в его одежде, и Гэвин пытался сосредоточиться на том, что нес ее в машину, чтобы привезти ее к доктору и чтобы никто их не увидел.
– Этот дом полон загадочного, – хрипло пробормотала она. – А машина выглядит такой… нормальной.
Гэвин внимательно посмотрел на нее. Ее лицо уже не было таким бледным, но хотя повязка, которую он сделал ей на руке, похоже, остановила кровотечение, Дэлайла поморщилась, когда он опустил ее на сидение.
– Я толком не катался на ней, – признался он, садясь рядом с ней и выуживая из кармана ключи. – И это явно плохая идея, ведь у меня нет ни прав, ни разрешения родителей, но это ведь срочно.
Когда Дэлайла просто кивнула, не став спорить или выпытывать подробности, как часто он водил или кому могла принадлежать машина, Гэвин понял, что ей очень плохо.
Ключи звякнули в руке, и он сунул самый длинный из них в замок зажигания, мысленно отсчитав время, когда в прошлый раз заводил машину. Он был уверен, что это было несколько месяцев назад. Задержав дыхание, он повернул ключ и вдохнул снова, когда двигатель ожил и загудел.
Старый бьюик медленно выполз из гаража и, захрустев шинами по гравию и опавшим листьями, выехал с узкой подъездной дорожки. Ладони Гэвина вспотели от мертвой хватки на руле. Он глянул в зеркало заднего вида, гадая, предстоит ли ему увидеть Дом, восстающий из земли, вытаскивающий корни из почвы и тянущийся за ним.
Машина была для него просто хобби, но теперь, после появления Дэлайлы, она стала чем-то большим. Она означала свободу, которая, как оказалось, была ему нужна.
Голос Дэлайлы заставил его отвлечься от зеркала, и он повернулся к ней, маленькой и хрупкой, скрестившей ноги и прижавшей руку к груди.
– Мои родители узнают.
Гэвин был поражен, что это ее не особо беспокоило, она словно смирилась и просто произнесла вслух.
– Телефон с собой? – спросил он, когда в голову пришла мысль.
Дэлайла кивнула и вытащила его из кармана одолженных спортивных штанов.
– Можешь… – начал он и замешкался. Он убрал волосы со лба, и прищурившись, посмотрел на листья, падавшие на пустую улицу. – Можешь написать Давалу? Чтобы он встретил нас у отделения скорой помощи.
Выражение ее лица стало озадаченным.
– Зачем?
– Потому что все подумают, что это с тобой сделал я, – он услышал, как она, ахнув, начала возражать, но остановил ее. – Ты ведь знаешь, что так и будет, Лайла. Просто… Может, он встанет на мою сторону.
– Никто так не подумает. Ты что, шутишь?
– Напишешь ему? Пожалуйста.
Она молчала, явно не радуясь идее втягивать во все это Давала. Но Гэвин заметил, в какой миг она поняла, что он прав, и сделала так, как он просил, напечатав сообщение Давалу, чтобы тот встретил их на месте.
Все захотят узнать, что случилось, и что он скажет? Что на нее напал его Дом? Потому что он, так, между прочим, живой? Или сбудутся его опасения, и решат, что это он?
Но в голове Гэвина другая мысль начинала оттеснять остальные. Дэлайла была одна в ванной. Он был в этом уверен. Там не было тараканов, не было никакой статуэтки на окне, потому что эта часть Дома принадлежала ему. Так всегда было.
Могла ли Дэлайла… ранить себя сама?
***
Гэвин был уверен, тот, кто сделал пункт неотложной помощи в их маленьком городе единственным медицинским центром, хотел, чтобы это место успокаивало. От портретов улыбающихся детей с розовыми щеками до стульев светлых оттенков и аквариума с рыбками это место выглядело как странная гостиная из магазинного каталога.
Копаясь в мыслях, он пытался вспомнить, был ли когда-нибудь в подобном месте. Он помнил только доктора на крыльце посреди ночи, а если теперь отмотать в памяти назад, у него было такое же полубессознательное выражение, что и у Дейва, когда тот доставлял продукты каждую неделю. Гэвин не мог даже подумать, что это означало. Не сейчас, когда все смотрели на него, словно в любой момент он мог на них прыгнуть.
Ничего в этом месте не могло заставить Гэвина остановиться и сесть. И ничто не могло успокоить. Стулья выглядели липкими, ковер в одних местах был вытерт до пластикового основания, а в других был испачкан темными пятнами. Он был уверен, что ему не хочется знать, от чего тут могли появиться эти пятна.
А тревожные, он даже сказал бы, обвиняющие взгляды, направленные на него со стороны сестринского поста, делу никак не помогали.
Медики бросились к Дэлайле почти сразу, как только они приехали. Один взгляд на ее спутанные влажные волосы, одежду, что была слишком большой и явно не ее, на то, как осторожно она прижимала к телу раненую руку, – и больше они не тратили ни минуты. Дэлайла выглядела как избитая женщина, а Гэвин, конечно, напоминал виновника.
Но она не хотела идти одна, спорила с ними и отказывалась отпускать его руку.
– Я приду к тебе через пару минут, – сказал ей Гэвин, убирая волосы с ее лица. Он кивнул в сторону стойки регистрации. – Мне нужно ответить тут на пару вопросов и заполнить документы, а потом меня отпустят к тебе.
Он поцеловал уголки ее губ, осознавая, что это ложь. Гэвин знал, и, может, знала и сама Дэлайла, что они не пустят его к ней, пока она здесь. Но, уставшая и измученная болью, она сдалась и обняла его в последний раз, вложив в его ладонь телефон.
– Давал сказал, что будет, – прошептала она. – Передашь это ему вместо меня? А то родители заберут.
Он кивнул и поцеловал ее в висок, глядя, как ее уводят из зала, и как за ней закрылись двери. Отрезав от него.
– Может, вы расскажете нам, что случилось? – заговорила с ним медсестра тридцати лет. Она выглядела вполне приятной, как он предположил, но что-то в ней было – в измученном выражении лица и почти радостном желании поймать его на чем-нибудь, – из-за чего она сразу ему не понравилась.
– Конечно.
Он сел у передней стойки и перевел взгляд от женщины, сидевшей перед ним и печатавшей, к дверям в приемный покой.
– Имя?
– Гэвин Тимоти, – ответил он.
– Ее парень.
Он взглянул на медсестру. Она колко произнесла слово "парень", будто это обвинение.
– Да.
– Можете рассказать, что случилось?
– Не знаю, – произнес он и опустил голову на руки. Попытки объяснить выглядели бы так жалко. Кто мог ему поверить? – Она ушла на второй этаж и закрыла дверь. Я услышал крик и пошел за ней. Вот и все.
– И все?
– Да.
– И вы уверены, что там больше никого не было, Гэвин?
Она говорила медленнее, чем нужно, словно ему требовалось втолковать вопрос. Ее улыбка была полна боли и снисхождения, и когда он не стал вдаваться в подробности или не рассказал ей то, что ей хотелось услышать, она заправила прядь тусклых рыжих волос за ухо и сделала запись.
– Вам стоит сесть там, – сказала она, указывая пожеванным концом карандаша на зону ожидания. – Нам понадобится снова с вами поговорить, так что, пожалуйста, не уходите, – она посмотрела на него взглядом, говорившим: "Я слежу за тобой, оставайся там, где сказано", а потом взяла свои записи и отошла.